Тёмный мститель оставляет на пороге посылку. Открыв её, Ганнибал разворачивает вощёную бумагу и обнаруживает свежую печень. Бордовое мясо аппетитно поблёскивает в солнечном свете, а пальцы пачкает скопившаяся снизу кровь. Вечером он готовит из печени три блюда, про которые говорил незнакомцу, и наслаждается нежным изысканным вкусом в одиночестве.
Тёмный мститель преследует Ганнибала. Каждый шаг таит в себе ощущение, что за ним внимательно следят. Каждое его движение пропитано почти театральной элегантностью. Порой Ганнибалу кажется, что всё это его фантазия и ничего на самом деле не было. Не было никакого таинственного незнакомца. Не было заботливо уложенной посылки. Не было чарующего голоса и прекрасного запаха альфы, который теперь, казалось, окутывает Ганнибала повсюду.
Проходит неделя. Он почти свыкается с мыслью, что всё это лишь игра его изобретательного разума. Но однажды утром, выйдя из душа, обнаруживает на своём полотенце подозрительное влажное пятно. Ганнибал улыбается. Он утыкается в него лицом и низко стонет, упиваясь острым волнующим запахом. Альфа снова пометил его. Не обращая внимания на эрекцию, вытирается этим же полотенцем и спокойно идёт на работу. По возвращении на пороге его ждёт ещё одна небольшая посылка. Внутри лежит глаз. «Я наблюдаю за тобой», — практически слышит он приятный баритон за ухом, и в душе его разливается тепло.
Проходит вторая неделя. Полнейшая тишина. Ганнибал сидит в кресле с бокалом Бордо и смотрит в одну точку, горделиво подняв подбородок. Обычно он очень терпелив, но сейчас его снедает желание вновь увидеть того мужчину. Хотя, «увидеть» тут не совсем подходящее слово — почувствовать. Может, у него получится выманить альфу из своего укрытия? Ганнибал зовёт в гости давнюю подругу Алану, ещё одну омегу, и готовит им на ужин тушёную телятину с красным вином и цедрой апельсина. Интересно, чем всё это закончится?
Тёмный мститель настигает его в грязном переулке. В этот вечер Ганнибал вновь выходит на охоту. Он ожидает у чёрного входа одну очень надменную свинку, когда к нему беззвучно подкрадываются сзади и приставляют к горлу холодное лезвие ножа. Нос обдаёт до боли знакомым ароматом тела и оскорбительно дешёвого лосьона после бритья.
— Не сидится дома, доктор Лектер? — угрожающе интересуется Тёмный мститель, и волоски на коже мгновенно вздымаются от одного только голоса.
В этот раз Ганнибал без защитного комбинезона — просто костюм шоколадного цвета и белая рубашка. Даже в этом незатейливом облачении он выбивается из окружающей их обстановки.
— Решил впервые «
прогуляться» после нашей последней встречи, — отвечает Ганнибал, не скрывая в голосе улыбку. — А ещё хотел поблагодарить вас за
подарки.
Незнакомец удовлетворённо хмыкает.
— Поэтому ты сегодня без своего привычного «средства предохранения»? — интересуется он, и Ганнибал вскидывает бесцветные брови. Его пластиковый костюм только что назвали презервативом? На удивление, это вызывает не возмущение, а усмешку.
— Я на гормональных контрацептивах… — под конец фраза резко обрывается, потому что Ганнибал не знает, как называть своего альфу. Прозвищем, которое дало СМИ? Слишком претенциозно и безыскусно.
Ганнибал ловит за хвост пролетающую в сознании мысль, что зовёт незнакомца «своим». Да, он уже считает его таковым, хоть ещё и не успел поставить метку в ответ. Им не нужно лишних слов, всех этих стандартных вопросов, заверений да клятв в безоблачном будущем и вечной любви. Дело даже не в тех откровенных моментах, которые будоражат его Дворец Памяти, будто землетрясение. И не в типичном желании омеги принадлежать какому-нибудь альфе. Он наконец встретил равного. Это многого стоит.
— Уилл, — тихо произносит мужчина и нежно целует след от метки. — Меня зовут Уилл.
В шумном выдохе Ганнибала сквозит облегчение. Значит, ему не показалось. Значит, всё по-настоящему. Теперь хорошо бы посмотреть на него. Быть лицом к лицу.
— Рад познакомиться, Уилл! — молвит Ганнибал, и собственный голос кажется хрипловатым. — Может быть, перейдём, наконец, в более подходящее место?
Несколько мгновений Уилл размышляет. В томительном ожидании Ганнибал нервно облизывает губы и сглатывает скопившуюся слюну. Лезвие ножа невольно царапает кожу, но он даже не морщится. И лишь когда влажный язык слизывает с его шеи капельку выступившей крови, он откидывает голову на плечо Уилла, доверительно обнажая уязвимое горло.
— Хорошо, — кокетливо звучит мягкий баритон. Нож исчезает, и вместо него появляется уже знакомый пистолет.
Медленно повернувшись, Ганнибал впервые осматривает своего альфу. Отросшие тёмные кудри аккуратно зачёсаны назад, и только один непослушный локон падает на высокий аристократичный лоб. Мужественная квадратная челюсть с небрежной щетиной и слегка асимметричные небольшие губы. Нос с широкими крыльями сломан, должно быть, ещё в юности. Глаза… Взгляд этих полуприкрытых голубых глаз с жёлтыми вкраплениями проникает в самую душу и выворачивает наизнанку. Ганнибалу хочется любоваться Уиллом вечно. Магнитуда — восемь баллов по шкале Рихтера. Эпицентр — низ живота.
Раньше ему не было важно, как на самом деле выглядит Тёмный мститель, но теперь кажется, что он не смог бы так смотреть ни на кого иного. Этот образ, сошедший с полотен Боттичелли, отпечатывается на сетчатке и попадает прямиком в самую большую залу Дворца Памяти — в сердце. Уилл ниже его на дюйм, моложе минимум на десять лет и совсем не похож на тех крупных альф, вопящих о своей маскулинности. Он совершенно прекрасен!
Забавно фыркнув, Уилл почему-то стыдливо прячет взгляд, грубо берёт Ганнибала под руку и тычет оружием в бок. Поверх их сцепленных рук он накидывает свою куртку, чтобы скрыть от посторонних глаз оружие.
— Пошли, прогуляемся, — не терпящим возражений тоном бросает он.
И они идут. Не слишком быстро, но и не медленно. Ганнибал даже не спрашивает, куда. Он целиком поглощён окутывающим его любимым запахом и фантазиями о молодом теле альфы, о прекрасном разуме внутри этой хорошенькой головы. Они молчат, пока воздух электризуется между ними.
Очнувшись у входа в метро, Ганнибал непонимающе смотрит на Уилла. Тот улыбается одними лишь глазами, в глубине которых горит хитрый огонёк.
— Никогда не ездил на метро?
Ганнибал заинтересованно склоняет голову к плечу, пытаясь понять скрытые мотивы своего нового «друга».
— Вообще-то, у меня есть автомобиль, Уилл, — напоминает он, пока эскалатор неотвратимо несёт их вниз.
— Знаю я про твой «Бентли», — Уилл закатывает глаза, кажущиеся теперь почему-то тёмно-зелёными. Возможно, на их цвет влияет такого же оттенка рубашка или искусственный свет ламп. — Но мы здесь не для передвижения, доктор Лектер.
Уиллу определённо нравится называть его по учёной степени и фамилии. И не совсем ясно, что скрывается под этим — пренебрежение или наоборот, восхищение.
Заметив промелькнувшее любопытство на лице Ганнибала, он спешит самодовольно добавить:
— Тебе понравится, вот увидишь.
В метро — час пик. Они заходят в первый же вагон и встают в углу. Народа набирается тьма. Все толпятся, потеют, и Ганнибал впервые чувствует себя некомфортно. Нечем дышать. Разве что смесью разномастного пота, несвежего дыхания и подавляющего количества феромонов. Для Ганнибала это настоящая пытка. Он старается дышать через рот, но чувствует, как пропитывается вонью насквозь. Не намного лучше смрада средневекового города. Ганнибал вспоминает отрывок из произведения Патрика Зюскинда и брезгливо кривит губы.
— Уилл, зачем мы здесь? — шепчет он. — Что ты хочешь доказать?
— Доказать? — удивляется Уилл, саркастично изогнув бровь. Становится за его спиной, придерживая за талию. — У меня и мысли не было… Просто на виду у людей ты вряд ли сможешь мне что-нибудь сделать.
— Что ты, Уилл, и в мыслях не было! — невинно отвечает Ганнибал в той же манере.
— Ты — Чесапикский Потрошитель, — еле слышно шепчет Уилл.
— А ты — Тёмный мститель.
— Туше! — фыркает он. — Не нравится мне это прозвище. Чёртова Фредди Лаундс не смогла придумать ничего оригинальнее. А вот тебе твоё — наверняка по душе.
— Звучит лучше, чем пародия на супергеройские комиксы.
Уилл раздражённо вздыхает и вдруг глухо смеётся.
— Вот так парочка, не правда ли?
Ничего не ответив, Ганнибал опускает голову и наслаждается горячим дыханием на шее. Это единственное, что может отвлечь его сейчас от мерзопакостных запахов.
— Чего ты хочешь, Уилл?
— А чего хочешь
ты? — в язвительной манере переспрашивает альфа.
Ганнибал расправляет плечи и прижимается спиной к его груди. Внизу живота сладко ноет в предвкушении узла.
— Хочу почувствовать тебя… изнутри.
Вот он и сказал это. Искренне, без метафор и двусмысленных шуток. Хотя тут тоже две подоплёки: ментальная и физическая. И ему нужны обе.
— Могу это обеспечить, — коварно облизывается Уилл и медленно ведёт пистолетом по боку Ганнибала, вызывая череду мурашек. — Знаешь, я ведь не расстаюсь с этим Кольтом с тех пор, как он достался мне от отца. Можешь считать, что он — продолжение меня.
По телу проходит дрожь.
— Это какая-то шутка? — оглядывается Ганнибал и видит какое-то садистское удовольствие на лице альфы. — Вокруг толпа людей.
Уилл приобнимает, незаметно гладит его наливающуюся эрекцию под навесом куртки. Его голос музыкой вливается в покрасневшие уши омеги и опьяняет разум. Пальцы ловко расстёгивают ширинку и, слегка приспустив брюки вместе с бельём, сжимают округлую задницу. Ганнибал дёргается, но в его спину многозначительно упирается Кольт. Хорошо, что полы пиджака прикрывают такое развратное и такое желанное действо.
— Пожалуйста, не надо! — пытается он сопротивляться.
— Твой рот говорит «нет», а вот тело… — пальцы спускаются меж ягодиц и проникают во влажную тесноту. Ганнибал еле сдерживается, чтобы не застонать в голос. — Какой ты узкий, бархатный изнутри… Ох, хотел бы я нагнуть тебя прямо тут и трахать, пока ты не завоешь! Или пока нас не арестуют. Пока мир не сгинет вокруг нас, и мы не останемся лишь вдвоём.
Уилл утыкается в его шею и обжигает тяжёлым дыханием. Одной рукой он прижимает к себе Ганнибала за живот, а другой обводит дулом пистолета истекающий смазкой анус и аккуратно вдавливает. Ганнибал шипит от неприятного проникновения холодного железа. Какая-то старушка-божий одуванчик с любопытством смотрит на них, но, столкнувшись с немигающим взглядом карих глаз, поспешно отворачивается. Остальные пассажиры пялятся в гаджеты и, кажется, совсем не замечают разворачивающейся у них под носом картины. Или не хотят замечать. Тот же вызов обществу, к которому привык Ганнибал, только другим путём. И он признаёт — это очень волнующе.
— Расслабься, если не хочешь получить пулю внутрь, — приказывает альфа, и Ганнибал послушно закрывает глаза, полностью отдаваясь его воле.
Боль постепенно снижается, оставляя лишь растекающиеся по телу потоки наслаждения. Уилл целует его в шею и начинает до одури жадно вылизывать след от метки. Ганнибал слышит тихий скулёж, и только потом понимает, что издаёт его сам.
— Ты ведь только мой, Ганнибал? — зло шепчет Уилл, накрывая ладонью его болезненный стояк. Ганнибал молча прислоняется виском к его лбу и нежится, словно кот. — Только мой и ничей больше. Запомните,
доктор Лектер, если однажды я увижу вас с кем-то ещё, то я спалю к чертям всё на своём пути. Даже тебя.
Значит, он всё-таки знает об их ужине с Аланой. Какой же ревнивый альфа! Впрочем, это даже хорошо.
Ничто человеческое нам, убийцам, не чуждо, не так ли? Хочется обнажить его так же, как Уилл обнажил его. Надрезать защитную толстую шкуру и посмотреть, потечёт ли кровь? Проверить, на что он способен. Насколько Ганнибал ему нужен и насколько он нужен самому Ганнибалу? Сможет ли один из них убить другого и с лёгкостью перенести это? Но вслух он говорит только:
— И как бы ты убил меня?
— Руками. Я бы избил тебя до полусмерти, превратил бы твоё прекрасное лицо в кровавое месиво, — еле слышно говорит Уилл, и Ганнибал чувствует, как его альфу начинает трясти от переполняемых эмоций. В низком голосе звучит нестерпимая боль, неистовая ярость и… всепоглощающая нежность?
Такого Ганнибал не ожидал. С него слетает маска хладнокровного спокойствия, открывая внутреннюю противоречивость. Ревность и страх, вожделение и одержимость.
— Я бы рвал твою плоть зубами, раздирал когтями. Выдрал бы тебя в твою тугую крепкую задницу так, чтобы ты сорвал голос. Чтобы твоя кровь и моя сперма стекала по твоим белым ляжкам. Я… — задыхается Уилл, пока его рука двигается на изнывающем члене Ганнибала, вторя Кольту, что приятно и болезненно разрывает его сзади.
Чуть изменив угол проникновения, дуло задевает простату, и Ганнибал закусывает губу, чтобы не закричать. Он лишь надеется, что успеет кончить до того, как пистолет выстрелит.
— Я бы выдавил пальцами твои дьявольские глаза, чтобы никогда больше не тонуть в них! Вырвал бы твой лживый язык, чтобы не купаться в твоём голосе. И я… — срывается Уилл. — Я бы разрезал тебя на живую… М-м-м… Вынул твоё бьющееся сердце, чтобы съесть его сырым. Чтобы ты навсегда остался со мной, во мне…
Звучит как признание в любви, и внезапно оно находит отклик в самом Ганнибале. Задержав дыхание, он чувствует, что сейчас взорвётся. Содрогается в беззвучном оргазме, и слёзы скатываются по его щекам. Глаза по-прежнему закрыты. Мысленно Ганнибал во Дворце Памяти, где они вдвоём стоят в Палантинской капелле под расписным куполом, а вокруг льётся тягучая, словно мёд, мелодия церковного оргáна. Это девять баллов. Купол над ними трескается и с оглушительным шумом обрушивается, погребая их под тяжёлыми плитами.
— Чёрт! — звучит над ухом охрипший баритон.
Тёплая рука и дуло пистолета незаметно исчезают, оставляя Ганнибала одиноким и совершенно потерянным. Эти давно забытые чувства нестерпимо колют в самое сердце. Отстранившись, Уилл как-то странно шмыгает носом, прячет покрасневшие глаза и поспешно выходит на остановке. Молча. Еле успев застегнуться, Ганнибал выскакивает вслед за ним сквозь закрывающиеся двери и кричит:
— Уилл!
Ищет в толпе кудрявую макушку и не находит.
— Уилл?!
Кто-то хватает его за руку, и Ганнибал с воодушевлением оборачивается.
— Доктор Лектер? Добрый вечер! — радостно возвещает Франклин. Лицо Ганнибала сереет, а зрачки сужаются. — Никогда бы не подумал, что встречу вас здесь.
— Добрый! — хмурится он, оглядываясь по сторонам. На станции несколько выходов с разных сторон, и он не знает, куда бежать. В последний раз Ганнибал чувствовал нечто подобное только в детстве, когда не мог найти сестру. Сердце сжимает в груди железным прутом.
— А я только что был на ярмарке сыра. Представляете, их бывает более ста пятидесяти разных видов! Вот вы какой любите? Мне лично нравится дорблю…
Франклин меняется в лице и окидывает Ганнибала подозрительным взглядом. Взъерошенные волосы, весь потный, покрасневший, рубашка торчит из-под ремня брюк… Ганнибал знает, как это выглядит, но ему абсолютно наплевать. Его губы лишь неприязненно изгибаются, когда Франклин принюхивается и бесхитростно заявляет:
— Чем-то пахнет… Вы чувствуете?
Хорошо, что Франклин — бета, иначе у него не возникло бы подобных вопросов. Ганнибал торопливо, не очень вежливо прощается с ним и идёт к ближайшему выходу.
***
Уилл не объявляется ни на следующий день, ни через неделю. От этого душа разрывается на мелкие осколки и не хочет собираться воедино. Ощущения преследования больше нет. Посылки не приходят.
В свойственной ему манере, Ганнибал скрупулёзно и педантично планирует охоту. Он выслеживает подходящую жертву в лице тридцатитрёхлетнего мужчины и медленно убивает его, отрезая сначала руки, потом — ноги. Для него тот не более чем очередная свинья, без которой мир станет только лучше. «Ну где же ты? — думает Ганнибал. — Приди и останови меня!»
В несвойственной ему манере, Ганнибал теряет всякое удовольствие от убийства. Даже очерняющая его репутацию статья Фредди Лаундс не вызывает особого гнева.
Новая инсталляция Чесапикского Потрошителя!
Как вы знаете, вчера нашли очередную жертву серийного убийцы. В этот раз ею стал Грегори Майнфорт, пропавший неделю назад в Пасадене, округ Колумбия. Чего вы не знаете, так это того, что его тело было порезано на куски. Туловище жертвы без рук, ног и головы нашли в церкви святого Антония (см. фото ниже), покровителя потерянных людей и вещей. ФБР считает, что это любовное послание Чесапикского Потрошителя, однако психологи утверждают, что подобные психопаты не способны испытывать любовь или сострадание.
Вероятнее всего, у Чесапикского Потрошителя такие психологические травмы, как комплекс бога или нарциссическое расстройство. Также некоторые специалисты уверены, что у Чесапикского Потрошителя проблемы с потенцией, так как он совершенно не сексуализирует своих жертв. Его убийства — это способ сбежать от себя, от своих комплексов и чрезвычайно хрупкого эго, прикрываясь маской очаровательной уверенности…
Ганнибал так и не дочитывает статью, безучастно откинув планшет на кушетку. Раньше он бы взбунтовался, постарался бы показать, что все эти убогие прямоходящие приматы ничего о нём не знают и даже не представляют, на что он способен. Он бы наказал эту выскочку Лаундс за её длинный язык. Отрезав его, приготовил бы на открытом огне и запил восхитительным Батар Монтраше. Он бы…
День ото дня снедает тоска. Магнитуда — десять баллов, эпицентр — душа. Злость и обида давно испарились, оставив после себя лишь ноющую пустоту в груди. Почему Уилл его бросил? Почему не принял столь щедрый подарок? Что творится в его прекрасном разуме? Не настолько он, видимо, прекрасен, раз не смог разглядеть в Ганнибале свою единственную пару. Но почему же тогда так грустно при мысли, что он может никогда больше не увидеть эти пронзительные голубые глаза?
Он вспоминает всепоглощающую ревность Уилла и идёт на сеанс психотерапии. Привлекательная альфа Беделия Дю Морье сдержанно выслушивает, и её светлые брови удивлённо тянутся вверх, когда Ганнибал говорит о желании создать семью. Беделию можно понять — для такого эксцентричного и закрытого пациента простые человеческие желания совершенно не свойственны. Тем более она как-то намекала ему о подобных отношениях, но Ганнибал проигнорировал её предложение. Терапия не помогает — Уилл не появляется.
Справившись с первой бурей чувств, Ганнибал замораживает их в себе и принимается ждать. Терпение у него стальное, выдержанное, как изысканное вино. Он продолжает жить дальше. Ганнибал уверен,
его альфа не сможет перенести разлуку и обязательно объявится. Однажды.
***
Этим утром идёт мелкий пакостливый дождь. Два месяца пролетели, а точнее, протянулись, как густая карамель. На обеденном перерыве Ганнибал по привычке листает новости и неожиданно натыкается на заголовок, заставивший его внутренне похолодеть.
Тёмный мститель пойман!
Ганнибал хмурится и перечитывает статью несколько раз. Имя то же. Возраст примерно похож. Нет, невозможно… Уилл всегда был осторожен, хоть и слегка небрежен в своей экспрессивной манере убивать. И всё же сердце радостно трепещет. Теперь Ганнибал знает — его не бросили. Всего лишь неприятное стечение обстоятельств. А вслед за радостью вспыхивает неуёмная ярость. Они посмели отобрать у него Уилла — единственного, кто мог стать его парой!
Ганнибал медленно прикрывает глаза. Чтобы справиться с волнением, он переносится во Дворец Памяти и наблюдает, как рушатся его стены. Это одиннадцать баллов, и Ганнибал не желает знать, что с ним будет при всех двенадцати.
Гнев его подобно ледяному пламени охватывает весь округ Колумбия. За неделю мир лишается судьи, пристава, психолога, журналиста и двух агентов ФБР — всех, кто был причастен к дерзкому и глупому посягательству на свободу его альфы.
Композицию из тел он решает разместить на старинном величественном кладбище за городом. Парня с каштановыми кудрями, похожего на Уилла, он укладывает на мраморную плиту, как на алтарь, и надевает на его голову терновый венец. Остальные трупы рассаживает вокруг алтаря с поникшими головами. В процессе Ганнибал думает о гравюре Дюрера «Оплакивание Христа».
Как там писалось в Евангелии от Матфея? «Когда же настал вечер, пришёл богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса; он, придя к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело; и, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своём гробе, который высек он в скале». Да, именно так.
Запустив пятерню в волосы парня, Ганнибал зачёсывает тёмные пряди назад и отпускает один волнистый локон на бледный лоб. Смотрит с любовью и нежностью, вспоминая яркий облик Уилла. Ганнибал уверен, тому бы понравилась гравюра из тел.
Через пару дней он стоит в кабинете Джека Кроуфорда перед расклеенными на доске фотографиями и с показным любопытством рассматривает их. Он соглашается помочь Джеку составить профиль Чесапикского Потрошителя лишь по одной причине — приблизиться к делу о Тёмном мстителе и помочь ему избежать тюрьмы, помочь Уиллу. Единственным выходом остаётся убедить ФБР в том, что у обоих этих серийных убийц одно лицо.
Он как раз обдумывает, как скопировать modus operandi Тёмного мстителя, перебирает в голове самых провинившихся кандидатов на место будущей жертвы, когда дверь позади него распахивается. Повернувшись на звук, Ганнибал застывает на месте. Он умело скрывает под маской равнодушия бешеный ураган эмоций.
Безразличный взгляд серо-голубых глаз лениво блуждает по лицу Ганнибала, словно видит впервые. Уголок асимметричного рта еле заметно трогает привычная ядовитая ухмылка:
— Рад познакомиться,
доктор Лектер! — протягивает руку Уилл.
