Конец предательства

Артур не ожидал, что получит приглашение от Мерлина почти сразу. Официальное письмо извещало лорда Артура Пендрагона, что ему предлагается посетить Эалдор-Хаус, официальную лондонскую башню-резиденцию «ДрэгонЛорд корпорейшн» послезавтра, тридцатого декабря, в девять часов утра. Эалдор-Хаус был сорокаэтажной башней на окраине британской столице, намеренно выстроенной в стороне от суеты центра. И в ней было все – от офисов разных отделов корпорации, до покоев владельцев и отличного медицинского центра. Когда-то Артур считал, что там его второй дом. Но те дни давно прошли. *** - Нет. Передай лорду Пендрагону, что мой график не позволяет его принять ни в какое время, – Мерлин поднял глаза и тяжело посмотрел на своего секретаря Уилла, – и я уже запрещал ранее упоминать при мне этого человека. Передай в бухгалтерию, что в этом месяце ты остаешься без премии. Можешь идти. Уилл скривился, но не посмел возражать. Он и Мерлин были друзьями, но в такие моменты, когда темные глаза вспыхивали золотом, возражать становилось недопустимым. И умный личный помощник старался не переступать эту красную линию. Депремирование Уилла, конечно, огорчило, но не слишком сильно. Мерлин умел не только наказывать, но и вознаграждать, потерянное сегодня в будущем вернется внеплановой премией. Когда заслужит. Ему не нравилось другое. Мать Эмриса Хунит вытащила белого сироту из Зимбабве, в разгар гонений на белых. Дала ему образование, место рядом со своим сыном, которому требовался партнер для игр. Позднее Мерлин сделал его личным помощником, зная, что преданность Уилла несомненна, как и компетентность. Но Уилл был предан не Мерлину, а Хунит. И до поры эта разница не играла роли. А сейчас… все поменялось. Но, если бы Эмрис согласился встретиться с Пендрагоном, был бы хороший шанс, что Уиллу бы не пришлось так открыто выбирать сторону. *** - Я ошиблась, Килгарра, – Хунит пальцем рисовала узоры на старом и некрасивом лице своего любовника. Десятки лет военной службы оставили на его сильном тренированном теле много шрамов, да и от природы он не отличался красотой. Но ей было с ним спокойно. И для женщины это было важнее красоты и молодости. – Думала, что Артур просто проявление слабости моего сына, как когда-то Моргауза. Но ты был прав. Это не слабость. Он для Мерлина такой же фокус жизни, как Мерлин для меня. Жаль, но это так. - Ты справишься, – в голосе мужчины не было ни малейшего сомнения. Он не был влюблен в Хунит, как и она в него. Их связывало гораздо большее, чем преходящие чувства – общие враги, общее дело, общий ребенок – Мерлин не был ему родней по крови, но он вырос у него на руках и был ему по-настоящему дорог. Его родная дочь Эйсуза даже близко не была ему так интересна, как сын Хунит. Та была просто плодом случайной ночи, на содержание которого он исправно выделял неплохие деньги, не испытывая никакого желания исполнять прочие отцовские обязанности. Если бы ее мать сделала в свое время аборт, Килгарра бы ничуть не возражал. - Я не убью себя, если ты об этом. Даже, если завтра все пойдет наперекосяк. Мы отомстим за Мерлина и вырастим его сына. Это займет меня лет на двадцать пять. Кстати, как думаешь, лучше будет назвать ребенка? Может быть, Мэлори? - Ты в курсе, что это фамилия? – меланхолично отозвался Килгарра и потянулся за сигаретами, лежащими на столике возле кровати. - Я знаю, но звучит красиво и изящно. Будет хорошее имя, – Хунит взяла у любовника зажженную сигарету и затянулась, наблюдая, как он берет вторую уже для себя. - Давай сначала похороним Эмриса, – серьезно сказал мужчина. – Я все-таки надеюсь, что он выживет и вопрос будет не актуален. - Я тоже, – согласилась Хунит. А потом щелкнула пальцами и победно улыбнулась: – Я спрошу у самого Мерлина. Пусть заценит, если не будет возражать, так и назову. Килгарра только пожал плечами и затянулся дымом. Хунит неисправима и ее не изменить. Тяжелые психопатические синдромы не лечатся*, она просто неспособна быть другой. Поэтому злиться на то, что она так неподдельно увлечена резервной идеей, которая подразумевает смерть их сына, глупо, хоть и коробит. К тому же пусть лучше балуется этим, чем, как раньше, всерьез планирует самоубийство, если с Мерлином что-то случится. *** - Мы должны что-то сделать, – в который раз за вечер воскликнула Гвиневра, ломая руки. Их компания – Гвиневра, Ланселот, Гвейн, Митиан и Персиваль собралась в квартире у последнего. - Гвен, им надо поговорить, – Митиан заставила мулатку сесть и взяла ее за руку. – Артур рано или поздно застрелится, если не решит эту проблему, – ее голос дрогнул. Она помнила то утро два года назад, когда едва успела выбить пистолет из рук Артура. Психиатру, конечно, крайне не рекомендовалось спать со своим пациентом, но она была благодарна Аду за то, что нарушила врачебную этику – если бы она не поддалась на его ухаживания, никого бы не оказалось в критический момент рядом с самоубийцей. Митиан ненавидела, когда ее подопечные кончали с собой. Потом она на неделю уложила Артура в клинику под свое непосредственное наблюдение. Помогла преодолеть кризис и изменила схему лечения, чтобы такие сбои возникали реже. Но у нее до сих пор вздрагивали руки, когда в памяти возникал пустой взгляд и рука, изящным размеренным движением положившая сигарету в пепельницу и поднимающая пистолет к виску. Если бы она не проснулась тогда от того, что банально во сне раскрылась и немного замерзла. Если бы не прошла курс самообороны, включавший метание различных предметов… у нее был бы на руках труп. Артур ответил перед этим на звонок Утера и тот, недовольный тем, что он уделяет много времени Гвейну, не преминул пройтись по пристрастию сына к безродным американцам, с которыми он готов хоть в клуб, хоть в постель, хоть под венец. И это сработало как триггер. - Митиан, пойми, он готов отдать Мерлину даже голову отца, если тот ему скажет это сделать. А Утера он ценил всегда больше, чем себя. Если Мерлин хотя бы намекнет, он убьет себя, – всхлипнула Гвен. – Я не хочу его потерять. Пусть он будет со своей депрессией, но живой. Ланс сел с другой стороны от Гвиневры и обнял ее, успокаивая своим присутствием. - Пойдем от обратного, – подал голос Гвейн, – Митиан, можно ли вылечить Артура и сколько мы сможем удерживать его над пропастью, если нет? - При таком давлении со стороны отца и внутреннем чувстве вины и боли, я удивляюсь тому, что мы его дотянули до нынешнего момента, – Митиан говорила негромко, но убежденно. – Дальше будет только хуже, если ничего не поменять. Поэтому я за то, чтобы рискнуть. Это та ситуация, где лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Мое лечение держит его на грани, но сорваться все может в любой момент. Персиваль принес всем кофе и кексы. Они еще долго обсуждали, что делать, но в итоге сошлись на том, что срывать встречу Артура и Мерлина они не будут, хотя и могут. Но, если их шеф выйдет живым с этого рандеву, то попадет в клинику к Митиан и не выйдет оттуда, пока та не разрешит. Это требовало от всей компании зайти далеко за грань имеющихся у них полномочий и могло закончиться не только увольнением всех их, но проблемами с полицией из-за недобровольной госпитализации без законных оснований. Но они были слишком преданы Артуру, чтобы это их остановило – лорд Пендрагон умел подбирать людей в свою команду. *** «Леди Моргана, приглашаю Вас посетить меня в Эалдор-Хаусе 30-го декабря в 11:00 минут для разговора по известному вам детскому дому. Прошу не сообщать о нашей встрече вашим отцу и брату, во избежание лишних сложностей. Искренне Ваш Мерлин Э. Мирддин». Короткая записка на грани нарушения этикета заставила Моргану швырнуть папье-маше в стену, но она быстро взяла себя в руки. Мерлин пожелал поговорить. Ничего хорошего она от него не ждала, но отказаться от встречи тоже не могла – ей было совсем не все равно, что случится с ее подопечными-детдомовцами, пусть она их никогда вживую не видела, и ради них она была готова пойти на рандеву даже с дьяволом. Благотворительность не была для нее пустым хобби или средством сделать имя. Девушка искренне хотела сделать этот мир лучше хотя бы для тех, кому могла помочь. Ей казалось противоестественным жить в роскоши и не пытаться позаботиться о тех, кому не так повезло в жизни. Ради этого она терпела тиранический характер отца, регулярно появлялась на ненавистных светских мероприятиях, налаживала отношения с бизнесом и политиками, контактировала с разнообразными активистами, хотя три четверти из них ей хотелось придушить своими руками. В конце концов она решила, что встреча еще ни к чему не обязывает, если Эмрису хочется просто поглумиться, либо он сделает ей неприемлемое предложение, она просто уйдет. И будет пытаться решить проблему своими силами. *** «Дорогой герцог, прошу уделить мне Ваше время, нужно встретиться – наметился прорыв по инвестициям в конголезское дело. Буду ждать Вас в 10 часов в Эалдор-Хаусе. Надеюсь, Вы сможете прийти. P.S. Мне привезли вино наши испанские друзья, хочу поделиться. Хунит». Утер, в отличие от своих дочери и сына, принял приглашение в Эалдор-Хаус с легким сердцем. Он и Хунит давно сотрудничали. И четыре года назад мать Мерлина приняла его объяснение, что неуместно его наследнику вступать в позорный брак с ее безродным сыном – умная женщина. За это понимание своего места, редкое в нашем сошедшем с ума мире, герцог Пендрагон особенно ценил свою давнюю партнершу по бизнесу. Дело в Конго сулило большую выгоду – «ДрэгонЛорд корпорейшн» специализировалась на извлечении прибыли из стран третьего мира, и сейчас нашла возможность легализовать вывоз из разоренной многолетней гражданской войной страны целого ряда полезных ископаемых – от алмазов до бокситов. Требовалось только найти дополнительных инвесторов, которые окажутся готовы вложиться в высокорискованный, хотя и запредельно доходный актив. Для Утера это имело особое значение еще и потому, что позволяло увеличить независимую от Артура часть состояния. Сын был слишком хорош в финансовых делах и за последние десять лет большая часть имущества Пендрагонов стала принадлежать ему – его компании приносили высокую прибыль, а фамильное состояние наполовину состояло из убыточных активов, вроде старинных замков, которые снести не позволял закон, подарить муниципалитетам – фамильная гордость Утера, а содержать было запредельно дорого. Поэтому семейное состояние сейчас сильно зависело от воли Артура, который не бросал родных без денег, но следил за тем, чтобы средства расходовались именно на то, на что их попросили. Эта зависимость оскорбляла гордого герцога Пендрагона. И заставляла искать альтернативы. К тому же Хунит пообещала поделиться воистину божественным вином из андалусских виноградников. Еще один важный повод принять ее приглашение.