какими мы были?

Даже на недавнем выступлении Пита Колсон появлялся в довольно неформальных для своего понимания вкуса вещах. Но не потому что он решил немного поэкспериментировать, а потому что банально не нашёл в своём довольно вместительную гардеробе ничего более менее однотонного, кроме розовой кофты. Это была, не то чтобы отдельная комната, но большую часть помещения занимали именно вешалки, картонные коробки и несколько полок на стенах с расставленными на них шкатулками, декоративными предметами и просто всяким хламом. А зная, что в других комнатах есть отдельные шкафы, блондин быстро смекнул, что всё это богатство принадлежит именно ему и никому больше. Если на свои пиджаки от Дольче Габбана он уже успел полюбоваться вдоволь, в этот раз Колсон решил порыться среди коробок, находя довольно увесистую обувь на все случаи жизни. Более маскулинную, хотя, часто, всё ещё разноцветную, со всякими декоротивными бляшками. И голубоглазый совершенно не подозревал, что одна из лёгких коробок не будет пустая, как ему показалось после четырёх-киллограммовых берц на слишком высокой платформе. Носки. Глупые, разноцветные, детские, как думает Колсон, совершенно не понимая, почему бы им не храниться вместе с остальными такими же носками в ящике. Но, когда он видит среди них капрон, сетку и кружева, в его голове появляется много вопросов. Он достает один из них, немного брезгливо зажав между указательным и большим пальцем, будто бы это были трусики какой-нибудь его бывшей девушки или чего ещё похуже. И все сразу встаёт на свои места. — Чулки. — Колсон констатирует факт вслух, скорее подкрепляя это для самого себя. Среди всего этого добра в основном преобладают розовые и красные оттенки. Почти все с двумя полосочками на верху, точно скопировано у японских школьниц. Он держит в руках белые, кружевные. И, судя по тому, как они растянуты, это явно его вещица. Когда Бэйкер пол часа назад говорил, что хочет разобраться сам, он явно не думал, что рыться придется настолько глубоко. Колсон берет эту коробку и направляется к большому зеркалу в полный рост, осматривая себя в отражении. Неужели на его длинных, нелепо худых ногах это всё выглядело хоть немного красиво? Блондин заставляет себя думать, что это выглядело нелепо, но любопытство берет своё, поэтому его домашние штаны оказываются на полу, когда он немного неумело пробует натянуть это на себя. И лучше бы синеглазый не был таким наивным, потому что ему даже не требуется покрутиться и пары минут, когда он встаёт в полный рост, чтобы немного грустно вскинуть брови, понимая, что ему нравится его телосложение. Действительно нравится, как неброские кремово-розовые кружева сидят на его длинных ногах, подчёркивая их аккуратность и эстетичность. Он хочет списать это на свой футфетиш, но проблема в том, что Келлс никогда не думал о том, что ему нравятся его собственные ноги. Ткань приятно прилегает к коже, но немного сползает, поэтому аккуратной поступью Колсон возвращается к коробкам, и чутье его не подводит, когда он находит ещё две таких же лёгких. Он с интересом изучает содержимое следующей и почти краснеет, находя что-то, больше напоминающее лямки женского белья на любой вкус, но стоит вытянуть одну, и он вспоминает как именно этим пользовались многие его любовницы. Непонятные ленты, соединённые воедино и крепящиеся на талии и бедрах, чтобы украшать их и, как теперь очевидно, держать чулки на своем месте. Колсону нужно несколько минут, чтобы разобраться в том, как это работает и суметь нацепить это на себя. Он затягивает лямки кожанных подвязок и вновь становится у зеркала, с интересом изучая полученный результат около получаса, вертясь во всех позах и в этот раз не боясь надевать что-то "вульгарное" из своих вещей, находя себе развлечение до самого вечера, отключая все мысли и не переживая ни о чем. Реперу всего лишь нравится, как он выглядит, неужели он занимается чем-то плохим? Он сам не ожидает от себя таких оправданий, но зато это непонимание было искренним. На следующее утро Колсон спускается с загадочной улыбкой, понимая, почему многие его не ищущие связей подруги всё равно носят отпадное бельё в простые дни. Это заставляет тебя чувствовать себя увереннее. Тем более всё равно никто не увидит под штанами узорчатую ткань, чтобы сказать об этом что-то. Они пересекаются на кухне с Кейси, которая заботливо единственная в семье готовила на всех тосты. Бэйкер желает ей доброго утра и немного напрягается, когда слышит довольно сухой ответ. — Что стряслось? — Колсон готовит себе кофе с помощью кофемашины, поглядывая на дочь. — Мне нужно вернуться в Нью-Йорк. Мама переживает, да и я соскучилась, — Она чуть улыбается уголками губ, смотря на отца. — Но я боюсь вас оставлять, — Она качает головой, и Колсон почти уверен, что она хотела добавить "двух идиотов" в конце предложения. Что ж, наверное он бы и ругаться не стал на это.. — Тебе и не придется, — Питер будто бы специально момент выжидал, когда заходит в комнату и нагло стаскивает поджаренный хлеб с тарелки. — Мне тоже нужно улетать. Так что могу завести тебя к Эмме по пути, — Он ещё немного сонно улыбается, теперь воруя кружку с кофе прямо под носом у Колсона, заставляя того фыркнуть и отвернуться, чтобы наполнить новую. А заодно скрыть лёгкую улыбку на лице. — Улетать куда? — Он все же решается спросить, пока их зрительный контакт отсутствует. — Съёмки. Не все могут заниматься работой только, когда захотят, — Пит усмехается, пока Бэйкер только теперь вспоминает о месте нахождения студии, где снимают ненавистное SNL. — Ладно, так будет даже лучше, думаю, — Бэйкер младшая лишь пожимает плечами, улыбнувшись в ответ. Колсон абсолютно не против, но всё равно над ним нависает странное необъяснимое ощущение тревоги. Будто что-то должно пойти не так.