Чащобный дворец

      — Очень взрослый поступок, — иронично заметил Силли, проводив взглядом исчезнувшую в печи находку. Брюнет сидел на скамье в позе «Мыслителя» Родена и старательно делал вид, что ничего не видел, не слышал, да и вообще вся эта мирская суета не имеет для него никакого значения. Тем не менее, несмотря на всю напускную выдержку, уже минуту спустя он сдался, растеряв всю свою невозмутимость, густо покраснел и уткнулся лицом в колени.       — Извини, — невнятно промычал парень, не поднимая головы. — Не знаю, о чём они вообще думали. Ничего такого я им не говорил… Ну, почти…       — Что «почти»? — последнее слово медиум проговорил вполголоса, явно рассчитывая, что его не расслышат, однако рыжик не только расслышал это слово, но и сделал на нём главный акцент. — И что же ты там сказал?       — Не скажу, — непреклонно отвернувшись, бросил Холи.       — Приговор окончательный и обжалованию не подлежит? — насмешливо уточнил носитель артефакта, подавшись в сторону собеседника.       — Не подлежит, — решительно подтвердил тот, отвернувшись ещё сильнее.       — Ладно.       — Ладно? — удивившись, что подопечный так легко сдался, брюнет непроизвольно обернулся. На какой-то миг ему показалось, что таковой замыслил очередную выходку, поэтому впал в недоумении, увидев как рыжик спокойно сидит и никуда не дёргается.       — Ладно, — повторился актёр, поднимаясь на ноги. Отряхнув колени от пыли, он взял стоящий под столом табурет и поставил его прямо напротив оппонента. — А теперь дай мне свою руку, — выставив вперёд раскрытую ладонь, скомандовал Силли и, прежде чем Холи попытался съюлить, добавил: — Другую руку.       — Тц, — недовольно цыкнул медиум, нерешительно давая возлюбленному то, что он требовал. Как образом оный прознал про его рану, ему было неизвестно, но в том, что для него это ничем хорошим не закончится, он знал наверняка.       За весь день активного пользования конечностью, брюнет успел притерпеться к ноющей боли, и тем не менее, чем дольше та находилась в состоянии покоя, тем реже у него получалось ею пошевелить. Не рискуя при свидетеле закатывать рукав, парень даже и предположить не мог, что там твориться, а когда увидел…       — Холи, ну ты и… — исподлобья зыркнув на горе-защитника, рыжик закатал рукав рубашки до самого плеча и внимательно осмотрел плотно перебинтованное предплечье, наполовину покрытое кроваво-бурыми разводами. — Я, конечно, догадывался, что ты что-то от меня скрываешь, но это уже перебор, не находишь?       — Я в порядке, — равнодушно проговорил Холи, попытавшись выдернуть свою руку, пока Силли не начал разматывать бинты. — Уже даже почти и не болит.       — Ага, а когда отвалится, перестанет совсем, — авторитетно заверил его носитель артефакта, с силой дёрнув за завязки. Жестом велев собеседнику не двигаться, он аккуратно снял первый слой, второй и начал снимать третий. По мере того, как в просветах бинтов начала просвечивать кожа, надо отметить, совершенно чистая, без кровавых потёков, Холи всё меньше и меньше хотелось оставаться в комнате. Сбросить руку, словно ящерица хвост, и убежать, он, хоть и очень этого хотел, не мог и лишь неуютно ёрзал на скамье, судорожно прикидывая, как будет объясняться.       Вопреки его ожиданиям, увидев вырезанную на коже надпись, уходившую на глубину по меньшей мере в половину сантиметра, рыжик только тихонько вздрогнул и, не поднимая глаз, потянулся к собранной Томасом аптечке. Размеренными движениями парень обработал рану смоченным антисептиком тампоном, нанёс мазь, перед этим прочитав приложенную к ней инструкцию – в общем, вёл себя с профессиональным отчуждением, как будто его и в самом деле ничего не интересовало.       — Ты так ничего и не спросишь? — не выдержав томительного молчания, осипшим от волнения голосом спросил медиум.       — А должен? — всё также не поднимая взгляда, уточнил актёр. Что-то в его голосе показалось брюнету странным и он, мягко накрыв свободной рукой осторожно касающиеся раны пальцы, а потом подцепил подбородок подопечного, насилу заставив его поднять голову. — Чего тебе? — недовольно отвернувшись, шикнул тот.       — Посмотри на меня, — настойчиво попросил Холи, крепко сжимая руку оппонента. — Пожалуйста.       Не собираясь идти на уступки, где-то с минуту носитель артефакта сварливо скрипел зубами, но вскоре, под пристальным взглядом черных глаз, сдался и посмотрел в сторону вопрошавшего, сердито сведя брови.       — Доволен? — отрывисто бросил Силли, резко шлёпнув защитника по пальцам. Испуганно отдёрнув руку, тот растерянно распахнул глаза и хотел было ответить, но тут рыжик вдруг сменил разгневанное выражение на огорчённое и, поджав дрогнувшую губу, зарылся лицом в ладони. — Я так больше не могу, — сквозь слёзы провыл он, бессильно опустившись с табурета на пол. — Сначала ты подставился под удар Дейзи и я два дня считал тебя мёртвым, а теперь это! А ещё этот человек из цветочного… Сколько ещё это будет продолжаться?!       — Силли…       — Что «Силли»?! — всплеснул руками таковой, порывисто стряхнув лёгшие на плечи руки. — Я всего лишь пару недель назад сидел у себя в квартире и, несмотря на всю эту ахинею, что со мной происходила последние полгода, учил сценарий для новой пьесы и изо всех сил пытался жить нормальной жизнью! Я думал, что после того как выяснилось что я такое, всё станет хоть немного легче, но потом возле меня начали появляться то психопаты с чувством собственного величия, то колдуны, охочие до моей крови, то всякие идиоты с манией самопожертвования! Ты хоть представляешь себе, как я испугался, когда это увидел?!       — … — никак не ответив на последний вопрос, брюнет опустился рядом с распалившимся возлюбленным и, вперекор оказанному сопротивлению, крепко прижал его к себе. Брыкаясь руками и ногами, актёр продолжал сквозь всхлипы что-то выкрикивать, однако очень скоро выдохся и, уткнувшись в подставленное плечо, тихонько заплакал. Запустив пальцы в растрёпанные волосы, Холи успокаивающе перебирал рыжие пряди и ждал, пока парень немного успокоиться, чтобы у него наконец появилась возможность объясниться. — Я тоже испугался, — осторожно прощупывая обстановку, произнёс он. Громко шмыгнув носом, Силли слегка приподнял голову и исподлобья посмотрел вверх, не понимая, померещилось ли ему сказанное или нет. — Сначала испугался, когда проснулся утром, а тебя в доме уже не было. А потом ещё раз, когда внезапно понял, что не могу вспомнить твоего лица. Я даже не знал, есть ли мне кого искать…       Закончив предложение сорвавшимся голосом, медиум удручённо засопел, ещё крепче сцепив руки у подопечного на спине. Никаких признаков плача Силли не ощутил и не услышал, но между тем, мелкая дрожь, возникавшая на каждом выдохе, довольно точно передавала ему то, что чувствовал собеседник. Лишь спустя несколько минут оный, уняв предательский озноб, отстранился от него на расстояние вытянутых рук и, мягко улыбнувшись продолжил:       — Но вот он ты передо мной, живой и здоровый, и ничего в этом мире для меня уже не так уж и важно, — поглаживая большими пальцами плечи возлюбленного, откровенно признался Холи ни на секунду не обрывая образовавшегося между ними зрительного контакта. — И никакая потеря руки не сопоставима для меня с твоей безопасностью. Так что я надеюсь, ты простишь мне мою безрассудность, потому что я не в силах с нею совладать, когда дело касается дорогих для меня людей.       — Как будто я могу поступить иначе, — несколько опосля пробурчал рыжик, смущённо косясь в сторону. Ощутив себя на месте главной героини из какой-то мыльной оперы, он почувствовал как кровь приливает к щекам и предположил, что со стороны сейчас ничем не отличается от спелого помидора. От одной только проникновенной речи у него даже дыхание перехватило, чего уж говорить про эту обворожительную улыбочку. Учитывая всё это, наверное даже хорошо, что на людях парень окутывал себя в напускную хладнокровность, иначе ему бы поклонницы совсем прохода не давали. — Но больше чтобы никакого членовредительства, ты понял?! И не думай, что я стану прощать тебе каждую подобную выходку, если ты будешь так улыбаться! Ишь, аферист какой нашёлся!       — Просто я в год Лисы родился, — между делом заметил брюнет, но почувствовав под своим носом кулак, разом присмирел и покорно склонил голову. — Хорошо, я понял. Больше так не буду.       — Я на это надеюсь, — назидательно проворчал актёр и, достав из аптечки чистые бинты подтянул к себе раненую руку. — Дай доделаю, раз уж начал, — всё ещё с небольшим недовольством в голосе, проговорил он. Когда перевязка была завершена, парень поднял взгляд и увидел, что оппонент всё это время неотрывно за ним наблюдал. — Чего? — смутившись фыркнул носитель артефакта.       — Ничего, — покачал головой Холи и благодарно улыбнулся. — Спасибо.       — Угу, обращайтесь, — опустив голову, Силли непроизвольно поджал губу. Они сидели друг напротив друга, соприкасаясь коленями и медиум мягко поглаживал большим пальцем здоровой руки тыльную сторону его ладони. Рыжик отчётливо слышал спокойное дыхание защитника, которое вкупе с потрескивающим в печи огнём, заставил его сердцебиение участиться и он, поддавшись моменту, осторожно подтянулся вперёд и, опёршись одной рукой на бедро партнёра, приблизился к его лицу.       Тот, по всей видимости, тоже уловил романтичность атмосферы, потому как не стал по своему обыкновению отстраняться, а наклонился к возлюбленному и, с придыханием коснувшись кончиком носа веснушчатой щеки, трепетно придержал его за плечо и безропотно позволил их губам соприкоснуться в чувственном поцелуе. В этот миг солоноватый привкус пролитых слёз и металлическая примесь искусанных до крови губ слились воедино и время словно замерло, потворствуя их ослепляющей влюблённости. Их поцелуй длился несколько томительных минут, пока Силли, будучи переполненным эмоциями, незадолго до того как у них закончился воздух, не потерял координацию, и, неловко соскользнув по бедру Холи не съехал вниз, больно стукнувшись лбом о выпирающий под рубашкой кулон.       — Уй, — болезненно пискнул носитель артефакта, потирая ушибленное место. Выровнявшись, он поднял голову и, посмотрев в раскрасневшееся лицо брюнета, проказливо хихикнул. Загадочно улыбнувшись, тот убрал с зелёных глаз упавшую прядку. Если судить по тому, как медленно он вёл пальцем по лбу подопечного, можно было сказать что парень о чём-то задумался и актёр, перехватив его руку на полпути, не преминул об этом спросить: — Что-то не так?       — Почему ты передумал? Ну, насчёт меня… — сложив руки на коленях, Холи по привычке начал крутить кольцо на пальце и опустил взгляд, отрешённо наблюдая за проворачивающейся чёрной полоской. Этот вопрос был последним, о чём он думал перед тем, как упасть в обморок и стал первым, что ему удалось вспомнить, так что эта тема и в самом деле волновала его уже довольно продолжительное время. — Ты же тогда притворялся… что спишь…       — А-аа, ты про это, — сделав вид, что не сразу понял о чём идёт речь, задумчиво протянул актёр. Хитро ухмыльнувшись, он выдержал паузу и, томно скользнув пальцами по предплечью собеседника, фыркнул: — А вот и не скажу! — задиристо показав язык, заявил рыжик. После этого он внезапно встал и, наклонившись к уху защитника, прошептал. — Вот посиди и подумай над этим своей бедовой головушкой, глядишь и догадаешься. Всё лучше чем заниматься самобичеванием, — оставив оппонента недоумённо хмуриться, Силли сладко потянулся и сделал небольшую разминку. — Не знаю, как ты, а лично я бы сейчас что-нибудь съел и лёг, наконец, спать… Этот день меня уже порядком измотал, — любопытно заглядывая под обёртку вручённого Алексис свёртка, поделился он.       Внутри оказался приятно пахнущий мясной пирог, эффектно украшенный в тему отмечаемого девичника. Неизвестно, чем руководствовались подружки невесты, предпочёвшие стандартному торту с глазурью сдобную выпечку, но выложенные поверх мясной начинки сердца из теста больше напоминали другой, столь же немаловажный орган. Вспомнив, что где-то среди вещей медиума был нож, Силли быстро разрезал пирог на части, попутно уничтожая мнимое непотребство – как девушке вообще пришло на ум предложить это незнакомым людям? – и протянул блюдо брюнету, предлагая присоединиться к трапезе.       — Не хочу, — воинственно скрестив руки на груди, отказался тот. Оказанные случайной незнакомкой знаки внимания не нравились ему совершенно и если бы не хорошее воспитание, он зашвырнул бы этот подарок подальше в кусты. Ну или в топку, вслед за запиской с номером телефона.       — Да брось ты, Холи, это всего лишь пирог, — насмешливо покачав головой, отметил рыжик. — Конечно, мне тоже не нравится, что я отошёл от тебя всего лишь на каких-то десять минут, а ты в это время успел обзавестись новой поклонницей, но кто виноват что ты у нас такой красавчик, — при звуке последнего слова, вышеуказанный нахмурился ещё сильнее прежнего и мрачно пересел на скамью, попытавшись притвориться спящим. Уловив очевидный намёк, носитель артефакта отставил злосчастное блюдо на стол и примирительно поднял руки вверх. — Ладно, хорошо, я тоже не буду это есть. Это тебя устроит?       — Ты можешь есть, если хочешь, — виновато отозвался Холи, подумав что это его слова повлияли на решение собеседника. Разумеется, ему это было не совсем по душе, но чтобы возлюбленный голодал, он тоже не хотел.       — Не-не, — повторился Силли, пренебрежительно махнув на дарственную провизию. — Честно говоря, мне и самому как-то не очень и хотелось, — актёр присел на корточки и, подняв перевязанный лентой пакет, показал его защитнику. — К тому же, здесь есть кое-что получше. Ты же не имеешь ничего против сэндвичей своей сестры?       Медиум хотел было уточнить, почему парень решил, что сэндвичи приготовила именно сестра, но потом и сам увидел приклеенное поверх банта лиловое сердечко – вряд ли Томас (хотя та шутка с разноцветной гирляндой явно была делом его рук) до такого додумался.       — Ох, и вот ещё, — опомнившись, рыжик осмотрелся по сторонам и выудил закатившийся под сменную одежду свиток, по-старинному запечатанный сургучом. — В вещах лежал. Я его не читал.       — Угу, — коротко кивнул брюнет, протягивая руку. Увидев на печати герб своего семейства, он нервно сглотнул и, нерешительно щёлкнув по нему призывным кольцом, медленно развернул.       — Что там? — заметив, что спутник побледнел сразу, как только пробежался глазами по первой строчке, полюбопытствовал актёр.       — Ничего хорошего, — охрипшим голосом выдавил тот, молча протягивая свиток. Сначала он хотел сразу выбросить его в огонь, но, припоминая, что уже не раз проворачивал подобное, решил не выставлять себя в дурном свете и выбрал другой вариант. Всё равно пересказать содержимое письма на словах ему не хватило бы духа.       — Ого, какая у тебя строгая мать, — уважительно присвистнул Силли, быстро просмотрев каких-то пять витиеватых строчек. Послание было выполнено исключительно в деловом стиле и если бы не изобличающая подпись в конце, то можно было бы смело предположить, что его написала не любящая родительница, а верховный судья какой-нибудь Инквизиции. Само собой, подобных писем актёр никогда не видел, однако думал, что именно так оные и выглядели.       — Строгая это не то слово, — мрачно закрыв лицо ладонями, выдохнул медиум. В целом, в самом письме не было ничего ужасающего – женщина просто уведомляла своё заблудшее чадо, что несколько часов назад ей позвонили из полиции и что когда они встретятся, им предстоит очень серьёзный разговор. И всё же, учитывая что Агнес в самом начале оповещения обратилась к нему по полному имени, он мог сказать наверняка: — Она точно меня убьёт. По крайней мере, попытается уж точно.       — И что ты будешь делать? — старательно сдержав усмешку, спросил носитель артефакта, откладывая не принятый назад свиток в сторону.       — Будь у меня такая возможность, я бы спрятался от неё ещё на парочку лет, — немного погода ответил Холи, устало массируя переносицу. — Но того дома больше нет, а в других местах она меня быстро обнаружит, так что… Этот разговор всё равно рано или поздно состоялся бы.       — А что с домом случилось? — ловко уцепившись за возможность сменить тему, оживился Силли и, пока брюнет не опомнился, подсунул ему в руку один из сэндвичей.       — А? — находясь в прострации, не понял вопроса последний. Недоумённо моргнув, он сначала посмотрел на рыжика, потом на бутерброд, который уже неизвестно когда успел надкусить и лишь потом осмыслил происходящее.       — Ха-ха-ха, ладно, позже расскажешь, — непринуждённо рассмеялся актёр, поспешно хлопая подавившегося собеседника по спине. Затем он быстро наполнил кружку чаем из термоса и заботливо ему протянул. — Вот, запей.       — Спасибо, — смущённо пробормотал парень, уткнувшись носом в горячий пар. Снисходительно улыбнувшись, актёр наполнил вторую кружку и уютненько устроился под боком защитника. Замолчав на неопределённое время, спутники неспешно съели приготовленную Дьян снедь, после чего носитель артефакта повторно задал свой вопрос и внимательно посмотрел на оппонента. Тот, замявшись, нерешительно перебрал пальцами по стенкам всё ещё тёплой кружки и, чётко разграничив, что можно рассказать, а о чём подопечному лучше не знать, осторожно приступил к пересказу своих злоключений. Благополучно пропустив все упоминания явившейся по его душу Смерти, медиум, тем не менее, ненароком нажаловался на Виктора, который, как ему казалось, был склонен к альтруизму больше него самого, на что рыжик, заметив хитрую инсинуацию, только безжалостно посмеялся и непреклонно провозгласил что нет, он всё равно ничего не расскажет.       Потерпев поражение, Холи оскорблённо фыркнул, но рассказ продолжил, в подробностях описав события, в ходе которых огромный трёхэтажный особняк, стоявший не один десяток лет, в считанные минуты обратился в руины. По началу Силли жадно вслушивался в историю, попутно задавая уточняющие вопросы, однако ближе к концу заметно притих и постепенно задремал, устроив голову на плече рассказчика.       — Силли, ложись на кровать, — полушёпотом произнёс медиум, легонько обняв возлюбленного.       — А ты? — потёршись о руку парня щекой, сонно пробормотал оный.       — На скамье посплю, — неуверенно помяв шею, ответил брюнет. Почувствовав, как рыжик поднял голову, он опасливо покосился в его сторону, но вопреки ожиданиям, ругаться Силли не стал, а только поднырнул под руку защитника и крепко обнял его талию.       — Тогда я тоже буду тут спать, — решительно заявил носитель артефакта, крепко сцепив пальцы между собой. Пытаясь выбрать удобную позу, он с минуту елозил на жёстком сиденье, да, чуть не упав, так и не смог определиться. — Неудобно.       — Поэтому я и сказал, чтобы ты ложился на кровать, — укоризненно хмыкнув, заметил Холи, из-за крепких объятий не понимая куда пристроить руку. Когда актёр только к нему прильнул, он выдохнул, а теперь не мог вдохнуть назад, замерев в неестественно выпрямленном положении. Парень ждал, пока подопечный одумается и последует его совету, но даже после повторной просьбы последний лишь недовольно засопел, уткнувшись носом ему в бок.       — Не хочу опять один просыпаться, — беспомощно пробормотал рыжик, скорбно пустив слезу. — Давай ты со мной ляжешь?       — Я… много ворочаюсь, — попытавшись отвертеться, соврал брюнет. Действительно ли это было так, он знать не мог, потому что всю жизнь спал один и всё же, он точно был уверен, что если поддастся на очевидную уловку, то потом нипочём не сможет заснуть. С другой стороны, они ведь обсудили только то, что касалось него самого, а когда он пытался узнать, что происходило с ним, Силли невообразимым способом уводил тему в другое русло. Так что и совсем уж отказаться от просьбы он тоже не мог. — Ну ладно… Ложись пока, а я потом приду.       — Ну уж нет! — решив, что его пытаются обмануть, воспротивился актёр. — Вот когда ты пойдёшь, тогда и я пойду! Ай-яй-яй, Холи…! Что ты делаешь?!       Не дождавшись когда собеседник перестанет упорствовать, Холи рывком подхватил его на руки и, быстрыми шагами пересёкши комнату, с благоговейной настойчивостью уложил на постель. Опешив от такого поворота событий, Силли густо покраснел и на автомате сгруппировался, прижав скрещённые ноги к груди.       — Ты это ч-чего это у-удумал?! — сбивчиво протараторил он, инстинктивно обхватив плечи руками после того, как защитник навис над ним с непроницаемо серьёзным лицом. Нервно сглотнув, парень сжал в пальцах ворот рубашки и вопросительно изогнул брови.       — Пф, — выразительно фыркнул медиум, показательно натягивая выхваченное из хранилища одеяло паникёру до самого подбородка. Осознав, что опять не о том подумал, тот смущённо поджал губу и пристыженно отвёл взгляд, вполголоса нелестно высказавшись в его адрес. — Дай мне пять минут, — показав расставленную ладонь, попросил Холи и, поплотнее подоткнув материю, пытливо заглянул возлюбленному в лицо.       — Да иди ты уже, — зардевшись ещё больше, воскликнул Силли и, укрывшись с головой, отвернулся к стенке. Коротко усмехнувшись, брюнет покровительственно похлопал его по плечу и вышел из хижины.       Услышав хлопнувшую дверь, рыжик тут же сел на кровати и вытянул шею, пытаясь заглянуть в окно. Сейчас, когда внутри горел огонь, единственным, что он смог увидеть, было его собственное отражение, так что парень, разочарованно вздохнув, надулся и свесил ноги, чтобы скинуть мешающуюся обувку. Как только второй ботинок оказался на полу, дверные петли вызывающе заскрипели, вынудив его поспешно спрятаться. С несколько секунд потоптавшись на пороге, Холи сгрузил на скамью охапку дров и неспешно загрузил их в топку.       Выглянуть из убежища, носитель артефакта, чисто из принципа, не решался и полагался только на свой слух. Он слышал, как защитник, закончив возиться с печкой, встал посередине комнаты, а чем он занимался оставшиеся две минуты, актёру было неясно – до него донеслись только четыре коротких удара, по одному на каждую стену. Последний удар пришёлся аккурат в ту стену, которую он видел через узкую щель, оставленную для притока воздуха. Вздрогнув, Силли хотел было сорвать с себя покров, но в тот же миг почувствовал, как спутник аккуратно присел рядом с ним. Стараясь не сильно трясти скрипящую кровать, парень накрыл себя и возлюбленного вторым одеялом и медленно положил голову на подушку.       — Спокойной ночи, — заботливо обняв подопечного через одеяло, тихо произнёс Холи.       — Спокойной, — задумчиво вторил ему рыжик, а потом развернулся и, уткнувшись в носом в грудь избранника, обвил руки вокруг его талии. На какой-то миг сердце брюнета зашлось громкими ударами, но уже спустя минуту успокоилось, а вместе с ним успокоился и актёр. — Вот теперь точно спокойной ночи.