Двухполярный мир

Раздался глухой звук, едва напоминающий стук в дверь. Ванна с остывшей водой уже не приносила никакого удовольствия, несмотря на огромное количество пены и разноцветной соли с фруктовым запахом. Придя в себя, Кюхен вытащил пробку и принялся смывать с тела мыло под душем. Только обернувшись в полотенце, он понял, что уже приличное количество времени отец стоял у двери и пытался достучаться. Кю вышел из ванной и рассеянно посмотрел на папу. Это выглядело так, будто он ничего не видел перед собой и смотрел куда-то в пустоту. Пребывая в каком-то странном состоянии, Кюхен вошел в комнату и сел рядом с дверью. Стена была холодная и совсем неприятная на ощупь, какая-то шершавая. Возможно, так казалось из-за того, что в его комнате давно не делали ремонт и казавшиеся в полумраке серыми, но будучи при этом цветными, обои совсем испортились. Полотенце сползло по бедрам, оставив Кюхена полностью обнаженным. Хотелось бы ему так же раздеть свою душу перед одним человеком, не стыдясь. Но страх навсегда остаться грязным и мерзким в любимых глазах был сильнее. Поднявшись на ноги, Кюхен подошел к шкафу и взял с полки чистую пижаму. Штаны и рубашка были сделаны из мягкого и приятного для тела материала, будто специально созданного для таких холодных зимних ночей. Возможно, уже наступило утро или вечер – Кю не понимал. Он совсем запутался в часах и днях недели. Чувствовал лишь только то, что время тянулось невыносимо долго. Звучало абсурдно, но ему казалось, что с того момента, как он вернулся от Реука домой, прошла вечность, и до того дня, когда он снова начнет учиться, еще целая вечность. Несмотря на то, что Кюхен уже физически не мог раскрыть глаза, сон у него был, вероятно, наихудший за последнее время. Силы покинули его насовсем, а голова зверски болела, требуя хоть немного отдыха, но больше получаса Кю проспать не мог. К этому отвратительному состоянию добавился урчащий живот. Кюхен поднялся с кровати и почувствовал сильное головокружение. Когда ощущение равновесия вернулось, он направился к кухне, где уже давно остыл его ужин. Лестничные ступеньки уплывали из-под ног, и Кю чуть было не полетел носом вниз, но вовремя успел схватиться за перила. Родители и сестра уже давно видели сладкие сны, и ему не очень хотелось будить их своими ночными похождения. Но больше всего Кюхен боялся при падении сломать себе что-нибудь и оказаться в больнице, где ему нельзя быть ни под каким предлогом. Даже если его увезут в самое бюджетное отделение, где не делали ремонта со времен войны, он узнает об этом и примчится туда со скоростью света. А стоило Кюхену еще раз взглянуть на него, все его старания забыть пошли бы насмарку. В холодильнике стояла бутылочка с клубничным молоком, которую Ара оставила специально для своего брата. Она не любила клубнику и отдавала предпочтение персикам и манго, но всегда просила маму купить именно клубничное молоко, потому что оно очень нравилось Кюхену. Сейчас он осознал, что до октября прошлого года единственным человеком, который заботился о нем, была его милая Ара. Кю немного глотнул молока и стал искать в кастрюлях что-нибудь съедобное. Его мать умела даже обычный рис превратить в отвратительное блюдо, да и еще часто экспериментировала с рецептами, которые вычитывала из странного журнальчика на работе. Кюхен всегда завидовал Хекджэ, когда тот с блеском в глазах рассказывал, какое вкусное мясо приготовил его отец по случаю праздника. Для Хека это действительно было лучшими моментами в жизни, потому что их семья не всегда могла позволить себе такую роскошь и до того, как его мама нашла себе работу, Хекджэ ел мясо только летом, когда уезжал к родственникам на ферму и собственными руками ловил там куриц. Кюхен завидовал и Реуку, потому что тот мог спокойно есть ту же рыбу и другие морепродукты, которые приносил домой его отец, но почему-то отказывался и вечно жевал только овощи и грибы. Кю мог позволить себе покупать мясо почти каждый день, переносил рыбу и другие животные продукты, но ничего из этого не ел, ибо именно такие блюда его мама портила с большой охотой. Наконец, он нашел что-то, отдаленно напоминающее еду, судя по всему, с водорослями и свиными кишками. От голода Кюхену даже показалось, что это самое вкусное блюдо, которое когда-либо готовила его мать. От излишка специй или очень кислого соуса у Кю заболел желудок. Он не ел твердую пищу уже дней пять, а тут еще и такой букет приправ. — Пожалуйста, только не это… — прошептал Кюхен, чувствуя, как вся пищеварительная система скручивается в узелок. Он просидел скрюченным, схватившись за больную голову, какое-то время, а потом его все-таки вырвало. Где-то в сознании закралась мысль разбудить родителей и попросить таблетку, но они в любом случае позвонят в 119. Нельзя. Нужно решить эту проблему самому. Убрав за собой в туалете, Кюхен завалился на постель. Где-то завибрировал телефон из-за смс-уведомления о том, что его сим-карту скоро заблокируют. На оставшиеся деньги Кю написал Реуку, что если он умрет этой ночью, то пусть старший никогда и никому не поведает секреты его друга. Ре ответил незамедлительно: «Какого лешего ты умирать собрался? Нашелся мне тут Тристан корейский! Еще одна выходка, и я позвоню твоей Изольде!». Кюхену как никогда прежде захотелось съязвить и послать своего хена очень далеко, но сил не хватало даже держать телефон в руке, да и деньги уже закончились. Поэтому он закрыл глаза, надеясь, что если и случится наихудшее, то друг выполнит его просьбу. Однако Кю проснулся на следующий день ближе к вечеру. Рядом с кроватью сидела его мама и с волнением разглядывала сына. Стало видно, что она успокоилась, когда Кюхен открыл глаза. — Что случилось? — тихо спросил мальчик, не узнавая собственный голос. — Реук позвонил сегодня утром и спросил, не покончил ли ты с собой, — ответила женщина. — Ты так долго спал, и мы заволновались. Отец даже приставлял тебе зеркало к носу, чтобы проверить, дышишь ли ты. — Реук-хен не так понял меня… Мне просто стало плохо от твоей острой еды, но сейчас все нормально. — Тогда посиди с сестрой. Ты обещал, что все каникулы проведешь с ней. *** — Сказать моей матери, что я хотел совершить суицид… Ты ненормальный! — ругался Кюхен, недовольно глядя на Реука, копавшегося в тетрадях. — А не надо было так неоднозначно говорить. Небольшая пометка, что ты просто отравился, уместилась бы в то сообщение без дополнительной платы денег, — спокойно отвечал ему Ре. — Да почему здесь нет чего-нибудь подешевле? Столько денег выкидывать на кусок бумаги, с учетом того, что осталось учиться совсем ничего. Пошли в другой магазин. Кюхен жалобно проскулил, ведь это был уже третий магазин, который они прочесали вдоль и поперек в поисках дешевой тетрадки. Как истинный извращенец, Реук искал что-то из новой бумаги, потому что на темных старых листах у него был «некрасивый почерк». Кю совсем не понимал такого шума вокруг обычных тетрадок, потому что на любой поверхности его почерк выглядел как какой-то старинный язык, который знал и понимал только он, да и то не всегда. Приближаясь к выходу, Реук остановился. На глаза попалась вывеска книжного магазина, находящегося в том же здании, только чуть левее от входа в лавку с канцтоварами. Кю уже был на грани слез. — Только не это… Хен, пожалуйста, пошли отсюда. — Подожди-ка минуточку… — Ре в ту же секунду скрылся где-то за стеллажами с книгами. — Эх, если бы только одну… — Кюхен устало вздохнул и поплелся за другом. — У тебя же все равно нет с собой столько денег. — Я просто пробегусь, — голос старшего послышался из той части магазина, где стояли книги о музыке, но буквально через минуту Ре очутился рядом с донсэном и хитро посмотрел на полку с японской поэзией. — Пойду поищу что-нибудь из порно, — сообщил Кю и двинулся в сторону манги и манхвы, вызвав дикий смех у Реука. — Брось! Всем давно известно, что ты у нас олицетворение детской невинности и не можешь без красных щек смотреть на скульптуры античности. — Кюхен обиженно фыркнул. — Голые тела, детально изображенные половые органы, — блаженно протянул Реук. — Смотреть надо в глаза, Вукки, а не на, как ты выразился, детально изображенные половые органы. И вообще, издевки с твоей стороны совсем неуместны! Ты строишь из себя просвещенного во всех взрослых делах, но на сценах поцелуев в фильме отворачиваешься. — Но я и не собираюсь искать здесь графическое порно с видом, как у напыщенного индюка. — Как хочешь. Можешь дальше строить из себя начитанного зайку-милашку, а я честно признаюсь, что развратил свою душу. — Ре уже покраснел, стараясь сдержать смех при других покупателях и продавцах. — Не буду мешать. Только, Кю-я, не загуляй там! Ты должен хранить свой цветок, чтобы отдать его ненаглядному. — Кюхен посмотрел на друга так, будто был готов сейчас же придушить его на глазах у всех, и с тем же гордым видом скрылся за стеллажом. — Кто мог знать, что издеваться над ним будет так приятно… Господи, я ждал этого одиннадцать лет! С легкой улыбкой Реук перебирал твердые обложки книг. Он знал, что нет смысла переплачивать за оформление, но всегда тянулся именно к таким изданиям. Книгу нельзя оценивать по обложке, но что плохого в желании обрести любимое произведение в более аккуратной форме, нежели в мягком переплете, который в скором времени может разорваться? Реук не считал это расточительством и был готов поклясться, что приобрел бы все свои любимые книги в обложке из золота и платины с бриллиантами, если бы имел деньги. Но реальность была таковой, что приходилось откладывать мелочь со школьных обедов, чтобы потратиться на твердый переплет. И даже писать рефераты одноклассникам за деньги для ограниченной серии романов Чонуна. Стоило Реуку вспомнить о Йесоне, как вдруг дышать стало тяжелее. Ре хотел обернуться и посмотреть, нет ли этого человека где-то поблизости, но кто-то подошел к нему сзади и прошептал на ухо: «В оригинале они гораздо красивее». Вук отвлекся от странного парня, закрывавшего лицо капюшоном и маской, на полку, рядом с которой он стоял. «Японская поэзия». Тут Реук опомнился и окончательно пришел в себя, в то время как незнакомец направился сначала к выходу, но потом почему-то свернул направо, вглубь книжных полок. Ре тихо покрался за ним и, догнав, стянул капюшон. Как и ожидалось, за элементом куртки скрывались красные волосы, а под маской, которую Вук тоже успел снять, пряталась улыбка. — Йесон-шши! — недовольно пропищал Реук. — Мы же договорились, что Вы будете более осторожны. — Я и не рассчитывал встретить тебя сегодня, — признался тот и приобнял мальчика. — Если честно, я забежал только полистать учебники по географии. У нас с Хичолем и Чонсу на днях возник спор, где находится Югославия. Я утверждал, что рядом с Сербией. Хичоль возразил и сказал, что это точно где-то недалеко от Австрии. Чонсу стал нас убеждать, что она граничит с Грецией. Только Сонмин засмеялся и назвал нас идиотами. — И? — заинтересованно спросил младший. — Что в итоге? — Прав был Мин, потому что с недавних пор такого государства не существует. Я учился по углубленному курсу литературы и восточных языков, поэтому не особо разбираюсь в остальном. Но было время, когда я учил все подряд и старался стать лучшим во всей школе, однако тогда в истории еще не было такого события, как распад Югославии. — Как может человек, выбравший из всех предметов гуманитарные науки, так безграмотно писать? — Чонун почувствовал, что вспотел от стыда. — Ну… Когда я перепечатываю тексты на компьютере, то вижу свои ошибки, исправляю их и в издательство отдаю более грамотный вариант. — Это не столь важно… Хоть учитель давно признал меня самым грамотным учеником в классе, когда я вижу пустой лист, то и двух слов связать не могу. — Меня все чаще посещает мысль сотрудничать с тобой: я связываю два слова по смыслу, а ты – грамматически. — У меня баснословные цены на свои услуги, — важно отметил Реук и прижался щекой к плечу Чонуна. — Не баснословней, чем у редакторов в издательстве. Все это время Кюхен копался в томиках манги и, наконец, нашел какую-то в жанре «юри». Он знал, что в глубине души Реук всегда был извращенцем и питал какую-то особую страсть к женским клетчатым юбкам от школьной формы, поэтому эта манга наверняка бы заинтересовала его. Уже ощущая вкус победы над другом, Кю поскакал к нему и застал до жути милую сцену: где-то в уголке за высокими книжными полками Реук ворковал с Чонуном. Это выглядело так сладко и приторно, что Кюхена определенно вырвало бы сегодняшним завтраком, если бы не душило какое-то гадкое чувство, будто его предали. Кю вспомнил, что сказал ему Ре, когда они сидели в кабинете информатики с Хекджэ и читали статью. Почему он так поступает с ним? Почему все друзья отворачиваются от него? Кюхен вмиг помрачнел и убрал назад томик. Интерес ко всему пропал вместе с настроением, и мальчик реально задумался над тем, чтобы покончить с собой и не мучиться. Попрощавшись с Йесоном, Реук пошел искать Кюхена и нашел его рядом с мангой. Тот пустым взглядом рассматривал комиксы о супергероях. — Что-то случилось? — сразу же спросил старший, заметив такую резкую перемену в друге. — Нет. Ты закончил? — Вук кивнул. — Тогда пошли отсюда. По дороге к другому магазину с канцтоварами они оба молчали. Реук строил предположения, что же случилось с его донсэном, и старался не думать о том, что тот, возможно, заметил Чонуна. Хотя в этом случае тишины бы не было, потому что скрывать возмущение не в стиле Кюхена. Но старший и понятия не имел, что в последнее время держать все в себе и молчать стало хобби его друга. И, наконец, Кю сдался. — Так я все-таки не ошибался… — тихо сказал он, то ли спрашивая, то ли утверждая. Точнее, он точно знал, но нуждался в доказательстве. — О чем ты? — О том, что вы сдружились. — Мы? — не совсем понял Реук. — Ты знаешь, о ком я. — Ре прикрыл глаза, придумывая оправдание. А нужно ли оно было Кюхену? — Знаешь, мне абсолютно плевать, с кем ты хихикаешь, пока я страдаю, но будь добр — не трать силы на пламенные речи. — Пламенные речи? — старший загорелся от вспышки злости. — Твои страдания и отношения с Сонмин-шши меня никаким боком не касаются. А пламенем речи я наполняю ради тебя. В конце концов, ты пришел ко мне за советом. И я тебе сказал, что не возьму ответственность за последствия, однако ты согласился. — Причем здесь советы. Вспомни себя осенью, Реук-а. Ты громче всех кричал, что эти «ангелы» — плохие дяденьки! А сейчас ты вон как тесно трешься с одним из них! Только вот вспомни-ка, на кого полилось все дерьмо в самом начале! — Не обвиняй меня в том, что сам вляпался в это дерьмо. Я тебя не просил крутиться рядом с господином Ли. И что, мне теперь из-за твоих страданий давать обет безбрачия и хранить девственность до пятидесяти лет? Может, в комнате запереться и молиться в углу каждый час?! Кюхен страдает – весь мир должен страдать! — Ты меня не просил крутиться рядом с хеном, да. Ты наоборот просил не крутиться рядом с ним. Но вот, видишь ли, тебе внезапно стало выгодно, что я с ним крутился! Хочешь – бесплатный отдых; хочешь – сувенир в виде Ким Чонуна! Не жизнь, а сказка! — Кю почувствовал нереальный прилив сил, чтобы кричать во все горло и крушить все на своем пути. — Вы с Хекджэ такие подлые завистники! Пользуетесь тем, что я ваш донсэн в этой драной стране с драным менталитетом! Конечно, зачем самому пачкаться, когда есть милый Кюхенни, который ничего не боится и все выдержит ради любимых хенов?! Одному захотелось танцевать на сцене, другому – приручить любимого писателя. Только вот Хекджэ, по крайней мере, не скрывал подлой сущности и сразу вылил все свое дерьмо наружу. «Почему ты продолжаешь с ним общаться?», — пропищал Кю, подражая интонации Хека. — Конечно, зачем же Кюхену общаться с Сонмином? Ведь Хекки получил свое! А разве у их общения была какая-то другая цель? Может, Кю-я за всю свою жизнь впервые почувствовал себя по-настоящему нужным кому-то? Да нет, бред какой-то! А еще очень важно строить из себя обиженного, ведь Хекджэ не может быть виноват, потому что он старше! — мальчик прервался, чтобы отдышаться, но слова так и просились наружу. — Но вот уж от кого я не ожидал такого предательства, так это от тебя. «Ты хоть знаешь, куда лезешь?!», — еще противней запищал младший. — «Проблем на свой зад хочешь?». А потом, как только подвернулась возможность извлечь выгоду, сразу прижал ушки наш мальчик-зайчик! «Конечно, Чонун-шши, я поеду с Вами, ведь я это делаю потому, что меня попросили, а не из-за того, что всю жизнь мечтал и тут как раз совпали все карты». Так низко… пользоваться этими обстоятельствами, в то время как меня ненавидела вся школа, а Сонмин мучился из-за давления общественности. Я читал ту статью. И знаешь, что я думаю? Сначала мне было жаль вас с Хеком, потому что я знаю, как трудно бывает, когда все вокруг тебя ненавидят. Но сейчас я считаю это справедливостью! Вы пожали свои лавры – заплатите же за них! Может быть, я и глупый мальчишка, который по своей неопытности привязался к взрослому мужчине, но я не единственный, кто заслуживает осуждения. — Высказался? А теперь послушай меня, — Реук зло посмотрел на донсэна. — То, что ты не ценишь заботу – это не новость, во всяком случае, для меня. Но после стольких лет дружбы выставлять меня и Хекджэ такими скотинами – вот она настоящая подлость! Почувствовал себя нужным? А что до этого? Твои родители, любимая сестра, я и Хек – всем нам ты был не нужен?! Ты хоть представляешь, что я чувствую, когда слышу такие слова? Я все детство бегал за тобой, как за неразумным ребенком. Ты ломал ноги в канавах – я тащил тебя в школу на контрольные; ты ныл, что у тебя не получается домашняя работа – я сидел с тобой до поздней ночи, объясняя; ты ревел из-за того, что не умеешь плавать – мы с Хеком распухли в воде, пока пытались тебя научить; ты жаловался, что тебя толкнул старшеклассник – Хекджэ попал в госпиталь, когда попытался с ним разобраться. И вдруг, наконец, когда ты впервые что-то сделал для нас, то почувствовал себя преданным! Твоя проблема, Кю-я, в том, что ты не умеешь быть благодарным. Вообще! Тебя разбаловали, как принцессу! Я не требую уважать меня только из-за того, что я родился раньше – я прошу обыкновенной человеческой благодарности. Сейчас, когда ты снова ноешь и плачешь, я всеми силами пытаюсь поддержать тебя. Если бы вы с Хеком не поцапались на пустом месте, то он бы тоже, поверь, успокаивал сейчас тебя. Никто не обязан целовать твою попку, поэтому будь благодарен тем, кто все-таки это делает! — Вук немного успокоился и выдохнул. — Я не хочу отворачиваться от Йесон-шши, потому что с ним я чувствую себя комфортно. Мы понимаем друг друга. Он дает мне ощутить то, о чем я и понятия не имел. Пойми меня как человека, который всю жизнь сидел на цепи и наконец выбрался на свободу. — А я не чувствовал себя комфортно? Я не хотел довольствоваться тем, что дарил мне хен? — Черт тебя побери, Чо Кюхен, я не принуждал! — Реук снова вспыхнул от гнева. — Пораскинь своей дурной головой и вспомни, что я предоставил тебе выбор! И это был совет, а не наставление! Да делай ты, что хочешь! Хоть ночами серенады ему под окнами пой, а потом плачь в подушку из-за того, что Ли Сонмин-шши… — «давно женат» — взрослый человек! Я тебя ни в чем не ограничиваю и никогда не ограничивал! Вот только, когда корабль твоей невинной любви безнадежно пойдет ко дну, не беги плакаться в мою жилетку, раз я такая сволочь! А он пойдет ко дну, рано или поздно, поверь. — Да пошли вы оба на хер! Ты и Хекджэ! — заорал во весь голос Кю, привлекая внимание прохожих. Но сейчас он уже наплевал на все. — Не на такой маленький, какой изображают на твоих скульптурах античного мира, а на большой, чтоб там хватило места для ваших тощих задниц и раздутых до нереальных размеров эго! Кюхен развернулся и пошел в другую сторону под хихиканье молодых людей и недовольное цоканье возмущенных некультурностью бабушек. Они с Реуком оба понимали, что в этой ситуации нет того, кто абсолютно прав, ровно так же, как и того, кто во всем виноват. Но гордость и обида не позволяла признаться в этом друг другу. Они знали, что в скором времени обязательно помирятся. А пока нужно было время, чтобы признать свою вину и правоту друга. Кю весь оставшийся день раздумывал над тем, как следует поступить, и, в конце концов, решил плюнуть на все и плыть по течению. Перетерпеть пошлые мысли и возбуждение намного легче, чем разлуку. С новыми надеждами утром он отправился на прогулку. Дороги покрылись льдом от долгожданного мороза, из-за чего Кюхен чуть не навернулся. Но он все же дошел до знакомого здания без происшествий. Мальчик шагал по пустым коридорам и искал хоть какие-то признаки жизни. Наконец, из какого-то кабинета вышел молодой парень в очках и плохо выглаженном костюме. — Все будет выполнено сию же секунду, господин Ли, — пропел он и побежал в сторону, как понял Кю, палат. Кюхен выдохнул, усмиряя волнение внутри, и открыл дверь в кабинет. Там стоял Сонмин, весь растрепанный, словно растерявший свою аккуратность, и держал в руках кучу бумаг в файликах и папках. Он услышал скрип двери, но не обернулся, чтобы посмотреть на гостя. — Вы не могли так быстро закончить, секретарь Ким, — улыбнулся Мин, продолжая собирать бумаги в руке. — Сонмин-хен… — каким-то чересчур мягким и плаксивым голосом произнес Кю. Сонмин замер, уставившись в одну точку, будто не верил своим ушам. Верно, он подумал, что у него начались галлюцинации на нервной почве. Чтобы убедиться в этом, Мин все же обернулся, и бумаги повалились из его рук. — Я соскучился. Сонмин выкинул оставшиеся документы куда-то в угол и бросился на шею к Кюхену. Тот даже через плотную ткань пальто почувствовал, насколько сильно руки старшего сжали его плечи, и обнял его в ответ, уткнувшись носом в шею Мина. Одной рукой Сонмин сильнее прижал голову Кю к себе, будто боясь, что он сейчас испарится в воздухе. Но Кюхен не исчезал и опалял жаром своего дыхания нежную кожу хена. — Несносный мальчишка… Где ты был все это время? Почему ничего не сказал? Почему не позвонил? — Сонмин взял в ладони лицо Кю, нежно поглаживая большими пальцами его щеки, и посмотрел ему в глаза. — Я был слишком назойлив и надоел тебе со своей опекой? — Младший отрицательно мотнул головой. — Тогда в чем дело? — Ни в чем. — Кюхен-а… — Мин замолчал, когда Кю, немного повернув голову, провел носом по его ладони, а после поцеловал безымянный палец. — Прости меня. — Уже простил… Не требуя ничего больше, Сонмин притянул мальчика к своей груди и вдохнул запах его волос. Он так соскучился по этому аромату… Мин точно знал, что Кюхен, не пользующийся ни дезодорантом, ни духами, пах в разы вкусней и приятней, чем благоухающий цветок, и терял рассудок от этого. Еще никто не сводил его с ума одним только запахом. Оторвавшись от Кюхена, Сонмин стал расстегивать пуговицы его пальто, чем вызвал небольшой шок и испуг у мальчика. На глаза старшему попался его шарф, и губы Мина снова растянулись в улыбке. — Что ты делаешь? — удивленно спросил Кю и немного дернулся назад. — Тебе ведь жарко. В моем кабинете очень горячие батареи. «С тобой мне даже на Антарктиде будет жарко», — подумал про себя младший. — Я тут немного наследил… — виновато промямлил Кюхен, заметив, что Сонмин все это время был в кедах, а его ботинки стояли в углу. — Потом вымою. Возьми пока эти тапки, — Мин протянул донсэну какие-то пушистые угги. — Хичоль-хен с них балдеет. Кюхен снял с себя пальто с шарфом и отдал Сонмину, чтобы тот повесил на вешалку, а сам плюхнулся на диванчик. Тапки были слишком чистые, поэтому ему пришлось снять носки, дабы не испачкать их. Ступни тут же обернулись во что-то очень пушистое, мягкое и приятное, и Кю понял, почему эта обувь вызывала у Хинима чувство блаженства. — Ты без халата? — Кюхен удивленно посмотрел на Мина. Его действительно волновало, почему старший выглядел так неаккуратно и даже не погладил футболку. — Я сегодня председатель, а не врач, — пояснил Сонмин и принялся собирать свои бумаги с пола. — Ты ничуть не похож на председателя… в футболке с Nirvana и в красных кедах. — Тебе не нравится Курт Кобейн? — Я равнодушен к року. — Я, собственно, тоже. Но Кобейна любил… когда-то. — Хочу послушать. — Сонмин посмотрел на Кюхена с удивлением. — У нас схожи музыкальные вкусы. — Тогда я поищу кассету, и мы как-нибудь сядем с чашкой кофе и послушаем. Знаешь, такие кассеты для магнитофона. — Да. У Хека были такие с песнями Backstreet Boys, — неожиданно для себя вспомнил Кю и с грустью посмотрел на свои ноги. — Со всеми разругался… — Помиритесь, — Мин ободряюще похлопал по плечу Кюхена. — Вон, недавно хены разругались. Мы с Чонуном отправили их в сауну, а сами ушли. Хиниму, чтобы забыть свои обиды, достаточно хорошенько побить Чонсу веником. Кю всерьез задумался, помирится ли он с друзьями, если изобьет их банным веником. Погруженный в раздумья, он и не заметил, как взял в рот шнурок от толстовки и стал грызть его железный кончик. Наверное, со стороны это выглядело до безумия глупо, но не глупее, чем эти тапки, имитирующие кошачьи лапки с когтями. — Иди ко мне. — Кюхен обернулся и заметил, что Сонмин уже сел на стул и похлопал по коленям. — А он не сломается? — решил уточнить младший. — Нет. В этот раз я купил более качественный стул. — А что, один уже умудрился сломать? — Ну… — Мин сделал глупое, но милое лицо. — Был такой случай. Кюхен сел боком на колени к Сонмину и приобнял одной рукой. Его пальцы коснулись серебряной цепочки, которую он подарил хену на день рождения, и это его очень обрадовало. Мин не носил украшения (к слову, обручальное кольцо в том числе), но эту цепочку не снимал с того самого дня, как надел, и сам частенько проводил пальцами по тонкому плетению, улыбаясь от нахлынувших воспоминаний. И сейчас он призадумался, почему прекрасная длинная шея Кюхена ничем не украшена. Наслаждаясь видом этого произведения искусства, Сонмин даже не почувствовал, как рука Кю проникла под футболку через вырез и осторожно легла на плечо. — Backstreet Boys, говоришь? — Мин достал из-под какого-то журнала телефон и воткнул наушники. — Посмотрим, что найдет нам интернет. Кюхен взял один наушник. Как только заиграла песня, Сонмин сразу закрыл глаза и полностью отдался музыке. Для Кюхена его удовлетворенное лицо было подобно изображению божества для верующих, ибо он наотрез отказывался верить, что Мин – результат эволюции. Нет, его определенно создали где-то на небесах. Кю обрисовал пальцем темную бровь, потом висок, спускаясь к челюсти, и остановился на подбородке. Музыка в наушнике достигла своей кульминации, словно побуждая Кюхена совершить самый безрассудный поступок в жизни. И он бы сделал это — поцеловал бы Сонмина, если бы мелодия резко не остановилась, вернув старшего к реальности, и телефон не зазвонил. Сонмин вытащил наушники и взял трубку. Звонившим оказался секретарь, который, видимо, не справился с поручением самостоятельно. Мин устало вздохнул и убрал телефон от уха. Кю вопросительно посмотрел на него и не успел моргнуть, как оказался на руках у хена, а потом уже очутился на диванчике. Теперь он глядел на Сонмина с недовольством, требуя объяснений, пока тот пытался отдышаться после такой тяжелой зарядки. Давненько он не таскал на руках что-то тяжелее десяти килограммов. А со штангой последний раз приседал, наверное, еще в старшей школе. — В приемном отделении пропала вся документация за последний месяц. Если хочешь, поиграй, пока я с этим разбираюсь. — Сонмин отдал свой телефон Кюхену и вышел из кабинета. Кю полистал приложения на мобильном и ничего интересней судоку не нашел. Уверенный в себе, он выбрал самый сложный уровень и стал играть. Поначалу Кюхену эта игра показалась скучной, пока он не понял, что где-то допустил ошибку. Пришлось чуть ли не заново расставлять эти цифры, чтобы все совпало. Так он возвращался к первоначальному варианту раза три и, наконец-то, выиграл. Победа безумно обрадовала мальчика. Вот только когда ему предложили написать свое имя, оказалось, что он далеко не на первом месте по времени и даже не на втором. — «Kingmin»? «Sungwinner»?! — усмехнулся Кю. — Да кто себя так называет? Нашелся тут король… Настало время дворцового переворота! Собравшись с духом, Кюхен запомнил время, за которое этот «Корольмин» успел полностью заполнить поле, и начал новую игру. Попытка за попыткой, и вот он уже почти догнал «Сонпобедителя», но, чтобы добраться до короля, нужно сделать это еще быстрей. Наконец, с пятого раза Кю обогнал хена ровно на минуту. От радости он подпрыгнул на диванчике и даже издал какой-то странный вопль, но вмиг вернул себе серьезный вид, ведь нужно придумать себе имя, достойное нового правителя этого судоку. «Queenhyun» — Выкусил? — Кю показал язык экрану телефона. — Взрослый человек, а придумывает такие глупые названия… Безнадежен, — вынеся свой вердикт, мальчик положил телефон на спинку дивана и лег набок. Эта головоломка неплохо утомила его, и он заснул. За последние дни это был самый крепкий сон. Кюхену даже ничего не снилось. Когда он все же открыл глаза, то увидел перед собой на прикроватном столике кактус. Это показалось ему странным, потому что в его комнате никогда не стояли растения по той причине, что Кюхену просто было лень их постоянно поливать. Вот только оглянувшись, он понял, что находился не у себя дома. Постель была слишком просторная, а белье – чистое и свежее. Кю перевернулся на другой бок и увидел на стуле, стоявшем рядом с кроватью, свои штаны и толстовку. Он бы поверил, что сам разделся во сне, если бы одежда не была так аккуратно сложена. Теперь Кюхен точно удостоверился, что эта комната — спальня в квартире Сонмина, а кактус – тот самый, который он подарил хену на день рождения. Вынырнув из теплого одеяла, Кю окончательно пришел в себя: этот гад посмел лицезреть его в одной майке и белье! Мальчик почувствовал, будто бы его насильно лишили девственности, и тотчас захотел отомстить старому извращенцу. Кю надел свои джинсы, а вместо толстовки обернулся одеялом и направился к двери. Вот только выхода из этой спальни было два. Недолго раздумывая, Кюхен зашел в ту дверь, которая находилась ближе к кровати, и попал в какую-то странную комнату. По размерам она была значительно меньше спальни. Там стоял рабочий стол с такой типичной для офиса лампой, вдоль по стенам располагались несколько книжных шкафов, забитых книгами и сшитыми нитками бумагами, где-то в углу тосковала по юности своего хозяина гитара. Осмотрев все книги, Кюхен заметил, что они были исключительно научными. Все в стиле Сонмина. Но вот о музыкальных способностях своего хена Кю совсем не знал. Вторая дверь из спальни привела Кюхена в коридор. Именно эту часть квартиры он узнал и прекрасно помнил, где находилась кухня, а где – прихожая. Будто только вчера принес пиццу для Сонмина. И как только этот мерзкий дядя смог стать первой и, скорее всего, последней любовью Кюхена за такой короткий срок? Думая над тем, с какого именно момента сердце глупого мальчишки перестало принадлежать ему самому, Кю шел в сторону кухни и очутился у открытой двери в гостиную. Сонмин сидел на полу спиной к проему и делал какие-то странные движения руками, изредка отвлекаясь на тихо работающий телевизор. Кюхен хотел уже избить его мохнатой подушкой в форме сердечка, которая лежала на диване, и закатить истерику из-за того, что старший притащил его к себе и оставил без штанов, не спросив разрешения, но почему-то передумал. Он тихо подошел к Мину сзади и приобнял, потерев подбородком его макушку. — Проснулся? — оторвавшись от занятия, Сонмин одной рукой потрепал жесткие волосы. — Лохматый, как чудовище. Напомни мне отвести тебя в парикмахерскую или подстричь самому. — Просто мастер на все руки, — усмехнулся младший и обратил внимание на спицы с нитками. — Крестиком трупы зашивать не пробовал? — Началось. — Мин недовольно смотрел на Кюхена, пока тот усаживался рядом и заворачивался в одеяло. — Я уж обрадовался, что после недолгой разлуки мой Кюхенни стал милым и ласковым, а он опять где-то желчи нахлебался и превратился в ядовитого микроба. Мне кажется, у тебя раздвоение личности. — Снимать с меня штаны было необязательно, — буркнул Кю и потянулся за лежащим на диване пультом, чтобы переключить странную передачу про изготовление антенны для связи с инопланетными существами. — Вы посмотрите, какой он стеснительный! — иронично воскликнул Сонмин. — Мальчик мой, я живу в мужском теле двадцать восемь лет, одиннадцать из которых изучаю его. Поверь, ты меня уже ничем не удивишь. — Прости, что меня учили не лезть в личную жизнь других людей. И мне, в целом, некомфортно спать раздетым. — Воздержусь от комментариев к твоему первому замечанию. А вот насчет второго… Тогда ты меня прости. Белые постельные комплекты моя машинка плохо отстирывает, поэтому мне приходится делать это вручную специальным мылом. Уж лучше ты полежишь с голыми мохнатыми лапками, чем я потом буду час стирать одну только простынь. — Кюхену на какое-то мгновение показалось, что это просто отмазка, которую хен очень долго придумывал. — Что-то ты особо не задумывался о моем постельном белье, когда ложился в брюках и пиджаке. — Хорошо, в следующий раз я лягу к тебе полностью голым. — Н-не надо! — заикаясь, чуть ли не прокричал Кю и отодвинулся вместе со своим коконом из одеяла в сторону. — Такой недотрога… — покачал головой Сонмин и вернулся к вязанию. — Тебе повезло, что у меня полы еще чище, чем постели, а то давно бы получил по мягкому месту за одеяло. Пропустив каналов двадцать, Кюхен нашел какой-то, по которому показывали фильм о балерине. Но даже милая и красивая европейская актриса не смогла отвлечь его от мысли, от страха, что когда-нибудь Мин додумается лечь к нему раздетым. Только в этом случае в поле зрения не будет сотрудниц Чонмо, чтобы списать свое возбуждение на них. Поэтому следовало сразу придумать, что сказать, если Кюхен окажется в такой ситуации. Ведь никому неизвестно, что придет в голову этому милому извращенцу. Как выяснилось, чтобы прыгать нагим по чужим постелям, Сонмину достаточно не быть недотрогой! Кю начал смотреть фильм где-то ближе к середине, и ничего интересного на экране не происходило. Ему это занятие быстро наскучило. А Сонмин по-прежнему был слишком увлечен вязанием и пропустил тот момент, когда Кюхен поднялся, кинув одеяло на диван, и отправился на поиски чего-либо, чем можно достать старшего. На кухне он не приметил ничего интересного, а вот в ванной нашел пустую баночку от мыльных пузырей. Кю посчитал странным, что взрослый мужчина потратил деньги на такую идиотскую игрушку, но решил воспользоваться шансом. Он наполнил баночку водой, перемешав ее с жидким мылом, и поскакал назад в гостиную. Сонмин сидел в той же позе, ни о чем не догадываясь, и постепенно начинал осознавать, что его передачу давно переключили. Вдруг один пузырь лопнул, коснувшись его шеи. Удивленный, Мин обернулся и столкнулся с невинным взглядом Кюхена. Младший посмотрел на него так, будто и сам не понял, что произошло. Но Сонмин за все время их знакомства уже изучил каждую его эмоцию, каждое выражение лица и сейчас сразу понял, что Кю просто захотел поиграть. Маленькому ребенку вернули его любимую игрушку. Когда Мин отвернулся, Кюхен надул еще несколько пузырей, которые полетели куда-то к телевизору. — Не порть мой дорогущий ковер, — как-то слишком строго сказал старший. — Играйся с этим в ванной. — Как конченого извращенца, Кюхена заводил этот повелительный тон, и, конечно, он не собирался слушаться Сонмина. — А я хочу здесь, — гордо заявил младший и продолжил пускать пузыри. — Вот же противный мальчишка… — Дотянувшись до холодных ступней, Мин стал щекотать пятки и тут же чуть не оглох от диких воплей и криков. — Хорошо, ладно, больше не буду! — Кю дождался, когда хен отвернулся, и снова надул один большой пузырь. Сонмин, теряющий контроль и свою невозмутимость, давно стал кинком для мальчика. И сейчас он действительно получал удовольствие, глядя на то, как терпение его хена лопнуло вместе с этим пузырем. Мин приложил огромное количество усилий, чтобы вырвать из рук Кюхена эту проклятую баночку, убрал ее подальше, а вредного донсэна уложил к себе на колени и хлопнул по заднице. — Чтоб больше никакого баловства! Ты меня понял? — Сделав несколько коротких кивков, Кю удобнее расположился на бедрах Сонмина. — Вот и лежи так теперь. Кю знал, что Мину нравилось происходящее. Старший сам играл в строгого папочку, просто не так открыто, и наслаждался этим. Да, Кюхену действительно надоел ласковый и заботливый Сонмин – ему хотелось строгости и жестокости, быть наказанным за каждую шалость. Но он прекрасно понимал, что эти его желания останутся лишь эротической фантазией. Действия в фильме накалялись. И вот уже Кю смотрел на поцелуй между двумя девушками. Ему стало не по себе от развратности картины. Скрывая красные щеки, мальчик потянулся за пультом, чтобы вернуть назад передачу про инопланетян, но ему мешали руки Сонмина, который снова вернулся к вязанию. — Очередную игрушку нашел? — недоверчиво спросил он у донсэна, прижав его локтями сильнее к своим ногам. — Нет… Я… Переключи, пожалуйста… — Сонмин скептически посмотрел на экран телевизора. — Девушки целуются в губы — что такого? — Улыбка на лице Мина стала глупее, когда сцена поцелуя плавно перетекла в постельную. — Ну, и еще кое-куда… А что, ты в одиннадцать вечера хотел смотреть мультики? Даже когда на экране мелькали картинки из какой-то драмы, Кюхена не отпускали пошлые мысли. А действительно ли это могло бы так приятно, если бы Сонмин ртом... Какое-то волнующее чувство снова начало кружить голову. Кю прекрасно помнил, что это такое. «Нет! Думай о другом, думай о другом, думай о чем-нибудь другом…» — твердил он сам себе. В голове возник образ красного вспотевшего Реука, когда тот пытался сдать норматив по отжиманиям. От одной только этой картины Кю сразу почувствовал облегчение и издал короткий смешок: они ведь тогда чуть ли не всем классом вместе с учителем помогали Вуку. Кюхен еще какое-то время лежал, не шевелясь, и снова заскучал. На глаза ему попался клубок с красными нитками, который медленно уменьшался в размерах. Рядом с красным лежал еще целый – желтый. Кю покатал его по ковру и хитро ухмыльнулся. Взяв в зубы клубок, он осторожно перевернулся на спину. Сонмин, судя по всему, уже забыл о своем наказании и даже приподнял руки, чтобы младшему было удобней сменить позу. Через несколько секунд Мин почувствовал легкий толчок в живот. Он убрал спицы подальше от лица, чтобы взглянуть на Кюхена, и тот выплюнул клубок прямо в нос старшему. Сонмин обреченно вздохнул, с грустью приняв, что сегодня он точно не свяжет этому маленькому негодяю подарок, потому что тот ему просто не позволит. Кю немедленно начал тактическое отступление к цветочному горшку, стоящему у окна, но все равно угодил в лапы противника. Мин заблокировал ему руки, обняв сзади, и плюхнулся на спину. Пытаясь вырваться, Кюхен пустил в ход свои зубки и укусил хена за руку. Это помогло ему выбраться из крепких объятий, но ненадолго, ибо Сонмин быстро приподнялся и прижал донсэна спиной к полу, усевшись ему на бедра. — Теперь ты точно долго не встанешь, — победно ухмыльнулся Мин. — Какой-то ты жесткий, — заметил он и немного попрыгал. — Хен… — промямлил Кю, смутившись от не такого уж и невинного движения. Сонмин улыбнулся и лег на него, спрятав нос во впадинке над ключицей. — Я тоже соскучился. По моему непослушному мальчику. — Мин легонько поцеловал выпирающую косточку. — Я не могу злиться на него, потому что всем сердцем… переживаю. — Отвези меня домой, — расстроил своей просьбой хена Кю. — Ты не хочешь остаться со мной? — Если я снова не приду, родители с меня точно шкурку спустят. — Хорошо, только дай мне время переодеться. Сонмин поднялся и взглянул на пузырек с мыльной водой. — Знаешь, что мне нравится в них? — Он взял в руки баночку и достал из нее палку с круглым отверстием. — Они кажутся волшебными, особенно при солнечном свете, когда окрашиваются в радужные цвета. Но в то же время… — Мин выпустил несколько пузырей и один поймал рукой, но он не лопнул, — навевают мысли. Я живу, стремясь к совершенству, — Сонмин стал ловить другие пузыри, увеличивая размер того, что был у него на руке, — и я до безумия жаден. Мне не хватает того, что я уже имею. Я слепо иду к тому, что называю идеалом, а потом… — пузырь, который стал очень большим, лопнул от соприкосновения с маленьким, — все исчезает. Всю свою жизнь я… разрушаю то, что мне дорого. Ты был прав тогда в кофейне. Мне действительно нельзя любить, потому что в итоге я уничтожу это своими же руками. — Есть то, что ты не сможешь разрушить, как бы ни старался, — Кю мокнул палочку в воду, — моя вера... — и выпустил ряд новых пузырей. С утра Кюхен проснулся и увидел на своем столе разноцветный подарочный пакет. Ему было жутко интересно, что же там лежало, но в то же время совсем не хотелось подниматься с постели. Словно по волшебству в комнату зашел Сонмин с чашкой кофе и, подвинув стул поближе к кровати, сел на него. — Готов к насыщенному трудовому дню? — спросил он с милой улыбкой у еще сонного Кюхена, поставив кружку на край стола. — Что там? — Младший кивнул в сторону пакета. — Твоя почетная награда за победу в номинации «Донсэн года». — Ащ, а серьезно? Открой уже! — Мин гордо хмыкнул и отвернулся, скрестив руки на груди. — Теперь мне кажется, ты ее не заслуживаешь. — Открой этот пакетик, пожалуйста, мой милый любимый хен, — приторно протянул Кю и сделал жалкое подобие улыбки. — Актер из тебя никакой. Сонмин взял пакет со стола и расположился на полу рядом с кроватью. Заинтересованный в происходящем, Кюхен выбрался из-под одеяла и сел на край постели. В жутко шуршащей обертке все это время лежали полосатые носки. Мин заботливо натянул их на бледные ступни и с трепетом в глазах посмотрел на Кю. — Надеюсь, теперь твоим лапкам всегда будет тепло. Обняв Сонмина, Кюхен спустился к нему на колени. Он понимал, что старший как никогда прежде заслуживал благодарности, но все слова отчего-то испарились из головы. Да и Мину они были не нужны. Он чувствовал своего мальчика, как самого себя. «Верь мне, верь в меня, Кюхен-а. Это дает мне силы продолжать… бороться с собой».