Уроки Истории Магии

      Фред лежал на кровати и смотрел в потолок, слушая приглушенные подушкой похрапывания Джорджа. Они вновь допоздна работали над своими изобретениями, пытаясь отвлечься от мыслей об отце, поэтому парень быстро отрубился в отличие от своего брата, который вот уже битый час никак не мог заснуть. Во время их последнего похода в больницу Артур Уизли выглядел хоть и бледным, но идущим на поправку, однако непрошенные образы растерзанного тела отца, лежащего на полу неизвестной комнаты в холоде и одиночестве, продолжали заполнять разум Фреда, отгоняя сон. В конце концов, парень решил, что наилучшим выходом из ситуации будет проветрить мозги, поэтому, выбравшись из-под теплого одеяла, Уизли тихо, так чтобы не разбудить мирно спящего Джорджа, прошел по скрипучим половицам и, оказавшись в коридоре, с негромким хлопком трансгрессировал на кухню. Приземление, с которым у Фреда все еще были проблемы, несмотря на почти год практики, вышло не совсем удачным: парень налетел на выдвинутый из-за стола стул, и тот с грохотом упал на пол.       — Фред?       Уизли отвернулся от устроенного им погрома и в другой части комнаты обнаружил Шинейд — в одной руке она держала стакан, в другой — палочку, светящийся конец которой был направлен прямо на парня.       — Ты напугал меня, — с заметным облегчением в голосе произнесла она, опуская палочку. — Что ты здесь делаешь?       — Извини, Эйда, — слегка смущенно улыбнулся Уизли, поставив на место уроненный стул, — я не хотел. Никак не мог заснуть.       Женщина сочувственно улыбнулась:       — Мне тоже не спалось. Я все думала о том, что случилось с твоим отцом… — она резко замолчала, костяшки пальцев, сжимающих стакан, побелели от напряжения. — Прости. Я не должна была поднимать эту тему…       — Ничего, — ответил парень, садясь за стол. — Отец все еще в опасности — может и стоит морально подготовить себя к его смерти.       Шинейд тяжело выдохнула и, наконец выпустив из рук пустой стакан, оставила его у раковины и облокотилась на столешницу позади себя.       — Мне ничего неизвестно о состоянии Артура, — тихо произнесла она, — но, по словам Молли, целители дают хороший прогноз…       — Да что мне до их прогнозов, — чуть резче, чем хотел бросил Уизли, сжав лежащую на столе руку в кулак. — Из-за яда этой поганой змеи у отца раны не заживают — стоит только снять повязку, как он моментально истечет кровью! А противоядия у этих целителей нет!       Женщина оттолкнулась от столешницы и, легко прошелестев полами халата по каменному полу, села рядом с Фредом.       — Ты прекрасно знаешь мое отношение к больнице святого Мунго и их целителям, — голос ее, звучащий по-прежнему мягко и спокойно, подействовал на парня умиротворяюще, — но, хочется верить, что среди них есть достойные люди, и именно они занимаются лечением Артура.       Фред устало выдохнул и, закрыв глаза, откинул голову на спинку стула.       — Ты правда веришь, что мой отец не умрет?       — Я не целитель, и не могу утверждать наверняка, — пожала плечами Шинейд, — но мне сложно представить, как что-то плохое может случиться с твоей семьей.       Уизли опустил голову и сквозь прикрытые веки посмотрел на Уоллис: с распущенными волосами, в наброшенном на плечи халате она выглядела до смешного уютно и по-домашнему. Было непривычно наблюдать ее в таком виде после официального стиля школьного преподавателя, но парню было приятно, что он — один из немногих, кому доступна такая роскошь.       На несколько минут комната погрузилась в молчание. Фред, легко постукивая пальцами по столешнице, продолжал наблюдать за женщиной, которая, отвернувшись в сторону, о чем-то напряженно размышляла, покусывая нижнюю губу. Ее пальцы нервно теребили полы халата, выдавая внутреннюю тревогу. Уизли хотел узнать, что же ее беспокоит, но боялся лишним звуком нарушить умиротворенность редкого личного момента с Шинейд. Однако через несколько мгновений тишина была прервана ее неуверенным голосом:       — Кажется, бойкот окончен?       — Какой бойкот? — брови Фреда поползли вверх от недоумения.       — Возможно, мне показалось, — женщина пожала плечами, — но до сегодняшнего дня с самого матча со Слизерином мы едва парой слов перекинулись.       Фред тяжело вздохнул и с сожалением отвел от Уоллис глаза.       — Прости, — мрачно отозвался он, понимая, что не может открыть женщине настоящую причину своей холодности. — Кажется, исключение из команды совсем выбило меня из колеи… Я подумал, что у тебя итак много проблем, и не захотел грузить тебя еще и своими…       — Хей, — Шинейд чуть подалась вперед и накрыла ладонь Фреда своей, — ты вовсе не обязан справляться со всем в одиночку. Сейчас тебе, как никогда прежде, нужна поддержка, и все, кто тебя окружают, хотят и готовы тебе помочь. По крайней мере все в стенах этого дома.       Уизли безумно хотелось перевернуть руку и переплести свои пальцы с ее, но он боялся пошевелиться и спугнуть этот небольшой момент нежности между ними, о которой он не мог и мечтать. Поэтому, зацепившись за надежду, появившуюся при последних ее словах, парень тихо спросил:       — Все?       Уоллис улыбнулась и, убрав руку, откинулась на спинку стула. Фред почувствовал, как по тыльной стороне его ладони пробежал неприятный холодок.       — Сириус может быть ворчливым иногда, — кажется, женщина не поняла, о чем именно спрашивал ее Уизли, — но он потерял всю свою семью. Пускай они и не ладили, и он никогда этого не признает, но это всегда тяжело — оставаться последним в своем роду. Тем более он лишился и своей названной семьи — Лили и Джеймса, родителей Гарри. Они были самыми близкими его друзьями, и я представить не могу, как он себя чувствовал, когда их не стало. Так что он знает, через что ты сейчас проходишь, и поддерживает тебя.       — А ты? — с надеждой спросил Фред.       — Разумеется, — Уоллис тепло улыбнулась, хотя было видно, что дальнейшие слова даются ей с трудом. — Я потеряла маму, когда мне было шестнадцать лет, только тогда у меня не было никакой надежды, что она выживет. Ее убили Пожиратели смерти, ты, наверное, помнишь это из той статьи — хоть где-то это репортерша напечатала правду, — губы Шинейд тронула грустная усмешка. — Все в Хогвартсе знали о нашей семейной трагедии. Я постоянно ловила скорбные взгляды и сочувствующие перешептывания за спиной, кто-то даже иногда высказывал свои соболезнования, но я ни с кем не хотела об этом говорить. Отец проходил через собственное горе, к тому же он был далеко, а кроме него у меня никого не было. Тогда мне очень помог Сириус, — Уоллис невольно бросила взгляд на потолок, — он заметил, что со мной что-то не так, заставил выговориться и помог понять, что мне это было необходимо. Он поддерживал меня до тех пор, пока я не смогла поговорить об этом с кем-то еще. И я безумно благодарна ему за это. К сожалению, он не смог быть со мной, когда я потеряла отца, — ее нос тихо шмыгнул. — Это случилось, когда я была в больнице, поэтому я не смогла быть рядом в его последние моменты, и это грызет меня до сих пор. Я тебе даже слегка завидую: у меня не было братьев и сестер, с кем можно было бы разделить тяжелое бремя.       Комната вновь погрузилась в молчание, пока Фред размышлял над небольшой речью Шинейд. Он понимал, какую мысль она пыталась ему донести, однако именно на ней его мозг сосредотачиваться отказывался — вместо этого он зацепился за историю о Сириусе. Уизли казалось, что суть рассказа сводится к одному — чувства женщины к Блэку выросли всего лишь из благодарности к нему, а значит есть основания сомневаться в их подлинности. У парня наконец-то появилась призрачная надежда, полностью захватившая его мысли, поэтому он невольно вздрогнул, когда вдруг вновь почувствовал прикосновение к своей руке.       — Я думаю, тебе стоит отдохнуть, — произнесла Шинейд с трогательной заботой смотря на Фреда. — Завтра Рождество как-никак. Твоей маме вряд ли понравится твое заспанное лицо на праздничном ужине.       С этими словами женщина встала и направилась к выходу из кухни — в отличие от близнецов она предпочитала передвигаться по дому пешком. Сожалея о том, что их личный момент закончился, Уизли томными глазами смотрел Шинейд вслед, как вдруг взгляд его зацепился за что-то, свисающее с потолка, и в голове тут же зародилась шальная мысль, затмившая разум.       — Эйда, — окликнул он, показывая на потолок.       Уоллис обернулась и проследила за его рукой.       — Надо же, — задумчиво пробормотала она. — Омела… Интересно, откуда она тут взялась? Надо будет завтра ее убрать, а заодно посмотреть, где еще она пролезла, а то ведь по всему дому разрастется, так, что не избавишься потом.       Шинейд собралась было выйти из-под небольшого кустика, который висел прямо над ней, но торопливый возглас Фреда ее остановил:       — Погоди, — парень резво подскочил к ней и схватил за плечи, как будто боялся, что она вот-вот сорвется с места. — Ты, разве, не соблюдаешь традиции?       Несколько секунд Уоллис недоуменно смотрела на парня, а потом насмешливо улыбнулась:       — Только не говори мне, что ты всерьез веришь в эти глупости? Это же все выдумки для детей.       — Никакие это не глупости, — Фред не мог поверить, что он действительно это говорил, но его разум окончательно оказался поглощен внезапной идеей, от которой он просто не мог отказаться.       — Тебя не будут преследовать неудачи, если ты не поцелуешь человека, стоящего под омелой, — назидательным тоном произнесла Шинейд.       — Почему ты так уверена?       — Потому что это все суеверия.       — А вдруг нет? — Уизли, не отпуская плеч женщины, заглянул ей в глаза, стараясь придать голосу крайнее отчаяние. — Вдруг это все правда? Мы наплюем на традиции, а мой отец из-за этого умрет?       — Вот уж глупости… — пробормотала в ответ Шинейд, однако на лице ее появилось сомнение. — Хорошо, — через несколько секунд молчания произнесла она. — В щеку — это же тоже поцелуй, верно? Вряд ли у рождественских духов такие уж строгие правила.       Фред хотел было возмутиться, но вовремя прикусил язык: он боялся спугнуть ее резким напором, нужно было действовать постепенно. Поэтому парень ничего не ответил, а лишь кивнул и, наконец, отпустив ее плечи, встал напротив Уоллис максимально близко. Шинейд была довольно высокой, и обычно их разница в росте не так бросалась в глаза, но они никогда прежде не стояли так близко. Уизли посмотрел на нее сверху-вниз и не видел в лице Шинейд даже намека на то, что чувствовал сам: влечение, предвкушение и надежду — в ее глазах была только решимость поскорее с этим покончить.       Женщина чуть приподнялась на носочки и прижалась уголком губ к левой щеке парня. Фреда тут же обдало кисло-сладким запахом клюквы, который тут же перекрылся более терпким запахом старых страниц. Уизли замер и, казалось, даже перестал дышать, чтобы не спугнуть момент. Ему казалось, будто время замерло, и в его воле растянуть это мгновение на минуты, а то и на часы. Но как только эта мысль пришла ему в голову, он почувствовал холодок, проскользнувший по щеке — по тому месту, где только что были губы Шинейд. Женщина отстранилась и опустилась на пятки, но прежде, чем Фред успел подумать, он обхватил ладонями лицо Шинейд и прижался своими губами к ее. Он не двигался, замер в одном положении, просто наслаждаясь новыми неизведанными ощущениями. Однако, вдоволь насладиться, парень не успел — этот поцелуй продлился еще короче предыдущего: он почувствовал, как Уоллис оторвала его ладони от своего лица и отошла на несколько шагов назад. На ее лице застыл шок, казалось, она впервые в своей жизни не знает, что делать или думать в этой ситуации. Фред хотел подойти ближе, но она резко вскинула руку и твердым тоном произнесла:       — Стой.       Уизли повиновался. Он неподвижно стоял на своем месте, сложив ладони за спиной. Шинейд опустила руку и явно не собиралась уходить, а потому Фред заговорил:       — Слушай… Прости, — Уизли предпринял робкую попытку подойти ближе к Шинейд, и был очень рад увидеть, что первый шаг не встретил сопротивления. — Я перегнул палку. Не сдержался, — еще шаг. — Нужно было сделать все постепенно…       — Сделать что постепенно? — настороженно спросила Уоллис. Фред не мог наверняка сказать, являлось ли недоумение на ее лице напускным или естественным.       — Все это, — снова шаг. — Я должен был подождать, пока у тебя появятся ответные чувства, и только потом…       — Какие ответные чувства? — казалось, Уоллис, наконец, начала понимать и попятилась назад.       Фред глубоко вздохнул и на одном дыхании выпалил:       — Я влюблен в тебя, Эйда. И уже давно.       Повисла небольшая пауза. Никто не предпринимал попыток отойти и подвинуться ближе.       — Это пройдет, — с твердой уверенностью в голосе проговорила Шинейд. — У тебя сейчас тяжелый период, и скоро это пройдет….       — Не пройдет… — парень расцепил руки и придвинулся ближе. — Три года уже не проходит…       Уизли сделал еще один шаг, но женщина вновь выставила вперед руку и уставшим голосом произнесла:       — Не надо.       Это холодное спокойствие и едва слышная печаль в ее голосе подействовали на Фреда лучше, чем любые крики и ругань.       — Но почему? — пристально гладя на нее спросил он.       Шинейд опустила голову и на несколько секунд сомкнула веки, прикоснувшись кончиками пальцев к уставшим глазам.       — Я вдвое старше тебя, — тихо произнесла она.       В ответ на это парень только пожал плечами:       — Мне все равно.       — Фред, — твердо произнесла Уоллис, поднимая на него глаза, — я твой учитель.       — Я уже совершеннолетний и скоро заканчиваю школу, — казалось, никакие аргументы не могли привести его в чувство.       Женщина устало выдохнула и провела рукой по лицу.       — Это очень плохая идея… — тихо произнесла она.       — Если ты переживаешь о том, что скажут люди, то мне все рав…       — Я люблю Сириуса.       Фред замер на месте. Он совсем позабыл о Блэке, который сейчас мирно спал в своей комнате на шестом этаже. Уж кто-кто, а этот бывший заключенный не заслуживал ничего плохого в своей жизни, к тому же у Уизли не было к нему никакой личной ненависти или неприязни. Тем более, он впервые услышал от Шинейд о ее истинных чувствах к Сириусу, и это его немного отрезвило — по крайней мере, достаточно для того, чтобы отступить.       — Я понял, — произнес он, делая несколько шагов назад. — Больше это не повторится, можешь не переживать.       Парень уперся спиной в посудный шкаф и уткнул взгляд в каменный пол, разглядывая узоры на скопившейся пыли. Краем глаза он видел самый низ халата Шинейд, шелест которого отдалялся в направлении выхода. Внезапно шорох затих, и тихий голос произнес:       — С Рождеством, Фред.       — С Рождеством, Эйда, — прошептал Уизли, но покинувшая комнату женщина его уже не услышала.