Две Империи

      Райам очнулся в полупустом, просторном, хорошо освещённом факелами на стенах помещении. Стены, потолок и пол были каменными, а из предметов быта стояла только кровать, письменный стол и стул рядом. Был ещё один стул, к которому по рукам и ногам был привязан лорд Флорент, а потому ему и было тесно, несмотря на нахождение в, казалось бы, просторном помещении.       Прямо перед седовласым мужчиной была крепкая дверь. Вне всяких сомнений она была заперта на случай, если Райам высвободится. Вряд ли это случилось бы. Он ослаб, не мог бы даже из слабых узлов освободиться. Более того, у него всё ещё ныла от боли нога, а трость находилась в Хайгардене.       Он уже не удивлялся подобному. Наоборот, он понимал, что это возможно.       Двух королей убили в один год Безликие? Оказалось, что это возможно.       Утверждение маленькой девочки — но в будущем женщины — на престоле впервые со времён Танца Драконов? Возможно.       Воинство дикарей и кастратов в Вестеросе? Возможно.       Грейджои, возомнившие себя хозяевами в Утёсе Кастерли и Риверране? Возможно.       Время, в которое не посчастливилось жить Райаму, ломало все прежние стереотипы, разрушало стандарты и устоявшиеся традиции.       Но всё это было неважно.       Единственное, что вызывало у Флорента хоть какие-то эмоции, — его оторвали от жены и сыновей. Хайгарден теперь совсем покинут, и его родные в опасности. Не говоря уже о Ширен, от имени которой правит то Джон Аррен, то его брат, Алестер Флорент. Она в будущем вырастет прекрасной девушкой, спору нет, но только если у неё ещё есть будущее. А малыш Реймонт? Он серьёзная угроза и для Ренли, и для Визериса. Но о его судьбе неизвестно вообще ничего.       Каждый новый день подкидывал Флоренту серьёзные испытания, среди которых попадание в плен и похищение были лишь детским лепетом. Боязнь за семью и их будущее — вот что действительно заставляло краснеть и переживать, отдавать всего себя ради них.       Страх за родных заставлял сильно ослабшего старика чаще дышать. Отчётливо просматривались мешки под его глазами, борода отросла — от неухоженности она могла буквально уколоть того, кто прикоснётся к её кончикам — и смотрелась ужасно. Не менее ужасно пахло изо рта. Никто его — униженного и похищенного — не приводил в достойный дворянина вид. От боли вырывались звуки, бывшие чем-то между вздохом, хрипом и рыком.       Дверца отворилась и прямо перед Райамом Флорентом оказался такой же седовласый на вид мужчина в тёмной накидке и одеяниях под ней. Присмотревшись, Райам понял, что волосы только отдавали седыми гребешками, а сам цвет был серым. Флорент заметил в нём что-то чуждое. Гость был тощим, а лицо точно вытесали из кремня. Глаза были кремневыми, черными и глядели прямо в лицо пленника, остро и чётко.       Это лицо показалось ему до боли знакомым. Райам всё пытался вызвать эту физиономию в памяти, но, видимо, его слишком сильно ударили головой.       И вот он присел на один из стульев, который донёс до пленника, поставив перед ним громко и уверенно. На такие действа Флорент уже никак не отреагировал. Предсказуемо.       — Уведомляю вас о том, что Дому Тирелл, — откашлявшись, начал говорить этот незнакомец знакомым хриплым голосом. — крайне нежелательно присутствие железнорождённых…       Железнорождённых? По Райаму пробежала дрожь. Да, вот оно! Он вспомнил, как бился при штурме Пайка в отряде Роберта Баратеона. Он лично видел, как мужчина, сидящий перед ним сейчас, тогда вставал на колено, приносил присягу на верность Железному трону и целовал оленье знамя почившего короля.       Перед ним был не кто иной, как лорд Бейлон Грейджой.       — …на территории Простора в любом виде, — продолжал тем временем лорд. — Таковое присутствие будет воспринято как объявление войны Дому Тирелл. Напоминаю вам, что мы присягнули одному королю. Лорд Гарлан Тирелл, — с медленными паузами, другим, более твёрдым и ненавистным голосом отчеканил лорд Бейлон, свернув бумажонку.       И зачем ему, Райаму, это было знать? Что этому клятому пирату нужно от лорда Флорента, и как он это осуществил?       — Я рад, что вы здесь оказались, — лорд Грейджой теперь старался отвечать на незаданные вопросы, будто он чтец мыслей. — У нас с вами общий неприятель.       — Неприятель? — такая мягкая формулировочка удивила Райама. Тот слабо и сипло выразил своё удивление. — Враг войны, лорд Грейджой. Бывший сюзерен, который никогда не смирится с тем, что его лишили прав.       — Как угодно обозначьте Тиреллов. Они не нравятся ни мне, ни вам, милорд. Эта наглость, — железнорождённый потряс бумажонкой перед Флорентом, — не может остаться без ответа.       Бейлон Грейджой, положив руки на колени, встал со стула и прошёлся по помещению. Он взял со стены в свою сухую, костлявую, но, судя по всему, крепкую руку зажжённый факел. Письмо было вложено прямо в огонь. Бумага горела в руках лорда Грейджоя, и только когда языки пламени приблизились к пальцам лорда, тот бросил письмо догорать на каменный пол. Посматривая вниз, лорд Грейджой вернулся на место перед Райамом, будто ожидал от пленника каких-то вопросов.       Да, Бейлон победит. У Райама и впрямь были вопросы.       — Сколько я пропустил, пока меня сюда тащили? И вообще, где я?       — В Риверране, — легко сознался лорд Бейлон. — Вы правы. Путь сюда из Хайгардена не самый близкий, а людям, которые вас сюда притащили ещё нужно было объезжать, ждать момента для пересечения границ с Западными землями.       — Мерн и Гарет… — сокрушался Райам. — Значит, Серена была права. Предатели. А я им верил.       — И зря, — признался Бейлон. — Вас не любит абсолютное большинство слуг.       «Спасибо, что сказал мне, что моя семья в опасности. Только им это сейчас не поможет!» — подумал, но не сказал Райам, а очень хотел. Пришлось, к сожалению, подавить эти слова.       — Что случилось нового за всё это время, что меня сюда тащили? — таким вопросом Райам заменил то, что желал выпалить Грейджою. — Или вы заставите меня ещё жить в неведении?       Бейлон покачал головой и поднял бровь вверх. «Не заставлю», — говорил его недобрый взгляд. И это напугало больше, чем неведение.       — Штормовой Предел возвращён Тиреллами под контроль Ренли Баратеона, — Бейлон нанёс первый удар по Райаму Флоренту.       Это значило, что Акселл погиб. Как примерный семьянин, Райам должен был скорбеть, но он ничего не почувствовал от осознания смерти старшего брата. Затем прозвучало и новое подтверждение, после которого пленитель Райама с чувством собственного превосходства над ним продолжил:       — Лорд Джон Ройс сдался в плен. А по моему приказу Дарри заблокировали границу с Долиной, в то время как Мутоны, Пайперы и Фреи полностью взяли под контроль остальные границы. Ваш брат в столице окружён с юга Тиреллами, с востока Визерисом, а с севера мной. Если он попытается, прикрываясь Джоном Арреном и Бринденом Талли, удрать в Долину, то ему это не светит. Он может убежать в Хайгарден, но он следующая цель после столицы. Она падёт следующей. Правление Ширен окончено.       Второй удар. Без короны Ширен сразу окажется в опасности как королевская дочь и бывшая правительница.       — На месте вашей семьи в Хайгардене я бы уже задумался о побеге, потому что на лояльность Староместа и Арбора после реставрации Таргариенов в Королевской Гавани им не нужно рассчитывать. А Простор немедленно перефокусирует на себя внимание после воцарения Визериса на Железном троне как единственный временно неподконтрольный регион.       — И что будет с моей семьёй? С Ширен, с Реймонтом?       — За них, сир Райам, не волнуйтесь. Король Визерис не хочет начинать правление как Роберт-Узурпатор — с пролития детской крови. Им ничего не угрожает, да и поддержка детей ничтожна, даже если за ними есть сильные фигуры. Вспомните Великий Совет сто первого года, — ехидно улыбнулся Бейлон.       В сто первом году в наследники Джейхейрису Миротворцу выдвигали и его семилетнего правнука Лейнора Велариона. Его родители безусловно были влиятельными и авторитетными людьми, но мужчину — невероятное совпадение, тоже Визериса Таргариена, — предпочли в десяток раз больше Домов. В этот раз уже с другим Визерисом Таргариеном конкурирует десятилетняя девочка и её младенец-брат, которому едва исполнился год.       А даже если отбросить самый очевидный пример и вспомнить недавний? Двести тридцать третий год: восстание Пика подавлено, но ценой жизни короля Мейкара. Его малолетних внуков — Вейлу и Мейгора — отвергли, возраст был лишь одной из причин. Да, взрослый мужчина опять победил в этом противостоянии на совете. Вдобавок, лорд Бринден Риверс сам избавил Эйгона Пятого от необходимости конкурировать с Блэкфайром.       Бейлон Грейджой был прав, и правда его лишь опустошала — если они проиграют, поддержки у детей больше не будет.       — Подумайте про себя, про ваших сыновей, племянников и кучу других ваших родичей-Флорентов, — предложил лорд Грейджой. — Я повезу вас в Королевскую Гавань уже весьма скоро. И там Гарлан Тирелл с вами и вашими родными церемониться не будет.       В Королевскую Гавань? К Гарлану Тиреллу? Бейлон Грейджой, который, следуя его логике, только что спас Райама из западни… возвращает его в другую западню? Но какие же тогда вообще цели преследует этот человек?       — Впрочем, об этом вы сами подумаете, — произнёс Бейлон, точно угадав, о чём подумал Райам Флорент, встав со стула.       Пленитель направился к выходу. Однако, открыв дверь, Грейджой со взглядом, впечатавшимся в лицо Райама, осмотрел того. Он сутулился в плечах и был из-за этого несколько ниже своего настоящего роста. Его лицо было серьёзным, словно вытесанное из кремня. Взгляд оценивал Райама. И, как видно, безошибочно.       — Переведите в щадящие условия. Он никуда не сбежит, — и скрылся за дверью.       В помещении его сменил старик-мейстер Риверрана. За ним встали два стража. Мейстер развязал Райама, и лорд Хайгардена — он сам не знал, уже бывший, или ещё нынешний — даже не попытался удрать. Целитель стал ухаживать за ранами лорда на ноге.       — Мы знаем, что принц Оберин Мартелл травил вас. Лечение ещё нужно поддерживать, если вы не хотите…       — К чему такая забота, мейстер, если меня всё равно казнят за измену и убийство? — Райам, говоря это, вспомнил разговор с Гарланом Галантным и Ренли Баратеоном под стенами Староместа. Что он там говорил? «Огонь я низвергну на вас».       Мейстер посмотрел на Флорента с глазами, дающими какую-то надежду.       — Ради будущего, милорд.

***

      Лорда Райама перевели в другое помещение. Он уже не был связан, никакие кандалы не делали шаги тяжелее, не приковывали к стене. Ему выдали новую одежду и трость. Признаться, трость была неудобной. Её округлая рукоятка была неудобна для опоры. Но деваться было некуда.       Райаму было запрещено покидать замок. Во имя его собственной безопасности, ведь если Бейлон Грейджой не продемонстрирует свою добычу в Королевской Гавани, то он не утрёт нос Тиреллам. Даже от Визериса Таргариена могут быть какие-то послабления в награде за верность, чего лорд Пайка тоже допустить не мог.       Прогуливаясь по каменным коридорам Риверрана, Райам узнал, что лорд Бейлон тоже стал дедушкой — Аша Грейджой родила наследника Утёса Кастерли и закрепилась в качестве хозяйки Западных земель. Да и сам лорд Бейлон оказался не промах и стал отцом перед рождением внука. Райаму казалось, что из своей железной хватки лорд Грейджой никого выпускать не планирует: ни златовласого внука, ни черноволосого сыночка, ни взрослую дочь, ни брата, ни зятя. Чего там говорить, если даже лорда Риверрана он держит в зависимости от своей армии и открыто диктует ему свою волю, сидя на его же троне?       Но Райам ему сочувствовал. Они оба были приблизительно в одном положении. И горе им, побеждённым.       Сыграли свадьбу лорда Фармана и какой-то бракенской девицы. Лорд Бракен стал в короткий промежуток времени известен как один из первых сподвижников железнорождённого в Речных землях. А резня, учинённая в небольшом тронном чертоге замка в отношении Блэквудов и Маллистеров, сослужила лорду Бейлону хорошую службу: заставила лордов Речных земель присягнуть на верность Визерису Таргариену. Бракен принимал в ней активное участие и обагрил свой меч кровью очередного Блэквуда.       Лорда Тома Дарри представили как нового лорда Дарри. Как оказалось, узаконенный бастард возглавил Дом Дарри после того, как Лиман Дарри столкнулся с нападением разбойников на свои земли. Но разбойники обедневшие земли уже давно не посещали…       С приходом лорда Грейджоя в Речные земли здесь стало твориться что-то необъяснимое.       Когда Том Дарри, бывший Риверс, остался последним мужчиной своего рода, тот тоже спешно женился на одной из дочерей лорда Бракена. У него их оказалось пять — хороший запас для союзов, которые Джонос Бракен без зазрения совести делегировал новому покровителю.       Эти новости оказались нужны лорду Райаму, чтобы не питать иллюзий касательно Бейлона: судьба пленника была целиком и полностью в руках лорда Грейджоя. Как и судьбы всех остальных, кто доверился ему. Лорд Бейлон сильно изменился с момента их последней встречи десятилетие назад. Он стал более суров, холоден и безжалостен к людям. Ни о каком доверии тут речи и не шло.       Казалось, во всём этом Трезубце безумия не осталось места, не тронутого атмосферой Железных островов. Выяснилось, что осталось. Сад Минисы Уэнт в Риверране, который ещё давал пристанище лорду Эдмару Талли, возможность побыть одному, стал наиболее часто посещаемым им местом в родном доме. Рыжеволосый и мускулистый мужчина оказался здесь единственным желанным гостем. Будто дух его матери принимал его тут. Сад окружал септу, и казалось, что если войти, то покойная леди Риверрана под ликом Матери из ипостаси Семерых будет там. В этом саду Райам очутился неожиданно для себя и тоже нашёл здесь успокоение.       Лорда Эдмара он тревожить не хотел, а потому просто присел на скамеечке рядом, стараясь не обращать на себя лишнего внимания. Лорд Эдмар заметил его и поприветствовал. Флорент знал, что он для него непрошенный гость. Но сейчас лорду Талли, как оказалось, нужна хоть какая-то компания, помимо Грейджоев.       — Моя мать была такой спокойной и вселяла уверенность в меня, в сестёр и в отца, — исповедовался Райаму Эдмар. — Мне было всего три года, когда она умерла, поэтому я почти её не помню. Рос всю жизнь в компании мужчин — отца и дяди Бриндена. Иногда тётушка Шелла наведывалась, но мать никто не заменит.       — Я слышал, что случилось с вашим отцом, милорд. Мне жаль, — искренне произнёс Райам.       — И я оказался недостоин его наследия. Сдал Риверран лорду Бейлону, предал королеву, вашу внучку и дело семьи.       Райам утвердительно покачал головой, хотя осуждения в нём к собеседнику не было. Лорд Флорент и сам не знал, как поступил бы, будучи на его месте. Но на его месте Флорент и не был. Его не старались переманить, ибо его собственная кровь сейчас носит королевский титул. Райама только брали в плен и обещали, что он мучительно сдохнет.       — И как вам он? — спросил Райам, намекая на хозяина положения.       — Надменный, уверенный в себе человек, подчинивший себе Запад и Риверран. Его дочь, впрочем, более приятна и внешне, и внутренне, не лишена благородства. Когда я её увидел впервые, она мне показалась копией отца. Даже волосы её были коротко острижены, как у пирата. После рождения сына она стала куда более открытой. Мы беседуем о разном. И я узнал многое о лорде Бейлоне. Он её тоже подчинил своей воле. Замуж за Ланселя Ланнистера она никогда не хотела. Он тряпка, который боится её, а её отца ещё больше. Поэтому она с ним даже время не проводит. Им просто не о чем поговорить, — объяснял Эдмар с какой-то нежностью в голосе.       Жестоко он обошёлся с дочерью. Слухи об Аше Грейджой, Дочери Кракена, действительно доходили до Райама Флорента. Она была дерзкой, своевольной девчонкой, но и она имела свои страхи и хотела просто признания. В этом разность между уроженцами Железных островов и «зелёных земель». Дочери Дома Флорент сочли бы судьбу Аши за счастье, а она всё недовольна. Они бы её не поняли, а мужчины понимали.       — Её отец разрушил все её мечты. Она думала, что он её назовёт наследницей, своей отдушиной. Он обещал ей признание, а она получила обычную судьбу леди. Мне жаль её, а ей жаль меня — предателя, сироту и тряпку, как оказалось. Мы оба не нашли возможности перечить лорду Бейлону. Он связал меня с собой общей кровью, которая на нашей совести. И мне жить с этим до конца моих дней.       В его голосе присутствовали дрожь и боязнь сказать лишнее. Слова он проговаривал тихо и осторожно. Хотя любой другой на месте Райама мог бы и донести о них Бейлону Грейджою, но Райам даже бровью бы не повёл в его сторону. Эдмар повернулся к Флоренту и несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Эдмар сглотнул слюну.       — Лорд Бейлон рассказывал на совете, что лорд Гарлан Тирелл четвертует вас, а до этого такую же расправу учинит в отношении вашего брата, лорда Алестера. В этом человеке нет конца амбициям. Всё в нём — черты лица, эмоции и мысли — полны решимости и жажды власти.       Подобно тому, как Эдмар придал себе взволнованный и угрюмый вид, Райам держался более спокойно, оценивая всё выше сказанное.       — Спасибо, — поблагодарил Райам лорда Талли за сведения о Грейджое и решил отправиться далее.       Казалось, что Эдмар теперь боится и собственных знаменосцев — Фреев, Бракенов, Дарри. Продаться заполучившему Западные земли Грейджою было выгодно, чего уж там скрывать. Лорд Флорент, к неожиданности для себя, пошёл совсем не в свои покои, а в другую часть замка. Сопровождали его бесконечные раздумья: что же Бейлон Грейджой с ним сделал? Вопросы только возникали, а ответов не было.       Со стен замка открывался вид на много лиг. Были видны равнины, холмы и поля, окружавшие Риверран, покрывавшие местность тёмно-зелёной простынёй. Виды из Риверрана не сравнятся с видами из Ясноводного Чертога или Хайгардена. Но благодаря этим видам любое движение вне замка можно заметить издалека. Неудивительно, что знамёнам Маллистеров открыли ворота, когда они въезжали. Правда, и домашние гвардейцы Талли, рыцари Бракенов и рубаки железнорождённых прибыли на стену.       Развернувшись внутрь можно было осмотреть все места в замке: септу, окружённую садом, из которого Райам только что ушёл, богорощу, замковый двор, псарни и конюшни. В покоях лорда Риверрана, откуда доносились голоса, принадлежащие Бейлону Грейджою, Ланселю Ланнистеру и ещё каким-то лордам, происходило какое-то шевеление. Будто дарили подарки, сопровождая это хохотом, юмором, добрыми пожеланиями, и, наверняка, улыбками. Но за этой маской доброжелательности скрывались амбиции.       Если лорд Райам правильно расслышал, о чём они говорили, то была заключена помолвка дочери и наследницы Стеффона Свифта — теперь лорда, а не рыцаря Корнфилда — с каким-то из сыновей лорда Гудбразера. Это стало интересно послушать.       Однако наводняющие стены рыцаря вынудили Райама вернуться внутрь каменных чертогов, а потому он послушно открыл ближайшую дверь и очутился в освещённом факелами коридоре, который и вёл его к солярию лорда Риверрана. Лорд Ланнистер с лордом Свифтом уже покинули покои.       — Милорд! — басом со спины воскликнул грубый голос.       Такой тембр и такая неожиданность откровенно напугали старика Флорента. Он не сомневался, что за его прогулками по замку безусловно следят, ведь он официально пленник лорда Бейлона.       Развернувшись, лорд Райам снова смог рассмотреть массивную фигуру Виктариона Грейджоя, брата лорда Бейлона и его ближайшего соратника. Высокий и широкоплечий, статный вояка с секирой за спиной вполне заслуженно считался одним из сильнейших воинов в Вестеросе. Шутить он не любил.       — Что вы здесь делаете? Вас вызвал мой брат?       Вопросы, продолжавшие задаваться так громко, были услышаны. Лорд Грейджой прямым шагом, с гордо выпрямленной спиной и твёрдой походкой, деловито сложенными за спиной руками и вопросительным выражением лица вышел из солярий и уставился на брата и лорда.       — Лорд Флорент, что вы тут делаете, правда? Проходите! — неожиданно для всех лорд Грейджой проявил чудеса гостеприимства.       Онемев от удивления, лорд Райам покорно прошёл в солярий и был удивлён, что Бейлон потчует своих гостей приятной на запах трапезой: оленина, приготовленная из свежей туши, курочки, приготовленные до золотистой корочки, и выловленные в Трезубце карпы и форели — всё шло на стол лорда Грейджоя и его гостей.       — Я услышал, что меня… — решился начать Райам, присев напротив лорда Бейлона и выставленного между ними великолепия.       — Собираются казнить через четвертование? — переспросил Бейлон, улыбнувшись.       Райам в ответ округлил глаза, что для Бейлона было равносильно положительному ответу. Грейджой, ухмыляясь, пригубил вина.       — Бросьте, вы думаете, я не наполнил Вестерос своими шпионами перед тем, как начать свои завоевания? А иначе как вас выкрали из Хайгардена, да ещё так ловко угадали момент? Как я узнал, что на Западе малозащищённая армия, а лорд Фарман скоро будет готов к брачным предложениям для его сестры? Неудивительно, что в Риверране у меня тоже есть свои люди, которые слышали Вашу беседу с лордом Талли. Я рад, что они с Ашей сблизились. Это хорошо нам послужит.       Райам лишь кивал. А что ему оставалось делать? В широко освещённом ярком солярии было лишь одно тёмное пятно: лорд Бейлон, одетый в тёмные одеяния своих серых островов. Но он был тут властью.       — Вы вроде как спасли меня, но готовы отдать на четвертование.       — И отдам, — сухо и равнодушно ответил Бейлон. — Возьмёт ли он? Да, определённо. А вы скажите себе: «Не сегодня». И он не возьмёт.       И что это за наставление? Просто повторить какие-то слова как заклинание, и Гарлан Тирелл не будет его пытать за смерть брата и «измену»? Лорд Грейджой либо слишком наивен, либо что-то скрывает.       — Меня смерть миновала стороной, когда я сказал себе: «Не сегодня», — будто читая мысли Райама, продолжал Бейлон. — Это было во время осады Пайка силами короля Роберта. Мне шептали, что меня как пирата, изменника и бандита просто повесят, но обошлись милостиво. Но и позорно. Я же долгие годы знал, что война после смерти Узурпатора будет: он не объединил вокруг себя лордов, он лишь заморозил имеющиеся противоречия. Они просто всплыли наружу, стоило ему подохнуть. — Взгляд Грейджоя устремился вдаль. — Этот малец тоже сейчас проговаривает себе, лорд Райам, эти волшебные слова.       В дверной проём треугольного солярий вошёл юноша — на вид ему не более семнадцати лет — стройный, но невысокий, обладатель свирепых серо-голубых глаз, устремивших свой взор на Грейджоя.       — Рад вас видеть, лорд Патрек, — съязвил правитель Пайка, Утёса Кастерли и Риверрана.       — А я нет. Я знаю, что вы потребуете от меня присягнуть Таргариену, сыну Безумного короля, что сжёг моего дядю заживо. И я скажу… — решительно собирался отказать Маллистер.       — Вы скажете, — хрипло и тихо перебил его Грейджой, заставив молчать и слушать. Дверь в солярий также закрылась, а люди лорда Бейлона закрыли дверь. — Скажете слова клятвы. У вас нет выбора.       — Мой отец, которого вы убили, присягал Талли и Ширен Баратеон.       — И где твоя Ширен Баратеон? Ты не знаешь. Даже её дед, — Бейлон показал рукой на лорда Райама, — этого не знает.       На словах о деде королевы Патрек попятился назад, но могучая рука Виктариона взяла его за плечо и остановила.       — Пытаешься казаться твёрдым, как отец, но это не поможет тебе, потому что не принявшим мои условия отсюда никто не ушёл, — бил по самообладанию и холодности молодого лорда Бейлон. — Твоя королева падёт со дня на день. А её дед уже пал. Война почти окончена. И если Дом Маллистеров хочет разделить судьбу Дома Флорент — откажи мне, давай.       Этот вызов, брошенный кракеном серебряному орлу Речных земель, оказался проверкой лорда Патрека на прочность, но Маллистер провалил её, отвернув взгляд.       — Чего вы хотите? — перешёл к позитивному для железнорождённого вопросу гость.       — Всё просто: присягни лорду Эдмару и королю Визерису завтра поутру, и мы наградим тебя нашей протекцией и браком. Лорд Горольд?       Сзади стоял и лорд Гудбразер, который со своей хитрой и дьявольской улыбкой и тоненьким, как у лисицы, голосом заявил:       — Моя дочь Гвин послужит тебе прекрасной леди и продолжит твой род, ты же последний Маллистер? — голос лорда Хаммерхорна заставил лорда Сигарда обернуться.       — Я? Жениться на железнорождённой?       — Да! — проявил требовательность и лорд Грейджой. — Иначе…       — Я согласен! — шипя и скрепя зубами, недовольно ответил Маллистер.       Бейлон отошёл, наградив себя и своё лицо победоносной улыбкой.       — Вот и славно. Лорд Горольд, сопроводите наречённого Вашей дочери в его покои.       Поклонившись, Горольд потрепал по спине юного Маллистера, что был ниже средневозрастного Горольда, и вместе они удалились из покоев. За ними послышались шаги стражи. Видимо, чтобы Патрек даже и не подумал что-то выкинуть.       Присев обратно напротив Флорента, ставшего свидетелем переговоров Бейлона, сторонник Таргариена, рассматривая в руках кубок, полный вина, удостоил его ёмким комментарием:       — Все хотят жить. И он, и вы. Как я и говорил, — Бейлон покрутил в руке кубок, прежде чем повернулся и посмотрел в глаза Райаму. — Он сказал себе главные слова: «Не сегодня!»