" Хочу быть с тобой и чуствовать как хладок твой поцелуй"

Холодная рука коснулась Соула. Веки с тяжестью открылись, но в глазах жутко плыла картинка. Тупо невозможно было разглядеть силуэт надвисший над ним девушки, только белые пряди волос отделяли даму от черного пятна, что был равен по-мутневму миру. Утомленное тяжким трудном, солнце медленно уходило за горизонт, исчезая меж высоких небоскребов. Кто-то, прилагая огромные усилия тянул его по отрывшему асфальту. Эванс никак не мог понять где он находится, а чувствовал только нежные нежные холодные руки, что стягивали с него рубашку. Длинные пальцы коснулись его живота, от чего Итер почувствовал легкую щекотку, и по коже пепельноволосого пробежали мурашки. Прес оголил облик огромных кубиков. На коврик лились тоненькие струи крови. Некто перевязал глубокие раны, алая жидкость медленно пробивала белый бинт. Дверь захлопнулась и в какой-то момент заднее сидение уловило резкий толчок, а изнеможенное тело Соула просто вмялось в спинку сидушки. По пустым улицам гнался мустанг на всей мощи, обгоняя медленные машины. "Мокрый" грубый кашель глушил ров мотора, по пухлым губам скользнул тонкий ручеек крови...пепельноволосый медленно и мучительно покидал наш мир, заплетаясь в паутине мрака и клейкой массы тяжести. Тело ужасно ломило, ребра с невероятной силой давили на легкие. Пальцами левой руки Итер и вовсе пошевелить не мог. Всё по-немногу начало неметь. Изредка приподнимая веки, в полном мраке, он видел только встревоженый силуэт, что давил на газ с такой силой и яростью, что казалось дно машины вот-вот сломается и будет видно сквозь эту дыру асфальт, белые полосы которого образуя длинную непрерывную прямую, будут сдавливать разум. Руль влево, поворот вправо, по тормозам... От неожиданности тело Эванса рухнуло на мой меж передними и задними сиденьями. Это причинило такую невыносимую боль, что Итер вмиг отрубился. Равномерный писк мед.аппарата творил кактую-то новую мелодию, что быстро надоела и выводила из себя. Весь перебинтованый, искалеченый, Соул лежал на постеле в центре палаты. Его сознание было где-то очень далеко, межпланетных пространств, рядом с маленькими новорожденными звездами, что играли в свои игры около черных дыр, которые норовили их поглотить. Через окно, на белый кафель падал лунный свет, отражаясь различными рисунками на потолке. Прошло уже несколько долгих, томительных недель глупых и безнадежных ожиданий, а его алые глаза так ни разу и не открылись, чтоб посмотреть на мир,что окружал его совсем недавно,но теперь все вокруг изменилось, стало другим, поменялось до неузнаваемости. Подойдет ли ему это? Смирится ли он с изменениями?