Сыпется песок

      Завал разбирали долго, в какой-то момент один из рабочих предложил бросить это всё, не найдут они никого. Вон пятно крови и подкова, наверно, их просто раздавило. На это Агустин просто дал мужику крепкого подзатыльника. Кое-чем помогала Луиза, сила к ней то возвращалась, то снова уходила. Джульетта неустанно теребила в руках платье и плакала. А у Мирабель с Бруно заканчивался воздух. Через маленькую щель проникало мало, а девушка очень нервничала и не контролировала себя, поэтому часто падала в обморок. Торговец мог предложить только похлопывание по щекам и разговоры. Он просил говорить Мирабель, чтобы та не тратила свои мысли на дыхание. Говорила о разном. О детях Энканто, о том, как страдала от отсутствия дара, о любимой выпечке. О каждом в семье. О несчастном Антонио. — Они здесь! Я их слышу! — это услышал только очень усталый Бруно, голос его племянницы Долорес, всё такая же голосистая.       Мирабель уже минут десять находилась в глубоком обмороке, побелели губы. Щель расширилась, потом ещё, до тех пор, пока через неё не смог пролезть Торговец, следом он вытащил девушку и, не разбирая кто вокруг и что говорит, понёс её на руках до ровного места, вокруг все было в породе и камнях. Бруно упал на колени, вымотанный этой ночью, заметил только, что Мирабель у него забрали и стали ту поить водой. Первой к нему подошла Джульетта. Она, заплаканная, постаревшая, встала на колени перед ним и обняла. — Прости нас, братишка, — она всхлипывала и дрожала, — спасибо за Мирабель. Спасибо.       А Бруно просто вдохнул запах выпечки, который пропитал её платье и кожу. Она была самой спокойной из тройняшек, очень рассудительной, человеколюбивой. Она приносила ему еды в комнату, когда Бруно уже не выходил. Любимая сестра. Джульетта отстранилась. Ему дали кувшин, из которого он отпил немного, а остальное вылил себе на голову, бодрясь. Мирабель пришла в себя, и обнималась с радостными родственниками. Все стали собираться по домам. Прежде чем тоже пойти за Мадригаль, он оглянулся на трещину в горе. Её уже почти не было, завалило всё, теперь путь из Энканто через опасные горы, через которые, кроме самого Бруно, никто никогда не ходил.       А значит он проиграл. Спас волшебство. — Бруно, — к нему подошла Мирабель и взяла за руку. — Не уходи больше. Пойдём домой.       Он повернул к ней голову. Глаза карие и напуганные, волосы все в пыли, кожа в ссадинах, а губы улыбаются. А за спиной у неё Джульетта с Агустом, Луиза и Феликс, остальные просто здесь не пригодились. — Идём домой, — кивнул Бруно.       Нечего было упираться. Раз решил спасти Мирабель — значит простил семью. Если бы позволил умереть… Был бы действительно злым, каким его описывали. А так, герой.       Они двинулись по незабытой дорожке к стоящей на холму вилле. Совсем новенькой. Мирабель шла за руку с дядей, с другой стороны шла мама. Она в безопасности, и, вопреки предсказанию, она нашла дядю. Ну, может и не совсем дядю. На этой мысли девушка глянула из-под ресниц на Бруно. У него появились тёмные круги под глазами, отросла щетина, а так, он всё ещё был красив. Тёмные брови хмурил отчего-то, губы сжал в тонкую линию и весь был напряжённым, как в их первый самый день. Кудри были ещё влажными, как и облепившая спину и грудь рубашка. Освежился называется, а Мирабель краснеть.       На улицу выглядывали жители Энканто, все радовались. Её поприветсвовали дети, спрашивали, правда ли она была «где-то там». Шептались о Бруно. Разноцветные крыши, тёплые дома, немного пасмурно, и это даже не из-за того, что тётя Пепа нервничает, совсем не Вентана.       У дома стояли другие из семьи Мадригаль. Та же тётя Пепа. Она сначала обиженно поджала губы, а потом расплакалась и кинулась обнимать Бруно. Она что-то невнятно взахлёб объясняла, но её никто так и не понял, в том числе и сбитый с толку дядя. Пепа была сильной, эмоциональной, но очень сильной. Она защищала его от нападок остальных до последнего, до той проклятой свадьбы и шутки. После того как его рубашку ещё немного обсопливили, подошла бабушка Альма. — Бруно, — кивнула строго бабушка. — Мама, — он ведь как-то подсобрался, выпрямился, а потом сжался снова, опустил голову и пробухтел, — ты всё ещё считаешь меня злом?       Альма подняла брови, будто и не поняла о чем речь. Но мыслительный процесс в седой голове начался. — Я была так строга с тобой, сынок, — и столько эмоций было вложено в её слова. — Я думала, что потеряла тебя навсегда, так злилась, а потом Мирабель… Простите меня.       Альма приложила руки к груди, стала совсем маленькой старушкой. Её обнял Бруно. Мирабель даже показалось, что он шмыгнул носом. — Я столько дел натворил. — Это был очень большой урок для нас, — это подошла Джульетта и приобняла дочь. — Но теперь Мадригаль снова вместе.       Подошли ближе прочие, все переобнимались. Маленький Антонио осмотрел дядю критически и высказал авторитетное мнение: — Но ты совсем не похож на дядю Бруно.       На это все только посмеялись. — Пора домой, — поставила точку в приветствии бабушка Альма.       Всё обернулась к большой двери, из которой, каким-то случаем, выпала ручка. — Мы не смогли здесь жить, — заметила тётя Пепа, — столько воспоминаний…       Ручку с земли подобрала Мирабель. На неё смотрела вся семья, будто творилось сейчас какое-то таинство, и момент для девушки, действительно, казался фундаментальным. Новая жизнь, новые Мадригаль.       Стоило вставить ручку в нужный паз, она сверкнула золотым светом, который разлился повсюду, охватив всю виллу, всё Энканто! Застучала плитка, захлопали ставни. Касита! Мирабель ахнула и отшатнулась, обернулась к семье. Первой очнулась Исабелла, по рукам её поползли зелёные лозы. — Что это значит? — спросила она. — Мирабель, — растрогалась бабушка, — ты новый хранитель волшебства, посмотри!       На двери была изображена вся семья во всей своей индивидуальности. А посреди всего этого торжества — Мирабель. — Мирабель спасла волшебство! — восторженно крикнул Камило, за секунду перевоплащаясь в кузину, он весело засмеялся и подбросил вверх Антонио , уже в образе отца.       А девушка испугалась, как на самом деле выглядит, юбка истасканная, пыльная, волосы сплошной колтун! Так ли выглядит хранитель волшебства? Её взял за руку Бруно, в глазах его гордость и уверенность. Она выглядит правильно в его глазах, это точно. Мирабель его крепко обняла, а он обнял в ответ, носом дыша в макушку.       Семья хлынула в дом. К вечеру нужно подготовить праздник.       Ничего не изменилось в Касите, только нет тех страшных трещин, и комната Бруно теперь на задвинута глубоко в стену. В свою комнату Мирабель идти не хотела, как и расставаться с дядей. Он всё понимал и повёл в свою. — Хочешь, сделаю предсказание? — он отключил песок в часах, не желая сейчас того, чтобы к мокрому телу что-то липло, кроме Мирабель. — Последнее, — не смогла она отказаться от соблазна, — для меня последнее. И для семьи. Пусть всё будет так, как будет.       Бруно ничего не осталось, кроме как согласиться. Его дар можно применить в гораздо более полезных делах, нежели чем пугать родственников. Они сначала спустились, а потом начали долгий подъем. Мужчина был взбудоражен, а вот Мирабель недовольно пыхтела позади. — Зачем столько лестниц, Торговец? — она ворчала скорее для галочки.       Потом подвешенный над пропастью мост, его они прошли на дрожащих ногах. — Наверно, всё-таки что-то надо изменить, — тут пришлось согласиться.       И вот они встали перед круглой дверью с нарисованными песочными часами. За ней коридор и зелёные факелы. И, наконец, зал. На стенах из темного песчаника вырезаны причудливые узоры, потолок будто шесть отдельных сводов, и сходятся они в самом центре, колонны.       Посередине подсвеченный круг из песка и небольшая кучка посередине. Всё готово к предсказанию.