***
Йоэль тем же вечером отправился в Оулу, чтобы наконец встретиться с родителями, с которыми он не виделся с тех самых пор, как летом, сорвавшись, уехал от них, увидев уведомление о той злополучной трансляции. И Алекси скучал. Скучал, отправляя глупые смски, получая в ответ смешные смайлики и рассказы о том, как встретился с семьёй, как ездил с братом на озеро и как пошёл с друзьями в местный клуб. В душе невероятно скрипело ещё с тех пор, как Йоэль ушёл, оставляя за собой шлейф уже ставшего родным парфюма, чисто вымытую посуду у раковины — ты меня накормил, я же должен тебя отблагодарить, поэтому дай сюда тарелку, я её вымою — и мысли. Множество мыслей, что заполонили голову брюнета. — Ты любишь его. — Я просто к нему привязался. Переписки, наверное, были единственной вещью, что радовала Алекси все эти дни. Всё сильнее и сильнее он привязывался к Йоэлю, и почти не выпускал телефон из рук, постоянно пребывая в ожидании ответа на свои глупые сообщения. Нервно ходил из стороны в сторону и постоянно обновлял ленту инстаграма в надежде на новое фото или хоть какие-то видео. Понимал прекрасно, что Йоэль занят, что он давно не проводил время с семьёй, да и помимо Алекси у него куча дел. Впрочем, у него самого-то было чем заняться — пока Хокка был далеко, он нарушил своё обещание и сел за ноутбук. Правда всего лишь на пару часов, и то, чтобы закончить некоторые мелкие дела — голова раскалывалась, и от экрана компьютера всё сильнее хотелось спать. От скуки пересказывал в сообщениях Йоэлю сюжеты просмотренных фильмов и сериалов, отмечая ужасную актёрскую игру или недостаточно реальные спецэффекты. Вновь ждал ответа и порой думал, что совсем надоел ему — ответы приходили спустя несколько часов. И так приятно было получать мимолётное смс "Прости, мы ходили на озеро с братом, сейчас фотки скину. Вода холодная!". Улыбаться, рассматривая его фото, появившееся на экране следом за сообщением. В среду он встретился с Нико, что по доброй душе и своей необъяснимой тяге к природе вытащил Алекси прогуляться в парк после пары часов работы с трек-листом. Каунисвеси не любил это место и почти в нём не бывал — последний раз заглянул в начале лета, когда виделся с Йоэлем при весьма странных обстоятельствах — тот ночью срочно попросил встретиться и нёс какую-то невероятную чушь — кажется, только сейчас я начинаю понимать смысл всех сказанных им тогда слов. Пока Нико кормил нескольких уток из маленького заросшего пруда хлебом, улыбаясь и придумывая им смешные прозвища, Алекси всё также висел в телефоне, изредка кивая на реплики его друга. AMattson: Это даже парком назвать нельзя. Всё заросло и пожухло, а в пруду пара почти дохлых уток. Нико пытается придать им жизни домашним хлебом, но я искренне сомневаюсь в том, что может что-то получиться. IamVenom: Нико сам пёк этот хлеб? Мне жаль этих уток. IamVenom: Как вернусь, свожу тебя в нормальный парк. IamVenom: Ну, если хочешь, конечно. Очень хочу. Очень. AMattson: Да, можно. А в какой? IamVenom: В Коркеасаари поедем. Давно в зоопарке не был. IamVenom: Студия не в счёт! — Алекси, прекрати висеть в телефоне, я не для этого тебя привёл природой наслаждаться! — возмущённо отозвался Моиланен, стоя у самой кромки воды. — Прости, природа? — Алекси недоверчиво посмотрел на Нико, убирая телефон в карман куртки. — Ты про эти заросшие неухоженные 20 квадратных метров и зелёную воду? — Не нуди. Лучше расскажи мне что-нибудь, — сказал тот, бросая в воду очередные несколько кусочков хлеба. Алекси глубоко вздохнул и засунул руки в карманы. — Что рассказать? Я запутался. Запутался в своей жизни и в том, чего я хочу. Мне кажется, что я погряз в собственном недоверии к миру и из-за этого страдают мои близкие. Устал неимоверно, и вообще вся эта взрослая жизнь — херня собачья. Алекси пнул камень под ногой, что тот отскочил от земли и упал прямо в воду. Подняв глаза, он увидел, что Нико очень многозначительно смотрит на него, нахмурив брови. — Я, конечно, не ожидал такой откровенности, и думал, что ты мне что-нибудь про музыку расскажешь... — Боже, извини, — перебил его Алекси, прикрывая лицо рукой. — Я вывалил всё на тебя, и... — Нет, нет, всё хорошо, — улыбнулся Нико. — Я вижу, что тебя что-то беспокоит. И знаешь, я не хочу лезть глубоко внутрь твоей души, если ты этого не хочешь. Знаю, у тебя много ран, мы говорили с тобой об этом и не раз. Но если есть что сказать — говори. — Я боюсь подпустить человека, что однажды уже меня предал. Понимаешь, я вижу, что он изменился и исправился, но всё равно боюсь... И проблема в том, что я даже не могу понять, чего я боюсь. — А сердце что говорит? Я люблю его. Я люблю его. Я люблю его. Я люблю его, несмотря на то, что он мне причинил столько боли. Алекси усмехнулся. — Оно говорит, что я — долбоёб. Слушать его опасно — я это уже давно понял. — Не удивлён. Знаешь, я так себе советчик, скорее слушатель, — Нико встал около Алекси и внимательно посмотрел на стаю птиц, что улетала в небесную даль. — Но решение, принятое вопреки сердцу, может быть ошибочным. Задумавшись об этой фразе, Каунисвеси насторожился. Словно он уже это слышал раньше, причём не раз. — Это что, из Гарри Поттера? — он, усмехнувшись, недоверчиво посмотрел на Моиланена. — Ну, вообще-то, из Пиратов Карибского моря, — он почувствовал на себе взгляд и отмахнулся ладонью. — Просто мы вчера пересматривали с Минной... В общем, не суть! Я это к тому, что слушай, чёрт возьми, своё сердце! — Нико тыкнул пальцем в грудь Алекси. — А что будет дальше... Да чёрт с ним, на самом деле. Пусть всё плывёт по течению. А, может, и правда? Может, стоит решиться? И будь, что будет...***
Несколько дней проведя наедине с собой, имея из развлечений лишь только Нетфликс, приставку и кучу еды, Каунисвеси прокручивал всё, что происходило с ним за последнее время. Вспоминал те дни, когда ещё не знал, что Йоэль смотрит его трансляции — сейчас это подстёгивало. Он хотел смотреть мои эфиры и смотрел каждый. Наслаждался мной и моими действиями. Я возбуждал его, и, чёрт возьми, я бы хотел почувствовать снова то невероятное ощущение, когда он смотрит на меня — раскрепощённого, раскрытого перед ним настолько, насколько это возможно. Как он смотрел и желал меня — знаю, что желал. Хотелось бы мне повторить это. Но лишь для него одного. Прокручивал в подробностях ту самую ночь, что они смогли провести вдвоём — как дарили друг другу чувства — не просто секс, не просто безумные фрикции. Чувства, тепло, желание всего и сразу — его. И зачем я только вышел тогда в трансляцию... То, что случилось после — вспоминать было сложно и неприятно. Как Йоэль пришёл тогда с Хельми, как делал ему больно словами и поступками. Как растоптал всё желание за что-либо бороться. Как невыносимо было это всё переживать. Как столько времени он с зудящей болью на сердце пытался смириться, что сделал больно и ему и себе — ведь иначе не мог. Как благодарил Бога за то, что не оставался с Йоэлем наедине — избегал. Не знал, что говорить, ведь видел, как тяжело было второму. Как потеплел, пытался хоть как-то держать контакт — глупые потасовки, шуточные драки за пиво и мимолётные шутки. На большее он и не смел рассчитывать, да и не хотел. И наступила осень. Осень, что, кажется, заставила их обоих — по крайней мере, Алекси точно — расставить в голове по своим местам. Заставляла принять свои чувства и больше не сопротивляться. Не бежать от чувств и не бежать от самих себя, глупо играя в какие-то детские игры. И вечер пятницы, когда вся группа, кроме перкуссиониста, отправилась на фестиваль, пока ему оставалось лишь развлекать себя очередным просмотром ленты инстаграма. Просматривая очередные фотографии, где на сцене Йоэль обнимал кого-то из парней, и видео, где тот то и дело оборачивался к пустому месту, где должна была стоять диджейская стойка, Алекси ловил себя лишь на одной мысли — он безумно хочет увидеть его. — Скучаю, слишком скучаю, — пробормотал Алекси, поздним вечером набирая номер Йоэля. Слушал гудки и нервничал, боясь, что Йоэль не ответит, или вообще сбросит — по трассе не всегда хорошая связь. Да и может он едет вовсе не домой? После фестивалей он часто встречался с кем-то из друзей, или оставался на площадке, чтобы посмотреть выступления других групп. Но Алекси до безумия хотел его увидеть и отрицать самому себе он это даже не собирался. — Алекси? — и брюнет выдохнул, услышав своё имя, произнесённое знакомым голосом. — Привет, — тихо сказал Алекси. — Привет. Что-то случилось? — голос Йоэля казался беспокойным. — Нет, всё хорошо, но... Ты уже в Хельсинки? — Еду. Буду где-то через часа два. Что-то случилось? — Нет, просто... Думал, может, ты приедешь? — голос Алекси немного дрожал, отчего он чувствовал себя ещё более глупо. — Конечно, хорошо, — согласился Хокка. — Давай я заеду домой и сразу к тебе. Точно всё нормально? — Да, да... Слушай, а можно попросить тебя заехать в аптеку и в магазин? Блять, какая тупость... — Заеду. Что купить? — Пластыри кончились, а тот, что у меня на лбу — истрепался, — Алекси провёл пальцами по отклеивающемуся пластырю. — И ананасы... — Ананасы? — непонимающе переспросил Йоэль. — Да. В сиропе. — Хорошо, жди, — усмехнулся Хокка и повесил трубку. Как же это тупо Боже... Какие к чёрту ананасы, какие пластыри! — внутри себя сокрушался Алекси, но всё равно был рад — само осознание того, что Йоэль скоро будет здесь, с ним заполоняло всё его тело. Время шло так медленно, как будто издевалось. Валялся на кровати, бегал в зал и прибирался. Раз десять, кажется, он взбил подушки на диване — а вдруг мы снова будем сидеть на полу? Ходил из стороны в сторону, заваривал чай, долго выбирая какой именно он хотел бы приготовить для Йоэля, пока в дверь наконец-то не постучали. — Вот, держи, — протягивая руку с зажатым в ней небольшим бумажным пакетом сказал Йоэль. — Как ты просил — ананасы и пластыри. Улыбнувшись, Алекси принял пакет и с интересом заглянул в него. — Ты серьёзно? — засмеялся он и посмотрел на старшего со слабо скрываемой иронией. — Что не так? Ты же сам просил пластыри и ананасы в сиропе! — Всё верно, но… Йоэль, пластыри с муми троллями? — Мне показалось, что твой голос звучал грустно, подумал, что это поднимет тебе настроение, — абсолютно серьезно заявил Йоэль, снимая кроссовки. Алекси вытащил из пакета упаковку пластырей и стал вертеть её в руках. — Ну, с этой целью ты справился на «отлично». Проходи. Тарелка с ананасами и две чашки тёплого чая стояли на небольшом столике в центре гостиной. Экран телевизора всё ещё светился заставкой, ожидая, когда парни утроятся поудобнее. — Алекси, давай снова на подушки? Как в прошлый раз, на полу? — предложил Йоэль едва успев сесть на диван. Алекси согласился, отмечая про себя мысль, что так будет даже удобнее — именно об этом я и думал. Вдвоём они быстро сбросили подушки на пол и тут же уселись на них совсем рядом друг к другу. Каунисвеси взглянул на освещённое светом экрана лицо Йоэля — так заворожённо он смотрел на заставку фильма, где белыми буквами на чёрном экране появилось "Venom". — Обожаю этот фильм, готов пересматривать его хоть каждый день, — хватая со стола чашку сказал Йоэль. — Хокка, ты не только этот фильм любишь! Все знают, что Веном в принципе твой любимый персонаж, — Алекси поморщил нос и засмеялся. — Хотел бы я знать, почему… — Сейчас посмотришь и поймёшь, включай скорее, — Йоэль слегка толкнул брюнета плечом. — Кстати, в понедельник Йоонас и Олли поедут с нами. Ты не против? — Не против, конечно, а чего это они вдруг? — Олли пожаловался, что они никуда не выбираются, и пообещал отвезти тебя... — он помедлил, — точнее, нас в больницу и потом в зоопарк. — Ладно, такое предложение меня устраивает, — усмехнулся Алекси, устраиваясь поудобнее. Фильм был динамичным и увлекательным: кадры сменяли друг друга цветными картинками и яркими спецэффектами, но даже они не могли завладеть вниманием Алекси настолько, чтоб перестать каждый раз терять способность вдохнуть, когда Йоэль так или иначе случайно касался его. — Хокка! Я не понял! Это мои ананасы! — в шутку возмутился Алекси, смотря как Хокка протягивает руки к тарелке, что лежала у него на коленях. — Чего ты к ним прицепился? — Эй, тебе жалко что ли? Всего кусочек, — накалывая на вилку очередную дольку ответил блондин. — Не жалко, но надо было просто положить в отдельную тарелку, — пожал плечами Алекси. — Не люблю, когда у меня еду прямо из-под носа таскают. — Ну хватит тебе бухтеть, ничего я у тебя не таскаю, смотри, — Йоэль наколол ещё один кусочек на вилку и поднёс его к губам младшего. — Нет, ты точно считаешь меня ребёнком! — не сдавался Алекси в шуточной попытке пристыдить вокалиста. — Да ладно, я просто за тобой ухаживаю, открывай рот, — кусочек фрукта оказался ещё ближе к губам. Перестав наконец сопротивляться, Алекси разомкнул губы и захватил кусочек ананаса. Капелька сиропа, оставшаяся на нижней губе, медленно скатывалась, норовя уползти вниз к шее. — Ну вот, испачкался, — шепотом сказал Йоэль и едва касаясь большим пальцем стёр с губы сироп. Йоэль повернулся к телевизору, нервно перекручивая в пальцах вилку. Алекси же рефлекторно прикоснулся к своей губе — ровно там, где только что были пальцы блондина. Одновременная непринужденность и интимность этого прикосновения казались ему такими естественными, и при этом такими волнующими. Алекси, прожевав ананас, опустил голову на плечо Йоэля. Ощутив, как тот в ответ опускает свою, он почувствовал, как по его телу разливается тепло от прикосновения. Мне спокойнее, когда он рядом.***
— Господи, здесь столько родителей с детьми, с ума сойти! — сказал Алекси, осматриваясь по сторонам. — Так странно, что люди редко ходят в зоопарк, когда вырастают. Ну, знаете, просто так, погулять. Он обернулся на Олли, который прикладывал штрих-код билета к считывающему устройству. Турникет издал звуковой сигнал и прозрачные створки открылись, впуская парней на территорию зоопарка Коркесаари, что находится на отдельном острове в Хельсинки. Йоонас и Олли не упустили возможности присоединиться к поездке — это было своего рода благодарностью за то, что они великодушно согласились отправиться вместе с Алекси и Йоэлем в больницу, чтобы показаться врачу. В больнице Олли всё время оглядывался и оценивающе смотрел на всё, что делают люди в белых халатах. Когда в процедурную пригласили Алекси, он, оттолкнув следовавшего за брюнетом Йоэля, пошёл с ним, чтобы своим профессиональным взглядом оценить все действия и проследить, чтобы его друга осмотрели так, как это необходимо. Йоэль же с Йоонасом остались снаружи — Хокка с ошеломлёнными глазами смотрел в спину басиста, а Порко заливался смехом, подшучивая над тем, какой Олли становится важный, когда дело доходит до медицины. Вся компания остановилась возле схемы расположения вольеров и загонов с животными. Олли очень хотел посмотреть на бурых медведей, которые находились почти в самом конце, а Йоэль готов был прямо в этот же момент сорваться и к вольеру с волками. — Так, предлагаю поступить следующим образом,— начал Алекси. — Мы будем осматривать всё, начиная с самого начала, и пойдём по указателям. А то если сейчас потащимся смотреть на то, что вам нужно, потеряемся и наверняка что-то пропустим. Идёт? — А мы же купим сладкую вату? — внезапно протянул Порко, притворно грустным взглядом осматривая каждого из парней. — Видишь, Алекси, мы тоже ребёнка в зоопарк привели, — потрепав по кудрявой макушке Порко сказал Олли и усмехнулся. — Почему сразу ребёнка, взрослый разве не может съесть сладкой ваты? И вообще, я считаю… — начал было Порко, но был остановлен басистом, который приложил указательный палец к его губам. — Не бухти, купим мы тебе вату, — улыбнулся Матела, похлопав Йоонаса по щеке. Компания отправилась изучать парк, предварительно остановившись возле небольшой палатки со сладостями и снеками, чтобы наконец купить Йоонасу то, что он так просил. Казалось, что животные ему и вовсе были не нужны, он с довольным лицом вцепился в палочку с ватой, которая по размеру была больше его головы раза в два. Достав телефон из кармана, Порко сделал селфи, а после просил Олли сфотографировать его на фоне вольера с необычными пушистыми чёрными курицами. — Курица Су-ма-тран-ска-я, — с деловым видом прочитал Йоонас на табличке около вольера. — Отлично, так тебя и запишу в контактах, — Йоэль демонстративно вытащил телефон из кармана, на что Йоонас покрутил перед ним средним пальцем. Пока Йоонас и Олли стояли у вольера и смотрели на странных птиц, Йоэль и Алекси направились дальше, стараясь не отставать друг от друга, направляясь от одних животных к другим, рассматривая, читая информацию на табличках и обсуждая всё, что попадётся на глаза. — Йоэль! Смотри, там зайчики! — с абсолютным восторгом воскликнул Алекси и заулыбался, неловко прикасаясь к руке блондина и другой показывая в направлении вольера. Хокка рефлекторно сжал пальцы Алекси, что оказались в его ладони и повернулся в указанном направлении, присматриваясь: чуть поодаль действительно находился небольшой вольер, в котором бегали несколько маленьких пушистых комочков. Рядом на ограждении было закреплено ведёрко с морковью, которой можно было угостить животных. — Разве это не кролики? Или для тебя нет особой разницы? — усмехнулся блондин, делая шаг в сторону Алекси. — Абсолютно никакой! — перкуссионист повернулся и одарил Йоэля лучезарной улыбкой. Алекси заторопился в сторону вольера с кроликами, таща за собой Йоэля, который неожиданно для себя осознал, что они всерьез идут по зоопарку держась за руки. Вполне дружеский жест? Возможно было бы и так, если бы ладонь не принадлежала человеку, от присутствия которого внутри меня взрываются грёбаные метеориты. Держать его за руку стало чем-то особым. Ставшие такими частыми, но не менее важными прикосновения вызывали электрические разряды по всему телу. Он всё ещё не мог по своему желанию в любое время взять Алекси за руку, так как не понимал, может ли он это делать и достаточно ли они прошли вместе, чтобы просто взять и наконец не сдерживаться в своём желании прикоснуться друг к другу. — Эй, вы куда без нас намылились?! — догнал их Порко, всё ещё не отлипающий от сахарной ваты. — Мы же вроде вместе пришли! — добавил он, вклиниваясь между Йоэлем и Алекси, разрывая их сцепленные руки. — Так ты там залип со своими фотками, мог бы и весь день простоять возле курятника, манекенщик хренов! — пробухтел Йоэль. Он сложил руки на груди, всё ещё чувствуя в своей ладони тепло пальцев Алекси. Порко — мудак, блять. Теперь лишь искать повод вновь взять его за руку. Если вообще получится... Где-то за спиной от всей души рассмеялся Олли, догоняя ушедших вперёд друзей. Йоонас обернулся, чтоб показать басисту язык, а после, положив руку на плечо Йоэля, сказал: — Так, дед, хватит бубнить! Куда вы там собирались, ведите! Небольшой загон с кроликами вызвал восторг абсолютно у всех. Время они выбрали более чем удачное — других посетителей рядом не было, поэтому они могли вдоволь насмотреться, не толкаясь и не обращая на себя внимание. Зверята бегали из одного угла в другой, гоняли друг друга и постоянно суетились возле маленькой кормушки с сеном. — Хочу угостить их морковкой, — многозначительно сказал Алекси и, бросив взгляд на Йоэля, взял немного моркови из ведёрка, что было прикреплено к ограждению со стороны посетителей, и пошёл к другой стороне вольера. Как только кролики услышали звон ведёрка, они тут же отвлеклись от всех игр и проследовали за парнем, который намеревался их угощать. Йоэль даже не заметил, как прошёл вслед за Алекси. Будто на автомате поплёлся за ним, и лишь через несколько мгновений понял, что стоит прямо позади парня, немного переваливающегося за ограждение, чтоб протянуть морковь кролику. Незаметно подошёл ближе, оставляя меж их телами буквально несколько сантиметров — если бы Алекси резко выпрямился, то точно бы прикоснулся к Йоэлю. Зверёк, подошедший, чтобы забрать угощение, слишком неожиданно испугался скрипа забора, на который облокотился Каунисвеси и, громко пискнув, помчался прочь. Резкий и слишком громкий звук напугал Алекси, отчего он дёрнулся назад и, не удержавшись на парапете, стал падать, прилетев точно в объятия Йоэля. — Маси... — воскликнул Хокка, но тут же осёкся. — Иногда ты бываешь невероятно неуклюжим! Мало тебе нашего зоопарка на репетициях, ты и к этому решил присоединиться? Йоэль усмехнулся, продолжая прижимать к себе опешившего брюнета. Оно того стоило. Алекси внимательно посмотрел в глаза Йоэля, что так искренне улыбался — редкость, что ещё нужно уметь поймать. Чувствовал, как его дыхание щекочет его кожу и запоминал его прикосновения и эти обьятия, в которых было слишком хорошо. Поток ветра заставил спутаться их волосы, и Алекси так хотел остаться на дольше здесь — в его сильных руках, что так приятно сейчас лежали на его спине. Волшебство момента прервал весёлый приближающийся смех Йоонаса. — Да я просто оступился... — возразил наконец Алекси, аккуратно выпутываясь из объятий. — Ну конечно! — нехотя отпуская руки, усмехнулся Хокка. — Порко тоже «просто оступился», когда стал пьяный с Олли трахаться. Йоэль кивнул головой в сторону Порко, что с недовольным лицом стоял рядом. — Кто бы говорил, Хокка! — тот показал средний палец в сторону Йоэля, от чего тот смутился, чувствуя на себе взгляд Алекси. — О, кста-ати, давно хотел спросить! — воскликнул брюнет, обходя вольер и приближаясь к Олли и Йоонасу, которые снимали сторис с кроликами. Улыбнувшись, он посмотрел на парней, что рассматривали в телефоне фотографии. — Когда вы впервые переспали-то? Басист тут же заблокировал телефон и повернулся к Йоонасу, что уже в предвкушении загадочно улыбался, готовый рассказать долгую и полную подробностей историю. — Порко, только попробуй! И я затолкаю тебе твою гитару в задницу! — пригрозил Олли, ткнув указательным пальцем в Порко. — Извини, Алекси, но моя задница никак не годится в качестве чехла для гитары, — развёл он руками, заливаясь смехом. — Да ладно вам, ну все же свои, ну расскажите, — не унимался брюнет. — Алекси, при всём моём уважении к твоей травме — хер тебе! — Олли выпрямился и, обернулся на перкуссиониста. — А я кажется знаю! — засмеялся Йоэль. — Это было после УМК, да? — Нет, — не унимался от смеха Порко. — Ещё раньше... — Порко, блять! — воскликнул Олли. Порко буквально сложился пополам от смеха и это оказалось так заразительно, что к нему присоединились все остальные. Так и не выяснив подробностей того вечера, что скрывали Йоонас и Олли, парни провели в парке ещё несколько часов, бродя мимо вольеров, фотографируясь и постоянно подшучивая друг над другом. Покинули зоопарк они уже поздним вечером — Олли предложил развезти всех по домам. Стоя у подъезда дома Алекси, Йоэль переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать, но абсолютно не имея желания уходить. — Может, зайдёшь? — тихо спросил Алекси, теребя край своей куртки. — Мне завтра на радио утром, прости, — разочарованно ответил Йоэль. — Я заеду к тебе после, хорошо? — Я буду ждать. Каунисвеси подошёл к Йоэлю и неловко протянул руки, чтобы обнять его. Йоэль, обхватив его шею, невесомо, практически незаметно коснулся губами чёрных волос и, на мгновение прижав его к своей груди, отпустил, возвращаясь к машине.***
И Алекси ждал. Постоянно выходил на балкон и смотрел на дорогу, чувствуя себя маленьким ребёнком, что выглядывает из окна в ожидании машины родителей. Готовил завтрак, отправляя сообщения Йоэлю и ожидая ответа. AMattson: Ты завтракал? Я сэндвичи приготовил. Но Йоэль не отвечал. Не отвечал час, два и уже пробил дурацкий полдень, а сообщение так и было лишь "Доставлено". Алекси чувствовал себя настолько глупо, что хотелось провалиться сквозь землю — Я понимаю, что эфир, но не три часа подряд же! Ну чем же он так занят? Что, так сложно ответить на сообщение? Настроение стремительно падало, и, кроме раздражения, Алекси не чувствовал ничего. На душе скреблись кошки, и лишь остатки надежды заставляли его вновь и вновь подходить к окну, чтобы увидеть ту самую машину такси, из которой выйдет Йоэль, что, поднявшись к нему, он расскажет о том, как сел телефон, или что-то ещё, что заставит Алекси успокоиться. Выйдя на балкон уже в невесть какой раз, Алекси увидел машину — кажется, это был Фолькcваген — темно-фиолетового цвета, что остановилась на противоположной стороне дороги. На пассажирском сиденье сидел Йоэль и, что-то рассказывая, улыбался — это было видно даже с высоты окна Алекси. Внутри что-то неприятно кольнуло. За рулём машины сидела девушка, которую Каунисвеси не мог — или не хотел — разглядеть повнимательнее. Удалось заметить лишь светлые волосы — блондинка. Вот так вот. Я жду его, а он... Он катается с кем-то, даже не отвечая на мои сообщения. Своего раздражения Алекси и не скрывал. Он старался не смотреть на слишком довольного Йоэля, что ступил на порог его квартиры, и с деловым видом расхаживал так, будто он у себя дома. Пока тот ставил чайник и рассказывал об эфире и радиостанции, Алекси демонстративно ушёл в спальню, где, завернувшись в одеяло, лёг на кровать, пытаясь успокоить свои нервы. Не хотелось ничего. Никаких сэндвичей и никакого совместного времяпрепровождения. Он даже пожалел уже о том, что вообще позвал Йоэля этим утром, что вообще начал готовить сэндвичи, и что на что-то надеялся — обида внутри него горела огнём. — Что с твоим настроением, я не могу понять? — Йоэль зашёл в спальню и, осторожно садясь кровать рядом с Каунисвеси, положил руку на его плечо. — Да все со мной нормально! — буркнул Алекси, отдёргиваясь от прикосновения. — Таблетки пил? — Пил. — Врёшь, — вздохнул Йоэль. — Я же видел на кухне, сколько их осталось. — О Боже. Да заебали меня эти таблетки, не хочу, заебало! Каунисвеси выбрался из одеяла и направился в сторону коридора. Йоэль не долго думая пошёл за ним и, догнав его на кухне, продолжил: — Ты выпьешь их прямо сейчас. — Нет. Всё равно ничего страшного не случится, если я пропущу их приём! — Алекси посмотрел на него исподлобья, стреляя возмущённым и обиженным взглядом. — Пей, — взяв таблетки со столешницы, Йоэль протянул таблетки Алекси, но тот даже не пошевелился. Йоэль подошёл ближе, почти вплотную вставая напротив перкуссиониста. Взяв его пальцами за подбородок, он взглянул ему прямо в глаза. В глазах горела злость — но вовсе не на Алекси. Он искренне злился просто на сам факт, что Каунисвеси вынужден принимать эти дурацкие таблетки, что вынужден соблюдать этот режим и оставаться дома, и лучше бы не было вообще этой аварии и ничьих страданий, лишь бы он только был в порядке. — Ты. Будешь. Пить. Эти. Таблетки. Иначе я силой затолкаю их тебе в рот, — проговорил Хокка, сам не замечая, как его голос погрубел. У Каунисвеси же перехватило дыхание. Внутри его груди что-то ярко вспыхнуло от прикосновений и действий старшего. — Йоэль, ты мне не мама, — пробормотал брюнет, осторожно хватая Йоэля за запястье и отстраняя его пальцы от своего лица. — Хватит обо мне печься, словно я хрустальная ваза. — Если я не буду печься о тебе, то, ты сам понимаешь, что может произойти всё, что угодно! Что после аварии ты бы вернулся домой один и чёрт знает, что было бы в твоей голове! — Йоэль чувствовал, как начинает закипать. — И если бы, блять, не я, то кто знает, что могло произойти в том чёртовом клубе! — Да ничего бы блять со мной не случилось, если бы ты не приехал в этот грёбаный клуб! — возмутился Алекси, складывая руки на груди. — Блять, да ебаный клуб этот и как...— Йоэль резко замолчал и схватился за голову, глубоко вдыхая и выдыхая. — Так. Всё. Прости, что начал этот разговор. Я, пожалуй, поеду домой. Йоэль пошёл в сторону выхода, а Алекси так и остался стоять на кухне, ругая себя за абсолютно необъяснимое поведение и не понимая, что Йоэль имел ввиду и почему так вспылил, когда речь пошла про этот дурацкий клуб. Боже, блять, я что, приревновал его к этой девушке? Да чёрт возьми, что же я за человек такой... Обидевшись на самого себя, Алекси вернулся в спальню, где снова уткнулся в телефон. Спустя две минуты бессмысленного листания ленты, он увидел фотографию той самой девушки вместе с Йоэлем — это была Анна — ведущая с радио, где работал Йоэль, невеста их общего друга. Чёрт возьми, какой же я придурок... Сокрушаясь на себя, открыл чат с Йоэлем и, недолго думая, набрал сообщение. AMattson: Прости. Я сорвался.***
Тоскливо. Алекси смотрел на ленту своего инстаграма — вечер, и многие его знакомые отправились отдыхать. И неважно было, что была лишь только среда — в этом мире постоянных выступлений, фотосессий и путешествий вообще повезёт, если выдастся хоть один свободный день на неделе. С фотографий улыбались его друзья и знакомые, а на видео смех и звон бокалов, сумрачный Хельсинки и неспящий Эспоо. Было обидно. Хотелось также, в кои-то веки, выбраться и отдохнуть, но чтобы не напиться в усмерть и наделать делов,— как тогда, летом, — а просто хорошо провести время, протянув пару бокалов пива или чего покрепче. Свайп, и на экране перед Алекси появился Йоэль. Рядом с ним его друзья Ханнес и Йоэль, тоже музыканты. Они стоят в каком-то баре, протягивают на камеру бокалы с пивом и выглядят довольными. Алекси задержал внимание на фотографии, рассматривая такой родной до боли анфас. С искренней, задевающей все участки души, улыбкой — так редко он улыбался на фотографиях. Проведя пальцами по экрану, Алекси пролистал дальше, сонно зевая в кулак — однако, седативные срабатывают хорошо. Ну ещё пять минут... Листал дальше, обновляя ленту в последний раз, чтобы окончательно остановиться и отправиться спать. Не задумываясь, словно на рефлексе открыл мессенджер и в нём тыкнул на диалог с Йоэлем — давно уже закреплённый, наряду с чатами с группой и с отцом. Вновь пробежался глазами по последним сообщениям, отправленным ими несколько часов назад. IamVenom: Подъезжаю к бару. Ты пиши, если что, я на связи. AMattson: Конечно, спасибо. И как сухо выглядело его сообщение. Как ему хотелось добавить дурацкое "Скучаю" в конце, но на это он так и не решился. Как хотелось бы и в ответ увидеть какое-нибудь "Я тоже скучаю". Так и с ума сойти недолго. На секунду решил, что будет правильным сообщить Йоэлю, что он отправляется спать — мало ли он будет беспокоиться? Но вдруг на экране появилось уведомление — сообщение, в котором был лишь неизвестный ему интернет-адрес. От сонливости ли либо от интереса к самому содержимому, он даже не посмотрел, от кого было сообщение. "Посмотри" — одно слово с прикреплённой к нему ссылкой. В душе от плохого предчувствия начал заполняться холод. Ткнув на ссылку, он стал нетерпеливо ждать загрузки, открывшейся в браузере. И в тот момент, когда картинка прогрузилась, Алекси показалось, что его сердце остановилось. Господи, это сумасшествие. Нет, этого просто не может быть. Взгляд Алекси был прикован к картине, которую он меньше всего в жизни хотел бы увидеть. Йоэль, его родной Йоэль, вдалбливался в жарко стонущую и лежащую на смятых белых простынях девушку. Крепко держал её за округлые загорелые бёдра, да так сильно, что кожа под его пальцами белела. Она в свою очередь комкала несчастную ткань под ладонями, будто порываясь разорвать её в клочья, предаваясь похотливым утехам. Кто она такая? Никогда не видел её рядом с Йоэлем... Чёрт, да почему меня вообще волнует она? Горячие стоны незнакомки всё сильнее и сильнее походили на крики. Девушка просила Йоэля быть жёстче, срывала голос и металась по кровати, активно двигаясь навстречу ему, словно завлекая всё глубже в это порочное действо — хотя куда уж глубже? Больше всего брюнету хотелось выключить телефон, на экране которого всё разворачивалось, а лучше вовсе швырнуть его в стену, чтобы не видеть и не слышать этого. Это что, блять, трансляция? И Йоэль? Почему он вообще здесь? Почему делает это? Но Алекси продолжал в неверии пялиться в экран. Будто что-то мешало ему выключить трансляцию, в которой он был единственным зрителем. Он пытался понять что вообще происходит — пытался понять что это за сайт, названия которого он даже не знает, пытался понять почему всё кажется таким до боли знакомым. Ни звона монет, ни зрительских комментариев. Привычный интерфейс сайта почти ничем не отличался от того, который сам Алекси использовал. Те же данные, те же строчки, лишь только зрителей не было. Как будто всё это существовало только для него одного. Чтобы острой иглой входило в его в мозг и вызывать жгучую боль в районе сердца. И что, это шоу только для меня? Стройные ноги девушки на плечах блондина, его обнажённое тело, на котором отчётливо виднелась испарина. Его растрёпанные волосы, что свисали влажными прядями, и которые он то и дело небрежно убирал ладонью. Йоэль всё быстрее входил в её загорелое тело, нагло шлёпал её по бёдрам и то и дело закусывал свои губы, тихо постанывая. Происходящее невольно освежило в памяти Алекси воспоминания о той самой ночи. Их с с Йоэлем ночи. Единственной, мимолётной по сути, но такой запоминающейся. Тогда Йоэль был совсем другим. Он был нежным и ласковым, заботливым и до чёртиков чувственным. Он был моим. В голове Алекси проносились яркие вспышки воспоминаний. Горячий томный шёпот на ухо, тёплые ладони на его груди и то самое чувство, когда Йоэль был внутри него. Несравнимо, удивительно приятно, незабываемо. Запредельно хорошо. Сейчас всё было совсем не так. С этой девушкой Хокка занимался сексом. Грязным, животным, где не было место чувствам и нежности, в отличие от той ночи. Алекси, сквозь переполняющую его обиду, осмотрел девушку, стонущую под Йоэлем. Пышногрудая блондинка. Он был уверен, что именно такие и нравятся Йоэлю. Такие вызывают у него животное желание и неподдельный интерес — Хельми была того же типажа. Внимательно наблюдал за этим действием и чувствовал, как переполняется болью его сердце. Не верил, что Йоэль вновь, вновь делает ему больно, да ещё и таким мерзким образом. Действие на экране же максимально близилось к финалу — Алекси видел, как Йоэль ускоряется — он точно знал, что сейчас его накроет оргазм. Терпеливо, сквозь пробирающую все его жилы боль, смотрел, чувствуя, как слёзы накатывают на глаза и не верил в происходящее. Не верил, что Йоэль способен вот так предать его, вот так растоптать всё, к чему они так долго шли. Как наплевал на всё, к чему они так стремились. Или же стремился лишь Алекси? Но я же чувствовал его, я видел его глаза! Он не мог, не мог! Хокка тем временем, совершая финальные фрикции, изливался прямо в девушку, что слишком сладко стонала, содрогаясь в сладком удовольствии. Отпустив девушку, Йоэль подошёл прямо к камере. Смотря внимательным, словно пустым взглядом, словно точно зная, что Алекси смотрит за этим действием, он наклонил голову влево. — Тебе понравилось? — спросил он безжизненным голосом, прищуриваясь и приближаясь, будто смотрел прямо Алекси в глаза. — Нет, нет, нет, нет, блять, нет! — Алекси чувствовал, как начинает задыхаться от паники, будто ком в горле напрочь закрыл все возможности вдохнуть. — Это блять ебаный сон, этого не может быть... Хватался кулаками за подушки, и пытался хоть как-то осознать происходящее, но не получалось. Сильно зажмурившись, он понял, что не может оторвать руки от кровати — как будто прикован запястьями к простыне. Голова болела всё сильнее и начало казаться, будто он теряет сознание. Алекси резко распахнул глаза. Он чувствовал как его сердце бьётся так, словно он только что пробежал марафон — не мог сделать полноценного вдоха, рвано дыша и цепляясь за одеяло, что смялось под его телом. — Ёбаный сон.. Стало страшно. Страшно от одного безжизненного взгляда, что подарил ему Йоэль во сне. Страшно от увиденного — сознание явно измывается. Ещё страшнее было видеть Йоэля с кем-то другим или другой — нет, я не готов к этому. Руки тряслись. Он схватил телефон, в котором так и был открыт диалог с Йоэлем — видимо на этом моменте он где-то и уснул — и без каких-либо мыслей, даже не задумываясь начал набирать сообщение. AMattson: Ты спишь? Ждал ответа, не отрывая глаз от чата. На секунду задумался — может Йоэль действительно уже дома, и спит давно? И, может зря он нагоняет сам на себя панику из-за какого-то глупого сна? Да нихуя я не успокоюсь, если он не окажется рядом. Долго ответа ждать не пришлось. IamVenom: Собирался вызывать такси. Что-то случилось? AMattson: Приезжай ко мне. AMattson: Просто приезжай. Пожалуйста. IamVenom: Хорошо. Еду. Включив свет, он терпеливо ждал, вышагивая из стороны в сторону, и вновь падая на кровать. Тёр руками лицо, не понимая себя и не понимая, что делать дальше. Боялся. Алекси боялся, что Йоэль не выдержит. Понимал, что выглядит всё крайне странно и до невыносимого глупо — они, словно два нерешительных подростка, не могут определиться и решить всё то, что и так, казалось бы, уже давно понятно. У него всё ещё ко мне чувства. Если, конечно, ничего не изменилось... А у меня... У меня, блять, сердце разрывается, когда я его вижу и когда с ним переписываюсь. Звонок в дверь вывел из мыслей. Подскочив, Алекси побежал к входной двери. — Йоэль... — облегчённо выдохнул он, прокручивая ключ. — Что-то случилось? — Хокка приобнял растрёпанного брюнета. — Ты меня напугал. Алекси слегка отстранился и внимательно посмотрел в глаза Йоэля. Он очень боялся увидеть в таких родных глазах тот самый безжизненный, бесчувственный взгляд, что он видел во сне. Боялся не почувствовать того тепла, которое дарил Хокка лишь своим присутствием. И ругался про себя, что был таким идиотом, что не ощущал этого раньше и принимал лишь за должное. Но чувствовал. Он видел — и чувствовал,— буквально каждой клеточкой своего тела, как пробирает его от одного только понимания, что эти бездонные голубые глаза смотрят на него с той толикой волнения, с тем теплом, что он так боялся потерять. — Всё хорошо, просто... — Алекси, недоговорив, привстал на цыпочки и потянулся к лицу Йоэля. Осторожно коснувшись мягких губ, он почувствовал сладковатый привкус — виски с колой. Положив руку ему на плечо, он старался не отпускать его, цепляясь за этот невинный, осторожный, но такой нежный поцелуй. Наслаждался каждой секундой, не подпуская себя к чему-то большему. Чувствовал, как ладонь Йоэля медленно поднимается, едва касаясь холодными пальцами его оголённой кожи — по телу бежали мурашки. Вдыхал запах его парфюма, и чувствовал, что готов сойти с ума лишь от этого. Чувствовал его тепло, и то, как хорошо было просто находиться рядом. Нехотя отстранившись, но сохраняя близость, Йоэль тихо выдохнул. — Алекси... — Тихо. Оставайся у меня сегодня, — прошептал Каунисвеси. — Пожалуйста. — Уверен? — Уверен. Иди в душ. Твоя одежда в ванной на полке, — Алекси слегка сжал плечо Йоэля и, отвернувшись, ушёл в спальню. И если бы он только знал, как распирало блондина, что, стоя под горячими струями воды, в тысячный раз касался своих губ, всё ещё не веря в этот спонтанный, такой неожиданный для него, но такой важный поцелуй, который, кажется, многое расставил на свои места. Наспех вытираясь полотенцем, он торопливо одевался — так хотелось быстрее вернуться к Алекси. Надевая футболку он остановился у зеркала и внимательно посмотрел на себя в отражении — неужели это не сон? Что происходит и... И к чёрту все эти размышления, все вопросы и сомнения. Плевать на всё, если я могу быть с ним рядом. Когда Йоэль вернулся в спальню Алекси лежал на кровати, теребя кусок одеяла. С его стороны горел светильник, освещая комнату тёплым светом. Обойдя кровать он осторожно лёг напротив брюнета — уже такое привычное для него место. Опустившись на подушку, Хокка повернулся набок, согнув руки и положив их перед собой. Всё его внимание досталось Алекси — он внимательно рассматривал его растрёпанные волосы, что закрывали половину лица, дурацкий пластырь с муми-троллями, что скрывал швы. Смотрел в глаза и даже при тусклом свете лампы они казались невероятно красивыми. Смотря прямо в глаза, Алекси осторожно начал водить пальцами по плечу Йоэля. Обводил пальцами лабиринты, медленно, словно решал головоломку. Нравилось касаться. Нравилось то, что он рядом. Нравилось. И более от этого он отказываться не смел. Вырисовывая замысловатые дорожки от плеча к предплечью, он медленно следовал всё ниже по руке. Миновав тонкое запястье, положил свою ладонь на ладонь Йоэля, крепко переплетая их пальцы между собой. Держал так крепко, как будто бы боялся отпустить — всё ещё внутри оставалась толика страха противного одиночества. Смотрели друг на друга, крепко держась за руки и размеренно дыша, боясь нарушить этот момент, что казался таким волшебным. Молчали. Молчали довольно долго — столько, сколько нужно было им, чтобы понять друг друга. Прошло около пятнадцати минут, прежде чем один из них решился разбить это молчание. — Почему ты позвонил? — тихо спросил Хокка, рассматривая их переплётенные пальцы. — Приснился плохой сон. Я понял, что не смогу уснуть... — Алекси помедлил, — без тебя. Внутри блондина резко потеплело от услышанных слов. Он слабо верил в то, что сможет вновь когда-либо услышать какие-то нежные слова от Алекси, уже напрочь убедив себя в том, что окончательно потерял его и всякую надежду на счастье. — Иди ко мне, — Хокка протянул руку, приглашая младшего в свои объятия. Еле кивнув, Алекси привстал, потянулся к светильнику и отключил его, погружая комнату в темноту. Придвинувшись ближе, он уткнулся носом в щёку Йоэля. Таял в его руках, чувствовал его ровное дыхание, путающееся в его волосах. Запоминал каждый момент и ощущал, как тревога уходит из его тела, впуская лишь спокойствие и умиротворение. Я хотел бы засыпать так каждый грёбанный день.