***
Когда Уоллис вновь очнулась, ребята все еще лежали на своих кроватях, мадам Помфри суетилась возле Рона, а за окном лежали мягкие предрассветные сумерки. Голова уже гудела не так сильно, и затылок почти перестало саднить, правда тело все еще двигалось с трудом. Шинейд с большим усилием поднялась и села на койку, и к ней тут же подошла Поппи и мягко прошептала: — Все только что разошлись, Министр уже уехал. — Медсестра помогла Уоллис встать с кровати. — Альбус попросил, как только ты проснешься, отправить тебя к нему. Пароль: «Тараканьи гроздья». Проводив женщину до двери, Поппи вернулась к своим обязанностям, а Шинейд направилась к кабинету директора. Каждый шаг отзывался тянущей болью в мышцах, но преподавательница не обращала на это внимания: ее мысли были заняты просчитыванием возможных исходов встречи. Если бы Дамблдор считал Уоллис опасной для учеников и не заслуживающей доверия, он бы отдал ее на откуп Фаджу, поэтому Азкабан ей не грозит. В худшем случае, ее уволят, и, хотя Шинейд привязалась к школе и ученикам, это был не самый плохой исход — она сможет найти себе другую работу, в крайнем случае вернется в Министерство. Но что с Сириусом? Поверили ему или отправили на последнюю встречу с дементорами? Если второе, то как Дамблдор расценивает их с Римусом роли в этой истории? За этими размышлениями Шинейд добралась до кабинета директора, и назвав пароль, вошла в комнату. Дамблдор стоял склонившись над большой каменной чашей, от которой исходило мягкое свечение — Омутом памяти. Директор прикоснулся палочкой к виску и, вытянув серебряную нить, бросил ее в сосуд. Как только воспоминание скрылось в чаше, Альбус поднял голову, и посмотрев на Уоллис, неловко переминающуюся с одной ноги на другую, спокойно произнес: — Здравствуй, Шинейд. Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше. — Дамблдор указал на свой стол. — Проходи, присаживайся. Я присоединюсь к тебе через минуту. Женщина вновь оказалась в той же обстановке, что и в начале года, только условия были иные. Ей казалось, что все бывшие директора, глядящие на нее с портретов, знают о произошедшем и осуждают ее за подрыв доверия. Впервые за долгое время Уоллис почувствовала себя совершенно ничтожной, ей хотелось максимально вжаться в спинку стула и слиться с ним. Минута, которую она ждала Альбуса, показалась ей вечностью. Наконец, директор сел за свой стол и посмотрел на коллегу из-под очков-половинок. — Тебе должно быть интересно, что стало с Римусом? — Уоллис кивнула, хотя его судьба сейчас волновала ее меньше всего. — С ним все в порядке, он сейчас отсыпается у себя в кабинете. Шинейд испытала легкое облегчение — хотя бы за одного человека она могла быть спокойна. Ее голову разрывало от количества вопросов, которые она хотела задать, но не чувствовала, что имеет на это право, поэтому она опутила голову, сосредоточив взгляд на своих коленях. Между тем, Дамблдор продолжил: — Должен сказать, что я разочарован, Шинейд. — Голос директора звучал мягко и спокойно. — Ты не оправдала моего доверия. В начале года я просил тебя, если вдруг ты узнаешь что-то о Сириусе Блэке, поделиться со мной. Но ты скрыла от меня важнейшую информацию сначала о том, что он анимаг, а затем о том, где он прячется. Женщина не смело подняла глаза на директора. Она ожидала, что вот-вот он рассердится и накричит на нее, что было бы намного лучше, но Альбус не повышал голос, говоря абсолютно спокойно. — Но и я, признаться, был не до конца честен с тобой. — Шинейд удивленно вскинула глаза и посмотрела прямо на Дамблдора. Его взгляд сейчас был направлен куда-то в сторону, а в голосе прозвучала едва уловимая печаль. — Приглашая тебя на работу, я руководствовался отнюдь не чистосердечными мотивами; я не посвятил тебя в то, что с тобой бок о бок будет работать человек из твоего прошлого, которое тебе, возможно, хотелось забыть. Было глупо с моей стороны ожидать от тебя доверия, когда сам я тебе его не оказал. — Директор глубоко вздохнул. — И за это я прошу у тебя прощения. Шинейд не знала, что сказать — она никак не ожидала, что Дамблдор будет перед ней извиняться. — Но отныне я буду с тобой абсолютно искренен, а потому ожидаю и от тебя того же. — Директор устало откинулся на спинку кресла. Только сейчас Шинейд обратила внимание на большие синие круги под его глазами — видимо, он не спал всю ночь. — Сириус сейчас в безопасности, с ним ничего не произойдет. Уоллис облегченно выдохнула, из ее глаз потекли долго сдерживаемые слезы. Если Сириус свободен, значит либо его оправдали, либо Дамблдор поверил ему и смог спасти — в любом случае Шинейд была счастлива. Альбус подождал, пока ее эмоции утихнут и продолжил: — Я расскажу тебе честно и без обиняков, что происходило сегодня ночью после твоей отключки, но сначала я попрошу тебя рассказать все, что происходило до. Желательно, с ночи убийства Джеймса и Лили. Я знаю, что врать ты не будешь — может, опустишь некоторые детали, но вряд ли они будут важны. Уоллис понимала, что директор хочет еще раз убедиться в невиновности Блэка, а потому решила не упускать ничего, ни одной даже самой мелкой детали. Женщина рассказала обо всем: как Сириус внезапно ушел посреди ночи, ничего не объясняя, а на утро она узнала от Римуса о его аресте и о смерти Поттеров и Петтигрю. Как она до последнего пыталась добиться честного суда, и как однажды в ее дом ворвались мракоборцы и насильно увезли ее в больницу. Как в конце концов через четыре года ее заставили отречься от Сириуса, и как она продолжала и дальше работать в Министерстве. Как тяжело ей было находиться так близко к Люпину, вспоминая их последнюю ссору, и как она узнала о том, что Петтигрю еще жив, и обо всем, что произошло в Визжащей Хижине. Закончив, Шинейд почувствовала себя так легко, словно и не было этих двенадцати лет постоянных сомнений и сожалений. Никогда и ни с кем она не делилась такими подробностями своей жизни, предпочитая держать все в себе, подальше от любопытных глаз. Теперь же она ощущала, будто с ее плеч упал тяжелый груз. Посмотрев на Дамблдора, Уоллис увидела его теплую улыбку и невольно улыбнулась сама. — Спасибо. — Тихо произнес Альбус. — Теперь многое подтверждается. Теперь пришла очередь Дамблдора рассказывать о произошедшем, Шинейд слушала внимательно, стараясь ничего не упустить. После того, как она отключилась, зверь сбежал, а Сириус с Гарри подверглись нападению дементоров. Очнувшийся профессор Снейп доставил всех пострадавших в Хогвартс и в рассказе директору настаивал на том, что Люпин и Уоллис помогали Блэку, а ребят околдовали. После разговора с преподавателем зелий, Дамблдор решил поговорить с самим преступником, и узнав его историю, настоятельно рекомендовал Северусу не распространяться об участии его коллег в этой истории. Когда приехал Министр, директору удалось убедить его в том, что все преподаватели старались задержать Блэка, чем Снейп, разумеется, остался недоволен, но ему ничего не оставалось, как подтвердить эту версию. Фадж очень хотел допросить Римуса и Шинейд, но ему не терпелось приговорить Блэка к поцелую дементора, а потому ждать он не стал. Сириуса спасли Гарри и Гермиона, воспользовавшись Маховиком времени, который весь год был в распоряжении девочки. Уоллис рада была услышать, что спасти от незавидной участи удалось не только Сириуса, но и Клювокрыла. И теперь они оба были в бегах, и уже, наверняка, далеко отсюда. Когда Дамблдор закончил свой рассказ, Шинейд решилась задать единственный оставшийся у нее вопрос: — Профессор… А что теперь будет со мной? Я могу остаться работать в Хогвартсе? — Не вижу никаких препятствий для этого. Для непосвященных ты проявила героизм, когда пострадала, пытаясь задержать сбежавшего преступника. А для остальных ты обнаружила мужество, защищая правду. По мне, именно такие учителя и должны быть в Хогвартсе. — Дамблдор встал со своего места, и обойдя стол, предложил руку Уоллис. — А сейчас тебе нужно отдохнуть. Пока все еще спят, сможешь спокойно добраться до своей комнаты. После этих слов женщина вышла из кабинета и направилась к себе, наслаждаясь теплыми лучами поднимающегося из-за горизонта солнца.***
На следующий день после полудня Гарри, Рон и Гермиона покинули Больничное крыло. Первым, кто им встретился на пути, был Хагрид, который радостно сообщил о побеге Клювокрыла — великан был уверен, что новость ребят обрадует, даже не подозревая, сколько усилий они приложили для спасения гиппогрифа. Однако, лесничий принес еще одну новость: профессор Люпин решил покинуть Хогвартс и прямо сейчас собирал вещи. Гарри решил, что ему непременно нужно поговорить с преподавателем, и тут же побежал в сторону класса Защиты от Темных искусств. Зайдя, в комнату, мальчик обнаружил, что дверь в кабинет Люпина открыта, и из-за нее доносятся приглушенные голоса. — Ты действительно решил уйти? — Гарри узнал профессора Уоллис. — Подумаешь, прилетит несколько сов от обеспокоенных родителей, в худшем случае — пришлют пару громовещателей, и успокоются. Дамблдор готов тебя оставить, а против него они не пойдут. — Дамблдор итак многое для меня сделал, я не хочу пользоваться его великодушием. — Голос мужчины звучал устало. — Гарри, ты можешь войти. Поттер поднял глаза, и обнаружил, что Люпин смотрит прямо на него. — Я видел, что ты идешь. — Профессор указал на Карту, раскрытую на столе. Гарри вошел, смущенный тем, что его поймали за подслушиванием, но увидев теплую улыбку Шинейд, приободрился. — Мы только что говорили с Хагридом. — Начал мальчик. — Он сказал, что вы уволились. Неужели это правда? — Боюсь, что так. — Обреченно вздохнул Люпин. — Но почему? Министерство магии уверено, что вы помогали Сириусу? — Если бы это было так, нас обоих тут же отправили бы в Азкабан. — Пожав плечами, произнесла Уоллис. — Да, — продолжил бывший преподаватель. — Профессор Дамблдор смог убедить Фаджа, что мы пытались спасти вас, но Северуса это не устроило. Он не мог пойти против воли директора, но он позволил себе, как бы случайно, проговориться одному из учеников о моей… «волчьей» половине. — Но вы же не можете из-за этого уехать! — Родители вряд ли захотят, чтобы оборотень учил их детей. — Спокойно произнес Люпин. — И после минувшей ночи я разделяю их точку зрения. Гарри почувствовал, что переубедить его не удастся, а потому решил поговорить о том, что волновало его с самого спасения Сириуса: — Получается, что все, что мы сделали было напрасно? Петтигрю сбежал, и где его искать — неизвестно. Теперь еще и вы уходите… — Не говори так, Гарри. — Мягко, но уверенно произнесла профессор Уоллис. — Ты спас невиновного человека от участи, хуже смерти — это дорогого стоит. Видя недоуменный взгляд Гарри, Люпин поспешил пояснить: — Директор утром рассказал о ваших ночных приключениях. — После небольшой паузы он продолжил. — Если я и вправе чем-то гордиться, то это тобой. Ты действительно многому научился. Расскажи о твоем Патронусе. Когда Поттер рассказал преподавателям о произошедшем на озере, Люпин улыбнулся: — Твой отец всегда превращался в большого оленя. Ты правильно угадал… поэтому мы и прозвали его Сохатый. — В какой-то момент… — Гарри слегка замялся, не зная, стоит ли об этом говорить, но в конце концов решил продолжить. — Я даже подумал, что это мой отец отогнал дементоров. Я надеялся, что он может быть жив… Это глупо? — Вовсе нет. — Мягко проговорила Шинейд, глядя прямо на мальчика. — В надежде нет ничего глупого. Мы всегда верим в лучшее, даже если это невозможно. В это время Люпин бросил последние книги в чемодан, задвинул ящики стола и повернулся к Гарри. — Вот, возьми, я подобрал это в Визжащей Хижине прошлой ночью. — Он протянул мальчику мантию-невидимку. Поколебавшись, Римус отдал ему и Карту Мародеров. — Я больше не твой преподаватель, а потому могу без угрызений совести отдать тебе это. Джеймс был бы страшно разочарован, если бы его сын не нашел ни одного выхода из замка. После недолгой паузы Люпин продолжил: — Что ж, прощай, Гарри. Учить тебя было истинным удовольствием. Уверен, мы еще увидимся. Бывший преподаватель подхватил чемодан, махнул Поттеру на прощание и направился к выходу, как Шинейд его окликнула: — Подожди, Римус, я тебя провожу, только мне нужно сказать Гарри пару слов. Люпин кивнул, и оставил их наедине. — Я должна перед тобой извиниться, Гарри. — В голосе Уоллис слышалось явное сожаление. — Ты столько лет был далеко от близких, а я весь этот год была рядом, и не призналась в том, кто я. Я боялась тебе рассказать, опасалась твоей реакции, поэтому решила начать издалека… — Поэтому вы давали мне те книжки? — Догадался Гарри. — Именно. — Шинейд облегченно улыбнулась. — И я не против продолжать и дальше делиться с тобой книгами и не только. Ты можешь обратиться ко мне с чем угодно, в любой момент, и я помогу тебе. Отныне я буду рядом… Обещаю. Уоллис подошла к Гарри и обняла его. Мальчику было слегка неловко — он еще не успел привыкнуть к мысли о том, что у него теперь есть Крестная. Однако он был рад, что профессор Уоллис оказалась не той, кем он ее считал. Поттер тепло обнял женщину в ответ. Спустя несколько секунд она отстранилась и сказала: — У меня есть для тебя кое-что. — Шинейд достала из внутреннего кармана пиджака небольшой кусок пергамента. — Это меньшее, что я могу для тебя сделать, учитывая, как долго меня не было рядом. Гарри посмотрел на бумагу: это было разрешение на походы в Хогсмид, подписанное ее рукой. — Сириус хотел сам его подписать, но о его невиновности знает только Дамблдор, а у профессора Макгонагалл могли возникнуть вопросы. — Спасибо, профессор. — Мальчик пораженно смотрел на кусок пергамента, и никак не мог поверить, что держит его в руках. — Ты можешь обращаться ко мне по имени. Разумеется, в неформальной обстановке. — Поспешила добавить женщина. — В классе попрошу придерживаться официального обращения. Гарри слегка улыбнулся, но ничего не ответил. — Наш общий друг также просил передать, что свяжется с тобой, как только доберется до безопасного места. — Продолжила Шинейд, с заговорщической улыбкой глядя на Поттера. — Но до этого… Он очень хотел, чтобы ты знал, что это он подарил тебе «Молнию». Гарри усмехнулся сам себе: Гермиона в итоге оказалась права. — Ну, не буду тебя задерживать — наслаждайся каникулами. А я пойду провожу Римуса. С этими словами преподавательница вышла из кабинета, оставив Гарри одного.***
Римус и Шинейд спускались по пологому склону, ведущему к воротам Хогвартса. — Значит, ты действительно решил уехать? — Спросила Уоллис. — До последнего надеялась, что ты передумаешь. Люпин усмехнулся: — Вряд ли ты хотела бы провести еще один год рядом со мной. Повисла неловкая пауза. Вдруг Римус остановился, поставил чемодан на землю, и повернулся к Шинейд: — Я должен перед тобой извиниться, Эйда. За все те грубые слова, которые я наговорил в нашу последнюю встречу. — Не нужно. — Мягким тоном произнесла женщина. — Это все в прошлом. — Неправда. Я же видел, как тебе тяжело видеть меня. — В голосе Люпина слышилась печаль. — Прости меня, за все… Я очень перед тобой виноват… — Не стоит. — Шинейд слегка улыбнулась и, подхватив чемодан Римуса, направилась дальше по склону. — Я же сказала: все в прошлом. Мужчина быстро нагнал ее и отобрал свою сумку. Оставшийся путь до ворот они провели в молчании. Когда Люпин уже был готов выйти за пределы территории Хогвартса, Уоллис остановила его и, посмотрев прямо в глаза, произнесла: — Я была рада провести этот год рядом с тобой. Римус коротко улыбнулся и обнял подругу. — Я уверена, что худшее уже позади. — Проговорила Шинейд, отстраняясь. — Дальше нас ждут только светлые времена. Люпин ничего не ответил и, бросив последний взгляд на женщину, шагнул за ворота и тут же исчез с негромким хлопком. Шинейд развернулась и направилась обратно, вверх по склону, время от времени поглядывая в сторону Гремучей ивы, чьи ветви настойчиво пытались догнать потревожившую их птичку…