Двухполярный мир

С утра Сонмин проснулся из-за звонка мобильного. Это был Юнхо. Он сказал, что детектив хотел бы встретиться с ними в самом неприметном месте — кабинет Чонсу в Голубом Доме. Мин попытался отшутиться, что у его друзей своеобразное представление о неприметном месте, но шутка не удалась. Хоть он и сам любил язвить, это все же больше напоминало ему Кюхена, который, судя по всему, не собирался перезванивать и мириться. Как же все-таки это было глупо — поссориться из-за поцелуя, которого они оба так страстно желали. Даже не позавтракав, Сонмин быстро умылся, оделся и поехал на «экстренное совещание». На месте уже были сам Юно, Чонсу и детектив, а Хичоль и Чонун немного опаздывали. В скором времени они оба подъехали: Йесон оправдался тем, что провожал Реука в школу, а Хи — тем, что просто не любил, когда ему устанавливали четкие временные рамки. — Парни все пошли в школу? — спросил Мин у Чонуна, на что получил утвердительный кивок. — Они встретились недалеко от ворот и потом уже пошли все вместе. А Кю разве не с тобой был? — У нас произошло недопонимание, но я надеюсь, что сегодня же улажу все дела, — объяснил Сонмин. — Не хочу заставлять тебя нервничать, но он выглядел подавленным. Лучше бы тебе поторопиться с этим. Мин заметно напрягся всем телом, показывая, как сильно он не хотел сейчас здесь находиться. — Вы что-нибудь нашли? — немного раздраженно спросил он у полицейского. — Пока нет, — ответил тот и мало-помалу сам начал закипать от такого неуважительного тона. — Я анализировал ситуацию и пытался понять мотивацию виновного, но ни к чему пока не пришел. Зато ребята из службы безопасности время зря не теряли и готовятся выйти сухенькими. Нам нужно понять, как двигаться дальше. — В каком это смысле? — недоумевал Хичоль. — Найти преступника, заставить его ответить за содеянное — вот наш план действий. — Детектив хочет сказать, Хиним, что у нас два пути, — вмешался Юнхо. — Первый: искать пацаненка, который все это учинил, и просить все следствие присоединиться. Второй: обвинить службу безопасности, а над пацаненком устроить самосуд. Нужно уже решить, что именно сказать другим следователям. — Самосуд? — Хи скептически приподнял бровь. — Вы сейчас серьезно? Есть закон и есть его нарушитель — о чем тут думать? — У парня, скорее всего, нет мотивации это совершать, — пояснял Ким Енун. — Он не знаком ни с Кюхеном, ни с Реуком, ни с Хекджэ, ни с Шивоном. Если притянуть сюда Ли Сонмин-шши и Ким Чонун-шши, то ситуация становится более понятной. Но вряд ли мальчик школьного возраста имел что-то против вас. Скорее всего, он на кого-то работает. И поймать нужно не столько его, сколько его кукловода. — Тогда выдвигайте обвинение в адрес службы, — вынес вердикт Чонсу. — В таких компаниях всегда полно ублюдков, так что законных оснований посадить их за решетку найдется достаточно. — Что мы им предъявим? И, самое главное, как? — Енун скрестил руки на груди. — Авантюра. — Все присутствующие с ошеломлением посмотрели на Чонсу. — Будем блефовать, пока они сами не расколются. — Ты думаешь, они поведутся на провокацию? — спросил у хена Чонун, не скрывая скептический настрой. — Там не дураки работают, хен. Они поймут, что мы просто поехали крышей и решили рискнуть всем. — От Вас я ничего другого и не ждал, Пак Чонсу-ним, — усмехнулся Енун. — Меня радует Ваша находчивость, но я не хочу лишиться работы. — Если не получится, мы все лишимся работы, Ким Енун-ним. В Ваших же интересах не допустить провала. — Хичоль улыбнулся от курьезности ситуации. Его так радовало, что заклятые враги пытались сейчас работать вместе, а Чонсу при этом еще и вел себя чересчур высокомерно. Политика действительно изменила его. — Что за авантюру ты придумал? — с интересом спросил Хи у Чонсу. Идея такой рискованной игры воодушевила его. — Полиция предъявит агентству обвинение в халатном отношении к исполнению своих обязанностей, что привело к угрозе жизни двух парней. Пока они копаются в этом дерьме, всплывет наружу другое. Чонун позаботится о том, чтобы всплывшее дерьмо раздули в прессе, люди забудут про пожар, следствие зайдет в тупик, дело закроют. Мы тем временем найдем мальчика и его кукловода. А вот саму авантюру лучше продумать тебе. Ты у нас спец в таких вопросах. — Хи призадумался, а потом спросил у Сонмина: — Шивона ведь еще не допрашивали? — Не допрашивали. Но я тебя умоляю, не впутывай сюда парней. Им еще жить с этим. — Мин жалобно посмотрел на хена, но тот оставался непреклонным. — Ничего не случится. Я тебе обещаю. — Тогда делимся на два фронта. Хиним, я и Сонмин организовываем авантюру. Ким Енун-ним, Йесон и Юно ищут мальчишку, — скомандовал Чонсу. — Хичоль-а, ты придумываешь саму драму. Я эту драму воплощу: если кого-то нужно привлечь, скажи мне. Сонмин-а, ты копаешься в записной книжке и ищешь всех своих знакомых, которые связаны с агентством, чтобы найти компромат. — Почему я? — удивился Мин. — У меня не так уж и много знакомых. — Потому что только ты сможешь с легкостью добыть информацию, — пояснил Итук. — Ты очаруешь любого: и женщину, и мужчину. — Спасибо за комплимент, но я сегодня не в форме. Съезжу пока на работу. Может, там меня что-нибудь вдохновит, — отмазался Сонмин и покинул помещение. Какой-то частью своего сердца он надеялся, что Кюхен снова придет к нему и скажет, что соскучился. *** Средним классам пришлось немного потесниться, чтобы кабинетов хватило и на старшеклассников. Уроки сегодня были бесполезные: только профильные предметы и какая-то лекция от преподавателя университета. Кюхен даже уже пожалел, что когда-то родители отправили его в класс с уклоном в точные науки, потому что сейчас ему больше нравились биология, история и иностранный язык. Про компьютеры он даже думать не хотел. Все из-за Сонмина: он каким-то чудесным образом смог привить Кю любовь к своим интересам. Кюхену тоже хотелось много всего знать, слушать песни на другом языке и понимать слова, читать научные книги. Так, на уроке физики он сел за последнюю парту и стал листать свою энциклопедию, не обращая никакого внимания на учителя. Задачи он всегда колол как орешки, но теперь ему было куда интересней читать про страусов. Реук сидел прямо перед ним и занимался примерно тем же самым: читал в журнале статью об истории струнных и смычковых инструментов. Хекджэ сидел на другом ряду, пытался решить задачу по формуле Эйнштейна, смотрел на своих друзей и не понимал, что происходило. Почему сейчас именно он учился, а его вечно готовые к любому уроку друзья лодырничали? И тут он понял, что начался апокалипсис, когда Реука вызвали к доске, а тот сказал, что не готов и не знает решение. — Парни, вас подменили, — сообщил Хек друзьям на перемене, пока они обедали в столовой. — Кю-я, не ты ли всегда тянул руку, чтобы пойти к доске решать задачи? Вукки, не ты ли всегда до посинения решал все дома, чтобы не опозориться в классе, если тебя вызовут? — Задачи по физике — это брехня, — категорично высказался Кюхен. — Вот ты задумывался когда-нибудь, почему у страусов такие сильные ноги? У них нет крыльев, но им нужно как-то защищаться. Природа порой бывает поразительна. — Согласен, — жуя спаржу, кивал Реук. — Вот мне намного интересней не само явление звука, а как люди додумались натянуть нити так, чтобы звук был разный. — Шивон-а, — Хек дернул за руку проходящего мимо с подносом друга, — кто эти люди? Где мои друзья? Ты их нигде не видел? — Наверное, их похитили инопланетяне. — Шивон пожал плечами и сел рядом. — Вы идете на лекцию? Поговаривают, что за посещение дадут поблажки на итоговой контрольной по математике. — Да плевать, — фыркнул Кю. — Я не хочу тут сидеть лишний час. И на контрольную не пойду. У меня другие планы. — Тебе не поставят «отлично» в диплом, — напомнил ему Хекджэ, не понимая, почему сегодня он был голосом разума для донсэнов. — У тебя было много пропусков из-за работы, ты не ходил на олимпиады, экзамен сдал на средний балл. Если тебе не поставят «отлично» по информатике, то ты пролетаешь с университетом. Тебя не возьмут на факультет IT-технологий. Ты профукаешь все, Кюхен-а. — Я не буду связывать свою жизнь с программированием, — твердо сказал другу Кюхен. — После того, что случилось, я даже в гонки поиграть не сяду за компьютер. Вы ведь не в курсе, но детектив хотел обвинить во всем Реука. — Хекджэ и Шивон словно впали в оцепенение от слов Кю: оба сидели, выпучив глаза и открыв рты. — Вот именно. С таким же лицом я вчера сидел в отделении. Хватит с меня математики и программирования. Я лучше улечу в Африку изучать страусов. — Как ты? — спросил у Реука Хекджэ, выйдя из шокового состояния. — Я только той ночью слышал разговор Хичоля и Пак Чонсу. Они сказали, что полиция не станет обвинять тебя, нашего Мальчика-с-пальчика. Как так вообще получилось? — Череда неприятных совпадений. — Ре пожал плечами. — Все в порядке, Йесон-шши и Сонмин-шши мне помогли. Если бы не они... — Реук не успел договорить из-за подошедшего к столу учителя. — Здравствуйте, — хором сказали все парни, встав со стульев и поклонившись. — Здравствуйте, — отозвался преподаватель. — Вы не против, если я заберу вашего друга на пятиминутный разговор? — Мальчики стали переглядываться, пытаясь понять, о ком шла речь. — Кюхен-а, давай отойдем. С испуганным выражением лица Кю пошел вместе с учителем в коридор. Наверное, он тоже собирался отчитывать его за профуканные отличные оценки или еще что-нибудь. Но учитель выглядел вполне дружелюбно настроенным и даже улыбался. — Ты ведь знаешь, что уроки информатики временно отменяются? — спросил он у Кю и получил в ответ утвердительный кивок. — Я буду ставить оценки исходя из экзамена и предыдущих работ. Ты хорошо сдал экзамен, но у тебя было много пропусков. Я не могу просто так поставить тебе хорошую оценку. Если ты все еще хочешь ее получить, то приходи после уроков за заданием. Но... — Кюхен заметно напрягся. — Что? — тихо спросил он, а в душе молил учителя не томить его. — По химии у тебя выходит «отлично», и ты сдал экзамен на хороший балл, а по биологии почти набрал максимальный. Это ведь не профильный предмет. Тебя твой репетитор так подтянул? — Кю снова кивнул. — Это потрясающая работа. И твоя, и его. А много ли он берет за уроки, если не секрет? Кюхен подумал: «Три литра слез, миллиард нервных клеток, пару бессонниц и целую душу». Но учителю наплел, что их родители давно друг друга знают и ему обошлось это очень дешево, что сам «репетитор» хотел просто попробовать себя в преподавании. Возможно, он только что совершил большую ошибку, потому что не знал, что осенью Сонмин говорил газетам. Но это совсем не волновало Кю: он слишком обрадовался новости о том, что ему открылась дорога в университет. Это означало, что он мог со спокойной душой начать готовиться к вступительным экзаменам. Весь радостный и сияющий, он подбежал к столу и взял свой рюкзак. — Учитель сказал, что у меня будут отличные оценки по биологии и химии, — ответил он на немой вопрос ошарашенных резкой переменой настроения друзей. — Экзамены у меня сданы прекрасно. Хочу сообщить об этом Сонмин-хену. Думаю, это очень обрадует его. — А как же ваше «недопонимание»? — с легкой усмешкой спросил Хекджэ. — Я чувствую, что именно сейчас настал самый подходящий момент поговорить с ним. — Что за недопонимание? — удивленно спросил Реук и недовольно посмотрел на Кюхена. Хоть он и кричал младшему, чтобы тот не плакался в его жилетку, ему все равно было неприятно осознавать, что Хекджэ знал о чем-то, о чем не знал Вук. — Вчера Кю-и лишился поцелуйной девственности, а сейчас пошел лишаться анальной, — отшутился Хек и победно скрестил руки на груди. — Сделаю вид, что ничего не слышал, и отпущу тебя с миром, — пригрозил Кюхен другу и побежал к гардеробу за пальто. Он так хотел увидеть сейчас на лице Сонмина радостную улыбку, услышать его голос. Зная его, Кюхен мог представить, что он начнет хвалить только Кю за проделанную работу, недооценивая собственный вклад в этот успех. Он давно знал о своих поразительных результатах экзаменов, но по какой-то причине сообщить об этом Мину не удалось. Но именно сегодня он твердо решил, куда пойдет после школы. Так и хотелось сказать Сонмину, что он хотел продолжить его дело, закрасить все белые пятна в его знаниях. Пусть один человек не может знать все на свете, но вдвоем они изучат намного больше. Внутри все кипело от переизбытка чувств. Кю понимал, как глупо он выглядел, пока бежал по подтаявшему снегу, улыбаясь непонятно чему. Ветер растрепал его черные волосы, придав ему еще более глупый, но милый вид. Кюхен закусил губу, представив Сонмин, нежно перебирающего его волосы пальцами. От возникшего в голове образа внизу живота что-то забурлило. Если Хекджэ был прав, то эти нежные руки уже давно могли бы касаться всего тела, ведь стоило просто обо всем рассказать с самого начала. Нужно было последовать первому совету Реука, а не пытаться как-то убежать от себя и своих чувств. Все было намного проще, чем казалось. Кю подбежал к дому Сонмина как раз в тот момент, когда дверь была чуть приоткрыта. Проскользнув внутрь, он побежал вверх по лестнице. Рюкзак спадал с плеча, поэтому на каждом лестничном пролете ему приходилось поправлять лямку. Наверняка Мин не ожидал его увидеть сейчас, что только обрадует его вдвойне. Кюхен остановился у двери и с замиранием сердце нажал на звонок. Эти секунды, казалось, длились целую вечность, пока дверь не открыли. Но не Сонмин. Кю увидел на пороге незнакомую девушку. «Сестра?» — спросил он себя, надеясь, что девушка сейчас подтвердит эту догадку. — Здравствуйте, — тихо сказал он, ничем не выдавая нарастающую тревогу. — А Сонмин-хен... — Мой муж сейчас на работе. Что-то передать ему? — Сердце Кюхена почти перестало биться в это мгновение. Он повторял про себя: «Это невозможно». Бесчисленное множество раз за эти несколько секунд. Но реальность говорила об обратном. Ноги подкосились, но он все же взял себя в руки ненадолго и срывающимся от накатывающейся истерики голосом сказал: — Не надо, спасибо. Не говорите ему вообще, что я приходил. Не в силах сказать еще хоть что-нибудь Кю развернулся и ушел. В ушах стоял непонятный звон, что-то давила на грудную клетку, не позволяя воздуху проникать внутрь. Столько времени он жил в иллюзии, ждал того дня, когда за отданные сердце и душу получит хотя бы маленький кусочек счастья взамен, но сейчас его, обогретого пустыми надеждами, резко опустили в ледяную воду. Почему никто раньше не мог открыть ему глаза и объяснить, что все эти наивные мечты, которые он по своей глупости хранил у самого сердца, не имели смысла? Сейчас из-за того, что они находились слишком близко к самой главной мышце, они ранили очень глубоко. Кю вышел на улицу и стал озираться по сторонам: людей было достаточно, но в то же время он был один. Еще вчера ему этот пустой мир казался таким живым, а сейчас за одно мгновение рухнул. От боли, раздирающей внутренности в клочья, хотелось кричать. Но никто не поймет. Единственный человек на всем свете, который по-настоящему понимал его, просто обманул его. Столько времени водил его за нос, одаривая заботой, нежными прикосновениями, теплыми объятиями, поцелуями... Или Кюхен сам себя обманывал, надеясь, что однажды они смогут быть вместе. Где-то в рюкзаке завалялось обезболивающее. Кю проглотил две таблетки, не запивая, но боль не проходила. Ему нужно было больше таблеток, чтобы перестать чувствовать абсолютно все. Не нужны ему были ни радость на сердце от приятных подарков, ни возникающее от головокружительного запаха и притягательного вида вожделение, ни горькие слезы от разлуки и разбитая вдребезги душа. Лучше бы он родился без чувств в это мире, который теперь казался таким чужим и далеким. Лучше бы он вообще никогда не рождался. В аптеке Кюхен купил пару пачек анальгетиков и бутылку воды. Фармацевт недоверчиво посмотрел на него, но отказать в продаже никак не смог. Конечно, он просто не понимал, что жить в одном большом обмане для Кю стало невыносимо. Когда у него болела голова, мама давала ему таблетку. Когда у него болел зуб, перед походом к стоматологу мама давала ему таблетку. А если болит сердце, ведь можно просто выпить таблетку, чтобы все прошло? «Не хочу... — повторял себе Кюхен. — Я не хочу больше ничего». Он не мог больше плакать. И не из-за того, что Сонмин наконец-таки выжал из него все слезы. Две влажные дорожки все еще блестели под неярким солнечным светом, но они были последними. Плач лишь доказывал, что Кю жил. А сейчас его окончательно уничтожили. Сонмин сидел в кабинете, разбираясь с документами. Что-то мешало ему сосредоточиться: оно тянуло его домой. У Мина возникло такое чувство, будто он оставил дома включенный утюг или не выключил кран. Но он прекрасно понимал, что это была паранойя, потому что утюгом с утра он не пользовался и прекрасно помнил, как выключал воду после того, как умылся. Наверное, подсознание звало его на неизбежный разговор с женой. Собравшись с духом, Сонмин оделся и пошел на парковку. Бензин заканчивался, поэтому сначала он заехал на заправку, сменив построенный в голове маршрут. Пока работник заправки обслуживал его автомобиль, он купил себе кофе — обычный американо без сахара, который сейчас показался ему слишком горьким и противным, что даже вызвало тошноту. Сонмин посмотрел на шоколадные батончики у кассы. Есть хотелось очень сильно, ведь он не ел ничего ни вчера, ни сегодня, но внутри что-то его отталкивало от траты времени на всякую чепуху. Возможно, ему стоило поскорее приехать домой и нормально поесть, а не искать себе отговорки и отсрочивать неизбежное. Что-то подсказывало Сонмину, что места рядом с домом не осталось, и он решил припарковаться на стоянке неподалеку. Проходя мимо аптеки, он завернул к той дорожке, где еще вчера гулял с Кюхеном. Сейчас район казался более оживленным, хотя скамейки все же пустовали. И лишь на одной он заметил фигуру. Кюхен сидел, опустив голову вниз. Сонмин быстро подошел к нему и присел на корточки рядом. — Кюхен-а, почему ты не в школе? — спросил Мин. Он не понимал, отчего его сердце так бешено билось, ведь Кю пришел к нему — значит, он хотел либо поговорить, либо забрать вещи, но ему все равно бы не удалось избежать разговора. — Кю-я, почему ты молчишь? Скажи мне что-нибудь. — Но Кюхен не отвечал. Он смотрел стеклянными глазами на свои ноги и едва дышал. — Кюхенни, скажи, что случилось. Ты заставляешь меня волноваться. — Сонмин сел перед ним на колени и обхватил ладонями его лицо. Кончиками больших пальцев он погладил немного липкие от высохших слез щеки, однако никакой реакции со стороны младшего не последовало, словно он это и не почувствовал. И выглядел он так, будто не осознавал, что происходило вокруг. — Мне было больно... — послышался тихий голос, и Сонмин стал нервно убирать волосы с лица Кюхена, чтобы лучше рассмотреть его. — Где больно? — Пытаясь приложить руку к груди, Кю выронил пустую пачку из-по таблеток. Мин поднял ее, надеясь на лучшее, но надежды не оправдались: в ней действительно не осталось ни одной таблетки. — Кюхен-а, что же ты наделал? — почти шепотом спросил Сонмин, будучи не в силах повысить голос. — Ты все это выпил? Ответа снова не последовало. Мин еле заставил себя встать на ноги, ибо колени отказывались разгибаться. Он дрожал всем телом и чувствовал себя крайне растерянным. Вмиг стало так страшно, что кислород будто испарился с этой планеты. Почему Кюхен это сделал? Неужели ему было настолько больно из-за него, что все обернулось вот этим? Неужели это все из-за поцелуя и первых пришедший в голову слов? Сонмин мог бесконечно ненавидеть себя за все одновременно, но Кюхена нужно было срочно отправлять в больницу. Времени на самотерзания не оставалось, поэтому Мин сделал глубокий вдох и взял себя в руки, хотя бы на несколько минут, что спасти Кюхена. — Ты можешь сам встать? — Сонмин взял его за лопатки и потянул к себе. — Поднимайся на свои лапки. — Кю не особо понимал, кто именно перед ним сейчас стоял: из-за шума в ушах он плохо распознавал голос, а картинка перед глазами оставалась размытой. Однако после «лапок» что-то в мозгу щелкнуло, и он узнал Сонмина. Даже находясь в таком пограничном состоянии, он не хотел его видеть, разговаривать с ним и уж тем более слушаться. Он попытался сопротивляться, но силы вдруг покинули его. Кю буквально упал в руки Мина. — Пойдем со мной. — Не хочу, — еле выдавил из себя Кюхен. — Прекрати сейчас же! — крикнул на него Сонмин, чувствуя, как он постепенно терял такое хрупкое душевное равновесие. Он сам был на грани того, чтобы упасть без сил на землю и плакать как мальчишка. — Это был не вопрос. Ты пойдешь со мной. Кое-как усадив Кюхена на заднее сидение, Сонмин погнал в больницу. Телефон разрывало от звонков Хичоля и Чонсу, но он просто отключил его и кинул в бардачок. Все, чего Мин сейчас хотел, это вернуть своего неразумного ребенка в нормальное состояние, чтобы он мог дальше удивлять всех вокруг своими способностями, даже если самого Сонмина в его жизни не будет. Если это он довел Кюхена до таких мыслей, то им действительно стоило разорвать все узы, прочно связавшие понимающие друг друга души. Наверное, Чонсу был прав с самого начала, когда просил не трогать Кюхена. Наверное, и Чонун был прав, когда говорил, что Мин причинял только боль людям, которые любили его. Родители, брат, жена, друзья, теперь Кю — всем им приходилось страдать из-за него. Наверное, Кюхен тоже был прав. Сонмин вообще не мог любить. Кю периодически отключался. Лишь изредка приходя в себя, он замечал, как быстро изображения перед глазами менялись: еще недавно он видел дорогу в окне автомобиля, а сейчас — потолок больницы. Повсюду витал запах Сонмина. Такой резкий и сильный, который ничем не перебивался и не выветривался. Только спустя какое-то время он понял, что дело было не в больнице, а в том, что Сонмин нес его на руках, крича что-то врачам. — Интоксикация обезболивающим, — четко прозвучал голос Мина. Но после стал постепенно удаляться. Кюхен почувствовал что-то мягкое под головой, а потолок перед глазами поплыл в неизвестном направлении. — Очень похоже на попытку суицида, — сказал один из медиков Сонмину. — Его следует потом перенаправить в другое учреждение. — Обойдемся без этого, — каменным голосом ответил ему Мин и направился в сторону своего кабинета. — Нельзя пренебрегать помощью психиатров, доктор Ли. Если мальчик... — Если мальчика отвезти в лечебницу, то его жизнь на этом закончится, — перебил работника Сонмин. — Нельзя всех подряд отправлять к психиатру, не разобравшись. — Он только что сам пытался ее сломать, — стоял на своем доктор. — А Вы ее хотите доломать. Доктор Ким, давайте не будем сейчас спорить, а займемся делом. — В какой-то степени Сонмин понимал, что коллега был прав, но глубоко в сердце теплилась надежда, что произошло очередное недопонимание и Кю не нуждался в психиатрической помощи. Юно в свое время пошутил про суицид и до сих пор трясся по этому поводу — какая же жизнь тогда ждет Кюхена, если его сейчас отправить в лечебницу? Кю пришел в себя окончательно уже в палате, когда все экстренные меры были предприняты. Ладонью он ощущал тепло руки Сонмина, сидящего рядом. За то, что ему это нравилось и он не хотел никак вырываться, Кюхен ненавидел себя. Он ужасно сглупил, не уйдя подальше от района, где жил старший, или же само подсознание вынудило его остаться там, чтобы потом оказаться обнаруженным. Кю повернул голову в сторону окна: на улице уже стемнело. Сонмин среагировал на движение и крепче сжал его руку, что было так глупо, ведь, даже если бы Кюхен очень сильно захотел убежать, ему бы все равно это не удалось. Только если выпрыгнуть в окно. Он чувствовал на себе этот взгляд и все ждал, когда хен заговорит. Но Мин молчал. Он слишком хорошо знал Кюхена и прекрасно понимал, что тот сейчас не скажет ни слова. Однако тишина не спасла бы эту ситуацию. — Как ты? — хрипло спросил Сонмин, дотронувшись свободной рукой до лба парня. Кю заметил на костяшках ссадины, но поборол в себе желание спросить о причине их появления. — Кю-я, ты можешь сейчас хоть до дрожи ненавидеть меня, но на вопрос доктора будь добр ответить. Ты знаешь, что я у тебя сейчас спрошу. И от этого нам никуда не деться. Отключи хотя бы на пять минут упрямого барана. — Кюхен по-прежнему молчал, а Сонмин еле сдерживал себя, чтобы не ударить его сейчас. — Ты понимаешь, что я должен отправить тебя в психиатрическую клинику за попытку суицида? Ты понимаешь, что ты потом по всем документам будешь психически нездоровым? Если у тебя проблемы, то лучше рассказать об это мне, чем другому доктору. Я могу и без твоих слов закрыть на это глаза, но ты дашь мне гарантию, что подобного больше не повторится? — Что ты хочешь от меня услышать? — отозвался наконец Кюхен. — Что тебе вообще от меня надо? — Ответь мне на простой вопрос. — Сонмин пересел со стула на постель и схватился обеими руками за руку Кю. — Это я виноват? Я довел тебя до такого состояния? Если да, то так и скажи. Я выпишу тебя, мы вернем друг другу вещи и разойдемся. Я исчезну из твоей жизни навсегда, если я мешаю тебе радоваться ею. Только прикажи мне уйти. — Кюхен недолго подумал, а затем со злостью в глазах посмотрел на Сонмина и снова заговорил: — Скажи лучше ты, когда ты отскочил от меня вчера вечером, ты просто вспомнил про свою жену? — Глаза Мин округлились от шока. Почему-то он даже не предвидел такое развитие событий, не подумал о том, что Кю мог прийти к нему домой, а Рена в это время была там. — Почему ты так удивлен? Не хотел, чтобы я узнал об этом? Поэтому и не рассказывал мне ничего о своей семье? Что ты хотел от меня, Ли Сонмин-шши? Поиграться, а потом выкинуть? Только не говори, что всегда стремился сохранять со мной исключительно дружеские отношения, ведь языком ты ко мне в рот полез отнюдь не из благородного желания научить младшего братика целоваться. И не мог ты столько времени не догадываться, какие у меня к тебе чувства. Нужно быть полным идиотом, чтобы не видеть этого. — Тогда я полный идиот. — Мин пожал плечами. — Можешь мне не верить, но я пытался сохранить дружеские отношения. Я хотел быть для тебя хорошим другом, который всегда придет на помощь. И останусь им навеки, что бы ни случилось. Мы все еще друзья, просто... — Сонмин немного замялся, пытаясь найти самые подходящие слова. — Ты мне намного дороже, чем кто-либо другой. И значишь для меня намного больше. Без тебя вся моя жизнь станет пустой. Я столько лет пытался в ней что-то найти, даже сам не знал что. Вдруг появился ты, и оно нашлось. — Мин усмехнулся над собой. — Я могу тебе сейчас исповедаться за все свои грехи, но хочешь ли ты это слушать? Хочешь ли ты знать грязную правду о свое хене, честь которого ты пытался отстоять перед полицейским? — Ты всегда со своими хорошими друзьями так целуешься? — съязвил Кюхен, вызвав у Сонмина легкую улыбку. «Колется шипами — значит, возвращается в привычное состояние», — подумал он про себя и ответил: — Можешь считать меня извращенцем, но мое тело желает тебя. Разум его контролирует большую часть времени, но порой происходят сбои. — И что же ты хотел? Сделать из меня любовника? Трахаться со мной, вещая моей сестре о добре и зле, пока твоя жена сидит дома и говорит всем, что ее муж на работе? — Кю уже почти перешел на крик, но вовремя остановил себя. Вряд ли вся больница хотела слушать его истерики. — Я совершил много ошибок, Кюхен-а. Женитьба на девушке, к которой я не испытывал сильных чувств, была одна из них. — Мин горько усмехнулся и прикрыл глаза, предавшись воспоминаниям. — Она любила меня, постоянно дарила конфеты, которые готовила сама, помогала мне с домашним заданием, рисовала мне открытки. Я не знал, чем заплатить ей за доброту и заботу. Думал, что если мы поживем вместе, то что-нибудь появится, хотя бы маленькая искорка страсти, но она не вызывала во мне ничего. Тогда я в открытую начал ей изменять, а она закрывала на это глаза. Не знаю, почему мне сходили с рук мои отвратительные поступки... — Сонмин устремил взгляд в окно, словно пытался найти в темных силуэтах зданий ответы на свои вопросы. — И мои многочисленные партнеры не вызывали во мне ничего. Несколько секунд блаженства, а затем снова удушающая пустота. Ты спрашивал про вторую спальню, — вдруг вспомнил Мин и повернулся лицом к Кюхену. — В одной сплю я, а в другой — Рена. Мы живем так уже много лет. Потом я подумал, что наш брак может спасти ребенок, но мне сказали, что я бесплоден. Построить семью, о которой я мечтал, не удалось. Ты спрашивал, есть ли у меня братья или сестры. Однажды мы с отцом так сильно разругались за ужином, что я наорал на всех и сказал, что не хотел бы рождаться в этой семье. Я ушел тогда из дома, а мой младший брат, по словам мамы, долго плакал из-за моих слов. Он даже не пришел ко мне ни на свадьбу, ни на выпускной из университета, ни на день открытия моей больницы. Сейчас он работает в другой стране и не хочет сюда прилетать из-за меня. В тот день, сбежав из дома, я пришел к своим друзьям. Они стали для меня семьей, но и им я умудрился принести море страданий. Я всю жизнь приносил людям лишь несчастья. Чонсу-хена я всегда заставлял нервничать и волноваться, а у него и без меня проблемы с нервной системой. Хичоль-хену всегда приходилось терпеть мои выходки и после выслушивать, успокаивать, хотя успокаивать надо было его. С Чонун-хеном мы постоянно ругались, и временами глупые ссоры переходили в драки. Мы с ним слишком вспыльчивые, однако большую часть времени прячем агрессию под маской спокойствия. — Мин посмотрел на свои ссадины и улыбнулся, хотя радостью от этой улыбки не веяло. — Я обидел своих родителей, обидел брата, обидел жену, но не понимал этого. А когда появился ты и стал обижать меня точно такими же выходками, у меня возникло ощущение, что я смотрю на себя со стороны. Ты меня обидел сегодня очень сильно, ведь я просил тебя не делать этого, обещал достать с того света. Вместо того, чтобы просто поговорить, ты решил убежать. Я делал так всю свою жизнь и могу тебе точно сказать, что это не поможет. Возвращаюсь к вчерашнему разговору. Ты доволен тем, что узнал обо мне? — Я обидел тебя? — усмехнулся Кюхен. — Да ты из меня всю душу вынул! Думаешь, я сейчас просто могу возненавидеть тебя и прогнать? Да с удовольствием бы, но не могу! Да, мне было больно, но не из-за того, что ты есть в моей жизни, а из-за осознания того, что тебя в ней не может быть. Что я должен был, по-твоему, чувствовать, когда девушка открыла мне дверь и сказала, что она твоя жена? Я должен был сразу в ее глазах прочитать, что ты не любишь ее и женился непонятно зачем? — Покричал бы на меня, побил, в конце концов, но не это. — Сонмин со всей силой сжал пальцы Кюхена в своих руках, вспомнив свое состояние еще несколько часов назад. — Сказал бы мне правду с самого начала. — Ты мне рассказал все только сейчас, так что не тебе меня упрекать в молчании. — От злости в Кю почти ничего не осталось. Только лишь малая часть, которая всегда сопровождалась любовью, чтобы уравновесить душевный баланс. — Ты тоже из меня всю душу вынул, мой вредный клоп... Разувшись, Сонмин упал на кровать рядом с Кюхеном. Даже не верилось, что сейчас, когда стрелка на часах пересекла отметку в полночь, они наконец-то оба выговорились и во всем разобрались. Нужно было включить телефон, перезвонить Хичолю и Чонсу, заняться поисками информации для затеи хенов, но сил у Мина хватило только на то, чтобы положить голову на плечо Кю и закрыть глаза. — Откуда у тебя это? — почти шепотом спросил Кюхен, взяв его за руку и погладив кончиками пальцев еще не зажившие ссадины. — Выбивал из себя дурь, — сонным голосом пробормотал Сонмин. — Не только тебе можно издеваться над собой. — Убрав челку со лба хена, Кю увидел еще одну рану. Ему стало не по себе от мысли, что хен специально причинял себе боль. — Ты бился головой и кулаками об стену? — Об зеркало в туалете. Но уже убрал все, не переживай. — Дурак, — прошептал Кюхен и поцеловал сначала израненные костяшки, а затем лоб. Розовые губы так просили поцеловать и их, но Кю не стал этого делать, боясь, что вкус сорбентов во рту все испортит. Да и Сонмин, казалось, уже уснул, однако спустя буквально несколько секунду резко встал с постели. — Что случилось? — удивился Кюхен, приняв сидячее положении: сил подняться на ноги все еще не хватало. — Надо разобраться с другими делами. Хичоль-хен должен был написать сценарий для спектакля, который мы устроим в полиции, чтобы решить проблему с агентством безопасности. Мы решили, что обвиним их, а парня найдем сами. Мне нужно найти компрометирующую информацию на какого-нибудь работника. — Мой отец работает в компании, которая сотрудничает с этим агентством. Поговори с ним завтра. У него будет выходной. — А как твой папа относится к подобным авантюрам? — чересчур серьезным голосом спросил Сонмин. — Ведь мы, по сути, хотим обвинить невиновных, чтобы взять роль палачей на себя. — Просто спроси у него, что он слышал о работниках той компании. Или я могу спросить, если хочешь. — Нет, Кю-я, тебе не стоит в это вмешиваться. Вам и так досталось. — Мин потрепал темную макушку и улыбнулся, поймав на себе недовольный взгляд. — Я позвонил твоей маме с твоего телефона, а мой лежит в машине. Надо сходить за ним. — Только возвращайся поскорее, иначе я сойду с ума от скуки. — Даже не надейся, что я теперь оставлю тебя одного надолго, — в шутку пригрозил Сонмин и вышел из палаты. *** В итоге, на лекцию не пошел даже Хекджэ. Реук ушел с последнего урока, и Шивон остался наедине со своей надеждой на хорошую оценку по математике. Способностей у него для этого не хватало, поэтому пришлось потратить час своей жизни на какой-то бред: истории из жизни этого преподавателя, как сдаются у них экзамены, на что они смотрят, когда принимают студентов, и прочая ахинея. А на улице тем временем уже стемнело. Шивон вышел из здания и уже набирал телефон матери, чтобы спросить, не могла ли она сейчас заехать за ним после работы, как вдруг из темноты появился Пак Чонсу. Своим эффектным появлением он здорово напугал парня. Заметив замешательство на его лице, Чонсу доброжелательно улыбнулся. — Привет, Шивонни. Прости, что так внезапно нагрянул к тебе. — Он склонил голову в ответ на поклон Ши. — Хочешь, я довезу тебя до дома? Уже поздно. — Я хотел позвонить маме, чтобы она забрала меня, — немного дрожащим голосом проговорил Шивон. — Мама, наверное, устала. Пусть лучше отдохнет. Тебе не стоит меня бояться: я не кусаюсь, детей в лес не увожу. Просто хочу поговорить с тобой на злободневный вопрос, касающийся пожара. Шивон послушно кивнул и пошел за Чонсу к его автомобилю. В конце концов, ни Кюхен, ни Реук, ни Хекджэ не столкнулись с неприятностями за все время общения с этими людьми, а Пак Чонсу выглядел самым добродушным из них. Он чувствовал, что из-за этого пожара его в покое не оставят. Шивон назвал свой адрес и написал матери сообщение, что скоро приедет сам. — Я пообщался с вашим классным руководителем, — начал разговор Чонсу. — Я понимаю, что вас очень сложно было выловить во время перемены и вывести на улицу надлежащим образом, но все же он повел себя крайне непрофессионально. Ты так не считаешь? Каждый учитель несет ответственность за своих учеников. — Да, но я не хочу его за это винить, — тихо сказал Шивон. — Никто не будет его винить. Я просто хочу сказать, что мы мило побеседовали, сошлись на мнении, что впредь такого не повторится. Он сказал мне, что ты хочешь учиться актерскому мастерству. Это так? — Ши кивнул. — И что, у тебя здорово получается? — Не знаю, но мне кажется это мое призвание. — Чонсу улыбнулся, показав свою ямочку. — У меня тоже было призвание. Я всей душой хотел стать педагогом. Но не выношу детского плача и крика. Я начинаю плакать вместе с ними. — Старший резко принял более серьезный вид. — А твои родители как относятся к этому? Они поддерживают тебя? — Отец категорически против. — Шивон обреченно вздохнул и посмотрел на город за окном: такой шумный и беспокойный. — А Ваш отец поддерживал Вас? Или он хотел, чтобы Вы стали политиком? — У нас с отцом были особые отношения. — Чонсу ненадолго замолчал. Ши заметил, как затряслась его рука на руле, и пожалел, что вообще спросил об этом. — Знаешь, я могу поговорить с твоим папой и убедить его, что ты добьешься больших успехов в любимом деле. Но взамен ты должен кое-что сделать для меня. Для всех нас. — Что сделать? — Глаза Шивона загорелись от воодушевления, хотя что-то тревожило его в этой затее. — Сыграть для нас одну роль. Показать, что ты хороший актер. Только очень правдоподобно, Шивонни. Иначе нам всем конец. Тебе, мне, твоим друзьям и моим. Следующим же утром Шивон отправился в полицейский участок. На стойке, где сидел дежурный, он сказал, что хотел бы рассказать следствию о пожаре. Вид у него был крайне потрепанный: глаза красные, из носа текли сопли, губы дрожали. Ши прошел в кабинет, где его уже ждал Ким Енун и другие следователи. Лейтенант Ен сразу же узнал своего недопрошенного пострадавшего и тотчас подбежал к нему. — Привет. — Он предложил Шивону сесть на стул рядом со своим столом. — Меня зовут Ен Хвансо. Я опрашивал позавчера твоего друга Хекджэ. Ты пришел рассказать о пожаре? — Да... — тихо сказал Ши и шмыгнул носом. Енун прикрыл рот рукой, чтобы никто не видел его улыбки, и стал внимательно наблюдать за парнем. Он невзначай посмотрел на камеры. Сейчас эта драма транслировалась на монитор компьютера в кабинете Хичоля, где находились сам Хи, Чонсу и Юно. — Расскажи нам все, как было. — Шивон поднял голову и посмотрел на детектива своими заплаканными глазами. — Мы пошли с Хекджэ в кабинет, чтобы посмотреть видео, — начал свой рассказ Ши. — И дверь захлопнулась. Мне всегда было страшно, что мы останемся в кабинете одни и не сможем ее открыть, если она запрется. Там очень сложный механизм. Наш учитель говорил нам, что однажды так уже случилось и он просидел с классом в кабинете целых три часа. Но я даже не мог представить, что и в тот день такое произойдет. Хекджэ дернул ручку, а дверь не открывалась. Провода загорелись. Видимо, в этой системе что-то замкнуло и вызвало возгорание. Очнулся я уже в больнице. — То есть провода замкнуло, и дверь из-за этого не смогла открыться? — переспросил лейтенант, на что Шивон кивнул. — Хорошо, мы разберемся. Детектив Ким, Вы помните про поломку в кодовой части? Может, это она спровоцировала. — Возможно, — отозвался Енун. — Шивон-а, ты хочешь еще что-то рассказать? — Да... — Ши плотно поджал губы, чтобы не разрыдаться в голос. — Ко мне приходили в больницу. Какой-то плотный мужчина с залысиной. Он пришел, когда Ли Сонмина уже не было в больнице. Он спросил, видел ли я, что именно загорелось. Я рассказал все то же самое, на что он... — Шивон громко заплакал, и лейтенант тут же подал ему платок. — Расскажи нам все, не бойся, — подбадривал его Енун. — Он пригрозил, что если я все расскажу полиции, то он доберется до моей сестры. Моя Дживонни... Она всего лишь пятнадцатилетняя девочка, понимаете? — Весь платок намок от соплей и слез. — Вчера она просто задержалась на танцах, а у меня уже почти остановилось сердце. Я не могу жить в постоянном страхе, понимаете? Помогите мне, пожалуйста... — Мы поможем, не переживай. — Енун обнял мальчика и снова посмотрел на камеру. «Страшный Вы человек, Пак Чонсу», — пронеслось у него в голове. Хичоль довольно улыбнулся и «дал пять» Итуку. — Я готов аплодировать этому парню! — восхищенно воскликнул Хи. — Он сделал все, как надо. Что у нас осталось? — Мы проверяли камеры на зданиях рядом со школой, — докладывал Юнхо. — Хек пока никого не узнал. Мы ищем иголку в стоге сена. — Не время сдаваться, — сказал ему Чонсу. — Сонмин что-то нарыл и поехал к потенциальной жертве какого-то работника компании. Чонун ждет сигнала, чтобы начать шумиху в прессе. Пока что все идет по плану. — Мы с тобой непризнанные гении, ТукТук. — Хиним приобнял друга. — Никто нас не понимает. — Мы понимаем друг друга, ХиХи. — Чонсу обнял младшего в ответ. — И этого нам достаточно.