Чащобный дворец

Октябрь, 1971 год.       — Гислейн! — громко воскликнула Долорес, резко распахивая двери в спальню сестры. Всё убранство комнаты состояло из кровати и платяного шкафа и женщина, не обнаружив девушку и у одного из них, раздражённо хлопнула дверью и зашагала дальше по коридору, грозно стуча каблуками по каменной плитке. — Где эта мерзавка?! — недовольно бубнила колдунья, тщательно осматривая каждую комнату здания ордена. Большая часть личных спален, принадлежащих адептам, сейчас пустовали и никто не мешал ей спокойно в них врываться. — Гислейн?!       Вопреки ожиданиям, за очередной распахнутой дверью обнаружился юноша. Он стоял перед зеркалом, обернувшись в банное полотенце, и рассматривал в отражении свои синяки. Присмотревшись внимательней, ведьма поняла, что видела его сегодня утром, как раз перед взрывом в лаборатории третьего лидера, который зачастую проводил опасные опыты, влекшие за собой травмирование подопечных. Услышав грозный возглас, парнишка подскочил на месте и полотенце, доселе державшееся на бёдрах, упало ему в ноги, выставляя напоказ самое сокровенное.       — Г-госпожа?! — смущённо ахнул юноша, в панике прикрываясь руками и усаживаясь на корточки. К счастью, той не было совершенно никакого дела до его наготы. Женщина лишь смирила подчинённого невозмутимым взглядом и медленно прошлась по комнате. — Вы что-то ищете? — не выдержав напряжения, проблеял парень, трясущимися руками завязывая полотенце.       — Ищу, — подтвердила Долорес, внимательно вглядываясь в каждый угол. — Мою сестру, Гислейн. Она опять сбежала с ритуала. Ты её, случайно, не видел?       — В-вашу с-сестру? — нервно сглотнул адепт, панически водя глазами по комнате. — Н-нет, н-не видел!       — Так, значит она здесь, — заключила колдунья, приметившая, как собеседник невольно задержался на одном из углов дольше, чем на остальных. Уверенно шагнув в его направлении, вторая глава Третьей башни протянула руку вперёд и вцепилась в волосы внезапно метнувшейся в сторону особы. — Здравствуй, сестрица… — с нескрываемой неприязнью процедила она, подтягивая беглянку вверх. — Ты, как я погляжу, опять взялась за старое? Неужели, ты и впрямь думаешь, что для побега отсюда тебе достаточно всего лишь кого-нибудь охмурить? — несмотря на требовательный тон, адресатка, ничего не отвечая, только цеплялась в её руки и с каждой секундой бледнела всё сильнее и сильнее. — Чего молчишь? Язык проглотила? Или я права?       — С-сестра… — с умоляющими глазами протянула Гислейн, начиная всхлипывать. В свои тридцать два года, она, в отличие от своей высокопоставленной родственницы, оставалась всё такой же пышущей красотой и энергией личностью, ради разговора с которой большинство мужчин пойдут на любые подвиги. Чего уж говорить, светловолосая девушка, с блестящими серебристыми глазами, очаровывала даже особ своего пола, заставляя их благоговейно трепетать в её присутствии. Однако Долорес точно знала, что за этой светящейся добротой оболочкой, скрывалась самая обычная блудливая девка, заботящаяся только о своём благополучии. По крайней мере, она в этом была уверена.       — Что «сестра»? Думаешь, начнёшь лить слёзы, и я тотчас же прощу тебе все твои выходки? — резко бросила ведьма, поднимая руку ещё выше. — Не забывай, ты сама дала согласие на вынашивание ребёнка мастера и уже поздно что-либо менять!       — Но-но-но… Я же не знала… — разрыдалась беглянка, беспомощно пытаясь удержаться на носках. Собеседница была выше неё на добрую половину фута, и обладала силой во сто крат превосходящую её собственную, отчего лишь немногие могли иметь с ней дело. А вкупе с хладнокровием и вовсе вселяла ужас в каждого, с кем находилась в одной комнате. — Он же… Он же…       — Что он? Убьёт тебя? — усмехнулась Долорес, язвительно вскинув бровь. Завывания неразумной сестрицы не пробуждали в ней ничего, кроме презрения. — Ну и что? С такими мизерными силами от тебя всё равно нет больше никакого толку! — фыркнула колдунья, надменно вскинув подбородок. На протяжении всех лет проживания под одной крышей с Гислейн, она никак не могла взять в толк, каким образом оной вообще удавалось манипулировать людьми вокруг себя. В смысле, кто в здравом уме поведётся на эту раздражающую физиономию?! — Подумать только, старшая дочь и будущая глава рода, а даже не может скрыть следы от своей магии! Позор всей семьи! — женщина опустила девушку вниз и, крепко перехватив её за запястье, потащила к выходу из комнаты.       Уже в дверях, вторая глава Третьей башни обернулась, одарила адепта пугающей улыбкой и щёлкнула пальцами. Буквально секунду спустя, парень согнулся пополам и закричал, схватившись руками за окровавленный пах. Мельком глянув на беглянку, ведьма развеселилась ещё больше и, пребывая в таком настроении, возвестила собравшейся на вопли толпе:       — И впредь, так будет с каждым, кому вздумается ей помогать! По истечении нескольких минут, крики в комнате укрывателя стихли и любопытные зеваки, заглянувшие в неё, увидели своего товарища лежащим на полу в луже собственной крови. К сожалению, Долорес к тому моменту была уже далеко, и насладиться испуганными воплями не могла. Однако она не сомневалась, что они были — ведь на то расчёт и шёл.       В любом случае, учитывая обстоятельства, ей всё равно некогда была заниматься подобными поучительными постановками, так как их, в особенности её спутницу, уже давным-давно ждали в лаборатории первой башни.       — Мастер, я нашла её, — церемонно объявила колдунья, галантно приподнимая перед сестрой занавеси. Посреди царившего за ними полумрака, в центре начерченного на полу магического круга, расположилась резная кушетка, обитая красным бархатом, а возле неё стоял мужчина в чёрных одеждах. Услышав голос сторонницы, он обернулся, внимательно посмотрел на пропажу и любезно улыбнулся.       — Очень хорошо, — проговорил Аркслауд, непринуждённо ослабляя галстук. Затем колдун подошёл к стоящему неподалёку от кушетки столу и опустил руку в чёрную резную коробку. Тем, что он оттуда достал, оказалась тонкая цепочка, сделанная из белого камня – специальный заказ, созданный лучшими умельцами его родного мира. Самая подходящая управа для таких, как мать его будущего ребёнка. С этим материалом не справится даже Долорес, чего уж говорить об её сестре-слабачке. — Отведи её к Ариде. Мы должны убедиться, что она не успела натворить глупостей, перед тем как начать обряд.       С этими словами, мужчина вытащил из той же коробки кожаные ремни и, ловко пристегнув к ним цепи, бросил на кушетку. Раздавшийся звон привёл притихшую беглянку в чувства и она, увидев источник звука, дико завопила, дёргаясь в разные стороны. После этого никто из присутствующих больше не сомневался, что они необходимы.       —Нееет! — завизжала девушка, цепляясь за занавески, и по ходу процессии, сбрасывая со столов всё, до чего могла дотянуться. — Пустите меня!! Я не хочу!! Не хочу!! Аааааа!!! — не умолкая ни на секунду, верещала Гислейн. Её пронзительные вопли были слышны даже сквозь толстую каменную стену, куда она была отведена своей сестрой. Неизвестно, чего вообще пыталась добиться эта от страха сошедшая с ума девица: то ли хотела оглушить пленителей, то ли надеялась усыпить их бдительность, но в любом случае, исход у неё был один, и в этот раз сорвать обряд у неё не получится. Так как после четвёртого срыва, те тоже кое-чему научились.       Разумеется, все эти меры, вроде специального обряда, повышающего шанс забеременеть и цепей, удерживающих жертву на месте, возможно, не понадобилось бы. Ведь, как и упомянула Долорес, Гислейн изначально сама согласилась на этот шаг. И более того – была его инициатором.       Всё началось около полугода назад, когда девушка, насмотревшись на уже обзавёдшихся детьми сверстниц, пришла на званый вечер, устроенный другом их семьи, чтобы найти себе подходящую партию. И именно там она повстречала его, мужчину, словно ставшего воплощением её мечты. Тогда ей ещё не было известно, кем он является и что из себя представляет, но опрятный внешний вид и прекрасные манеры настолько поработили её изнеможённый любовной тоской разум, что она практически без раздумий предложила ему свои руку и сердце.       К счастью, или нет, мужчина и сам как раз подумывал обзавестись потомством (именно потомством, так как в его случае выживаемость рожениц была нулевой, а посему и связывать себя с партнёршей романтическими чувствами не имело смысла), так что он с лёгкостью согласился. Особенно после того, как узнал, что избранница до этого не делила ложе ни с одним мужчиной.       Конечно для неё, как для позора магического рода, подобный ход, в первую очередь, был отличным шансом, чтобы сбежать от давящих родственников. И лишь пару месяцев спустя, на банкете в честь бракосочетания, она поплатилась за своё легкомыслие. В тот знаменательный день, девушка отлучилась по нужде, а когда уже собиралась вернуться к гостям, случайно услышала перешёптывание прислуги. А ещё несколько минут спустя, новоиспечённый супруг узнал, почему никто до этого не покушался на сей прелестный цветок – невеста оказалась совершенно невменяемой. Благо её младшая сестра уже несколько лет являлась его верной соратницей и помогла сдержать безумицу.       — Всё в порядке, она чиста, — торжественно возвестила Арида, ведя беглянку под руку. Та выглядела значительно присмиревшей и покорно шла рядом, безостановочно теребя полы белоснежной сорочки.       — Что ты ей дала? — деловито поинтересовался Аркслауд, заметив, что жена выглядит уж слишком спокойной.       — Лёгкий наркотик, — склонив голову, ответила женщина и, прежде чем её успели упрекнуть, добавила: — Не беспокойтесь, Мастер, обряд допускает его использование и вашему ребёнку ничего не грозит, — после этих слов на лице колдуна промелькнуло едва заметное разочарование. Видимо он хотел помучить нерадивую супругу, а из-за снадобья она теперь ничего не почувствует. — Если хотите, я могу дать ей противоядие…       — Не надо, — отмахнулся тот, медленно расстёгивая рубашку. — Подведи её ко мне и можешь начинать ритуал.       Покорно склонив голову, ведьма ввела Гислейн в круг и усадила на кушетку. После она подняла взгляд, чтобы спросить у главы о дальнейших распоряжениях и, увидев, как он наполовину обнажился, растерянно отвернулась. Высокий мужчина с рельефной мускулатурой, несмотря на свой возраст, будоражил умы не только особ противоположного пола, но и своего собственного. Очень многие пришли в Орден только ради встречи с ним, и никому не удалось приблизиться к нему настолько, насколько это сделала она. Однако, к сожалению, это произошло лишь из-за того, что ей довелось владеть очень редкой формой магии, позволяющей создавать новые виды жизни. Обычно оная использовалась для создания различных химер, частенько используемых первым главой во всяких опытах. Поэтому он держал Ариду возле себя, чтобы иметь возможность в любой момент получить необходимые для колдовства ингредиенты. А сейчас у него нашлась более ответственная работа для своей первой помощницы.       — Мне остаться здесь? — нервно сглотнув, спросила последняя, закончив завязывать ремни на тонких запястьях и щиколотках подопечной.       — Как пожелаешь, — сухо бросил колдун, рассекая свою ладонь ритуальным кинжалом. Затем он схватил жертву за затылок и с силой прижал её губами к ране, вынуждая пить струящуюся кровь. Пребывая под влиянием наркотика, девушка практически не сопротивлялась и даже издавала сладострастные звуки, вызывая у наблюдателей неоднозначные ощущения. Само собой, мужчине было известно о чувствах подчинённой, но он, в отличие от Долорес, даже будучи заинтересованным в плотских утехах, не рассматривал её как возможную любовницу – невзрачная и одевающаяся как монахиня особь никоим образом не пробуждала в нём страсть. И она это знала.       А посему, несколько расстроенная безразличием господина Арида, скрыв свои эмоции за добродушной улыбкой, вышла за пределы круга и скрылась за занавесью. Там женщина дала знак своим ассистентам и они, взяв в руки старинные фолианты с заклятием, начали ритуал. Через некоторое время, ведьма поняла, что Мастер вывел снадобье из крови невесты самостоятельно, потому что та снова принялась кричать.       — Ты, больной ублюдок, пусти меня!! — визжала Гислейн, тщетно пытаясь разорвать цепи, пропущенные под сиденьем. Однако, в отличие от рук, которыми девушка могла более менее управлять, её лодыжки были надёжно прикованы к тяжёлым резным ножкам и ей, стоящей на коленях и прогнувшейся под тяжестью мужского тела, несмотря на всю спесь, не удавалось сдвинуться ни на один дюйм. И даже наоборот, от всех её трепыханий становилось только больнее. В конце концов, смирившись, жертва униженно рыдала в бархатную обивку. Хотя это вовсе не означало, что она была согласна принять свою участь. — Я всё равно от него избавлюсь…! Не собираюсь становиться матерью твоего выродка…! — в сердцах проскулила неудавшаяся беглянка, перед тем как потерять сознание.       Когда она, спустя долгое время, вновь пришла в себя, то поняла, что обряд уже давно закончился и что место, которое её теперь окружает, это далеко не тайный орден. Вокруг неё были серые стены, а сквозь плотно занавешенное окно не пробивалось ни одного лучика света. Провалявшись в полуобморочном состоянии несколько часов, девушка, наконец, попыталась сесть, и здесь обнаружилось, что её, как психически неуравновешенную личность, привязали к кровати по рукам и ногам. Тем не менее, после всего произошедшего она, будучи измученной морально и физически, не предприняла никаких попыток вырваться, снова провалившись в беспамятство. И так продолжалось довольно долго – Гислейн то приходила в себя, то опять засыпала. Но каждый раз, открывая глаза, она видела перед собой лишь белый потолок и голые стены, окутанные полумраком.       Так или иначе, через какой-то промежуток времени, её провалы стали возникать с меньшей периодичностью и узница стала замечать, что время от времени к ней заходит прислуга. Чаще всего, это были женщины. Иногда они приходили, когда она спала – в этих случаях девушка обнаруживала себя вымытой и переодетой, а иногда когда пребывала в сознании – чтобы принять лекарства и поесть. Однако их постоянно сопровождал кто-нибудь из ордена, кто, как и добивалась Долорес, не поддавался ни на какие уговоры, делая вид, что её вообще не существует.       Разумеется, держать будущую мать привязанной к кровати на протяжении всей беременности, несмотря на все разминающие массажи, никто не собирался – не для её, естественно, блага. После очередной проверки плода, Арида расстегнула сковывающие движения ремни и, переодев женщину в смирительную рубашку, впервые за несколько месяцев, вывела её на улицу.       К тому времени, у заложницы собственной беспечности был уже виден живот, что казалось странным, поскольку она до сих пор не верила в своё материнство. Непривычные ощущения заставляли её воспринимать себя в роли сосуда, наполненного какой-то непонятной субстанцией и Гислейн, находясь на грани безумия, считала, что если этот «сосуд» пробить, то всё прекратиться. И с течением времени, ей удалось привести свой план в действие.       В тот пасмурный день в закрытом особняке было очень тихо, потому что половина прислуги отправилась в город за покупками, а кроме неё там других жителей не было. Самого хозяина дома будущая мать видела лишь однажды, и то мельком, через окно. Он даже не посмотрел в её сторону. В общем, тогда вместе с ней осталась лишь пара слуг, настолько поглощённых своими ежедневными обязанностями, что до безумной хозяйской жены им не было никакого дела. Кроме того, та в последние месяцы вела себя столь тихо и послушно, что даже Арида сняла с неё постоянное наблюдение. Видимо, проклятая ведьма считала, что кровь Мастера, которую повар каждый день подмешивал в её еду, возымела на подопечную благотворный эффект.       Однако никто из них не знал, что у сумасшедшей хватит ума и способностей, чтобы отделять «специфическую приправу» от пищи и сплёвывать её, когда никто не видит. И уж точно никто не подозревал, что она станет притворяться, причём настолько хорошо, что сможет втереться в доверие даже самым старым и мнительным слугам. С милейшей улыбкой женщина проводила прислугу до самого порога, а потом, едва оставшиеся в доме люди отвлеклись, прошмыгнула на кухню и, вытащив из ящика самый большой нож, вонзила его себе в живот.       И сделала она это аккуратно, не позволяя клинку зацепить ничего, кроме нежеланного плода. Сие действие потребовало от неё максимальной концентрации, и она потратила очень много сил, чтобы его завершить. Борясь с желанием упасть в обморок, Гислейн стояла на четвереньках и с непередаваемым удовольствием смотрела на окровавленное лезвие. Теперь ей оставалось только покинуть особняк и найти того, кто поможет ей избавиться от мёртвой плоти.       Впрочем, в момент, когда она почти собрала силы в кулак, перед ней возник человек, в чёрных лакированных ботинках. Это оказался Аркслауд, неизвестно откуда прознавший о сотворённом безумицей. Носком туфли мужчина подцепил подбородок жены, вынуждая её поднять голову. Он рассчитывал увидеть на лице оной страдальческое выражение и, увидев вместо этого неземное блаженство, вскипел.       — Тварь, — процедил колдун, в гневе пнув женщину в грудь. От удара та перевернулась на спину и, рассмеявшись, отключилась.       К слову, её старания оказались напрасны – вместе с подоспевшей Аридой, глава ордена провёл операцию, в ходе которой им удалось извлечь младенца. К счастью, времени прошло не так много, и он оказался целым и невредимым. Почти. Неудачная попытка матери покончить с нежелательным ребёнком, лишила его обеих рук. Потом они, конечно, смогли пришить их обратно, но исцелить их до конца у них всё же не вышло. В добавок к этому, кожа на отрезанных частях конечностей в последствии приобрела тёмный оттенок.       Бесспорно, благодаря магии Ариды, установившей для плода максимальное воздействие отцовских генов, был шанс, что он восстановится, когда примет сан мага крови, но из-за выходки Гислейн, которая должна была умереть и отдать свою жизнь ребёнку, это тоже маловероятно. Разумеется, был вариант, что сила родительницы перейдёт к чаду, если оное убьёт её самостоятельно. Но для этого потребуется много лет, прежде чем мальчик сможет пользоваться своими способностями, а до этого дня им придётся сохранять жизнь его мерзавке-мамаше. Именно поэтому женщину снова посадили под замок. Только в этот раз её темница находилась под землёй и никому, кроме самого колдуна и его подчинённой нельзя было к ней приближаться. Однако даже тогда главе ордена было не суждено претворить свой план в жизнь – гонение ведьм, на которое ещё полгода назад они могли закрыть глаза, теперь осуществлялось Альянсом и с каждым днём набирало обороты.       Занятый установкой защитного барьера на здание Ордена и всех его обитателей, мужчина оставил свои опыты и не появлялся дома несколько недель. А когда, наконец, вырвался, то обнаружил что Гислейн и вся прислуга, которой было поручено за ней следить, исчезла. Как, собственно и ребёнок.       Конечно, этот факт ни сколько колдуна не удивил и не расстроил – существо, в чьих жилах текла его кровь, он мог найти в два счёта. Что он и сделал, едва прознав о пропаже. Младенец обнаружился в приюте соседнего города и Аркслауд, не сочтя необходимым забирать оного незамедлительно, решил для начала завершить оставленный эксперимент. И тут он обнаружил, что тот тоже пропал. Как и когда, Гислейн, на протяжении нескольких месяцев находившаяся в заключении, прознала о плодах многочисленных опытов ему известно не было. Но в этот раз, разработанный им эликсир, был максимально близок к совершенству, и потерять его означало посрамить себя как первого главу и основателя тайного ордена.       Разгневавшись, мужчина начал искать нерадивую супругу, и первым делом проверил приют, где находился ребёнок. Однако, как он и подозревал, той, что так старалась избавиться от плода, абсолютно незачем было рядом с ним находиться. И, тем не менее, ни одно поисковое заклинание и ни одна карта не отзывалась о её месторасположении. Она словно в воду канула. Окончательно рассвирепев, колдун переместился к ближайшему из своих сбежавших слуг, коим оказался старый садовник. И вот, пока он выпытывал у оного про свою жену, его и поймали.       Гислейн же, благополучно затесавшись среди послушниц закрытого монастыря, избежала участи своего мужа и всех членов Третьей башни. В новом убежище никто не подозревал о её происхождении и не пытался вызнать, кто она такая и откуда пришла. Ей просто выделили келью, где женщина, если не работала в поле, и проводила большую часть своего времени. Так продолжалось целых семь лет, пока однажды, во время уборки урожая, на монастырь не налетел страшный ураган. В попытках спасти хоть что-то, беглянка и ещё несколько других монахинь, попали под сильный ливень, после которого слегли с простудой.       В отличие от неё, остальные женщины поправились быстро, но ей, из-за своего неизменного пребывания в нестабильном состоянии, пришлось провалялась с лихорадкой добрых две недели. Когда от болезни не помогло ни одно известное науке лекарство, и сестра-настоятельница посоветовала ей готовиться к худшему, она вдруг вспомнила о таинственной склянке с надписью «Aqua vita», которую она припрятала в дальнем углу своего шкафа. Разумеется, за полтора года проживания в доме своего мужа, Гислейн довелось узнать о целях его исследований. На тот момент, кроме своей жизни терять ей было нечего и посему она, хоть розоватое и вязкое содержимое пузырька с очень большой натяжкой можно было назвать эликсиром вечной жизни, без раздумий опустошила сосуд.       Как ни странно, на следующее утро температура спала, а через несколько дней исчезла совсем. После принятья зелья, сотворённого руками тёмного колдуна, женщина чувствовала себя на редкость хорошо и бодро. И, как бы подозрительно это не выглядело, оно действительно даровало ей новую жизнь.       Но это была отнюдь не та жизнь, о которой она думала.