Makea pulla Masii

Комнату окутало тёплым светом синих и красных неоновых ламп — словно лёгкая приятная дымка. Запах ветивера от благовоний, чёрные простыни и камера напротив — Алекси определённо скучал по этой атмосфере. Он стоял на коленях, прогнувшись в спине и облокотившись одной рукой чуть позади себя на собственную кровать. Другая его рука медленно ласкала крепко стоящий член, у основания которого держалось чёрное силиконовое кольцо. В голубых, точно поднебесная, глазах, так ярко выделяющихся за чёрными нависшими над лицом прядями и уже привычной чёрной маской, плескалось едва сдерживаемое вожделение, а с приоткрытых розовых губ слетали ласкающие слух сладкие стоны. Алекси полностью отдавался желанному процессу. Его покрытая испариной молочная кожа, казалось, буквально сияет в приглушённом свете, пока он двигал бёдрами в такт движений ласкающей руки, пытаясь усилить приятные ощущения. Волнующе облизнувшись, Алекси вновь истомно простонал. Сев поудобнее, он переместил руку с кровати на свою тонкую бледную шею, и, нежно сжав её, продолжил ласкать себя. Желание заполоняло разум, движения становились увереннее, а кожа на горле под сжимающими пальцами белела от давления. Казалось, парень вот вот достигнет долгожданной разрядки, но это было всего лишь иллюзией — кольцо на основании члена не даст сделать этого до приказа щедрого зрителя. Остановившись на секунду, Алекси убрал руку от члена и решительно ухватился за массивный кожаный кнут — самый крупный в его арсенале. Подарив камере игривый взгляд, он замахнулся и шлепнул себя по спине, вскрикивая от жгучей, но приятной боли. Голодная улыбка на его лице определённо давала понять, что первый удар пришёлся ему по вкусу, потому он тут же обрушил на себя ещё один удар, а следом ещё один и ещё; уже не сдерживался и кричал в полный голос, не пытаясь совладать с удовольствием, что полностью овладело его телом, пуская электрические разряды по всем нервным окончаниям. Вскоре кнут был отброшен на пол, а брюнет сел на кровать разведя ноги, чтобы отдышаться и перевести дух — игры с поркой всегда подстегивали его, разжигая более сильное желание. Возбуждение росло, и он буквально изнывал в предвкушении продолжения, но привести в порядок дыхание было необходимо. Протянув руку в сторону, Алекси взял уже такой знакомый чёрный стек и стал медленно водить им по своему уже немного подрагивающему в возбуждении члену. Дойдя до головки он слегка замахнулся и практически невесомо шлепнул себя, прикусывая губу и выпуская наружу сдавленный стон. Он совершил буквально несколько ударов, сопровождая их томным звучанием своего голоса. Не отрывая взгляд от камеры Алекси отбросил стек, опустился на спину и нашарил в кровати одну из самых любимых игрушек — фиолетовый фаллоимитатор с загнутым концом, который при правильном введении попадал прямо на бугорок простаты. То, что нужно было заведённому брюнету. Расставив ноги пошире, дабы открыть на камеру самый горячий вид, Алекси вытащил из себя вставленную ещё до начала трансляции пробку. Игриво покрутив ею перед камерой, он отбросил её в ту же сторону, в которую отправились стек и кнут. Щедро смазав игрушку смазкой брюнет приставил её головку к сжатому колечку мышц и совсем немного протолкнул внутрь. Содрогнувшись от накатившего на него удовольствия, он тут же вытащил её обратно, чтобы повторить фрикции и войти ещё глубже. Войдя до середины, Алекси выгнулся от острых ощущений из-за проехавшей по простате головки, не сдерживаясь застонав в полный голос. Немного потянув игрушку назад, он стал вновь резко проталкивать её глубже, двигая рукой всё активнее и активнее. Он извивался на постели, переходя со стонов на вскрики удовольствия, и чувствовал, как его тело готовится к желанному оргазму. Это чувство так переполняло, что, решив наплевать на свои же собственные правила, Алекси потянулся свободной рукой к основанию члена и снял с него кольцо. Хотелось кончить. Так невероятно сильно хотелось, и он уже был готов к этому, но сильнее были мысли о том, что бы продолжить игру и совместить собственное наслаждение с удовольствием для зрителя. Уже приготовившись к финальному шоу, и будучи в предвкушении неплохих донатов за исполненные действия он понял, что что-то не так. Не слышно звуков монет. Алекси аккуратно приподнялся, чтобы проверить, не произошло ли сбоя связи, не возникло ли каких-то непредвиденных отключений от эфира или чего-то ещё, что объяснит ему это. Но то, что он увидел на экране удивило его гораздо сильнее, чем возможное внезапное отключение интернета. В строчке "Количество зрителей" стояла единица. — Какого чёрта? — пробормотал Алекси, открывая список зрителей и надеясь, что это всего лишь какой-то сбой. Но это было не так. У эфира был всего один зритель. Лишь один чёртов зритель, чей никнейм Алекси знал слишком хорошо — Salomonn. Брюнет спешно проверил все настройки, пытался обновлять страницу, в панике стучать по клавиатуре и мышке, но никаких проблем не было — ситуация действительно была именно такой, какой кажется. Этот чертов эфир смотрел всего один зритель. Йоэль. В непонимании Алекси рухнул обратно на кровать. Он чувствовал, как из-за паники у него начинает кружится голова. Спешно потерев глаза пальцами, он пытался хоть как-то прозреть и понять, что происходит, вновь обращая своё внимание к экрану, где всё ещё висела единица. Ничего не менялось, и от того тревога нарастала, а вокруг всё плыло, затягивая его в белую пелену. *** Резкая головная боль пронзила виски, отчего Алекси сжал зубы и попытался открыть глаза. Распахнув веки и сразу же закрыв их из-за яркого света из окна, он глубоко вздохнул — это был сон. Самый безумный, что снился ему в последнее время. Самый странный, самый ненормальный, оставляющий столько вопросов. Почему Йоэль? Почему так? Значит ли это что-то, либо просто подсознание издевается? Протерев лицо рукой, он привстал на локтях, приводя создание в норму. В голову сразу ударили воспоминания прошлого вечера — жуткой аварии, где ему несказанно повезло, того, как Йоэль приехал к нему в больницу и то, что он остался с ним, обещая никуда не уходить. Мысли путались, но лишь одна его волновала. Где Йоэль? Медленно встав с кровати, он пошёл на выход из комнаты, в надежде на то, что Йоэль не ушёл. Выйдя за порог спальни, он направился в сторону кухни, мельком осматривая зал. Он боялся. Боялся увидеть пустые стены своей квартиры, пустые комнаты, не найти Йоэля на балконе. В жилах всё ещё оставался страх и тревога после случившегося, и даже сейчас, ещё толком не проснувшись, он видел перед глазами картинки тех событий на дороге и холодные белые стены больницы. Как ехал в машине скорой помощи, и смотрел на телефон, что разрывался от звонков — на экране то и дело появлялось имя Йоэля. Но сил не хватало взять трубку, хоть и хотелось услышать его голос. Как ходил по больнице с милой девушкой-фельдшером, что успокаивающе поглаживала его по плечу. — Вы кому-нибудь позвонили? Вас кто-то должен забрать... — Я позвонил... — запнулся, словно и не зная, как обозначить его в своей жизни. — Другу. Но не успел ему сказать, в какой я больнице. Он, наверное, на место аварии поехал... — Не волнуйтесь, оттуда его сюда отправят, — её голос действительно успокаивал. — Скоро он будет рядом. И он был рядом. Держал за руку, пока врач накладывал эти дурацкие швы, стирал с его лица кровь, обнимал так крепко, прижимая к себе, пока тот засыпал и обещал не уходить. И если вечером он и не думал об этом, то наутро было тоскливо осознавать, что ему в конце концов придётся остаться одному, что Йоэль уйдёт домой, и не будет рядом тогда, когда он нужен. Проблема в том, что он нужен постоянно. Алекси стоял у дверного косяка, обнимая себя руками, и наблюдал, как Хокка стоит у окна. Отметил для себя, что Йоэль был в той самой одежде, что Алекси давал ему на прошлой неделе, когда тот забыл ключи на студии, — футболка и шорты. Взглядом обводил руки и плечи, что буквально несколько часов назад обнимали его, когда тот резко просыпался из-за головной боли или от беспокойного сна. Смотрел на шею, маняще склонённую чуть влево. Хотелось прикасаться к ней, гладить пальцами, обвивать её своими руками и не отпускать. Волосы, смешно завязанные в спутанный узелок на макушке, что так и хотелось щедро смазать бальзамом и расчесать, запуская пальцы в них расправить перекрученные пряди. Он помнил. Помнил, как поцеловал Йоэля в порыве эмоций, как боялся отпустить его, словно если он сейчас отстранится — всё исчезнет. Внутри всё взрывалось, словно пожар на пиротехническом складе — так необходимо было это чувство. Необходимо было почувствовать его рядом, физически, чтобы убедиться, что всё это — не грёбаный сон, коих было десятки за всё это время, и что наградой за столь тяжёлый вечер стали объятия того самого человека, который, — а ты ведь сам оттолкнул его от себя, — наплевал на все свои дела и оказался рядом. Согрел своим теплом его тонущую в панике душу, хотя и сам до безумия нуждается в помощи. На душе было странно. Алекси видел перед собой Йоэля, но не понимал — или не хотел понимать — своих чувств. С одной стороны, ему казалось, что вчера он позволил себе лишнего, словно этим поцелуем ему нужно было хоть как-то уравновесить своё состояние, и Хокка просто стал жертвой эмоционального всплеска брюнета. А если бы это был не Йоэль, а кто-то другой? Поцеловал бы? Конечно нет. С другой же стороны... Да глупо было бы говорить, что Алекси не хотел этого поцелуя. Да ещё и сон этот. Он всё ещё крутился в голове — как он тыкал по клавишам, пытался понять, что происходит, но ошибки не было — его смотрел лишь один зритель. Господи, где бы сил взять и разобраться в себе. Йоэль повернулся и заметил Алекси, от чего тот съёжился сильнее и спрятал взгляд под растрёпанными прядями. Он чувствовал, как тело покрывается мурашками, когда Йоэль медленно направлялся в его сторону. Он здесь. Он всё ещё здесь и он не ушёл. Не оставил меня, и был рядом, когда был нужен. Он всё уже доказал. Так чего же я боюсь? — Как ты? — Хокка стоял напротив Алекси, осматривая его с ног до головы. — Голова болит... — Алекси провёл рукой по волосам, резко отдергивая руку от того места, где был заклеен пластырь. Он поднял голову, молча заглядывая в беспокойные покрасневшие глаза блондина. Размеренное дыхание обжигало подбородок, и Алекси чувствовал, что его щёки начинают наливаться кровью, а по коже бежали мурашки. Игра в гляделки затягивалась настолько, что ещё немного, и она точно могла бы перетечь во что-то большее. В глазах его любовь. Я всё вижу, я её чувствую, но почему не могу ему ответить? Тонуть в его глазах — проще простого. Два океана, что, слегка подрагивая ресницами, с таким беспокойством и теплом смотрели прямо в глаза Алекси. Младший понимал, что сейчас, наверное, он бы мечтал лишь остановить время. Лишь бы вот так стоять, в нескольких сантиметрах от него, да насладиться этим взглядом вдоволь, напитаться им и, возможно, решиться сказать что-то важное. Поцелуй меня. Поцелуй меня. Поцелуй меня. Прошу, поцелуй меня. Йоэль прочистил горло, и сделав шаг назад, показал рукой на стол. — Садись, тебе надо поесть. Чёрт возьми, чёрт возьми, чёрт возьми! — сокрушался внутри себя брюнет, усаживаясь за стол. Он протянул ладони к кружке с чаем, пар от которой витиеватыми клубками поднимался вверх. Чёрт возьми, почему всё, чего хочу сейчас, это обнять его? — Прости, я полез в холодильник, и ничего не нашёл, поэтому я сходил и купил сэндвичи, — блондин взял тарелку со столешницы и поставил перед Алекси. — Йоэль, не стоило... — Каунисвеси покачал головой. — Я всё равно должен был сходить в аптеку, там в выписке написаны лекарства, — он ткнул пальцем в сторону пластикового конверта, что лежал на столешнице. — Я всё купил. И сделал чай. Я не особо умею заваривать, поэтому то, что получилось... Хокка нервничал и ходил из стороны в сторону, цепляясь за каждую мелочь, хватаясь за ящики и перекладывая туда сюда полотенца. — Ты думал, чем будешь заниматься сегодня? — Чувствую, что буду спать весь день. Фильм может посмотрю, не знаю. А ты?.. — Алекси помедлил, прежде чем продолжить. — Останешься? — Я... Нет, я сейчас поеду домой, — с досадой в голосе сказал Хокка. Он заметил, как сменилось лицо Алекси, хоть тот изо всех сил пытался не показывать виду. Йоэль понимал, что Каунисвеси хочет, чтобы он остался, да и сам Хокка, если честно, был бы и не против. — Мне нужно переодеться и съездить на студию. Надо с парнями решить планы на это время, пока ты... Отдыхаешь, — Йоэль судорожно вдохнул, смотря на Алекси, что опустил голову на руку, подперев подбородок. — Йоэль, я могу работать, просто... — Ой, Алекси, вот даже не начинай, ладно? — он поджал губы, смотря на закатившего глаза брюнета. — Врач сказал тебе отдыхать. Так что засекай — две недели никакой работы. Отдых, прогулки и лекарства. Йоэль показал Алекси на бумажный пакет с логотипом местной аптеки, что стоял на столе. Подвинув его к себе, Каунисвеси принялся доставать упаковки, попутно читая названия. — Мармеладные мишки? Мне что, по-твоему, пять лет? — нахмурив брови спросил Алекси, доставая из пакета упаковку детских витаминов. — Они не детские! — возмутился Хокка, неловко улыбаясь. Алекси вопросительно посмотрел на него, подняв брови и перевёл взгляд на разноцветную упаковку. — Ну правда, дозировку посмотри, она такая же, как написано в выписке. — Блин, Хокка... — брюнет усмехнулся, качая головой. — На лучше, почитай и посмотри что и когда нужно пить, я всё равно мало что понимаю в этом... — Йоэль взял со стола конверт, и, повертев его в руках, протянул Алекси. — Ноотропы какие-то... Дебилом себя чувствовал в аптеке. — И как ты их купил, если не понимаешь? — тот принял выписку, и пробежавшись по ней глазами, положил рядом с таблетками. — Я дал фармацевту выписку и попросил всё подобрать. — Ладно, я посмотрю, — Алекси отодвинул от себя таблетки и повернулся к блондину, что нервно ковырял свои пальцы. — Йоэль. Йоэль поднял глаза и внимательно посмотрел на Алекси. Во взгляде было слишком много тревоги, и Алекси это чувствовал на себе. Чувствовал каждое несказанное слово, каждую эмоцию, что блондин держал в себе. — Спасибо тебе, — тихо пробормотал брюнет. — Это всего лишь таблетки, не стоит, — развёл руками Хокка. — Нет. За всё спасибо. За вчера, за то, что приехал, за то, что остался со мной, — Алекси опустил взгляд, чувствуя невероятную неловкость. — И за то, что ты рядом. Спасибо тебе. Йоэль нервно ковырял пальцы, вновь опустив взгляд. Он не мог найти в себе сил посмотреть в глаза брюнета, что от слёз так посветлели. — Я приду вечером, после студии и привезу тебе продукты, — Хокка завозился вокруг себя. — А то, прости, но у тебя в холодильнике мышь повесилась. И это было действительно так. Последний раз, когда Алекси закупался продуктами был ещё летом, а череда фестивалей и выступлений в купе с постоянной работой в студии решили за него — дома были лишь продукты длительного хранения, либо он вообще не прибегал к готовке, захватывая по пути домой пакеты из фастфуда. — Это не обязательно, — Алекси закачал головой. — Думаю, часов в девять приду. Пожалуйста, отдыхай, не занимайся работой, хорошо? — проигнорировав сказанные брюнетом слова, продолжил Йоэль. — Ладно, — согласился Алекси, обречённо опустив голову на подбородок. — Я пойду переоденусь, — Хокка ушёл в спальню, а Алекси так и остался наедине с остывающим чаем, нервно царапая ногтём кружку. *** Было тяжело. Тяжело было смотреть на это сонное лицо, опухшее от пролитых слёз. Тяжело было смотреть на губы, что поздним вечером впивались в его с полным отчаяния поцелуем. Тяжело было утром вставать с постели, оставляя свернувшегося брюнета одного. Пока он ходил в аптеку и за сэндвичами в ближайшее кафе, пока шёл обратно и даже когда умывался в ванной перкуссиониста, смотря в новое, блестящее новизной зеркало, пока направлялся в свою квартиру, — в которую, если честно, и возвращаться то не хотелось, — Йоэль пытался бороться с ненавистными мыслями, что даже и не собирались выходить из головы. Быть с ним рядом — невыносимо сложно. Йоэль не знал, может ли прикоснуться к нему, и будет ли это уместно. Он не понимал, значил ли что-то тот поцелуй? Да конечно значил. Но дал ли этот поцелуй какой-никакой зелёный свет? Означало ли это, что они переступили черту и преодолели важное препятствие? Этого он не знал. Как и не знал того, имел ли он какое-то право утром поцеловать его в тот момент, когда увидел его на кухне после этой жуткой ночи. Блять, как же сильно я хотел его поцеловать... Не быть с ним рядом казалось ещё сложнее. Он изводил себя, пока шёл до дома и студии, пока тянулись эти дурацкие минуты до вечера — что уж говорить о часах. Он ловил себя на странном чувстве, словно синдром какой-то ёбаной наседки — ему казалось, что сейчас об Алекси нужно сильнее заботиться, что сейчас вообще нельзя оставлять его одного — мало ли что случится? Да что с ним может случиться дома? От боли есть обезболивающие, от бессонницы — седативные. Не маленький мальчик, правда ведь? Справится один. Парни, как и предполагал в голове Йоэль, отреагировали остро, но адекватно. Нико справедливо начал переживать о предстоящем выступлении на фестивале в Ваасе, но довольно быстро все пришли к выводу о том, что страшного ничего не произойдёт, если они отыграют концерт без Алекси. Олли и Йоонас же, восприняли информацию спокойнее — Олли изъявил желание навестить парнишку, параллельно вспоминая о том, что его криворукий сокурсник каким-то образом попал на работу в Мейлахти, и понадеялся, что не он зашивал рану Алекси. Йоонас же, крепко сжимая ладонь Олли, которую он, казалось бы, не отпускал практически никогда, лишь сказал, что пойдет вместе с ним, чтобы навестить отдыхающего перкуссиониста. Обсуждение случившейся аварии медленно перетекло в работу — Олли рассказывал о новинках в мире музыкального оборудования, сподвигая парней обновить гитары в студии, Нико висел на телефоне с Сантери, решая технические вопросы, с которыми они могли столкнуться на фестивале, а Йоонас, лёжа на диване, играл на гитаре, напевая финские пошлые песни. Йоэль же никак не мог сконцентрироваться ни на чём, каждые пять минут обновляя все социальные сети в ожидании, когда у одного единственного аккаунта появится зелёный огонёк. Никак не мог из мыслей выбросить все размышления о произошедшем, вновь и вновь вспоминая моменты в больнице и дома у Алекси. Ощутимо кололо внутри. От догадок, чем сейчас занимается Каунисвеси — спит? Или всё-таки сел за работу? Может не знает чем заняться? — до очередного прокручивания всех событий вечера — он меня поцеловал. Блять, он меня поцеловал. Лишь от одного воспоминания поцелуя всё тело обдавало жаром. Вкус губ брюнета всё ещё оставался в памяти, а ощущение от прикосновения к его потрескавшейся коже запечатлелось, казалось бы, надолго. Этот поцелуй он точно не сможет забыть. Хотя что говорить: он и прошлые забыть не мог. Как ни старался — а, если честно, он и не старался, — не мог забыть тот поцелуй в клубе, мимолётные, неловкие поцелуи на студии, и та ночь. Та самая ночь. Из мыслей вывело уведомление с телефона. Моментально взяв его в руки, он увидел сообщение от Алекси. AMattson: Никогда не думал, что ничего не делать — так скучно. Даже в приставку не поиграть. И даже поесть нечего. Голова болит, ничего не хочется. Невероятная скука. Йоэль усмехнулся. Он почувствовал что-то необъяснимое, что-то особенное внутри, отчего его губы растянулись в глупой улыбке, а пальцы быстро забегали по экрану, набирая ответ. IamVenom: Послушай музыку. Или порисуй, я не знаю... А вечером я принесу тебе еды. AMattson: Порисуй? Ты издеваешься? Я когда-то умел рисовать? Я бы с удовольствием сейчас поработал. Но всё, что мне остаётся — это Нетфликс и хлебные палочки. IamVenom: Отдыхай, некоторые здесь только об этом и мечтают. IamVenom: Например, я. Ха-ха На секунду Йоэль почувствовал на себе внимательный взгляд. Он повернул голову и увидел Йоонаса, что, свисая с подлокотника дивана, не отрываясь смотрел на него. — Ну и что ты палишь на меня, Порко? — спросил Хокка гитариста, что с внимающим взглядом и хитрой улыбкой смотрел на Йоэля. — Что с Алекси? — спросил тот, не стирая с лица улыбки. — Ну нормально он, сотрясение, да ушибы. Швы на лбу... — Не-е-ет, нет, нет, нет. Что у ТЕБЯ с Алекси? — Йоонас подвинулся ближе, заглядывая в глаза блондину. — Боже, Йоонас, иди в пизду, — Йоэль хотел было встать, но тот остановил его, положив руку ему на предплечье. — Йоэль. Когда я сломал ногу — ты за мной так не бегал, хотя я реально нуждался в сиделке. А сейчас? Бежишь к нему в больницу, проводишь с ним ночь. После студии ты куда собираешься? — Ну к нему, продукты ему надо... — Ну и я о чём, — перебив его, констатировал Йоонас, хлопнув перед лицом в ладоши. — Просто ему нужна помощь, вот и всё, — отрицал тот, пряча глаза, и стараясь не смотреть на Порко. — Пиздишь же! Ничего не ответив, Хокка поднял руку и выставил средний палец в сторону хихикающего гитариста. *** Выйдя из студии, Йоэль посмотрел на время — 20:45. Порассуждав, он решил, что для начала заедет к Алекси, а уже потом отправится домой. Направляясь в сторону магазина, он набрал номер диджея. — Я приду через полчаса. Как ты? — В порядке, спасибо, — пробормотал Алекси. — Не обязательно приходить, правда, я перебьюсь как-нибудь... — Алекси, я ведь обещал, — сказал Йоэль. — Тем более, я уже захожу в магазин. Есть пожелания? — Ладно. Раз уж все равно придешь, купи мне пачку чипсов с сыром. — Договорились, — улыбнулся Йоэль, держа одной рукой корзинку, а другой придерживая телефон у уха. — И йогурт. Вишнёвый! — Хорошо. Алекси помедлил, задумываясь о том, чтобы ещё он хотел. — О, возьми сыр и бекон, я хочу приготовить пасту, — проговорил он. — Есть, — сказал Хокка, хватая с полки упаковку. — И сигареты. — Мимо, — твёрдо ответил тот. — Нельзя тебе курить. — Ну, я хотя бы попытался, — разочарованно усмехнулся Алекси. — Что-то ещё? — Да не знаю, возьми на своё усмотрение. *** Не прошло и пятнадцати минут, как Йоэль уже выкладывал продукты из пакетов, стоя на кухне у Алекси, пока тот распределял их между холодильником и ящиками. — Отлично-о-о, — протянул Алекси, держа в руках упаковку бекона. — Завтра приготовлю. Боже, с этими концертами я уже сто лет ничего не готовил... Хокка усмехнулся, посмотрев на диджея, на что тот смутился. — Что делал сегодня? — Йоэль сел на стул, подперев голову рукой. — Спал половину дня. С отцом созвонился, рассказал ему про аварию, — Алекси складывал бумажные пакеты в столешницу. — Сказал, что с машиной всё решит сам, чтобы я не переживал. Потом маме звонил... Она, конечно, заволновалась, предложила приехать, но я отказался. — Почему? — Зачем? Чувствую я себя более менее, а продукты вон, ты мне приносишь, — хихикнул брюнет. — Я всего один день просидел дома, а уже так устал от того, что столько спал и совсем не работал. — Ну, считай отпуск, — Йоэль развёл руками в стороны. — Ага, вынужденный, — вздохнул Алекси, усаживаясь напротив блондина. — Как самочувствие? Таблетки пил? — Пил, пил. Как ты и сказал, — саркастично поджав губы ответил Алекси. — Таблетки эти горькие. Мне не нравится, и никак не сбить это послевкусие дурацкое. — Ну, что поделать... — Йоэль выдохнул и посмотрел на Алекси, нервно перекручивая кольцо на указательном пальце. Над ними повисло неловкое молчание. Каунисвеси неловко закусывал губы, не зная, как разбить тишину и пытаясь придумать хоть что-нибудь. — О, — он оживился, вспомнив о том, что хотел бы узнать. — Как парни отреагировали? Ну, на это... — Охуели, конечно, — сказал Хокка. — Нико запереживал из-за фестиваля в пятницу, но мы решили, что тебе всё-таки стоит остаться дома. Алекси виновато опустил глаза. На секунду Йоэлю показалось, будто Алекси чувствует обиду за то, что не сможет присутствовать. — Не переживай, Нико сказал, что придёт к тебе и попросит помощи с треками к концерту. Женатики тоже сказали, что придут, чтобы узнать, как ты лечишься. Ну, точнее Олли хочет узнать как ты лечишься, и насколько ровно тебе наложили швы, а Йоонас... Он не отлипает от Олли и просто придёт, потому что не сможет отпустить Олли куда-то одного. — Не удивлён, — хихикнул Алекси. Хокка неловко посмотрел на часы, что висели на стене — время было достаточно позднее, и задерживаться у Алекси он более не мог — только если оставаться на ночь. — Я, пожалуй, пойду, — неуверенно сказал он, взглянув на брюнета, что удручённо кусал губы. Уходить не хотелось. Ругаясь на себя, Йоэль лишь искал в голове какие-нибудь поводы, чтобы остаться самому, но не находил. Не знал, что предложить, или из-за чего ему нужно было быть здесь. Пусто. Не нашлось в голове ничего. Молился внутри себя, что сейчас, именно в эту секунду Алекси остановит его и попросит остаться с ним. Да лишь бы просто остаться с ним в одной квартире. Не говоря уж о том, чтобы обнять его, прижать к себе, как прошлым вечером, тихо повторяя на ухо, что всё будет хорошо, и что он рядом. Я бы хотел оставаться и не искать никаких поводов для этого. Но он не попросил. И это лишь сильнее давило на разочарование Йоэля в ситуации. Попрощавшись, Хокка вышел из квартиры, от досады сжимая кулаки в карманах. Если бы он только знал, что Каунисвеси и сам искал повод попросить Йоэля не уходить. Что сокрушался за закрытой дверью на самого себя за то, что не попросил остаться — да просто так, просто потому что хотел. И был обижен на самого себя — идиот, ты мог сказать, что плохо себя чувствуешь, или боишься спать один. Да что угодно! — сжимая в кулаках небрежно сложенную футболку, что ещё утром оставил Йоэль на кровати. И за несколько часов, что Хокка в ней провёл, она естественно приняла его запах — терпкий, сладковатый, с нотками цитруса и эстрагона. Алекси сел на кровать, всё так же сжимая в руках ткань и пытаясь придумать хоть что-то. Но не оставлять же вот так, правильно? В голову пришла лишь одна мысль, которая, казалось, была правильной. Взяв с тумбочки телефон, он быстро, насколько это возможно, начал набирать сообщение. AMattson: Приходи завтра? Я буду пасту готовить. Ждал ответа, нервно потирая пальцы. Он чувствовал себя если не ребёнком, то в точности подростком — нырял в сложности, не понимал, что чувствует, но отпускать определённо не собирался. Глупо было утверждать, что у него ничего нет к Йоэлю, он прекрасно понимал это. Что сердце билось в ускоренном ритме, когда он рядом. Алекси чувствовал, что внутри что-то щёлкнуло. И не вчера, а раньше. Ещё на прошлой неделе, когда Йоэль ночевал у него, из-за того, что забыл ключи на студии. С теплом на сердце вспоминал, как играли в Mortal Kombat. Как болтали, лёжа на кровати. Как Алекси признался ему в том, что помнит поцелуй в клубе. Как пытался извиниться за это. И как не смог признаться в том, что сам спрятал ключи Йоэля в тот день. Ну как, спрятал — положил сверху папку с документами. На авось, что называется, с толикой азарта. И не прогадал. Сдерживался от усмешек, когда вёз Йоэля домой, зная, что ключи лежат на студии. Переживал, что Йоэль долго ему не звонит — даже и успел поругаться на себя и свой абсолютно бездумный поступок — ведь он действительно мог отправиться к кому-то из ребят. И чёрт возьми, невероятное везение, что никто из парней не взял трубку. Ездил по соседним кварталам, три раза проехав мимо знакомого музыкального магазина, ожидая сообщения или звонка. Алекси встряхнул головой — с одной стороны стыдно и неприятно от самого себя, что сделал такую подлянку. Зачем он это сделал, до сих пор не понимал. Подразнить самого себя? Азарт? Проверить, а будет ли Йоэль вообще звонить ему? Желание провести с ним время? А может, потому что уже тогда хотел, чтобы он был рядом? Не знал и не понимал. Ни этого всего, ни самого себя не понимал. С другой же стороны... Йоэль всё-таки провёл вечер с ним. И на чаше весов это определённо перевешивает всё противоположное. Я обязательно когда-нибудь признаюсь ему в этом. На телефоне, что он держал в руках, загорелся экран. IamVenom: С удовольствием. Во сколько?