Плантен ун Блюмен особенно красив в мае. Томас Хайденфельдер помнит этот парк, когда его только-только обустроили, тринадцать лет назад. Он как раз познакомился с Айви, в мае тридцатого, и они, тогда еще студенты университета Гамбурга, приходили сюда, чтобы покормить уток и съесть мороженое. А вон на той аллее — она видна сейчас Томасу с того места, где он сидит уже целых полтора часа в ожидании Гюнтера, - вон на той аллее была беседка. Выкрашенная белой краской, нарядная, кружевная — в этой беседке Томас впервые поцеловал Айви... Интересно, как у нее дела? Томас слышал, она вышла замуж сразу после окончания университета. Кажется, её муж владел типографией на Любекер-штрассе.
Томас бросил взгляд на часы. Черт возьми! До комендантского часа осталось сорок минут. Где черти носят этого Гюнтера или как там его зовут на самом деле?! Хайденфельдер сидит тут, как дурак, с томиком Шиллера на коленях, и уже дважды прошедший мимо него патрульный делает вид, что его совсем не интересует одинокий мужчина, без дела развалившийся на скамейке в парке в конце рабочего дня. Если Томас завидит патрульного в третий раз, он встанет и уйдет. Хайденфельдер вообще не обязан был выходить на контакт. Совсем даже наоборот — он не должен был приходить на эту встречу.
О нем, как о руководителе антифашистского подполья Гамбурга, знали всего двое. Петер и Олли — его ближайшие соратники. Именно они отдавали приказы руководителям мелких ячеек, они же отчитывались перед Томасом лично. Именно Петер курировал деятельность Гюнтера, именно он встречал британского агента и он же отвечал за устройство англичанина на работу в Гамбургские доки. Томас, как обычно, выправил для новоиспеченного «немца» документы: Гюнтер Вебер, двадцать восемь лет, уроженец Саарбрюккена… Петер говорил, что немецкий английского диверсанта очень хорош, а легкий акцент можно списать на то, что новоявленный рабочий порта вырос на границе с Францией. В общем, легенду Гюнтеру состряпали на славу. Сколько он уже в Гамбурге? Семь месяцев? И все шло гладко, так почему сегодня утром он вышел на связь напрямую с Томасом? В обход Петера. Это было даже не нарушение субординации. Такие действия англичанина могли поставить под удар всю тщательно выстроенную систему конспирации, которую Томас Хайденфельдер и его люди соблюдали неукоснительно. Так какого же черта?
Ночью в порту произошел взрыв. Полыхало знатно — Томас видел утром зарево пожара, когда проезжал на автобусе мимо рыбного рынка. Неужели дело рук Гюнтера? Если так — ему нужно срочно покинуть Гамбург, иначе…
Иначе, если гестапо возьмет Вебера за зад, тот может сдать и Петера, и, возможно, самого Томаса. Как он вообще узнал о руководителе подполья?
- Любите поэзию? - услышал Хайденфльдер низкий, с легкой хрипотцой голос, и оторвался от «чтения», поднял глаза, чтобы увидеть говорившего.
- Я ничего в этих стишатах не понимаю, - закончил Гюнтер условную фразу, и Томас восхитился тому, что диверсант не просто произнес заученный пароль, но и разыграл сцену, как по нотам — пожал широкими плечами в смущении и физиономию состроил соответствующую — эдакий простак: широкая улыбка, открытый взгляд нежно-голубых глаз, непослушный льняной локон, хулигански выбившийся из аккуратной прически, яркий румянец на щеках… Хотя, пожалуй, что-то уж больно зарделся Гюнтер… Нехороший какой-то румянец. Чахоточный этот Вебер, что ли? Впрочем, рассуждать о здоровье диверсанта было некогда.
- Поэзия — как музыка, - выдал «ответ» Хайденфельдер, - можно её не понимать, но как не любить музыку?
- Томас? - собеседник убрал непослушную прядку за ухо и хотел было присесть рядом с Томом на скамейку, как тот поднялся на ноги.
- Томас? Вас ведь так зовут?
- Не время рассиживаться. Комендантский час скоро! - недовольно бросил Хайденфельдер и заспешил по аллее к выходу из парка, даже не глядя, идет ли за ним диверсант.
- Простите, - тот ускорил шаг.
- Какого черта вы устроили? - прошипел Томас. - Был уговор: связь только через Петера…
- Петер мертв, - эти слова заставили немца затормозить резко.
- Как?! Что вы несете?! - страх, словно удавкой, сдавил горло. Томас даже ослабил галстук, будто бы это могло помочь.
- Застрелен сегодня утром. Он и еще трое. Парни должны были обеспечить мне отход. Но кто-то сдал, видимо… Солдаты… Они ждали нас…
- Взрыв в порту — ваших рук дело? - задал вопрос Томас, не желая ничего слушать… Не желая признавать жестокую правду. Если деятельность британского разведчика здесь, в Гамбурге, раскрыта, если Петер погиб, значит, сдал кто-то из своих. А значит, будут еще жертвы. Плохо, что он, руководитель подполья, узнает об этом только сейчас, но уж так было заведено, что информация передается строго по цепочке, от рядовых участников группы и наверх, руководителям ячеек, а те, в свою очередь, доносят сведения до руководителей более высоких подразделений. А уж те держат отчет перед Петером или Олли. Такая система передачи информации была, может, и не совершенна, и уж всяко её нельзя было назвать оперативной, зато так было безопасно. А Томас всегда ставил безопасность во главе угла.
- Так взрыв…
- Вам лучше не знать, герр Хайденфельдер, - натянуто улыбнулся Гюнтер.
Томас чертыхнулся про себя: действительно, зачем он полез с расспросами? Меньше знаешь… не крепче спишь, вовсе нет. Чем меньше знаешь, тем меньше расскажешь на допросах в подвалах РСХА, если тебя возьмут… Когда тебя возьмут.
О том, что случилось ночью в доках Эльбы, Томасу расскажет его шеф, мэр Гамбурга, у которого Хайденфельдер служил личным помощником. Информация эта, строго секретная, как и все, что происходило в таком стратегически значимом месте, как порт, была, разумеется, не для посторонних ушей, но мэр Гамбурга обязан был быть в курсе того, что происходит в его городе, а, стало быть, его помощник тоже кое о чем бывал осведомлен. Так вот только на следующий день градоначальник расскажет Томасу, что в доках взорвались сотни бочек с авиационным горючим, предназначенные для отправки на фронт. Потеря, хоть и не была невосполнимой, а все ж таки весьма существенной. Мэр не знал — а начальник порта не спешил с ним поделиться тревожной информацией: незадолго до взрыва кто-то пытался проникнуть в бункера подводных лодок, но эта информация была не просто секретной, а сверхсекретной.
Сегодня же Томасу лучше было пребывать в счастливом неведении.
- Как вы раздобыли мои контакты? - спросил Томас англичанина.
- Петер. Успел шепнуть, прежде чем его уложили, - просто ответил Гюнтер. - Он сказал, вы поможете мне с документами. И организуете эвакуацию.
- Что?! - Томас задохнулся от возмущения. - Я - эвакуацию? Вы понимаете, о чем просите? Ваше возвращение должны были обеспечить… ваши же.
- С гибелью Петера у меня больше нет канала связи. Так что вся надежда на вас, Томас.
- Проклятье! - Хайденфельдер сжал кулаки.
- Я понимаю, что доставляю массу неудобств… - виновато улыбнулся Гюнтер.
- Неудобства — это пытаться надеть штаны через голову, - недобро прищурился Томас. - То, что из-за вас я лишился Петера и, похоже, потеряю еще многих из нашей организации — это катастрофа!
- Я даже извиняться сейчас не в состоянии, Томас, - устало произнес Гюнтер, и Хайденфельдер притормозил вновь, понимая, что его спутник отстает от него где-то на пару шагов.
- Что вы там плететесь? - пытаясь унять раздражение, Том прикурил, хотя вроде как пару месяцев назад бросил эту вредную привычку. Вот только выкинуть последнюю пачку сигарет рука не поднималась.
- Извините, - Гюнтер болезненно поморщился, и это заставило Томаса взглянуть на него повнимательнее: капля пота, стекающая вдоль виска, горячечно-алый румянец, сухие, без кровинки, губы и глубокие тени вокруг ярких глаз.
- Вы ранены? - дошло, наконец, до руководителя подполья.
- Зацепило… Тогда же, когда Петера…
Ах ты ж дьявол! Томас покачал головой, думая о том, что если могло быть что-то хуже, чем провал подполья, то вот оно: раненый английский диверсант рядом с тобой, без документов и возможности скрыться. Прекрасно! Великолепно просто!
- Я оставил машину на Даммтордамм. Тут недалеко, - уже чуть мягче произнес Томас, обращаясь к своему спутнику.
- Я в порядке, - Гюнтер чуть прикусил нижнюю губу, - буду в порядке, если вы найдете мне какое-нибудь место… Мне нужно отлежаться хотя бы сутки. Я с ночи на ногах. Хвост сбросил только часа два назад, так что будьте уверены, нашу с вами встречу никто не засечет.
Уходить от преследования с огнестрелом — из чего сделан этот парень?
- Вы железный, Гюнтер? - усмехнулся Томас.
- Мне говорили… - неопределенно ответил Вебер.
В машине англичанин задремал. Ну или же сделал вид, что прикорнул. Откинувшись на подголовник, он закрыл глаза и не реагировал ни на что совершенно. Впрочем, может и правда спал. Хайденфельдер глаз не смог бы сомкнуть на его месте. Ведь Томас мог привести Гюнтера куда угодно. Например, прямиком в гестапо. Однако же Вебер, похоже, не думает о такой возможности. Доверяет? Надо же!
Том привез англичанина к себе домой. Никакого такого «убежища» для подобных случаев у него не было. Возможно, подобные квартирки, где можно было пересидеть, перекантоваться, переждать были у Петера. Или у Олли. Но Петера нет. А вешать на Олли еще одну проблему Томас не хотел. У него и без того забот хватает.
- Моя квартира на четвертом этаже, - предупредил он Гюнтера, и тот, задрав голову, с сомнением оглядел несколько помпезное здание прошлого века, в котором квартировал Хайденфельдер. Потолки в доме на Штейн-штрассе были высокими.
- Ничего, осилю! - Гюнтер решительно открыл дверь подъезда, пропуская вперед хозяина дома.
Он остановился между вторым и третьим этажом. Привалился тяжело к стене, пытаясь отдышаться.
- Вебер! Я не смогу вас нести, вы тяжелый, - честно признался Томас, критически оглядывая крепкую фигуру англичанина. Он был выше Хайденфельдера на добрых полтора дюйма, и это учитывая высокий рост Томаса.
- Я сейчас, - стиснул зубы диверсант, отлипая от стены. Чтобы свалиться прямо немцу на руки. Благо тот их успел вовремя подставить.
- Простите, - извинился Гюнтер, когда Томас заботливо поддержал его за спину. Губы его при этом едва коснулись теплой кожи на шее Тома. Тот отчего-то улыбнулся.
Прикосновение это — нечаянное и совсем легкое, не было неприятным. По правде сказать, давно уже никто не прикасался к Тому. Том сам давно никого не касался, даже вот так, стараясь поддержать. Работа и подпольная деятельность не оставляли времени ни для чего совершенно.
- Я не смогу вас нести, но вы можете на меня опереться, - предложил Томас англичанину. - И я умоляю, бросьте геройствовать! Передо мной ни к чему доказывать вашу мужественность.
Гюнтер сдался и навалился на Томаса всем своим немалым весом. Зато они более-менее легко преодолели оставшиеся полтора этажа.
- Можно мне в душ? - прямо с порога спросил Вебер.
- Можно. Но воды нет. Или же, если вам повезет, будет холодная, - предупредил его хозяин дома.
С началом войны коммуникации работали из рук вон плохо. А когда англичане начали бомбить Гамбург активнее, было за счастье, если вода подавалась в дома хотя бы раз в пару дней.
Сегодня воды как раз не было. Хайденфельдер, отличающийся особой аккуратностью, предпочитал набирать воду во все емкости, что имелись в доме, поэтому сейчас он указал гостю на тазик, полный до краев.
- Можете ополоснуться, - буркнул он и вышел из ванной, оставляя гостя одного.
- Навылет, - услышал он у себя над ухом минут двадцать спустя и резко обернулся на голос. Черт возьми этого Гюнтера! Нельзя же так подкрадываться!
- Говорю, плечо прострелили навылет, - широко улыбался Вебер бледными, даже, пожалуй, чуть посиневшими губами. - Через пару дней все будет хорошо. Вы поможете наложить повязку?
"Через пару дней?", - хмыкнул Томас. Изначально речь шла о сутках. Оккупант!
- Я сделаю чай, - наложив гостю повязку, предложил Томас. Не то чтобы ему хотелось возиться с Гюнтером, но тому и впрямь было худо. Не дай бог откинет ласты прямо тут. Хотя, на умирающего он похож не был.
- Вы горите, а жаропонижающего у меня нет, - не без тревоги в голосе произнес Том, приложив ладонь ко лбу своего гостя. - Так что чай — это все, что я могу вам предложить.
- Вы можете предложить мне водки, - краешком губ улыбнулся Вебер, на секунду накрывая ладонь Томаса своей. - Я видел, там в бутылке еще оставалось.
Надо же, какой глазастый! Действительно, в бутылке еще оставалось немного водки после того, как Том использовал большую часть для дезинфекции раны и собственных рук, которыми он к этой ране прикасался.
Он вылил остатки водки в кружку — рюмки искать было лень. И, достав из шкафа немного сыра и хлеба, нарезал бутерброды.
- Больше все равно ничего нет, - сказал Томас гостю, досадуя на то, что можно было бы сделать запасы. Есть хотелось нестерпимо, а комендантский час — не самое лучшее время для прогулок по магазинам.
- Спасибо, но… Можно мне где-нибудь упасть? - отказался от еды Вебер. - Я могу на полу, правда, мне бы поспать…
- Не говорите глупости! - почему-то разозлился Томас. - Ляжете в моей спальне.
- А вы?
- А я с вами! - еще больше рассердился Хайденфельдер. Он сам не понимал, что злит его больше: факт провала подполья, невозможность прямо сейчас избавиться от английского диверсанта или то, что этот самый диверсант, как осиновый лист, трясется от озноба, и он, Том, не может ему предложить даже таблетку аспирина, чтобы сбить жар.
- Это предложение? - поиграл бровями Гюнтер.
- Это шутка, - отмахнулся от него Томас.
Тихое «а жаль» он не расслышал, так как, достав из шкафа чистое белье и небрежно кинув его на кровать, быстро вышел из спальни.
***
- Вы куда? - от этого вопроса Томас едва не подпрыгнул. Опять он подкрадывается!
- На службу, - ответил Хайденфельдер, с беспокойством оглядывая не до конца еще проснувшегося Гюнтера. Очевидно, сон пошел ему на пользу. По крайней мере его щеки уже не полыхали огненно-красным румянцем, зато губы были не такими бледными, как вчера вечером.
Интересно, какие они на ощупь? - некстати подумал Томас. Нежные? Или шершавые? - А на вкус?
Черт возьми! Нашел о чем думать!
- Я иду на службу, - еще раз проговорил Томас, стараясь не думать о губах Гюнтера. - Вы остаетесь здесь и ждете меня. Я попытаюсь что-нибудь сделать… Я попробую вывезти вас из Гамбурга. Но мне нужно время.
- Послушайте, Томас, - Вебер перехватил его запястье, окольцевал сильными пальцами.
Тот хотел было вырвать руку, но не стал. Чувствовать чужое прикосновение было приятно. Пусть даже это касание совсем ничего не значит. Просто двое людей: один отчаянно хочет выбраться из заварушки, а второй отчаянно хочет, чтобы первый наконец-то из этой заварушки выбрался. Простое прикосновение… Пальцы Гюнтера теплые, сухие. Большой палец слегка поглаживает косточку на запястье. Ничего не значит… Он скоро уйдет. Томас никогда больше не увидит этого человека.
- Послушайте, совсем необязательно эвакуировать меня. Достаточно будет передать англичанам микропленку. Я заснял документы… Впрочем, вам лучше не знать, какие, - и Вебер замолчал. Однако руки Тома не выпустил.
- А вы? - нахмурился Томас.
- А я не важен, - натянуто улыбнулся Гюнтер. - Я свое дело сделал, так что…
- Прекратите нести чушь! - еще сильнее нахмурился Хайденфельдер. - Сидите тихо и ждите. Я что-нибудь придумаю.
«Что-нибудь» придумывается спустя двое суток. Тогда Томасу удается раздобыть документы — паспорт Гюнтера Вебера теперь можно разве что пустить на растопку. Теперь на руках у Тома настоящий паспорт гражданина нейтральной Швеции, Курта Снорсона. Некто «Музыкант», в миру Отто Крипке, известный в определенных кругах Гамбурга тем, что за определенную сумму мог состряпать любой документ, был обязан Томасу тем, что тот год назад похлопотал о том, чтобы дочка Отто, сдуру выскочившая замуж за еврея, вместе с мужем смогла покинуть Германию. Именно Отто и организовал паспорт на имя Курта Снорсона и еще один, британский, на имя Лиама Уайта.
- Собирайтесь! - Томас влетел в квартиру, как ураган. - Собирайтесь скорее! Если сегодня не успеем, то все…
- Да мне собраться — только подпоясаться, - хмыкнул Гюнтер, накидывая на плечи легкий плащ. Больше из вещей у него ничего не было.
- Вот! - Том всучил ему паспорта. - Мы едем в Травемюнде. Через четыре часа оттуда уходит паром в Мальме. Как только сойдете с трапа, немедленно езжайте в британское консульство. Оба паспорта настоящие, английский сначала припрячьте. Покажете в консульстве, а шведский…
- Том! - прервал Вебер его хаотичный монолог. - Томас!
- Ну, что вы застыли? Быстрее! - Том открыл дверь, но Гюнтер захлопнул её прямо под носом у хозяина дома.
- Что? - вскинул на него Томас удивленный взгляд серых глаз.
Всё то время, пока Гюнтер гостил у него, они почти что не разговаривали. Томас приходил со службы поздно, приносил какую-никакую еду, они молча ужинали, Хайденфельдер менял англичанину повязку, и они желали друг другу спокойной ночи. Единственное, что ночи для хозяина дома спокойными не были — диванчик, на который он перебрался, уступив раненому свою кровать, можно было с уверенностью назвать прокрустовым ложем. Правда, один раз они все же отступили от ими же самими установленных правил и сыграли партию в шахматы. Так же молча. Молчание это не было напряженным, нет. Скорее, молчать друг с другом было уютно. Они даже руки друг другу пожали молча после того, как сошлись на ничьей. Томас предпочел не заметить, как его ладонь задержалась в чужой ладони несколько дольше, чем того требовало простое дружеское рукопожатие. Впрочем, друзьями они не были. Уж точно нет.
- Что? - повторил Хайденфельдер свой вопрос.
- Я не смогу отблагодарить тебя, - ярко-голубые глаза смотрели ласково, тепло очень, - я никогда не смогу отблагодарить тебя. Я даже не буду говорить о том, как важны документы, что я раздобыл, для того, чтобы прищемить фашистам хвост. Ты… Ты немец, Том, почему ты нам помогаешь?
- Я немец, а не фашист, - только и ответил Том, не отрывая взгляда от этих ласковых глаз. - И не надо меня благодарить. Ну! Нам пора!
В Травемюнде они ехали также молча. И только остановив автомобиль недалеко от порта, Гюнтер нарушил молчание.
- Твоя организация… Насколько все плохо? - он спрашивал это с искренней тревогой, поэтому Томас не хотел обижать его молчанием.
- Плохо, - покачал он головой. - Вчера были аресты. Взяли семерых, и… Я надеюсь, что мне удастся сохранить костяк подполья, но… Гюнтер, пусть пока твое командование никого в Гамбург не присылает.
Интересно, когда это они успели перейти на "ты"?
- Я передам, - пообещал Вебер.
- Ну что ж… Тебе пора, - улыбнулся Томас, не замечая, что улыбка получилось немного грустной. Он хотел бы сыграть с Гюнтером в шахматы еще раз. Сыграть, не прерывая игру для того, чтобы спуститься в бомбоубежище — налеты в последние дни участились. Просто сыграть в шахматы, а после почувствовать ладонью теплое пожатие чужой руки.
Когда-нибудь… Нет! Не в этой жизни!
- Как тебя зовут? - вопрос сам собой сорвался с губ. Не стоило бы его задавать. Какая разница, как зовут англичанина, если они больше никогда не увидятся? Но отчего-то Хайденфельдер настаивал на ответе. - Как твое имя? Настоящее.
Вебер помолчал немного, думая о чем-то о своем, и Томас удивился, узнай он, чем именно были заняты мысли диверсанта. Тот, утонув в глазах Томаса, думал о том, что он оставляет в Гамбурге что-то очень важное. Что-то, что было сосредоточено в этом тихом, молчаливом немце, что-то… Гюнтер просто смотрел в глаза человека, который дал ему шанс на спасение. Он оторваться от этих глаз не мог.
- Так как тебя зовут?
- Гюнтер Вебер? - светло улыбнулся англичанин. - Курт Снорсен? Лиам…
И вдруг шагнул к Томасу ближе. Так, чтобы на расстоянии тепла. Так, чтобы чувствовать дыхание другого. Потом сделал еще один шаг. Обнял, с силой стискивая здоровой рукой худощавую фигуру, прислонился щекой к щеке, потерся колючей щетиной.
- Крис, - шепнул он на ухо Томасу. - Меня зовут Крис Хемсворт.
И, отстранившись резко, быстрым шагом направился к парому.
***
- Его зовут Крис Хемсворт, - голос Браны выудил Тома из… Черт возьми! Как он мог провалиться в эти свои «воспоминания» вот так, прямо… Прямо посреди беседы с мистером Браной! Если режиссер подумает, что Хиддлстон с ума спятил, он будет не так уж и не прав.
В этот вечер сэр Кеннет позвонил Тому, чтобы объявить, что его взяли в новый фильм о приключениях древних богов. Только вот роль, на которую претендовал Том, была отдана другому претенденту.
Это и пытался объяснить ему Брана, а Том взял, да и отключился.
- Простите, мистер Брана, - смущенно извинился Томас, - Я… Я что-то не понимаю…
- Томас, ты что там, уснул? Я пытаюсь тебе втолковать, что ты будешь играть не Тора, а его брата, Локи. Если честно, я с самого начала видел тебя именно в этой роли, но мистер Файги был со мной не согласен. Но я смог его убедить. Так что, роль Локи — твоя.
- Но я… Мне теперь надо будет сбросить… Ох! Я набрал вес, мистер Брана!
- Ничего. Ты очень скоро придешь в норму. - Решимость сэра Кеннета не мог бы поколебать даже атомный ледокол. - Ты будешь отличным Локи, поверь мне!
- А Тор? - спросил Томас, сам еще не понимая, радоваться ему или нет — роль-то он получил, вот только не ту, какую хотел.
- Тора будет играть актер из Австралии, - объяснил Брана. - Чудесный парень! Его зовут Крис Хемсворт.
