Чащобный дворец

      К счастью, после лечебных мазей и волшебного снадобья, настоянного на кристаллах света, незваному гостю стало намного легче. Он проснулся и сел, щурясь от ярких солнечных лучей, бивших в распахнутое окно. Его спасительница, полночи провозившись с ранами, поспала всего пару часов. Привыкшая вставать рано, она проверила состояние мальчика, сделала все домашние дела и принялась за сборку агрегата, кою не смогла закончить вчера. Заметив, что парнишка очнулся и теперь озадаченно изучал замотанные бинтами руки, девушка вытащила изо рта отвёртку и откинула растрёпанные волосы назад.       — Очнулся? — небрежно бросила она, искоса посмотрев на ребёнка. Тот испуганно подпрыгнул и посмотрел в её сторону, а затем на стол, на который указала незнакомка. Там стояли небольшая тарелка, от которой поднимался пар и стакан, с какой-то зеленоватой жидкостью. — Ешь и топай домой.       — Вы… меня вылечили? — нерешительно пробормотал мальчик. За ночь у него сильно пересохло во рту, и при виде вожделенной влаги он непроизвольно сглотнул. После чего попытался встать, но почувствовал что-то странное и опасливо заглянул под одеяло. — Почему я раздетый?!       — Потому что ты был весь грязный, и мне пришлось тебя отмывать, — пробубнила Деолинель. Поднявшись на ноги, изобретательница сняла с верёвки сохнущую одежду и швырнула её на кровать. Произнесённая ею фраза добавила красок на лицо подростка, заставив его уйти под одеяло целиком. — Так что перестать задавать вопросы и вали. Пока я об этом не пожалела!       — Раздевать было необязательно, — донеслось из-под покрова. Высунув руку, мальчишка сцапал одежду и стал одеваться в укрытии.       — Чтобы ты перепачкал мне постель?! — изумлённо сплеснула руками девушка, раздражённо стянув с собеседника материю. Из-за неуклюжего копошения одеяло зацепилось за кактус стоящий на прикроватном столике и скинуло растение на пол. Глиняный горшок неминуемо разбился, рассыпав землю. После наглого изобличения парнишка вскрикнул и, поспешив прикрыться, отпрянул назад, в результате чего чуть не сшиб ещё один цветок. — Ты думаешь, у десятилетнего мальчишки есть что-то, чего я не видела?! Одевайся нормально!       — Мне одиннадцать! — возразил сын булочника, прижав к груди футболку.       — А мне триста пятьдесят семь! — в запале выкрикнула девушка и уже через секунду треснула себя по лбу. Разумеется, это была не совсем достоверная цифра, постольку поскольку в её кругах было принято сбрасывать годы до инициации – пара-тройка сотен лет, в зависимости от развития, но уже этого было достаточно для очередного вопроса. Однако мальчик, кажется, совсем не удивился, и даже наоборот.       — Ого! А на вид вам не больше тринадцати! — не растерявшись, воскликнул тот, попутно продолжая одеваться. Воспользовавшись тем, что оппонентка отвернулась, гость быстро натянул остатки одежды и плюхнулся на кровать, принявшись за носки. Когда первый из них был на положенном месте, он задумчиво посмотрел в окно и добавил: — Хотя если подумать… У моей соседки, Жозефины, ей тоже тринадцать, грудь всё-таки побольше будет…       Замерев в ступоре, Деолинель медленно развернулась. Упомянутый возраст в действительности не считался таким уж большим среди соплеменников, но у некоторых представительниц женского пола тела были сложены лучше чем у неё. Конечно, в целом это никакого значения не имело. И всё же… слышать такое личное замечание от несносного приблудыша было неприятно.       —Что-то для одиннадцатилетнего ты слишком много болтаешь, — процедила девушка, сверкнув глазами.       — А вы слишком вредная для ангела, — бойко, не оставаясь в долгу, отозвался мальчишка.       Стоило ему договорить, как его спасительница стрелой подлетела к нему и, закрыв ладонью рот, вжала в пуховую перину.       — Никогда, я повторяю – никогда не произноси это слово в моём присутствии, иначе ты поймёшь, насколько твои болячки ничтожны с небесной карой! Понял? — требовательно воскликнула изгнанница. Парнишка, широко распахнув глаза, быстро закивал головой, подтверждая усвоенный урок. — Отлично, — удовлетворительно произнесла изобретательница и потянула сорванца за собой к двери. — Тогда на выход.       — А как же завтрак? — внезапно опомнился сын булочника, уже стоя за порогом. Поначалу неприятный запах, исходивший то ли от предполагаемого завтрака, то ли от лечебных мазей пропитавших бинты, вызывал у него тошноту. Но затем он принюхался и понял, насколько сильно успел проголодаться. Оказалось настолько, что был готов съесть даже эту вязкую бело-серую массу, отдалённо напоминавшую кашу.       — Дома поешь, — неоспоримо заявила хозяйка обиталища. Закончив обуваться, она закрыла, на этот раз как следует, дверь и, подхватив мальчишку на руки, спрыгнула вниз.       После продолжительного дождя земля в лесу напиталась влагой, и местами было довольно сложно пройти. Поэтому, чтобы малец не тормозил на оврагах и корягах, изобретательнице пришлось насильно усадить его к себе на спину. Девушка и спасённый ею парнишка на деле оказались примерно одинаковой комплекции и, если бы не нечеловеческая сила, тащить его через лес было бы довольно сложно. Но так как у неё эта сила была, она с лёгкостью преодолела со своей ношей все преграды и опустила ребёнка лишь на подходе к городу. Там, за зданием библиотеки, Деолинель и хотела распрощаться с наглым гостем, но едва они свернули за угол, тот внезапно вцепился в спасительницу и юркнул назад.       — В чём дело? — недовольно пробурчала изгнанница, выглядывая из-за колонны. Мимо библиотеки по тротуару шла свора шумных юнцов, не на много старше её спутника. Подле них бежала та самая лохматая собака, которую она спугнула возле своего дома. — Это они на тебя её натравили? И побили тоже? — обеспокоенно спросила изобретательница. Поначалу ей отчего-то показалось, что ушибы были получены от матери – уж больно грозный у неё был вид. Но потом она вспомнила, что синяков было много и со всех сторон, а значит, нападавших было несколько. И чего они только не поделили…       Мальчик осторожно, словно боясь, что его поймают на стукачестве, кивнул. А затем опомнился и склонился перед собеседницей, молитвенно сложив руки.       — Только не рассказывайте матушке, иначе она совсем перестанет отпускать меня на улицу!       — Мне кажется, ты чего-то не понял, — немного погодя заметила девушка, поучительно ткнув пальцем в лоб недоросля. — Дальше я не пойду, иди сам, — проговорила она и с готовностью развернулась в сторону леса. Парнишка тут же испуганно заверещал и выскочил перед ней, широко расставив руки.       — А вдруг они опять на меня набросятся?!       — Ну а я тут при чём? Попробуй с ними поговорить, не знаю, убеди решить всё мирным путём, — раздосадовано проговорила Деолинель, попытавшись обойти надоеду. Ей отчего-то казалось, что её последующее вмешательство повлечёт за собой огромные неприятности. Да и к тому же, то, как она выглядела и невозможность использовать силу на глазах у простых людей, вряд ли убедит хулиганов отступить. Тем не менее, сын булочника сдаваться не собирался.       — Я пытался, — воскликнул он, красноречиво разведя забинтованными руками. — Но если им кто-то не нравится, их не переубедишь!       — Значит сиди дома, как того хочет твоя мать, — язвительно посоветовала опрометчивая спасительница, непреклонно сложив руки на груди. Не сумев обогнуть назойливого ребёнка, она отвернулась, глухо ударив пяткой по песчаной дорожной насыпи. Категорический отказ напрочь отбил у юнца всю надежду и он, тяжело вздохнув, пошаркал по тропе.       — Эдак, я ничего кроме стен увидеть не успею, — тихо пробормотал мальчик, обиженно шмыгнув носом. Несмотря на то, как тихо была произнесена фраза, изгнанница, невольно пожалевшая о своём феноменальном слухе, почувствовала укол в сердце. Она припомнила, что Фрэд говорил про какую-то болезнь, из-за которой самоотверженная родительница боялась потерять сына из виду.       — Эй, — окликнула мальца изобретательница, выразительно тряхнув головой. Тот растерянно обернулся, мазнув ладонью по щеке. — Чем ты болеешь?       — А? — неподдельно удивился парнишка, уставившись на спутницу. Та, призывая к ответу, дёрнула подбородком, давая понять, что повторяться не будет. Да ему и не нужно было повторять. — Она называется гемофилией, — Деолинель при этом слове скептически изогнула бровь. Её взгляд заставил подростка почувствовать себя несколько глупо. Тем не менее, он продолжил. — Мой дед, мамин папа, умер из-за неё, когда ему было двадцать лет. Матушке тогда только-только исполнилось два годика, и теперь она боится, что я… Что смешного?! — серьёзная поначалу собеседница вдруг разошлась заливистым смехом, который заставил её согнуться пополам. Наконец, просмеявшись, она выпрямилась и, поправив волосы, пояснила:       — Не знаю, с чего вы это решили, — изобретательница подошла к мальчику и бесцеремонно растрепала пшеничные кудряшки на его голове. — Но ты, милый мой, совершенно здоров!       — Что? Откуда вы знаете?! — окончательно оторопел сын булочника, безуспешно попытавшись перехватить руку оппонентки. Та таинственно улыбнулась и, проворно щёлкнув его по лбу, крутанулась, разведя руками.       — Тебе придётся поверить мне на слово, — авторитетно-заговорщическим тоном проговорила изгнанница, искоса поглядывая на слушателя. Сказать очаровательному обладателю больших небесно-голубых глаз и пшеничных волос, слегка вьющихся на концах, что если бы он действительно страдал предписанной матерью болезнью, то они бы сейчас не разговаривали, потому что с полученными во время драки синяками и порезами он был бы мёртв задолго до того, как обнаружил дом, спрятанный в кронах деревьев, у неё язык не повернулся. Несмотря на перепалки, длившиеся на протяжении нескольких часов знакомства, она поняла, что он вырастет честным, добрым и отзывчивым. Если, конечно, не научится разбираться с хулиганами мирным путём.       Оный же, растерянно хлопал глазами, искренне не понимал, как реагировать на подобное заявление – то ли радоваться, то ли плакать. Ещё бы. Когда за тобой с малых лет носятся как с хрустальной вазой, которая стоит на тончайшем шесте посреди пропасти, не так то и легко признать, что ты представляешь собой намного меньшее, чем думают окружающие. Осознав, что на принятие правды мальчишке нужно гораздо больше времени, Деолинель снова потрепала его по голове и с неохотой вздохнула.       — Ладно, провожу тебя, — запоздало согласилась она, и, схватив спутника за руку, потянула за собой. — Чисто по доброте душевной.       Парнишка, пробормотав что-то невнятное, последовал за спасительницей, которая, надо сказать, через пару кварталов уверенной ходьбы поняла, что совершенно не знает, куда идти. Благо, охраняемый к тому моменту более-менее пришёл в себя и принял дело в свои руки. А ещё спустя пару кварталов, девушка поняла, что молчаливым он ей нравился гораздо сильнее. Полностью оклемавшись, мальчик начал приставать к сопровождающей с вопросами. Сын булочника выведал, что его новую знакомую зовут Деолинель и что она увлекается сборкой различных механизмов с использованием волшебных составляющих.       Не сказать, что столь тесный контакт с местными жителями приветствовался среди её соплеменников, но, тем не менее, приставленный в наблюдение Гард весьма подозрительно молчал. Возможно, ему наконец-то надоело следить за бесцельными блужданиями поднадзорной, и он решил сделать перерыв на часок-другой. Так или иначе, спасённый ребёнок оказался первым, кто проявил такой неподдельный интерес к её увлечению. Да и разговаривать с кем-то так долго изобретательнице давно уже не приходилось, поэтому она с радостью поведала собеседнику о своих последних детищах. Разумеется, с точки зрения человечества открытия юной экспериментаторши не были грандиозными, однако сыну булочника, воспитывавшемуся в строгости, так не казалось.       — Это здорово! — воскликнул он, восхищённо хлопнув в ладоши. — А я занимаюсь только вышиванием и изучением всяких скучных предметов…       — Вышиванием? — усмехнулась Деолинель. Пожалуй, представить утончённого светловолосого юношу с иголкой в руке ей удалось слишком хорошо. — Ты что, девочка?       — Нет, просто матушка боится, что я могу пораниться, если буду заниматься чем-то серьёзным, — горестно вздохнул мальчик. Грубое замечание со стороны спутницы его нисколько не обидело – видимо, либо привык к такому сравнению, либо уже перерос детские обиды. — Если бы она только знала…       — … — на несколько минут между ними повисла тишина, нарушать которую нужно было с особой осторожностью. То, что она рассказала об отсутствии болезни ребёнку, который, зная её огромнейший секрет, не стал задавать вопросы, с чего она так решила, это одно. А убедить в этом взрослого совершенно другое. Вряд ли суровая родительница примет предложенную информацию как само собой разумеющееся. Отсюда и возникла острая необходимость перевести тему разговора на более приемлемый уровень. — И что ты изучаешь?       — То же что и все, — немного помедлив, произнёс парнишка. — Математика, физика, литература… Они все такие нудные… Кроме разве что географии, — на этом слове он заметно оживился и принялся тараторить с привычной скоростью. — Она мне нравится! Хочу, когда вырасту, отправиться в путешествие. В какие-нибудь горы… или на море! А вы были на море?       Устав слушать болтовню подопечного, девушка ушла в свои мысли и удивилась, когда тот вдруг выскочил вперёд. Тогда ей пришлось старательно вспоминать, о чём шла речь.       — Нет, не была.       — Что, правда? Ни разу за триста пятьдесят семь лет? — последнее сын булочника весьма предусмотрительно проговорил шёпотом, чтобы его могла услышать только спутница, которая не преминула тут же погрозить ему кулаком. — О, я знаю! Хотите, я вас возьму с собой?       Деолинель озадаченно уставилась на мечтателя. На море ей за тридцать лет проживания на земле действительно побывать не довелось. Да, собственно, не очень-то она туда и стремилась. А если бы захотела – долететь туда дело не сложное. Так что предложение хоть и казалось заманчивым, но всё же восторженных воплей за собой не повлекло.       — Иди уже, фантазёр! — шикнула изобретательница, взмахнув ногой в сторону болтуна. — Я не собираюсь гулять с тобой по городу весь день! У меня и без того забот хватает.       — А мы уже давно пришли! — доверительно сообщил мальчик, удивлённо моргнув и указав на большой трёхэтажный дом в конце мощённой камнем дороги.       Девушка обернулась и увидела, что примерно такое же расстояние их отделяло от высоченных кованых ворот с каменной аркой. По краям длиннющей аллеи росли кипарисы, окружённые цветочными клумбами, а на зелёных лужайках местами стояли мраморные скульптуры. Вся эта обстановка напомнила спасительнице городской парк, расположенный вокруг музея, и поэтому она даже не придала значения тому, где находится. — Это что, твой дом?! — удивлённо воскликнула Деолинель. Ей точно помнилось, что Фрэд говорил про пекаря и его жену с ребёнком. Конечно, булочная в городе была только одна, но неужто на деньги, заработанные продажей хлеба, можно отгрохать такой домище?!       — Ну фактически, ещё нет, — нерешительно признался парнишка. — Этот дом принадлежал моему отцу, а когда он умер, перешёл к моей матери…       — Так, погоди-погоди, — проговорила изобретательница, беспомощно подняв руки вверх. — Я думала, твой отец пекарь.       — Что? Не-ет! — небрежно отмахнулся мальчик. — Это Джордж, старый друг семьи, он дружил ещё с моим дедом. У него нет своих детей, но зато есть сеть булочных по всей стране. Когда отец умер, они с моей мамой заключили… союз. Ему был нужен наследник, а нам нужно было как-то покрывать расходы на содержание дома, — повествуя, он явно был несколько смущён. Это объяснялось тем, что ему казалось странным рассказывать свою историю, когда она итак известна всему городу. Чтобы как-то отвлечься от этой мысли, ребёнок картинно обвёл владения рукой. — Но когда-нибудь, это всё станет моим…       — Ммм, так ты у нас завидный жених, — многозначительно протянула девушка. Обновлённые сведения пролили ей свет на то, почему спасённый ею мальчишка, в отличие от остальной снующей туда-сюда детворы, оказался таким воспитанным и ухоженным. Как и на то, почему оная его недолюбливает – отсутствие у сверстника того или иного родителя, по неизвестным для неё причинам зачастую было поводом для всеобщего порицания.       — Вообще-то, я думал, что куда целесообразнее переделать усадьбу в музей или гостиницу, — задумчиво пробормотал приёмный сын булочника, приложив руку к подбородку. — Ведь если я буду путешествовать, мне станет некогда за всем этим смотреть… Да и жалко, что такая площадь будет простаивать впустую…       С тщательно скрываемым восторгом оценив ясный взор собеседника, ни смотря ни на что устремлённый далеко в будущее, изобретательница повторно убедилась, что мальчик вырастет прекрасным человеком – да к тому же, судя по матери ещё и красивым! – и невольно улыбнулась. К несчастью, она в это время уже вероятнее всего будет далеко и не сможет посмотреть на его становление в обществе.       — Ладно, мечтатель, успехов тебе в начинаниях… Бывай! — бросила Деолинель, развернувшись к воротам и махнув на прощание рукой.       — Вы что, уходите? — опомнившись, заверещал ребёнок, привычно перегородив спутнице дорогу.       — Ну да, — невозмутимо подтвердила та, разведя руками. — Я тебя проводила? Проводила. Так что теперь могу спокойно вернуться к своим делам. — Девушка щёлкнула парнишку по носу и, обогнув его, продолжила свой путь. Однако сделав десять шагов, она вдруг остановилась, сунула руку за пазуху, что-то достала и перебросила мальчишке, самозабвенно глядящему ей вслед.       Он несколько запаниковал, но всё же словил подачу. Ею оказался небольшой пузырёк с розоватой жидкостью, слегка мутной на просвет.       — Что это? — вкрадчиво поинтересовался богатый наследник, подозрительно прищурившись.       — Лекарство от ран, — непринуждённо соврала Деолинель и указала на по-прежнему забинтованные руки да залепленную пластырем щёку. — Выпьешь перед сном. И постарайся больше не нарываться на неприятности. Повторно помахав на прощание, изобретательница развернулась и пошла дальше. На этот раз не останавливаясь. На самом деле, в пузырьке было снадобье, которое сотрёт его принявшему память за последние сутки. Не то что бы его осведомлённость сильно мешала её проживанию в городе, просто если мальчишке и впрямь сулит стать великим человеком, то ему не стоит забивать себе голову всякой мистикой вроде фей или ангелов. Иначе кончится это всё или сумасшедшим домом или сточной канавой.       Но, несмотря на это, судьбоносность этой встречи понимал даже одиннадцатилетний ребёнок. Поэтому он, дождавшись, пока спутница скроется за коваными воротами, скептически усмехнулся и закинул склянку подальше в кусты.       Всё-таки, это было только её, ничем не аргументированное мнение.