Бессмысленные жертвы

       Снова крики, трупы и кровь. Это снова его вина.        Сколько людей уже отдали жизнь за навязанную желаниями Эрвина мечту? Он не считал.        Смит умел говорить сладкие речи, умел убеждать, а эти неокрепшие умы ему верили и шли на смерть. Они наблюдают за своим командиром? Конечно, и, наверное, задаються вопросом: «И за это мы отдали тебе свои сердца, Эрвин? За то, чтобы ты ничего не сделал, даже для себя?». Он и сам задавался этим вопросом.        Биатрисс. Все началось с того дня, когда она призналась ему в чувствах и рассказала о себе много нового. Конечно, ему было интересно узнать про нее, но основное его внимание привлекло другое. Она определенно знала какую-то информацию из столицы. Теперь он должен узнать это.        Конечно, он тоже был влюблен в нее, наслаждался временем вместе и забывался с ней, но в голове всегда крутилась мысль об этих тайнах. Смогут ли они что-то изменить?        В лоб спросить у девушки он не мог, слишком уж подозрительно. Если он пытался спрашивать у нее про то время, то она сразу мрачнела и увиливала.        Интересно, в какой момент он позабыл об этом, и когда его стала больше интересовать именно ее реакция и она сама? Если ей не нравилось вспоминать те события, значит Биатрисс до сих пор страшно или тоскливо от этого. В один момент ее состояние стало волновать его больше. Он сам этого не понял.        Однажды, когда он позволил себе эти чувства, он согласился тонуть добровольно. И он тонул, даже больше, ему нравилось это.        Нежная, живая, со своими пунцовыми щеками и улыбкой она могла просидеть с ним до самой ночи, помогая с документами, даже не обращая внимания на его отказы и просьбы идти ей отдыхать. Ему это нравилось. Не сама помощь и меньше работы для него, а ее умилительное упорство, которое долго не длилось.        Она была той еще соней, пусть и говорила, что в Военной Полиции просыпалась в 6 утра даже в выходные. Он сам видел, как ей нравилось лежать в его объятиях все утро и спать до обеда, если они лягут слишком поздно. Таких дней становилось больше, но чаще Эрвин продолжал просыпаться и засыпать один.        Мысли всегда были заняты работой. Как сократить смертность, какой маршрут в экспедициях безопанее — и все прочее постоянно терзали голову Смита, а потом, как снег на голову, свалилась эта девчонка. Много было с ней проблем и хлопот, но он не думал, что эта девица станет той, с кем Эрвин мог позволить себе отключиться от этого. Мысли были совершенно о другом рядом с Трисс, слушая ее ровное дыхание, строки из книг, рассказы из ее уст, тихие стоны Смит мог почувствовать себя обычный человеком, без всех этих обязаностей.        Только в любом случае, Биатрисс выше своей цели он не мог поставить. Перед экспедициями он это прекрасно понимал и злился на самого себя за это. Глупо было задумываться о том, что скорее всего не почувствуешь — о любви. Трисс была дорога ему, он был влюблен, но не любил ее. Он вообще способен полюбить? После всего совершенного им, даже если он и будет испытывать к кому-либо, а может и кому-то конкретному, сильные чувства, что будут у мужчины на первом месте, то судьба точно не даст ему счастья и спокойствия. Это станет его самой большой ошибкой и болью.        Но сейчас он мог наслаждаться ей. Его сердце таяло все больше, особенно после высказываний Трисс об экспедиции, в которую она не включена. Может тогда он ответил ей грубо, но как только она ушла, обиженно вздернув носик, то сразу появилось желание остановить ее и извиниться за тот тон. Не важно, на работе они или нет, в любом случае, непозволительно разговаривать с ней так. Но это желание Эрвин решил не воплощать, хотя бы сейчас.        Это решение было верным, потому что до последнего его дня в штабе эта своенравная девчонка игнорировала его, не принимала никакие извинения, присекала любые попытки поговорить и, если приходилось обращаться к нему, то только на вы. В начале он считал ее поведение правильным, детским, но урок ему преподать стоит даже таким образом, потом же это стало раздражать, ну, а в конце у Смита проскочила мысль «Вдруг это конец?». Было ясно, что нет, если бы девушка и хотела порвать эту связь, то сделала бы это, но она же демонстративно избегала его, обижалась, значит ей нужно просто дать время. Но этот маленький червячок остался в голове Эрвина, чтобы в будущем напоминать об этом. Он правда не хотел ее потерять.        Но она сама пришла, как и ожидал мужчина. Хоть ее не до конца отпустило, но Биатрисс пыталась совладать со своими эмоциями и спокойно с ним поговорить и решить. Она им дорожила.        Странно осознавать, что дорог кому-то не как командор или друг, а просто дорог. Даже ее забота до сих пор не укладывалась в голове. Конечно, ему это нравилось, но даже спустя год сердце Эрвина трепетало от этой девицы, хоть снаружи он и был холодным, черствым командующим.        Когда он вернулся, то снова был мрачен и серьезен. Снова погибшие, раненые. Эту миссию нельзя было назвать провалом, но он был опустошен. Они только-только слезли с лошадей как тут же почти весь разведкорпус пришел получать данные с этого задания, помогать и встречать своих товарищей. Голубые глаза Эрвина искали одну светлую макушку, которой, увы, не было. «Неужели, до сих пор злиться?» — подумал он. Эрвин корил себя за то, что думает о Трисс, ведь сейчас не время, даже не понимая, что он тоже человек, которому прямо сейчас нужен другой человек.        Но все те эмоции, вязкие и мрачные, отпустили его, как только он зашел в свою комнату. Тусклый свет, недопитый чай, отсутствие бардака и уснувшая Трисс в его кресле. Скучала, как и он по ней.        Эрвин тихо подошел ближе и улыбнулся. Когда Кальт спала, то была невероятно милой. Спустя какой-то время, Смит понял, что нужно ее разбудить, чтобы не напугать своим неожиданным визитом, она ведь даже не знает, что Разведка вернулась.        Он легонько коснулся ее плеча, отчего девушка вздрогнула и открыла глаза, хлопая ресничками. Первые секунды она была в замешательстве, но после улыбнулась, поднимаясь на ноги.       — Эрвин! — Тихо произнесла она.       — Привет, Трисс. Извини, что разбудил. — Заметя её порыв, остановил девушку с улыбкой. — Нет. Не нужно. Я грязный, в поту, глине, крови…       — Крови?!        Сонливость как рукой сняло. Светлые брови поднялись от беспокойства, а зеленые глаза стали искать эти красные следы на его форме.       — Не в своей. Но всё равно, давай я схожу в душ, переоденусь и тогда не выпущу тебя. Хорошо? — Устало говорил Смит.       — Хорошо. — Наконец, согласилась девушка.

***

      Эрвин сидел у Мика. Они давно так не сидели, слишком заняты работой.       Захариус и Смит познакомились ещё в Кадетском. Мик был старше на год и, соответственно, ушёл раньше, а уж после того как Эрвин «ворвался» в разведкорпус, как новая звезда, то они окончательно закрепили свою дружбу.       Оба были одними из лучших, только Эрвин был стратегом, а уж Мик был воином, от клинка которого пало много титанов. Кис Шадис ценил и уважал обоих мальчишек, но когда уходил точно знал, что его место займёт Эрвин, но если бы не он, то мог и Захариус, хотя самого Мика эта перспектива не привлекала.       — У тебя больше всего потерь в отряде.       — Да, но поставь ты любой другой отряд, то трупов мы не сосчитались уж точно.       — Ты прав.       — Только теперь нужно будет у Кальт уводить кадетов. — Он хрипло рассмеялся глядя на реакцию друга при упоминании его пассии. — В прошлом году она практически всех ко мне отправила. Бубнила, но отправила.       — Я с ней поговорю. Это моя вина, в том, что ты вечно теряешь людей.       — Замечательно. Может ты их ещё обучишь, возглавишь, сдохнешь?       — А ты займёшь моё место, да? Будешь организовывать экспедиции, — Мечтающе заговорил Смит. — уговаривать детей идти к нам, на верное самоубийство, разгребать отчёты, ездить по королевству…       — Ладно, уж лучше сдохнуть, чем всём этим заниматься.       — Как понимаю, если что, то разведкорпус тебе лучше не передовать?       — Только попробуй. Я же тебя из могилы достану и заставлю всё переписывать на Ханджи.       Они оба уже смеялись, потягивая очередной стакан крепкого алкоголя.       — А чего Ханджи с Леви не пришли?       — Я их не позвал. Хотел поговорить с тобой один на один.       — Что случилось, Мик?       — Мне тут один знакомый из Гарнизона рассказывал, много лет назад, ещё в Шиганшине, была пара, которая сделала… Воздушный шар, вроде. Их убили на месте и ту бандуру уничтожили сразу. Они хотели улететь, посмотреть мир за стенами. — Смит молчал, понимая к чему клонит друг. — Это была Военная Полиция. Даже без разбора и следствия. Паф, паф. А они же были гражданские, сын у них остался. В странном мире мы живём. Убивают всех, кто им не годен. Ты, наверное, сможешь понять этого мальчика?       — Это разные ситуации. Он тот не виноват в их смертях. Только они сами.       — Разведкорпус отправляют за стену, но ту пару убили. Почему? Как же там у них фамилия то была… Арурлеты. Арлерты? Не помню, Что-то такое       За что он сражается? За эту информацию он раньше был готов пожертвовать многим, а теперь целый год мечется.       — Мне пора.       — А? Ты серьёзно?       — Да. У меня ещё сегодня дела.       — Врешь. Ладно, иди. Извини, если задел больную тему. Просто хотел тебе рассказать.       — Спасибо, Мик. Правда.       Смит горько усмехнулся и ушёл от него. Теперь же он направлялся совершенно к другому человеку.

***

      Нужно было всё обдумать, но он уже устал думать и предполагать вопросы, поэтому сейчас стучал в тонкую дверь.       Когда она скрипнула, то полоска света залила тусклый коридор. На пороге стояла сонная Трисс.       — Здравствуй, Биатрисс.       — Эрвин… Заходи.       Она погасила верхний свет, оставляя тусклые лампы и села на смятую кровать, потирая глаза.       — Извини, ты спала?       — Нет, только легла. Я думала, ты сегодня занят.       — Уже освободился. Я поговорить с тобой хотел. Это, наверное, неожиданно.       — Да, неожиданно. Но ничего. Что такое?       — Ты когда была в Военно Полиции что-то выяснила. Я хочу узнать, что именно.       По её лицу было ясно, что она опешила от такого.       — Ты об этом? Это так важно?       — Да.       — Эрвин, я думала, Что-то серьёзное. Давай потом. Я устала, не хочу об этом говорить.       — Биатрисс… — Он нахмурился, но сразу же успокоился. — Как скажешь. Потом, так потом. Не буду тебе мешать.       — Извини, я…       — Всё хорошо. Лучше отдыхай.       Он улыбнулся, хоть и не хотелось. Зря он спросил об этом сейчас. Она не будет разговарить с ним об этих глупых тайнах в данный момент, но теперь это будет её гложить.       Эрвин сам понимал, что эта грозная Трисс — лишь оболочка, внутри же была совсем девочка. Это можно было понять, как после его слов о том, что она не справиться с титанами она ему поверила, даже стала сама умерщвлять в себе свой талант, если её навыки можно так назвать. Это могло её погубить, но и лучшие гибнут. Пусть будет полезна в чём-то менее опасном.       Наклонившись, Эрвин поцеловал её в лоб, и поправил светлые волосы, неряшливо спадающие на спину.       — Как прошёл твой день?       Смит сам поймал себя на мысли, что его сейчас это не интересовало. Он это спросил, дабы она не подумала, что пришёл он только из-за выгоды.       — Неплохо, но, повторюсь, очень устала. Завтра ещё тренировка на УПМ, вот это будет сложный день. А у тебя как? Ты сегодня такой странный.       — Почему?       — Просто… Странный. Нервный какой-то. Грубый.       — Грубый?       — Я не про… Мне так показалось. Неважно. Не Бери в голову.       Чучье у неё какое-то? Начал воплощаться его страх выдать себя. Он сам уже запутался. Однажды Смит задумался, ведь прошло уже достаточно времени, вдруг чувства перестанут быть такими пылкими и их отношения превратяться в привычку?       Ранить её определенно не хотелось, но разобраться в себе нужно. Сейчас же он хотел узнать про свои личные приоритеты, поэтому показался ей грубым? А если она подумал, что всё это он затеял ради информации?       А ведь он думал об этом. Из-за этого она сбежала в Разведкорпус, что уже настораживало, просто так она не будет об этом рассказывать, но если будет доверять ему, то сможет.       — Нет, это ты меня прости. Так врываюсь к тебе и спрашиваю такое. Я пойду лучше. Доброй ночи, Трисса.       — Доброй ночи.

***

      Он не ошибся, думая, что Трисс будет беспокоить их разговор, ведь уже на следующий день она пришла к нему вечером вместе с Леви. Появлению последнего удивило мужчину.       Аккерман сам не понимал, что происходит, а вот Трисс уверенно сказала всём садиться и начала говорить, затыкая Ривая, который хотел уже высказать какую-то колкость.       — Эрвин. Вчера ты просил рассказать о информации из Военной Полиции. Я не думаю, что могу рассказать многое. Но вот Леви сможет.       — О чем ты?       — Да я вот тоже не понимаю, что должен рассказать.       — Может ты об этом Смиту уже и говорил, но я бы послушала, может у меня в голове картинка сложиться.       — Я не понимаю о чем ты.       — О твоей фамилии, Леви. Почему ваш род преследовали?       — Преследовали? — Эрвин сам не понимал, что она несёт.        Леви рассмеялся.       — Недалекая, я ничего не знаю о своей родне. Я сирота. Даже не уверен моя ли это фамилия.       — Твоя. Это ясно что ты принадлежишь к Аккерманам. Ох… Видимо, придется, всё-таки говорить мне. Я знаю, что Аккерманов преследовали многие года. Боялись наверное. У вас есть какая-то сила, таланты, выносливость. Я же знаю, как ты сражаешься, обычный человек так не сможет. Да и раны на тебе затягиваются быстрее, я права?       — Здоровье отменное.       — Кровь у тебя отменная. Ты ничего не знаешь о своих родственниках?       — Мать была проституткой в подземной городе. Кто был отцом догадаться нетрудно. Вернее трудно, но понятно, что клиент. Наверное. Хотя я не уверен.       — Не уверен?       — Неважно.       — Тогда откуда у тебя эта фамилия.       — От матери, вроде.       — Ты хоть что-то знаешь?       — Говорить хотела ты, а не я. Я могу уйти.       — Сиди и слушай. — Рявкнул Смит. — Говори, Трисс.       — Ладно. Ваш род чём-то не угодил королю, но лет 20 назад гонения на вас прекратились. Один Аккерман даже работает на короля. Но это больше слух, даже легенда. Точно не знаю. Я не многое знаю.       Ривай помрачнел и задумался. Смит же не понимал ни слова, но сам же потребовал от неё рассказа.       — Вас осталось мало. Был ещё один Аккерман около Шиганшины, женился в горах на азиатке, их тоже преследовали, встретились два одиночества. Вроде у них даже дети были, но их обоих убили бандиты, смутно слышала об этом.       — Да. Их убили из-за принадлежности женщины к азиатам. Продать хотели на чёрном рынке. Как и их дочь. Вот только в тот день в живых осталась только та девочка.       — Откуда ты знаешь?       — Мы же тут недалеко. Да и знаком был с врачом одним, он не упоминал, но вроде он взял на воспитание её. Шадис рассказывал.       — Наверное она погибла, когда стены атаковали. Вероятно, ты один из последних, Леви.       — Мне теперь поплакать?       — Мог бы. Верхушек много кто не устраивал. Они затыкали рты и убивали кучу народу.       — Пара на воздушном шаре.       — Ты тоже об этом слышал? Изобретателя, что отдал чертежи на этот шар тоже казнили. Женщину какую-то на ферме, владельца газеты и всех его сотрудников в Стохессе, когда они начали писать про какие-то тайны и загадки, учителя много лет назад пытали и казнили, тоже мутная история. А как после падения стены публично повесили бунтовщиков…       Заметя как мужчины нахмурились, вдруг замолчала.       — Что такое?..       — Продолжай.       — Последнее, что ты узнала, так то, что… Нами правит самозванец. По факту управляет аристократия, либо тот, кто не хочет вести публичную жизнь.       — Чего?       — Именно из-за этого я перешла в разведку. Если бы мое тогдашнее начальство узнала об том, что я выяснила…       — Теперь понятно. Спустя-то два года узнать. А то все заливала уверенностью, на деле мышь пугливая?       — Меня могли в подвале зарезать за такое!       — Леви, помолчи. Сейчас не до твоих комментариев. Биатрисс, это все?       Кальт поднялась с места. Её глаза были сужены и губы поджаты. Она выпалила короткое «да» и удалилась.       — Это ты устроил?       — О чем ты?       — Она же не просто так стала это всё рассказывать. Ты потребовал?       — Не потребовал.       — Неважно. А чего так резко то? Почему раньше об этом не узнал?       — Были причины.       — Какие?       — Я с самого начала знал, что у неё есть информация, но не стала же она рассказывать её мне так спешно. А сейчас… Мы вроде уже достаточное время вместе и…       — Ты серьёзно? Ты это всё устроил ради этих двух фактов? Целый год прошёл. Знаешь, некоторые за это время уже успевают пожениться и прочие прелести жизни. А вы у нас такие молодцы, я удивляюсь. Целый год её использовать ради одного единственного вопроса. Ты уже сам чокнулся со своей целью. Ладно ты ведешь людей на смерть, но таким идиотизмом заниматься столько времени.        Уже Леви начал злиться, хоть вида не показывал. Лишь надменный тон выдавал его истинные чувства.       — Тон смени.       — Мы не на работе. Указывает он мне. Что ты сейчас то будешь говорить? У тебя к ней чувства, прочие телячьи нежности?       — А знаешь, да. Мне с ней хорошо.       — Вот в чем дело. Как ты там говорил? «Она особенная»? Нет. Такая же как всё те девушки. Просто от них тебе нужно было другое. Ты вообще когда нибудь испытывал нормальную симпатию? Даже у меня была такая. А ты…       — Ты то чего завёлся? Ханджи укусила? С каких пор ты интересуешься чужой жизнью?       — Нет. Знаешь, может это и покажется глупым, но… — Леви отвернул голову, поправляя черные пряди, спадающие на лоб. — Я бы Кальт мог назвать и другом. В изощренном смысле, но мог бы. Она бы протестовала, конечно. Мне было наплевать на твою личную жизнь, хоть пудри мозги сотням бабам, но она меня выручала и помогала. Даже понимала в какой-то степени. Да, черт с ним, я был просто рад, что ты теперь в покое, в отношениях, ты все-таки мой друг. А теперь оказывается ты и её обманывал. Поступаешь не как мужчина. Ты мог из неё информацию получить и другим способом. Ты же такой умный, черт тебя дери, подставил бы её, потом шантажировал. Как ты там обычно делаешь? Но от такого даже мне мерзко.       — Иди к себе уже. Понял я твою позицию, которой не интересовался.       Будто и без Леви они не осознавал этого. Эрвин боялся, что чувства к ней начнут угасать, как только он удовлетворит свой интерес и узнаёт. Но он не пользовался ей.       Аккерман ушёл молча, не проронив ни слова, но вот другая подлянка уже ждала его, та, которая закрыла дверь и облокотилась о поверхность спиной.       — Так значит, тебе нужно было от меня только те тайны? — Спокойный голос Биатрисс начал пугать.       — И по жанрам всех глупый комедий ты не ушла, а стояла неподалёку и всё услышала.       — Да. Я хотела извиниться за эту сцену, но теперь не хочу.       — Трисса, ты как Леви ни…       — «Глупая комедия». А я в ней главная героиня. Глупая. Да, точно.       Он молчал. Эрвин облажался, поэтому сейчас и дал ей возможность выговориться. Для неё это много значило.       — В чем была проблема обойтись без этого цирка, Эрвин?       — У нас хорошие отношения, ты сама это знаешь. То, что я хотел узнать у тебя про королевство ничего не значит.       — Конечно хорошие. Я же дура, которой можно воспользоваться. Особенная. В том что остальные были на одну ночь, а мне ты мозги пудрил год?       — Биатрисс, давай спокойно всё обсудим.       — Мы постоянно что-то обсуждаем, Эрвин. И для чего это было?       Она была спокойна. Слишком спокойна. На неё это было не похоже, он ожидал, что девушка начнёт кричать на него, ведь перед ним могла быть настоящей, но теперь уже нет. Как он и предполагал, он разочаровал её.       — Почему ты молчишь? Ты же хотел поговорить.       — Ты не даёшь мне объясниться. — Его голос стал грубее.       — Кто я такая, чтобы ты передо мной объяснялся? Я устала.       — Постой. Мы ещё не закончили.       Подойдя к девушке Смит взял её за руку, не давай возможности уйти.       — Ещё раз желаешь воспользоваться мной?       — Я никогда тобой не пользовался, ты знаешь это. Я был искренен с тобой. Эту информацию я хотел узнать из личный целей, но до вчерашнего дня я и забыл про это и не хотел вносить это в наши отношения, но… Я виноват, что раньше об этом не говорил. — Он пытался быть спокойным и объяснял ей все.       — Отпусти.       — Ты не веришь?       — Нет.       Мужчина отпустил её руку. На лице Биатрисс был холод и безразличие.       — Сделай хоть что-то. Почему ты спокойна?       — А чего мне переживать. Меня уже использовали, унизили, а переживать мне только сейчас.       — Хватит тебе уже. Ты меня слушаешь?       Он сам уже разозлился из-за этой глупости, даже и не заметил как сказал последнее.       — А вот так со мной не нужно разговаривать.       — Послушай меня.       — Нет.       Кальт отодвинула от себя Смита и быстро вышла. Не стоило её останавливать, это Эрвин понимал прекрасно. Ей нужно время. Она не глупая, она всё поймёт и даст ещё ему шанс всё объяснить. Все же Биатрисс смогла вывести его на эмоции. Вернее он сам был в этом виноват.

***

      Спустя неделю всё оставалось прежним. Трисс была обижена, как и перед миссией, но что-то было не так.       Эрвин понимал, что нужно идти и всё решать, но банально боялся. Удивительно.       Он не врал, что она была ему дорога и без тех тайн, опыта в столице. Он влюбился в неё как в человека. Упертую, ласковую, заботливую. Он ценил ту девушку, что своими глазами могла ввести его в ступор, ту, которая любила сидеть, на его коленях, прижимаясь к его телу и чувствовать его поцелуи на своей шее.       Был вечер. Она уже хотела уходить к себе, как её остановил командующий, когда зашёл в её кабинет.       Снова это спокойствие на её лице.       — Добрый вечер, Эрвин.       — Биатрисс, мы можем поговорить?       — О чем?       — Ты знаешь о чем.       — Позабыла уже за целую неделю.       Было ошибкой дать ей время. Она ждала его, а он бездействовал.       — Я всё поняла и без того. Не знаю, что мы можем обсудить, да и не хочу.       — А чего ты хочешь?       — Паузу, Эрвин. Мне нужно всё ещё обдумать.       — Нет. Прошло уже достаточно времени, сейчас мы поговорим.       — Я уже и забыла, что тебе наплевать на моё мнение и всё должно быть так как хочешь ты.       — Нет, я просто… Хотел дать тебе время остынуть       — Оставил меня со своими мыслями, чтобы не оправдываться, а сейчас заставляешь меня делать это.       — Не заставляю, но нам это нужно.       — Нам?       — Да, Трисса. Я больше у тебя ничего не попрошу. Дай мне пять минут.       Кальт сверлила его взглядом, но потом тяжело вздохнула и перестала быть такой грозной. Скорее уставшей.       — Ладно. Но только пять минут, потом ты оставишь меня в покое.       — Как скажешь.       Позиция бегающего мальчишки его определенно не устраивала. Да, он виноват, что не может даже и оправдаться, но Трисс сама не может выслушать Смита.       Девушка села на свое место, а Эрвин, приставив стул, сел напротив, глядел он прямо в ее глаза.       — Я не понимаю с чего ты устроила этот цирк, но…       — Цирк? Ты издеваешься?       — Сейчас я говорю.       Биатрисс чуть не упала от такого заявления, но замолчала.       — Я тебе уже сказал, Биатрисс, та информация была нужна именно мне, не разведке, а мне. То, что я не спрашивал об этом раньше, не означает, что я втирался к тебе в доверие ради этого. Как же ты не понимаешь? — Она молчала, одаривая его холодным взглядом. — Биатрисс, именно поэтому я и не хотел заводить разговор об этом ерунде. Знал же, что так будет.       — Дело не только в этом. — Вдруг начала она. — Ты считаешь меня полной дурой? Эрвин, я же знаю, что ты мне не доверяешь. Врешь, плутаешь, уходишь от ответов. Я совсем не знаю кто ты. Да еще и эта информация стала последней каплей.       Видимо, у них началась негласная игра в «гляделки».       — Ты сам установил границы наших разговоров. Ладно, допустим ты не хочешь разговаривать об Разведкорпусе, я понимаю, это твоя работа, ты устал и прочее, но это же происходит если говорить о тебе. Ты постоянно увиливаешь. Знаешь, может если я это и не замечала сначала, потому что… Все это было в новинку, то сейчас мне ясно это стало видно, даже примерно месяца четыре назад.       — И ты размышляла об этом четыре месяца?       — Да, представь себе. А что мне еще оставалось делать?       — Сказать мне об этом.       — Теперь ты меня не слушаешь. Или не понимаешь. Я не знаю!       Ее взгляд поник и упал себе на ноги.       — Я хочу, чтобы мы это решили.       — Ты стараешься, я понимаю. Тогда скажи мне, то что не доверяешь.       Было бы лучше, если бы он влюбился в простую девушку, не такую умную, упертую или гордую. Но нет, именно такая запала в его душу. Его прекрасная Биатрисс.       — Я расскажу тебе все, что ты хочешь услышать, когда настанет время.       — Вот оно, Эрвин. «Когда настанет время». Ты же мне не доверяешь. Тогда мы и продолжим это, когда настанет время. Пять минут прошли.       Он бы мог ей сказать правду о себе, но в таком случае, девушка снова в нем разочаруется. С каких-то пор, Трисс стала важной, как и ее мнение о Смите. Но и наврать, как обычно, тут не получится. Она сразу об этом узнает, да и надоело ему врать уже.       Все стало слишком сложно.       — Я не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки. Может глупая прихоть… Но дела это не меняет. Тебе пора.       Кальт поднялась, вслед за командором. Он был хмур, словно туча.       — Спасибо, что согласилось поговорить.        Она кивнула и отвернулась, борясь с желанием поцеловать его на прощание, но он вовремя ушел, также как и она, обделив девушку лаской. К этому придираться неразумно, ведь это Трисс устроила этот перерыв, но в своей правоте была абсолютно уверена.