Конец предательства

Митиан устало откинулась на спинку кресла и потянулась. - Думала, что Гвен сегодня здесь и заночует, – проворчала она. Персиваль, из квартиры которого психиатр смогла выставить их друзей-коллег лишь недвусмысленным намеком на то, что планирует заняться с ним бурным сексом, улыбнулся и пошел делать кофе на двоих. На дворе был поздний вечер, но им еще предстояло долго не спать. Он никогда не любил лишнего трепаться, предпочитая в компаниях играть роль евангельской Марфы – заботиться о том, чтобы было, что поесть, выпить, чем развлечься. В общем, пекся о мирском. Когда Персиваль принес кофе, Митиан уже сосредоточенно изучала на своем смартфоне сообщения. - Знаешь, я всегда считала эту мистику ерундой, несмотря ни на что, – призналась она, откладывая телефон и беря чашечку с подноса. – Все имеет материалистическое объяснение, даже Галахаду оно, уверена, найдется. Я отдала свою душу потому, что не верю в ее существование, как и во всю эту хрень с загробной жизнью, богами, демонами. И то, что у меня после этого наладилась жизнь, тоже объяснимо – связи Храма помогли мне, девчонке из вчерашней колонии, получить образование, организовать частную практику, а потом свою клинику. Ничего сверхъестественного, просто бизнес. Персиваль взял свою чашечку и присел напротив собеседницы, слегка наклонив голову в знак того, что внимательно ее слушает. Ему было интересно к чему ведет этот проникновенный спич. - Но ты ведь искренне во все это веришь. Даже в новых фильмах и книгах видишь продолжающееся Откровение и читаешь оттуда знаки. Ведешь жизнь, которую любой человек назвал бы святой. Но при этом твоя цель – победа Ада. Как это уживается в тебе? - Мит, – Персиваль впервые за вечер нарушил молчание, – смысл моей веры в том, что люди сами могут выбирать, как именно им жить. Мне нравится то, что ты называешь «святой жизнью». Благодаря Люциферу, я могу жить ею для себя – потому, что я так захотел. Не во имя кого-то там высшего, а ради себя. Он отпил кофе и добавил: - Приход Антихриста – это не о установлении тотальной оргии с убийствами и развратом. Это о том, что каждый сможет стать собой. Возможно, ужасным для кого-то и омерзительным, но собой. Тирания Зверя не позволит нам друг друга пожирать за эти различия. Ведь предоставленные сами себе, мы не способны принять в ближнем его отличность от нас – эту свою уродскую ксенофобию в нас заложил Бог, создавший нас по собственному подобию, включая все его пороки. - Пробабушка Галахада верит, что она убила Антихриста, – Митиан криво улыбнулась, глядя на заигравший телефон: – Легок на помине. Взяв трубку, она выслушала и сказала: - Да, я сейчас открою. И обращаясь к Персивалю: - Гал опять сломал тебе домофон. Хозяин квартиры лишь пожал плечами. Они все и так знали удивительную способность их друга ломать чужую технику, даже такую простую, как домофоны. В Храме были те, кто всерьез считал это признаком избранности. Материалистка Митиан над этим смеялась, а мистик Персиваль считал, что чудеса и сверхспособности в религии – побочные спецэффекты, не играющие для истинно верующих особой роли. *** Высокий, черноволосый и синеглазый Галахад был похож на мальчишку, едва закончившего колледж. Мало кто, из увидевших его впервые, сказал бы настоящий возраст – двадцать семь лет. - Можете меня поздравить, – с порога объявил он. – Мисс Кавендиш сегодня на Совете покончила с собой и меня назначили исполняющим обязанности магистра Храма. - С чего вдруг эта змея решила самоубиться? – удивилась Митиан. Галахад усмехнулся и посмотрел ей в глаза. Психиатр почувствовала холод на шее и с ужасом обнаружила, что держит у своего горла кухонный нож, примеряя его к сонной артерии. С невнятным возгласом она опустила руку. - Ты убил ее? – еще не веря в произошедшее, спросила она. Она знала, что некоторые фокусы Галахада не может объяснить, но его образ жизни был ближе к святости даже больше, чем у Персиваля. Убийство не очень вязалось с тем, как она себе представляла этого парня. - Ее убил Господь, ведь Он же сказал, что без воли Его и волосок с головы человека не упадет, – новоиспеченный магистр рассмеялся и принял чашечку кофе от Персиваля. - Я не знаю, как ты это делаешь, Гал, – серьезно произнесла Митиан. – Но я еще раз убедительно прошу тебя не показывать больше на мне эти свои джедайские штучки. Можно все сказать словами через рот. Это более прилично. - Зато менее наглядно, – парировал синеглазый. – А теперь расскажи мне о том, что происходит у Пендрагонов и Мирддинов. Я видел объявление о помолвке, но ничего больше пока не знаю. - Мне написал Килгарра, – подал голос Персиваль. – Мерлин в реанимации, но вне опасности. Кил напугал Хунит тем, что ее сын умирает, чтобы преподать ей урок, поэтому, думаю, что она станет поосторожнее в ближайшие месяцы. - Это хорошо, – кивнул Галахад. – А подробности помолвки? - Моргана и Артур выходят замуж за Мерлина вместе – это ты уже слышал из объявления. Хунит рассекретила Джетро перед Артуром, тот его принял. Моргана о двойнике пока ничего не знает. - Каким образом Хунит добилась согласия Морганы на брак известно? - Пока нет. Разве у Совета нет на эту тему информации? - Совет… – Галахад вскочил на ноги и подошел к окну. – Дьявол, когда я думаю о Совете, мне хочется забить косячок и забыть обо всем. Они потерялись в своих мелких мирских интригах, заставить их думать о высшей цели не смог бы и сам Люцифер. Мисс Кавендиш владела всей информацией единолично, а советникам и дела не было до этого, ведь речь не шла о их бизнес-интересах… Митиан знала, что в Совете Храма уже давно наметился серьезный раскол между «бонзами» и «молодыми». «Бонзы» – в основном возрастные советники – предпочитали воспринимать миссию их ордена в исключительно атеистическом ключе. По их мнению, которое разделяла и сама психиатр, Сатана был всего лишь архетипом, символом, а сатанизм – человеческой идеей свободы и развития. «Молодые» – во всех смыслах, ни одному из них не было больше тридцати пяти лет, – придерживались теистических взглядов и верили в мистические цели Храма. На стороне «бонз» были опыт, влияние и деньги, на стороне «молодых» удача, необъяснимые способности, вроде тех, что демонстрировал Галахад, являющийся их лидером, а также огромное количество романтически настроенных добровольных помощников по всему миру. Смерть мисс Кавендиш и избрание Галахада исполняющим обязанности магистра – главы всего Храма стали сильнейшим ударом по позициям «бонз», ранее доминировавших в Совете. И психиатр догадывалась, что это избрание состоялось исключительно потому, что советники были до мокрых штанов напуганы демонстративным самоубийством их главы. Они испугались, что лидер «молодых» заставит их умереть точно также. Не понимали, как он это сделал, и предпочли временно капитулировать, чтобы решить возникшую проблему позже. И девушка не могла их за это винить - она тоже была напугана. - Митиан, тебя порекомендуют Моргане, как хорошего психотерапевта. Она как раз ищет нового специалиста. Рекомендацию она должна принять. То, что ты лечишь Артура, ее также привлечет. Твоя задача стать ее доверенным лицом. Что случилось сегодня мы узнаем позже, но это не так важно, по сравнению с тем, что нам нужен доступ к леди Пендрагон в будущем, – Галахад отошел от окна и буквально вторгся в личное пространство Митиан, опершись обеими руками о подлокотники ее кресла. Психиатр кивнула, соглашаясь. – Да, не забудь добиться того, чтобы Артур не перестал тебя посещать. Докладывать обо всем будешь лично мне. - Персиваль, – он опустился на колени перед парнем и взял его руки в свои, – у тебя другая задача. Держи под контролем ситуацию вокруг Артура. Его скоро попробуют убить, но кто – я не знаю. Кто-то из его ближнего круга – единственное, что мне известно. Он должен выжить любой ценой. Пока у меня нет людей, кроме тебя, которым бы я доверял достаточно, чтобы доверить эту задачу и не привлечь внимание Совета больше необходимого. Поэтому действуешь в одиночку, можешь привлекать наемников – с деньгами проблем не будет. Персиваль молча кивнул, принимая задачу. *** - Опять кого-то убил, – надломленный старческий голос поприветствовал Галахада, когда он зашел в свою квартиру в пентхаусе. – Светишься, будто тебе подарили мечту на день рождения… - Ба, – Галахад улыбнулся, – ты, как всегда, не упустила возможности «тактично» напомнить, что своим рождением я убил мать, сестру и отца. Его отец попал в смертельную аварию, когда узнал, что из-за врачебной ошибки умерли жена и второй ребенок. Никто толком не знал, что именно случилось – акушерка выбросилась из окна, едва приняла роды и констатировала смерть роженицы. Ей ассистировала совсем молодая практикантка, которая мало, что поняла. Прабабушка Кейт во всем обвинила новорожденного. И регулярно напоминала об этом. Но она никогда не ошибалась, феноменально точно распознавая, когда Гал кого-то убивал, поэтому он считал, что и в этом обвинении она права. Как у него получилось все это устроить, едва родившись, парень не понимал, но в его картине мира далеко не все имело естественные объяснения. - Нас пригласили на свадьбу завтра, – старуха тростью указала на столик, где лежали два приглашения. – Хунит Мирддин женит сына. Надеюсь, что там ты никого не убьешь, – неприязнью в ее голосе можно было колоть, как ножом. - Обещаю, ба, – Галахад бросил куртку на тот же столик, – я буду мирным, как твой Агнец. Помолюсь за проклинающих и так далее по тексту, – иронию в его голосе мог не заметить только глухой. И, насвистывая партию из «Sexual Revolution», ушел в душ. *** Кейт с грустью смотрела на куртку правнука. Она боялась и ненавидела его с рождения, но не решалась ничего сделать. Галахад стал заботиться о ней, едва подрос. На ее ненависть отвечал иронией. И убивал. Он всегда убивал. И никогда не попадался. Кейт порой хотелось кричать от того, насколько слепы окружающие – настолько очевидными для нее были перемены в ее правнуке после очередной смерти. Как этого можно не видеть, она не понимала. Но видела это только сама и никто другой. Кейт даже думала одно время, что в нем возродился убитый ею Антихрист. Но ее правнук был неуловимо другим. Возможно, он сын какого-то другого демона. Она поделилась этой мыслью только один раз со священником, но все закончилось очень плохо. От отправки в психушку ее спас лишь Галахад – священник счел опасным оставлять подростка с опасно помешанной на религии родственницей и обратился в органы опеки. Гал тогда впервые продемонстрировал несвойственные подростку возможности – несколько его звонков погасили дело. А Кейт усвоила урок и больше ни с кем внешним об этом не заговаривала. У нее не было никакого оружия, которое могло бы навредить демоническому семени, лишь поэтому она не попыталась убить правнука лично.