Уроки Истории Магии

      За окном бушевала гроза, поэтому заколдованный потолок в Большом зале был весь затянут тучами, время от времени освещавшимися вспышками молний. Вот-вот должны были прибыть студенты, поэтому большинство работников Хогвартса уже заняли свои места — не хватало только Хагрида, перевозившего первокурсников через Черное озеро, Минервы Макгонагалл и Аластора «Грозного глаза» Грюма — нового преподавателя Защиты от Темных Искусств. В свое время волшебник был непримиримым борцом против Пожирателей смерти, многих отправил за решетку, и Шинейд, поверхностно знакомая с ним благодаря деятельности «Ордена Феникса», испытывала перед бывшим мракоборцем благоговейный трепет.       Зал стал потихоньку наполняться прибывающими студентами, по дороге выжимающим свои насквозь промокшие мантии. Наконец все расселись, и профессор Макгонагалл повела за собой длинную цепочку первокурсников, мелко дрожащих не столько от волнения, сколько от холода. Когда церемония распределения закончилась, все жадно набросились на из ниоткуда появившуюся еду. Шинейд посмотрела на пустое кресло справа от себя; из всего, что она знала о Грюме можно было сделать вывод, что он не из тех, кто опаздывает. Хотя, может быть все, что говорят о нем сейчас — правда: старик действительно выжил из ума, и от него прежнего остался только глаз, да нога.       Когда пир закончился, Дамблдор встал за трибуну, чтобы произнести торжественную речь. В его словах не было ничего нового, поэтому только первокурсники слушали директора с открытым ртом, остальные же мечтали как можно скорее попасть в свои теплые и уютные спальни. Однако одно объявление заставило всех без исключения обратиться в слух:       — Для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет.       Шинейд посмотрела на студентов и сразу увидела за столом Гриффиндора исступленные лица Гарри и близнецов.       — Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжатся весь учебный год. — Дамблдор продолжил. — Они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе…       Как раз в этот момент грянул оглушительный гром, и двери Большого зала с грохотом распахнулись. На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в черный дорожный плащ. Незнакомец откинул капюшон и, тряхнув гривой темных с проседью волос, направился к преподавательскому столу. Уоллис тут же узнала в нем Аластора Грюма, его искусственный глаз неистово вертелся, пытаясь оглядеть всех присутствующих. Дамблдор поприветствовал своего старого друга и жестом пригласил его на свободное место. Когда бывший мракоборец сел, Шинейд мельком на него взглянула и сразу же отвернулась: она почувствовала, будто Грюм пристально за ней наблюдает.       — Позвольте представить вам нашего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Аластор Грюм.       По обычаю новых преподавателей встречали аплодисментами, но сейчас в гробовой тишине только уныло прозвучали редкие хлопки.       — Как я и говорил, — Дамблдор продолжал как ни в чем не бывало, — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого еще не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников.       Эта новость произвела эффект разорвавшейся бомбы — от бывшей напряженности не осталось ни следа. Зал быстро заполнился перешептываниями и радостными возгласами. Шинейд нашла в толпе близнецов, на чьих лицах одновременно читалось удивление и восторг. Постепенно разговоры стихли, и когда все были вновь готовы внимательно слушать, Дамблдор продолжил:       — Я знаю, что каждый из вас горит желанием завоевать для Хогвартса кубок Трех Волшебников, однако Главы участвующих школ совместно с Министерством магии договорились о возрастном ограничении для претендентов этого года. Лишь студенты в возрасте семнадцати лет и старше получат разрешение выдвинуть свои кандидатуры на обсуждение. Это признано необходимой мерой… — Дальнейшие слова директора потонули в оглушительных возгласах негодования, громче всех возмущались Фред и Джордж. Дамблдор слегка повысил голос, не пытаясь никого перекричать, но его строгое спокойствие заставило студентов снизить громкость до недовольного ропота. — Я лично прослежу за тем, чтобы никто из студентов моложе положенного возраста при помощи какого-нибудь трюка не подсунул нашему независимому судье свою кандидатуру для выборов чемпиона. Поэтому настоятельно прошу — не тратьте понапрасну время на выдвижение самих себя, если вам еще нет семнадцати. — Лучистые глаза Дамблдора вспыхнули, скользнув по непокорным лицам близнецов Уизли. — А теперь — уже поздно, и я понимаю, насколько для вас всех важно явиться на завтрашние уроки бодрыми и отдохнувшими. Пора спать!       Дамблдор сел на свое место и заговорил с Грозным Глазом, а студенты с громким шумом хлынули к выходу из Большого Зала. Когда толпа рассосалась, преподаватели также поспешили разойтись по своим кабинетам. Шинейд задумчиво брела по коридору третьего этажа, как вдруг за спиной раздался звонкий стук, эхом отражаясь от пустых стен. Резко обернувшись, Уоллис увидела идущего за ней Грюма.       — Кажется, моя нога вас напугала? — С жуткой улыбкой пробасил мужчина.       — Вовсе нет. — Шинейд попыталась унять дрожь в своем голосе. — Я задумалась.       — У нас не было времени для надлежащего знакомства. — Грозный Глаз протянул ей свою ладонь. — Аластор Грюм.       — Вобще-то, мы уже познакомились… — Женщина чуть замялась, но все же пожала протянутую руку. — В Ордене, помните?       Она увидела, как в глазах бывшего мракоборца на мгновение промелькнула растерянность, но она исчезла так быстро, что Шинейд решила, будто ей показалось.       — Видимо, вместе с глазом я потерял еще и некоторые воспоминания. — Басовитый смешок Грюма эхом пронесся по коридору. — Ну что ж, на этот раз я постараюсь вас запомнить. Спокойной ночи, мисс Уоллис. — С этими словами мужчина оставил женщину возле ее двери, отправившись дальше.

***

      Первым уроком в новом учебном году у Шинейд стояли четверокурсники Гриффиндора и Слизерина, которым учительница рассказывала о гоблинском восстании XVIII века.       — Это восстание было далеко не таким кровавым и жестоким, как мятеж 1612 года, о котором вы, разумеется, помните из прошлого семестра. — Профессор с улыбкой посмотрела на сонные лица учеников. — Однако, жертвы все-таки были с обеих сторон. Например, гоблин Варгот, до восстания зарабатывающий на жизнь мошенничеством, принимал активное участие в сражениях и погиб в 1762 году. — Рука Гермионы резко взметнулась вверх. — Да, мисс Грейнджер?       — Я читала, что Варгот на самом деле был домовым эльфом.       — Такая теория действительно существует, — после небольшой паузы произнесла Шинейд, — однако у нее нет внятных доказательств. Домовому эльфу не было никакого резона вступать в борьбу за права гоблинов, тем более, что между этими народами задолго до восстания установилась негласная вражда.       — Может быть он выступал за права домашних эльфов, но об этом решили умолчать? — Настаивала гриффиндорка.       — За всю историю не было никаких сведений о борьбе домовиков за свои права. — Мягко, но уверенно произнесла Уоллис. — А теперь вернемся к гоблинскому восстанию 1752 года.       После окончания урока студенты засобирались на обед, и в классе осталась одна Гермиона.       — Профессор, — обратилась девочка к Шинейд, — я бы хотела побольше узнать об истории домовых эльфов. Неужели они никогда не боролись за свои права?       — По краней мере, истории такие случаи неизвестны. — Уоллис пожала плечами. — К сожалению, авторы большинства книг о домовиках относятся к ним с пренебрежением, что, на мой взгляд, совершенно несправедливо: эльфийская магия в некоторых аспектах даже сильнее нашей.       — Я тоже об этом задумалась. — Лицо Гермионы засветилось от радости: ей приятно было найти соратника. — Может быть, волшебники боятся превосходства домовых эльфов, поэтому сделали их своими рабами?       — Скорее всего по этой причине им запрещается иметь палочку. Однако, они сами пришли к волшебникам: домовики видят смысл своего существования в заботе о семьях магов. Безусловно, некоторые злоупотребляют своей властью в отношении этих существ, и то, что это никак не регулируется — большой недостаток. Однако, проблема не в рабстве как таковом.       — Они просто не понимают, в каком ужасном положении находятся! Если до них донести…       — Боюсь, это никак не поможет. — Деликатно прервала гриффиндорку Уоллис. — Насильно переубедить домовиков не получится, однако улучшить условия их существования вполне возможно. В действительности, этим должен заниматься Департамент регулирования магических популяций, но обычно они только распределяют эльфов, оказавшихся без дела, по рабочим местам. Если вы хотите изменить положение, стоит подумать о карьере в Министерстве.       Глаза Гермионы зажглись: было видно, что предложение профессора ее зацепило. Поблагодарив преподавателя, девушка убежала на обед, а Уоллис решила потратить перерыв на подготовку к следующему уроку.

***

      Наступил октябрь, и деревья уже сбросили свою листву в ожидании первого снега. Шинейд шла по коридору третьего этажа, возвращаясь из Большого зала: в прошлом году она всегда принимала пищу в своем кабинете, боясь встретиться с Люпином, однако сейчас опасаться было некого. Хотя Аластор Грюм иногда вызывал у нее странное ощущение: ей казалось, что он пристально наблюдает за ней каждый раз, когда находится поблизости. В общении с ней он всегда был весьма вежлив — по краней мере настолько, насколько может быть вежлив помешанный на собственной безопасности параноик. Возможно, он ей не доверял, подозревал в чем-то… Мог ли он догадываться о Сириусе? Вряд ли — они вели себя предельно осторожно: сохраняли солидные промежутки между письмами, использовали разных сов, посылали их из разных мест… Может быть, Грозный Глаз считает, что Уоллис представляет угрозу лично для него?       Зайдя в свой кабинет, Шинейд увидела крупную пятнистую неясыть; к лапе птицы был привязан пергамент, свернутый в трубочку. Женщина угостила лакомством явно уставшую после долгого перелета сову, и пока та, довольно зажмурившись, уселась на подоконнике, чтобы почистить свои перышки, Уоллис развернула письмо и принялась читать:                         Дорогая Шенни!       Сон Гарри и происшествие на Чемпионате не могут быть простым совпадением. Кроме того, там, где я находился, до меня доносились самые разные слухи, содержание которых меня очень беспокоит. Ты, наверняка, слышала об исчезновении Берты Джоркинс? Многие говорят, что она по глупости своей просто потерялась, но я в это не верю. Она пропала в лесах Албании, а по слухам именно там сейчас прячется Волдеморт — так просто там люди не пропадают.       Я принял решение перебраться поближе к Хогвартсу, на случай, если Гарри понадобится моя помощь. Когда я сообщил ему об этом, он, видимо, испугавшись, попытался меня обмануть, мол, шрам вовсе не болит, а сон — ерунда. Чтобы он не волновался, я сказал, что остаюсь на том же месте. На самом же деле, я продолжил путь, да и Клювокрылу было полезно размять крылья. Я знаю, что в этом вопросе ты солидарна с Гарри и будешь меня переубеждать, поэтому я не скажу, где расположился. Я итак оставался в стороне слишком долго — больше я не могу себе этого позволить. Как только ты смиришься с моим возвращением, приходи повидаться. Ну а до тех пор, не скучай, моя маленькая снежинка.             С любовью, твой Бродяга.       Закончив чтение, Шинейд бросила письмо в камин, и облокотившись на стол, устало потерла глаза. Ничего другого она от Сириуса не ожидала: он всегда плевал на правила и условности. Однако сейчас речь шла не о школьных порядках — под угрозой находилась его безопасность, поэтому женщина безумно разозлилась на Блэка за подобную беспечность: его ищет вся магическая Британия, а он летает на гиппогрифе у всех на виду. Более того, он еще и просит ее скрывать от Гарри его возвращение! Уоллис итак опасалась, что ее крестник недостаточно ей доверяет, что обида за многолетнее отсутствие в его жизни все еще сильна, хотя Поттер этого никак не показывал. Но выбора не оставалось: Сириуса все равно переубедить не удастся, а давать Гарри лишний повод для волнения Шинейд не хотела. Подняв взгляд, Уоллис обнаружила, что сова уже улетела.

***

      Прибытие делегаций из других школ было назначено на тридцатое октября, и в запланированное время все ученики и работники Хогвартса собрались перед замком для встречи иностранных гостей. Первыми прибыли студенты французской академии Шармбатон: в небе появилась гигантских размеров карета, запряженная исполинскими скакунами, и после приземления оттуда вышли около полутора десятка учеников в сопровождении своей директрисы — мадам Максим.       В скоре после них из-под глади озера появился гигантское судно — корабль делегации из Думстранга. Первым по трапу спустился седой мужчина с козлиной бородкой — Игорь Каркаров, а вслед за ним сошли его студенты, среди которых был сам Виктор Крам. Эта новость произвела фурор: все поклонники квиддича знали, что он молод, но, что он еще учится в школе, предположить не мог никто.       После прибытия гостей все направились в Большой зал, где Дамблдор объявил начало приветственного пира. Таких шедевров кулинарии в Хогвартсе не видели давно — домовики постарались на славу, приготовив блюда французской и славянской кухни. Шинейд сидела на своем месте и с опаской поглядывала на пустое кресло рядом с собой; она знала, кто должен приехать, и не хотела оказаться в непосредственной близости от него. К счастью, как только Барти Крауч и Людо Бэгмэн появились, последний тут же направился к Уоллис, и женщина облегченно выдохнула.       — Вот мы и снова встретились, Эйда. — Радостно пропел ее бывший начальник. — Не поверишь, но я уже соскучился.       — Здравствуй, Людо. — Она мягко улыбнулась. — Как дела в Департаменте?       — Да, как обычно, зашиваемся на работе. — Говоря «мы», Бэгмен всегда имел в виду «все, кроме меня». — Как я рад вырваться в Хогвартс — наконец-то смогу отдохнуть!       — Тебе ли мечтать об отдыхе. — Раздался сбоку насмешливый и хриплый голос Грюма. — Наверняка, как обычно скинул всю работу на других, а сам с подозрительными личностями якшаешься, а, Людо?       Шинейд знала о старой истории с обвинениями Бэгмена в шпионаже для Пожирателей смерти, однако все понимали, что всеръез обвинять его в подобном — глупо. Видимо, бывший спортсмен вспомнил о том же: он ошеломленно посмотрел на Грозного Глаза, мальчишеская улыбка на мгновение сошла с его губ, но тут же вернулась обратно:       — Аластор! Я думал ты на пенсии.       — Даже на пенсии я остаюсь мракоборцем. — Пробасил Грюм, отпивая из своей фляжки.       — Только теперь гоняешься не за преступниками, а за прыгающими баками на своем заднем дворе? — Без намека на злую усмешку произнес Людо.       Грозный Глаз ничего не ответил, вновь отпив из фляги.       Когда пир закончился, Дамблдор вновь встал за свою трибунку и представил независимого судью Турнира — Кубок огня. Потенциальным чемпионам давалось двадцать четыре часа на раздумия, и уже завтра будут известны имена трех счастливчиков. Когда директор начал объяснять принцип работы временной линии, Шинейд со своего места увидела, как загорелись глаза Фреда и Джорджа: в уме они, наверняка, перебирали возможности обойти ограничение. И действительно: на следующий день они решили воспользоваться зельем старения, и несколько лет они себе и правда добавили — у парней выросли густые седые бороды. Однако к вечеру близнецы уже вернулись в норму и вновь сидели в Большом Зале, ожидая решения Кубка.       Первым был выбран Чемпион Дурмстранга — им стал Виктор Крам. Честь представлять Шармбатон досталась Флер Делакур. И наконец, последним выпало имя Седрика Диггори. Все три Чемпиона удалились в соседнюю комнату, и Дамблдор начал завершающую вечер речь, как вдруг Кубок за его спиной покраснел, посыпались искры, среди которых оказался еще один пергамент. Схватив листок бумаги, директор поднес его к огню и посмотрел на имя. Повисла долгая пауза, которую прервал голос Альбуса:       — «Гарри Поттер».       В зале воцарилась мертвая тишина, казалось, будто время остановилось. Шинейд почувствовала, как в груди сдавило, и дыхание замедлилось. Она нервно высматривала Гарри в толпе, но он никак не шел — может быть, ей послышалось? Но вот спустя несколько секунд, которые ощущались вечностью, мальчик подошел к Дамблдору. Тот указал ему на дверь, и как только Поттер скрылся, в зале поднялся шум: за столом Гриффиндора ликовали, остальные же факультеты, особенно Пуффендуй, гневно улюлюкали. Однако, как только Альбус поднял руку, призывая учеников в спокойствию, гам начал затихать. Директор попросил всех спокойно разойтись по своим гостиным, и когда радостные, растерянные и обозленные студенты стали расходиться, быстро развернулся и направился в комнату, куда удалились Чемпионы. Преподаватели, директоры, а также Крауч с Бэгменом бросились вслед за ним. Когда Шинейд закрыла за собой дверь, в помещении стоял такой же гул, какой был в Большом зале минуту назад: Людо восторженно взмахивал руками, чуть ли не прыгая вокруг Поттера, мадам Максим и Каркаров накинулись с обвинениями на Дамблдора, Флер очень громко возмущалась на французском, и внутри всего этого безумия стоял Гарри, переминаясь с ноги на ногу и сжимая в руках злосчастный кусок пергамента. Уоллис чувствовала, как ему нужна поддержка, но не знала, как к нему подобраться: его окружили со всех сторон, будто коршуны.       — Гарри, ты бросал в Кубок свое имя? — Когда раздался мягкий и спокойный голос Дамблдора, все вдруг замолкли.       — Нет. — Твердо ответил мальчик.       — Может быть, ты попросил кого-то из взрослых?       — Нет.       — Он гово’rить неп’rавда! — Воскликнула мадам Максим.       — Гарри не смог бы пересечь временную линию, даже если бы захотел. — Шинейд не смогла выносить нападок на своего крестника и подошла к нему, положив руку на его плечо. — И если он говорит, что не просил никого, значит так оно и было.       — Он вполне мог попросить свою любимую крестную сделать это. — Тихо усмехнулся Снейп, так что услышать его могла только Уоллис. — А она любит потакать капризным мальчишкам.       В его словах явно проскальзывал намек на Сириуса, но Шинейд сделала вид, что ничего не услышала.       — Мистер Бэгмен, мистер Крауч, — заговорил Каркаров елейным тоном, — вы наши беспристрастные судьи. Скажите, разве мы не должны следовать правилам Турнира, в которых четко сказано, что от каждой школы может быть представлен только один Чемпион?       Людо слегка затушевался, не зная, что на это ответить, но его спас Крауч:       — Мы должны строго следовать правилам, а в них черным по белому написано: тот, чье имя выпало из Кубка, обязан принять участие в Турнире.       — Тогда я требую увеличения числа своих Чемпионов. — Неунимался Каркаров. — Иначе мы объявим бойкот и уедем отсюда сейчас же…!       — Пустая угроза. — Прохрипел голос у двери. Обернувшись, Шинейд увидела, облокотившегося о стену Грюма. — Ты не сможешь отозвать своего Чемпиона, он связан магическим контрактом. Поттеру придется участвовать в Турнире, даже если на него небо свалится. — Шинейд почувствовала, как Гарри напрягся. — И скорее всего, тот, кто положил его имя в Кубок именно этого и добивался.       — Прекрати, Грюм. — Лицо Каркарова скривилось. — Зачем кому-то класть его имя в Кубок? Только для того, чтобы унизить Дурмстранг!       — И Ша’rмбатон! — Добавила мадам Максим.       — И еще меня считают параноиком. Не все крутится вокруг тебя, Каркаров. — В голосе Грюма явно слышалось плохо скрываемое презрение. — Тут скорее дело в Поттере. Кубок огня можно обмануть только мощнейшим заклинанием Конфундус, которое не подвластно четверокурснику.       — Нам неизвестно, как это могло произойти, но от Хогвартса Кубок выбрал двоих: Седрика и Гарри, и им обоим придется участвовать в Турнире. — Дамблдор оглядел всех присутсвующих в ожидании возражений, но никто ничего не ответил. — Думаю, пришло время дать Чемпионам их инструкции.       — Да… Инструкции. — Крауч вышел вперед и, прокашлявшись, продолжил. — Мы не посвящаем вас в суть испытания: для Чемпиона важно действовать находчиво в неожиданных обстоятельствах. Первый тур состоится двадцать четвертого ноября. Участникам Турнира запрещается принимать от учителей какую-либо помощь. — Глаза Барти остановились на Уоллис, все еще сжимающей плечо Гарри. Она отвела взгляд. — Учитывая затраты на подготовку, Чемпионы освобождаются от годовых экзаменов. Кажется, это все, Альбус?       — Все. Может быть переночуете в замке?       — Нет-нет. У меня много дел в Министерстве.       — Оставайся, Барти! — Радостно произнес Бэгмен. — Я вот остаюсь! В Хогвартсе сейчас явно интереснее, чем в Министерстве. — При этих словах его взгляд мельком скользнул по Шинейд.       Крауч ничего не ответил и, попрощавшись с Дамблдором, покинул комнату. За ним тут же, высоко подняв нос вышли мадам Максим с Флер, а затем и Каркаров с Крамом поспешили удалиться.       — Что ж, — Альбус хлопнул в ладоши, — Гарри, Седрик, думаю, вам пора отправиться в свои гостиные, чтобы отпраздновать вместе со своими друзьями. Профессор Уоллис, проводите ребят?       Шинейд кивнула и, пропустив мальчиков вперед, вышла из комнаты. У лестницы Диггори попрощался и направился вниз, в сторону гостиной Пуффендуя, А Шинейд с Гарри стали подниматься на восьмой этаж, где находилась башня Гриффиндора. Всю дорогу они шли молча, никто не решался начать разговор. Когда они вошли в коридор, в конце которого висел портрет Полной Дамы, женщина проговорила:       — Ты должно быть устал и хочешь спать? Отложим наш разговор до завтра, хорошо?       Не в силах ответить, Гарри кивнул и направился ко входу в гостиную, желая, наконец, упасть в свою теплую и мягкую постель и заснуть, чтобы все случившееся оказалось дурным сном.

***

      Проснувшись на следующий день, мальчик обнаружил, что сон все-таки оказался явью: вчера он и правда стал Чемпионом Хогвартса. Только вот чувствовал он себя вовсе не триумфатором, скорее наоборот. Раздражения добавлял еще тот факт, что Рон не поверил лучшему другу и обиделся на то, что Гарри не сказал ему правду. Возможно, это было минутным помутнением, и сегодня все пройдет? Однако, возможности убедиться в этом у Поттера не было: Уизли еще спал, и, не дожидаясь его пробуждения, мальчик отправился прямиком к Шинейд.       Она уже не спала, а может еще не ложилась. Женщина, сидя за столом, смотрела в окно и нервно теребила цепочку на шее. Услышав звук открывающейся двери, Уоллис повернула голову и широко улыбнулась:       -Гарри… Проходи.       Поттер вошел и сел напротив преподавательницы. Он не знал, как себя вести и что говорить. Мальчик не понимал, как Шинейд отнеслась к ситуации — несмотря на то, что вчера она его защищала, он не был уверен, что она ему поверила.       — Ты хочешь что-нибудь сказать? — Осторожно начала Эйда, с опаской глядя на крестника.       — Я не бросал свое имя в Кубок. И не просил никого из взрослых. — Резко, на одном дыхании выпалил Гарри.       — Я знаю. — Спокойно ответила Уоллис. — Я тебе верю. Однако, кто-то все же это сделал, и вопрос «Кто?» пока остается открытым.       — Ты думаешь, — паузы тихо произнес мальчик, — это как-то связано с моим сном и Чемпионатом?       — Хочется думать, что нет, но, скорее всего, так оно и есть. — Уоллис встала из-за стола и стала ходить по комнате. — Я только не могу уловить связь.       — Я хотел сразу написать Бродяге, — после недолгой паузы проговорил Гарри, — но он же, наверняка, примчится сюда сломя голову.       — Рано или поздно он все равно узнает. — Голос Шинейд слегка дрожал — ей не нравилось лгать своему крестнику. — Лучше — если от тебя. Свою часть я уже написала, можешь дописать прямо здесь. — Уоллис протянула ему длинный кусок пергамента, почти полностью исписанный аккуратным мелким почерком. На одной из сторон было немного свободного места, и Гарри, стараясь не читать, что написала Эйда, быстро накарябал несколько строчек — все равно на подробности у него не было сил. Когда он закончил, женщина бережно сложила листок несколько раз, и, запечатав конверт, вновь села напротив Поттера.       — Ты, наверное, итак это знаешь, но я все же скажу: на Турнире тебе придется нелегко. — Уоллис пристально смотрела на Гарри. — Все задания рассчитаны минимум на программу седьмого курса. И, к сожалению, как бы не хотела, я не смогу тебе помочь. Правила строго запрещают Чемпионам принимать помощь преподавателей, к тому же, на нас всех наложили заклятие, которое не позволяет выдавать подобные секреты. Все, что я могу: порекомендовать тебе книги. Но без знания сути испытания, они тебе мало чем помогут.       Шинейд взмахнула палочкой, и одна из книг, спрыгнув с полки, полетела по воздуху прямо к ней в руки. Преподавательница протянула ее Гарри, и тот, взяв книгу в руки, прочитал: «Путеводитель по практическим проклятиям». Открыв содержание, мальчик увидел двадцать восемь заклинаний — даже если он будет учить по одному в день, он не успеет изучить все до первого испытания. Видя его разочарование, Уоллис проговорила:       — К сожалению, я не могу сказать, какое заклинание точно тебе понадобиться, — голос ее звучал виновато, — но советую изучить как можно больше: лишним точно не будет.       — Спасибо. — На самом деле мальчик не ощущал благодарности: он чувствовал, что справляться с первым испытанием ему придется самому. Но Эйду он ни в чем не винил — Поттер понимал, что она делает все возможное.

***

      Наступил ноябрь, а значит неумолимо стала приближаться дата первого испытания. На уроках Шинейд Гарри сидел подавленным, а в ответ на её вопросы о ходе подготовки предпочитал отнекиваться. В общую обеспокоенность Уоллис негатива добавил приезд Риты Скитер — журналистки «Ежедневного пророка». Преподавательница знала об этой ушлой репортерше, которая часто портила жизнь работникам Министерства. Благо десять лет назад Скитер еще не обзавелась своим знаменитым скандальным стилем, и статью о Шинейд доверили писать куда менее настырному журналисту. Возможно, сейчас она кусала локти из-за того, что в свое время упустила такой «сладкий» материал, и дабы навертать упущенное, решила не упускать шанс и узнать у Шинейд побольше о новоиспеченном Чемпионе.       — Мне срочно нужно с вами поговорить. — Репортерша буквально влетела в кабинет, даже не потрудившись постучать, благо, последний урок уже закончился. — Вы же Крестная Гарри Поттера?       — Членов семей других участников Турнира вы уже опросили? — Спокойно спросила Уоллис, с опаской смотря на ядовито-зеленое перо у Риты в руке.       — Пока нет, но и до них очередь дойдет. — Журналистка ничуть не смутилась и, подойдя ближе, уселась прямо на первую парту. — К тому же, ваша точка зрения на все это будет нашим читателям интереснее всего: все-таки ваш крестник — самый молодой из Чемпионов — за него переживать, наверняка, тяжелее?       Женщина выпустила перо из руки, и оно резко взметнулось над блокнотом.       — Я не собираюсь говорить с вами о своих переживаниях. — Твердо произнесла Уоллис, глядя на репортершу.       — Значит, они все-таки есть… — Задумчиво проговорила Скитер, в то время как перо черкнуло несколько строк. — Вы же были знакомы с его родителями? Как бы они отреагировали, узнав о том, что их сын стал Чемпионом? Гордились бы или испугались?       Шинейд нервно закусила губу, ее обычно спокойные и холодные глаза зажглись яростным огнем. Голос ее при этом прозвучал ровно и спокойно:       — Я не буду обсуждать с вами моих друзей. Выйдите пожалуйста из моего кабинета.       На секунду журналистка растерялась, однако в следующий момент горделиво подняла нос и ехидно поинтересовалась:       — Ваше нежелание говорить как-то связано с тем, что вы двенадцать лет не присутствовали в жизни мальчика?       Уоллис прикоснулась к лежащей на столе палочке:       — Не заставляйте меня применять силу.       — Четыре года вы содержались в Больнице святого Мунго. — Продолжила Рита. — Вы уверены, что больше не представляете опасности для магического сообщества и Гарри Поттера в частности?       Крепко стиснув палочку, Шинейд двинулась на репортершу. Та резко вскочила и попятилась к двери; перо что-то быстро записывало.       — Вы поэтому не связывались с ним все эти годы после выхода из больницы? — Журналистка не унималась.        Как только женщина оказалась в коридоре, Уоллис захлопнула дверь и прислонилась лбом к холодному металлу, тяжело дыша. Она понимала, что будет дальше: если Рита Скитер решила взять у кого-то интервью — она возьмет интервью, даже если этот кто-то ничего не скажет. Однако, лучше уж так, чем выложить все начистоту — меньше информации будет искажено.       Выход статьи не заставил себя долго ждать — уже через два дня на первой полосе «Ежедневного пророка» появился материал о Чемпионах, точнее об одном Чемпионе. Там было полно бреда о Гарри: приводились его слова, которые — Уоллис была уверена в этом — мальчик не говорил. Самой Шинейд была посвящена небольшая часть статьи — все, что Рите удалось выжать из их короткого разговора:       «Однако, не смотря на то, что трагическая история Гарри Поттера, несомненно, полна лишений, есть в ней и светлые моменты: в прошлом году в жизни Мальчика-Который-Выжил появилась его крестная — Шинейд Уоллис, которая по совместительству является преподавателем Истории Магии в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Правда, узнать подробнее о ее отношениях с крестником не удалось: женщина яростно набросилась на меня с кулаками, хотя все, что мне хотелось узнать — это почему она целых двенадцать лет не участвовала в жизни сына своих близких друзей. Возможно, неизвестная болезнь, которая поразила мисс Уоллис десять лет назад и привела к вынужденному заключению в Больнице святого Мунго, оставила на ней больший отпечаток, чем можно было предположить. Может ли она представлять опасность для Гарри Поттера и других учеников Хогвартса? Оставим этот вопрос на совести Дамблдора, хотя явная тенденция набирать сомнительных личностей на должности преподавателей должна вызывать вопросы у обеспокоенных родителей…»       Не самое ужасное из того, что Рита могла написать — в худшем случае придется получить несколько громовещателей. Однако Шинейд была уверена, что это не конец: Скитер так просто обиду не проглотит, поэтому в ближайшее время стоит быть аккуратнее.