Дар солнца

«Я бeз цвeтoв, чтoб нe былo бaнaльнo».

У Тэхёна долгожданный день рождения. За окном ночь, заветный день наступил каких-то полчаса назад. Сокджин, вероятно, сопит в обе дырки и не знает, насколько широко улыбается Тэхён, печатая Чонгуку ответ. Тот всего лишь поздравил с восемнадцатилетием, пожелал хорошего учебного года, ещё много чего прочего и поинтересовался, спит ли брат. Тэхён, конечно, удивился вопросу, но тайно надеялся, что задан тот был не из чистого любопытства. Он даже осторожно открыл дверь в комнату, пытаясь не скрипеть половицами, чтобы в случае чего впустить Чонгука. Встречаются они тайно. Не прям так, чтобы об этом вообще никто не знал, но Чонгук советовал не распространяться о таком, пока Тэхён не обсудит эту тему с братом. Тот, в общем-то, после организованных Юнги шашлыков, стал относиться к соседям более лояльно и даже не чурается есть печенье Чимина, запивая это дело компотом, которым с ними любезно поделилась Ролин. Можно сказать, что Сокджин уже целиком и полностью готов к информации о чужих зарождающихся отношениях, только вот Тэхён всё же хотел дождаться совершеннолетия, чтобы в случае чего со спокойной совестью собрать вещи и уйти жить в лес. Возможно, Чонгук и принял бы его, но Тэхён не готов. Он до сих пор считает странным тот факт, что у них всё закрутилось и завертелось вот так просто, безо всяких там долгих прогулок и бесконечных свиданий, без неудобной тишины в моменты расставания и неловких, скомканных прощаний. У Чонгука в отношении происходящего всё вообще довольно просто: он говорит то, что считает нужным озвучить, его не смущают комплименты, которые тот делает, пока сам Тэхён готов провалиться сквозь землю. Время от времени. Всё же они не настолько хорошо друг друга знают, не так уж много времени проводили вместе и имеют лишь смутные представления даже о базовых вещах. Как ни странно, Тэхёна всё устраивает. Даже тот факт, что они, как ни посмотри, незнакомцы, ворвавшиеся в жизни друг друга вот так внезапно. Ему нравится узнавать постепенно, он всегда взахлёб слушает об их порядках, о том, какие обязанности возлагаются на Чонгука и какие мелочи тот должен решать. Всегда с любопытством и, чего скрывать, открытым ртом наблюдает за тем, как Чонгук может готовить обед, голыми руками ломая кости тушки. Иногда становится страшно. Иногда у Тэхёна в голове мелькает мысль, что если бы Чонгук захотел, то мог бы сломать ему хребет, даже не напрягаясь. В голове это до сих пор не укладывается, но любопытство всегда берет верх. То словно плотным туманом окутывает кухню каждый раз, стоит Чонгуку выкинуть что-нибудь эдакое: обычное для него, но новое для Тэхёна. На него в эти моменты смотрят либо хитро, либо с улыбкой, либо с интересом, лаконично интересуясь: — Страшно? Не совсем. Скорее впечатляет. Чонгук не пугает, а показывает. Хотя иногда у Тэхёна мелькает мысль, что тот просто выпендривается, зная чужую реакцию на свои нехитрые действия. У них всё не странно, довольно понятно, безо всяких скрытых мотивов и двойных смыслов: Тэхён нравится Чонгуку, а Чонгук нравится Тэхёну в ответ, – вот и вся голая правда, которую они не стараются скрывать друг перед другом. Может, Тэхён наивный. Время от времени его посещает мысль, что не бывает вот так, чтобы взаимно, без увёрток и тайных мотивов. Что можно просто наслаждаться компанией человека, не боясь последствий. Тэхён тех почему-то не ждёт: всё чаще чувствует, что ему пытаются показать и рассказать без слов. О нем ненавязчиво заботятся все вокруг, а он принимает эту заботу с открытым сердцем. Принимает приглашения на обеды и с радостью ходит к Ролин на чаепития. Разве что редко рвётся заглянуть к Намджуну, дабы не навлечь на себя шквал напоминаний о том, что дом их держится на соплях и одном честном слове. Но живут ведь. И вполне себе неплохо. Тэхён вздрагивает, когда слышит тихий стук в окно. Закрывает дверь в спальню, удивлённо выглядывает во двор, ведь не думал, что Чонгук настолько сильно не хочет, чтобы Сокджин знал о его присутствии. Конечно, осторожность им не повредит, но можно было и по-нормальному. Тэхён уверен, что объяснил бы всё брату и безо всяких спектаклей: Чонгук пришёл поздравить, а он просто открыл дверь и впустил, – ничего сложного. Хотя от одной мысли, что он может скрывать от кого-то Чонгука, в нём зарождается азарт. Когда тот влезает в комнату с каким-то томом в потрепанной обложке; когда осторожно закрывает за собой окно, пока Тэхён просто искренне рад его видеть. И не столь важно, что они расстались буквально пару часов назад. И что Чонгук без куртки в такой мороз… Но у Тэхёна слишком явно искрятся глаза, выдавая нетерпеливый восторг. Он ведь не знал, что такое бывает взаправду: чтобы кто-то вламывался к нему в дом через окно в день рождения. И Тэхён без преувеличения мог бы назвать этот день одним из лучших праздников в своей жизни, потому что Чонгук лукаво улыбается и здоровается так, словно они и не знакомы. Флиртует… — Я хотел войти по-человечески, но не хотел беспокоить твоего брата, — объясняет тот. — Поэтому решил по-волчьи? — улыбается Тэхён, и Чонгук игриво щурится. — Традиция у нас такая: в восемнадцатый день рождения вламываться через окно. — Я же могу и поверить, — продолжает светиться тот. — Поэтому я пришёл не с пустыми руками. Тэхён удивлённо указывает на книгу – не думал, что это для него, – а Чонгук наверняка чувствует его разрастающийся интерес. Не тянет, протягивая толстый том, который оказывается книгой с заметками. Стоит Тэхёну открыть ту, он тут же вскидывает взгляд и смотрит на Чонгука большими глазами. — Оборотни? — Это записи Намджуна со времён учебы, — мягко улыбается тот. — Решил, что тебе будет полезным. Тэхён осторожно открывает первые страницы и бережно проводит ладонью по листам: все записи выполнены аккуратным почерком даже без наличия полей, их дополняют карандашные рисунки. Буквально на первой странице о строении скелета и детальная схема, на которую сам Тэхён потратил бы полжизни. Намджун, оказывается, умеет не только крыши чинить. Он опускается на постель, принимаясь листать записи: здесь всё от анатомических рисунков до личных заметок. Что-то о том самом гнездовании, о влиянии пары на партнёра и даже последовательность оплодотворения в виде всё тех же схем. На этой самой странице Тэхён закрывает книгу и смотрит на Чонгука, присевшего рядом. Улыбается, по-настоящему и искренне, потому что понимает, насколько все чувствуют его желание узнать обо всём да побольше. Не то чтобы он хотел знать, как именно происходит оплодотворение у оборотней, но ему это пригодится как минимум в университете. — Спасибо Намджуну, — говорит Тэхён, а Чонгук, упираясь рукой в постель, чуть склоняет голову и вскидывает брови. — Намджуну? — Он же поделился этим, — его ладонь бережно скользит по потрепанной обложке. Чонгук вскидывает брови ещё выше, и Тэхён улыбается уже менее уверенно. — Он же поделился этим? — Ну как тебе сказать, — между бровей залегает складка, и Тэхёну становится не смешно, пока Чонгук снова не улыбается, просто действуя ему на нервы. — Расслабься, я пошутил. Он был только рад и сказал, что ты в любой момент можешь обратиться к нему за помощью. — Я в этом нисколько не сомневался. Рука Чонгука осторожно убирает волосы с его лба, все его движения мягкие и нежные, Тэхёну всякий раз хочется расплавиться. — Натура у нас такая: оберегать и помогать. Что с этим поделать? — И тебе спасибо, — скромно и тихо звучит в ответ. — А мне за что? — За доставку. — Изначально хотел подарить тебе себя, но решил, что будет слишком банально, — наигранно морщится тот. — А ещё ни у кого не нашлось праздничных бантов. — Прямо как войти через дверь. Тоже банально для тебя, да? Тэхён откладывает подарок в сторону. За прошедшие дни он перестал стесняться хотя бы того, как на него иногда смотрят: внимательно, впитывая и понимая, чего он хочет. Время от времени Чонгук игнорирует его эмоции и позывы, не желая смущать, потому что иной раз у Тэхёна возникают настолько деликатные мысли, что ему и без намёков становится за себя стыдно. — Джин может прийти в любой момент, — шепчет Тэхён, улыбаясь. — Стоит закрыть дверь. — Что ему делать здесь посреди ночи? — Жаловаться на скрипящую крышу. Чонгук щурится, склоняясь ближе и говоря в самые губы: — Прав был Намджун. А Тэхёну только смешно, пока его неторопливо целуют. — Дверь, — где-то между напоминает он, продолжая сидеть на постели. Ему всегда сложно оторваться от того, что начало происходить между ними. Всегда мечтается просто насладиться моментом, прочувствовать вкус чужих эмоций, пропустить через себя желание быть здесь и сейчас. Как будто мир за окном нарочно замирает, утихомиривая зимние бури. Чонгук потом ещё долго лежит на его постели, подложив под голову руку и наблюдая, пока Тэхён листает чужие записи. Останавливается на самых интересных: о химическом воздействии запаха партнёра на тело, о регенерации тканей при травмах, о том, как срастаются кости. Почти ко всему есть описание с точки зрения медицины, а не Чонгука, который порой просто не может объяснить, как происходят те или иные вещи. Так Тэхёну намного проще. Он теперь понимает, что запах – одна из ключевых вещей в их жизни. Только с его помощью можно столько всего определить, что у Тэхёна разбегаются глаза от детального списка с множеством пояснений и исключений. Только одно слово осталось без объяснений: «Течка». Тэхён уже было поднимает голову и открывает рот, чтобы поинтересоваться, что это такое, но взгляд Чонгука тут же устремляется на дверь. — Джин проснулся. Он поднимается с постели, как Тэхён хватает его за руку. — Останься. — Ты хочешь объяснить ему, что я делаю у тебя в комнате в половину второго ночи? — вскидывает брови Чонгук, и Тэхён на секунду задумывается, как слышит скрип половиц по ту сторону двери. Спешно шепчет: — Под кровать. Даже не даёт Чонгуку вставить слово и толкает его на пол, что получается с трудом. — Тэхён, ты издеваешься? — Пожалуйста, — и в его взгляде столько мольбы. — Не хочу, чтобы ты уходил. Они смотрят друг на друга ещё пару секунд, пока дверная ручка не начинает дергаться, и Чонгук сдаётся, забираясь под кровать. «Хоть бы не чихнул», – молится про себя Тэхён. Он не уверен, что мыл там хоть раз со дня приезда. Дверь перед Сокджином распахивается, и тот сонно смотрит на Тэхёна. — Я к тебе, — и уже было шагает в комнату, как ему не дают пройти, выталкивая обратно. — Я занят. — Чем это? — Читаю. — Так и мне почитаешь, — он снова делает шаг вперёд, но его настойчиво выгоняют. — Там не очень интересно. Видно по лицу, что брат ни черта не понимает. — Пошли тогда чай попьём, — предлагает тот, почёсывая живот через пижаму. — Я голодный как собака. Юнги там на шашлыки никого не собирает? — Два ночи, какие ещё шашлыки? — хмурится Тэхён. — Ну, не сегодня. Завтра, может. — Спроси у него сам. Сокджин фыркает от смеха. — Уже лечу, волосы назад. Так че, пошли? — Попей один. Тэхён почти закрывает дверь, но ту подпирают рукой. — Прячешь от меня что-то? — щурится брат, у Тэхёна лицо каменное. — Нет. — Кого-то? — Нет. — Пьёшь в одну харю? — Что? — хмурится Тэхён. — Нет. — Дрочишь, — буднично кидает тот, и Тэхён устало вздыхает. Ну не признаваться ведь… — Да. — Ну ладно, — зевает Джин. — Это дело святое, не буду мешать. Но ты бы хоть завёл себе кого-нибудь, секс – это такое дело… — Джин. — Когда надо, когда просто хочется, — не слушает тот. — Я плохого не посоветую, оно же стресс снимает. Я ведь не мама с папой. Мне бы тоже, кстати, не помешало. Только бога ради, — он оборачивается, — не с хвостатыми. А то мало ли, как у них там это всё происходит. Тэхён поджимает губы. — Ладно, давай, — кидает брат. — Приятно подрочить. — Спасибо, — задушено отзывается Тэхён. Он прикладывается лбом к косяку, пока переводит дух. Даже при большом желании Чонгук не мог не услышать их разговор. Он выбирается из-под кровати ровно в тот момент, когда щёлкает дверной замок. Отряхивается от пыли, ехидно улыбается. — Рад, что я остался? — Да, — на выдохе. Хотя Тэхён сам готов бежать куда подальше через окно. В лес на опушку, чтобы повыть. Ему просто до ужаса неловко. — К слову, в следующий раз можешь объяснить ему, что у нас это происходит так же, как у всех нормальных людей, — кидает Чонгук, отряхнувшись от пыли, и снова заваливается на кровать. — Пожалуйста, не напоминай. Тэхён занимает место рядом, утыкаясь лицом в покрывало. Чувствует, как его волос касаются, как перебирают, как становится тепло от тела рядом, которое склоняется в его сторону и зарывается носом в макушку. — Он хотя бы понимает, что нет смысла тебе что-то запрещать, — негромко говорит Чонгук. — Джин никогда и не запрещал. — Тем и лучше, разве нет? Не станет возражать. У Тэхёна сердце пропускает удар, когда его холки разово касаются губы, тут же отстраняясь. Он поднимает голову и смотрит Чонгуку в глаза. Да, он думал и о большем, нежели поцелуи, но пока не готов. Пока что Тэхён боится заходить так далеко, даже если надеется попробовать с кем-то переспать. Хотя «с кем-то» – слишком громко сказано. Он бы не стал возражать, если бы однажды это был Чонгук. Чонгук, который прикрывает глаза, шумно вздыхая, и просит перестать думать о чём бы то ни было. — Но я ведь не… возбуждён, — выдавливает из себя Тэхён. — Что ты вообще мог почувствовать? — Твой запах. Тэхён краснеет против воли. — Не нюхай. Он отворачивается и тянется к книге, чтобы заняться хоть чем-то, а его обнимают поперёк живота и не дают сдвинуться с места. Удобно пристраиваются, горячо дышат прямо в шею, чуть оттягивают футболку, чтобы уткнуться носом в позвоночные косточки. Что Чонгук в них нашёл, раз уже в который раз дышит именно там, Тэхён узнаёт многим позже. Одним днём вычитывает в фолианте Намджуна, что там концентрируется запах и скапливаются эмоции. Там же чаще всего и оставляется метка, о которой Тэхён вычитывает тоже. Его учеба начинается сразу после Рождества, в которое Сокджин набивает брюхо барбекю от Юнги. В которое он впервые встречается с Намджуном и роняет кусок мимо рта, когда тот заявляет, что брат Тэхёна очень красивый и статный мужчина. — Я не понял, он чего добивается? — загробным голосом сам себя спрашивает Джин, когда уже вечером, вернувшись из университета, находит на дверной ручке пакет с разделанной тушкой кролика. — Он, блин, ручку починил? А дверь как открыл, пока нас дома не было? — Хорошо же, — кидает Тэхён, скидывая сумку прямо в коридоре, пока брат разглядывает пакет с подношением. — Я к Чонгуку. Они не виделись весь день, пока Тэхён был на учёбе. И пока его не начали заваливать материалом для подготовки к зачётам, он может себе позволить ничего не делать. — Как-то часто ты начал к нему бегать, — бубнит Сокджин, хоть и находится где-то в своих мыслях. А Тэхён судорожно соображает, пока не кидает бездумное: — Он помогает мне с учебой. И уже было открывает дверь, услышав безразличное «Ага», как до него доносится: — Что? Тэхён хлопает глазами в ответ. — Что? И их незамысловатый диалог начинает напоминать ему жалкую пародию на какой-нибудь дешевый ситком, но обратного пути уже нет. Тэхён, к его же счастью, врать умеет. Брат и научил. — Чонгук помогает тебе с чем? — С учебой, — глупо отзывается он. — Он же оборотень! — возмущается Сокджин. — И что с того? — Они разве не идиоты? Интерес брата к пакету тут же пропадает, а Тэхён крайне нетерпеливо топчется на пороге. Просто хочет в соседний дом, туда, к Чонгуку, где тепло и нет глупых вопросов. Откуда ему знать ответ? Чонгук-то не идиот, а остальных Тэхён не то чтобы хорошо знает. — И с чем конкретно он тебе помогает? — не отстаёт Сокджин и скрещивает руки на груди. — С… — он судорожно пытается что-нибудь придумать, — математикой. — Всего-то? — фыркает брат и вскидывает брови. — Ты разве не был отличником в школе? Зачем тебе помощь со сраной математикой? — И с биологией, — добавляет Тэхён. Проблем с учебой у него и правда не было, потому что мама знала своё дело: каждый вечер стояла над его столом с линейкой и грозилась отобрать радость всей жизни – новенький на тот момент телефон. Тэхёну не то чтобы давали выбор. — Хочу преуспеть перед однокурсниками, — улыбается он, пока Сокджин недоверчиво его разглядывает. — Похвально, конечно, но нафиг оно тебе надо? Наслаждался бы жизнью и не торопил события. — Но я хочу быть как ты, — почти искренне и с придыханием звучит в ответ. Сокджин тут же расслабляется, выглядит гордым, потому что и сам прекрасно знает, что является одним из лучших студентов и всегда был на хорошем счету у преподавателей. И вовсе ему не обязательно знать, что Тэхён не запомнил и половины имён своих. — Тем более я будущий ветеринар, — продолжает он. — Чонгук – оборотень. Это ведь считается за животного в каком-то смысле. Разве нет? — Ну ладно, — кидает Джин, наконец-то теряя интерес к этому разговору. — Допустим. Спасибо, что ты обращаешься за помощью не к Мин Юнги. — Чонгук нормальный, — закатывает глаза Тэхён, и Сокджин тычет в него пальцем. — Вот, о чём я. Даже ты подтвердишь, что этот вот странный. — И зачем ты тогда бегаешь к ним каждый день? — усмехается Тэхён, открывая дверь и пуская в дом морозный воздух. — Так невежливо отказываться от приглашения. — Кстати, — вспоминает Тэхён и тычет пальцем в пакет, — это явно предназначалось тебе. — Чего? С какой стати? — От Намджуна же. — И дальше что? — У них так принято. — Как так? — в глазах Сокджина читается искренняя паника. — С тобой флиртуют. — Дохлым мясом? — с ужасом звучит его голос. — Ага. Откормить хочет, — кидает он, облегченно выдыхая. — Я пошёл. Когда вернусь – не знаю. Материала для изучения очень много, сам понимаешь. Это может занять целую ночь. Не пускай Намджуна в дом, а то полезет ремонтировать крышу и тебя не спросит. — Они все такие странные? — звучит уже в закрытую дверь. Все. Просто Тэхён как-то и не думал об этом, легко приспособился и довольно быстро свыкся с чужими обычаями и нормами. Даже с тем, что Чонгук чуть ли не с порога предлагает ему принять ванну. Тэхён, конечно, не соглашается. Точнее, не сразу, а только после того, как его бегло чмокают, а затем хмурятся и едва заметно морщатся. Он понимает, что ни Чонгук, ни кто-либо из его стаи, вероятно, не привыкли к какофонии запахов, исходящих от одного человека. Потому всё-таки соглашается, не видя в этом ничего плохого и странного. Он не хочет доставлять дискомфорт намешанными ароматами духов и дезодорантов его одногруппников, а ещё ему просто нравится быть кем-то особенным и отличным от всех них. Принимать ванну, конечно, нормально, но принимать её для того, чтобы смыть с себя всё чужое и лишнее ради своего оборотня – это уже другой разговор. Тэхён не так уж много успел прочесть из записей Намджуна, но даже то, до чего дошёл, вызывало в нём искренний восторг. Потому что это отличное от людей, это другое, даже если на первый взгляд и не скажешь. Он понимает, что у Чонгука работают элементарные волчьи инстинкты: накормить, отогреть, защитить. Создать благоприятную атмосферу, как он сам и говорил, для продолжения потомства, даже несмотря на то, что никакого потомства Тэхён ему и не даст. Волк живёт в полной гармонии с человеческим разумом, не как нечто инородное, а как дополнение. Словно такие люди просто усовершенствованы самой природой. Тэхён этому даже немного завидует. — Теперь от меня не несёт людьми? — улыбается он, садясь за стол. Чонгук кидает на него странный взгляд. — Людьми? И этого достаточно, чтобы Тэхён вспомнил одну простую вещь: по его направлению редко идут учиться, если не имеют никакого отношения к оборотням. Он так и зависает, уставившись на Чонгука и только теперь понимая, чего на него косились. Он человек. Возможно, единственный из всей группы. — Но у них глаза… — задумчиво хмурится он, глядя в чужие. — Нормальные. — Возможно, не хотят выделяться. К тому же, не у всех они такие. — Я не думал об этом. — Ты подумай на досуге. — Теперь понятно, почему они так смотрели. — Возможно, не поэтому, — Чонгук многозначительно смотрит на него, но Тэхён не понимает. — Не потому, что я человек? — Человек, который пахнет волком. — И что в этом странного? — по-прежнему не доходит до него. — Ты какой-то не такой? — Ты не такой. Мы выстраиваем отношения с людьми, ни для кого из них, я уверен, это не стало бы новостью, но это всё ещё случается не повсеместно. — Почему? Чонгук пожимает плечами. — Мы во многом предпочитаем таких же, как мы. С нашей сущностью стоит считаться. К тому же так во многом проще. — А ты? — А я предпочёл тебя. — Почему? — любопытствует Тэхён. — Возможно, ты лучше. Тэхён улыбается против воли, светя всеми зубами. Ему, разумеется, приятно, и нет никакого смысла это скрывать, но улыбка почти сразу мрачнеет. — А дети? — Что не так с детьми? — Чонгука этот вопрос, кажется, не волнует. — У вас нет инстинкта обязательного продолжения потомства? — Он и у людей есть, — спокойно объясняет тот, занимая место рядом. — И я всё ещё человек, пускай не до конца. И элементарно могу от этого отказаться. — Но твоя сущность этого не просит? — косится на него Тэхён. — Я и есть моя сущность, Тэхён. — Но ты же всё равно облагораживаешь дом. Я читал об этом. Гнездуешься? Чонгук тихо смеётся, поглядывая на него. — Всего лишь строю отношения. Это странно? — И ничего волчьего в этом нет? — А тебе хотелось бы, — и даже не вопрос. Тэхёну не то чтобы стыдно за свой интерес, просто надеется, что Чонгук не подумает, будто он встречается с ним лишь из-за того, что тот оборотень. — Твоё любопытство вполне себе обоснованно, — говорит Чонгук. — Так что не стоит из-за этого переживать. Для тебя это всё в новинку и со временем перестанет казаться необычным. Тэхён вот в этом почему-то не уверен. Он во всём продолжает видеть отличное от его прежнего мира, не перестаёт удивляться тому, с какой лёгкостью Чонгук расправляется с крышками банок без открывалки, и тому, сколько тот ест. Разглядывает его уже после ужина, привычно сидя на диване под боком и чувствуя чужое спокойствие. Не может думать о том, что Чонгук самый обычный человек. — Но не просто же так вы чаще всего предпочитаете своих, — тема не отпускает. — Ты сам сказал, что это во многом проще. — Во многом потому, что человека сложнее охранять. Иногда сложнее и понимать. — Ты меня охраняешь? — удивляется Тэхён. — Да. — От кого? — От всех. — Это не что-то волчье, — бормочет Тэхён. — Самое обычное собственничество. Чонгук почему-то улыбается, глядя ему в глаза. Щурится, а пальцы поддевают подбородок, чтобы смотрел. Взгляд-то точно волчий: янтарный, горящий и проникновенный. — Что ты хочешь услышать? — интересуется Чонгук. Голос у него низкий и утробный, словно сейчас идёт из глубин. — Хоть что-нибудь о волчьем, что есть во мне? — Я не хочу, чтобы ты думал, будто мне нравится только это, — лепечет Тэхён. — Об этом речи и не шло. Не чувствовал бы я твоего интереса и к себе, то даже не пустил бы за порог. — Правда? — хмурится он. — Определенно. Я просто понимаю, что данная тема вызывает в тебе уйму эмоций. Вкусных эмоций, — у Тэхёна от его слов снова просыпается любопытство, которое он старается подавить, а Чонгук словно понимает. Скалится. — Даже не пытайся. Если что-то промелькнуло в твоём сознании, я уже это почувствую. От меня тебе не скрыть ни панику, ни страх, ни волнение, ни желание. Ты сам выдаёшь себя с головой. — Ничего не могу с собой поделать, — жалостливо звучит его голос. — Я мог бы сказать, какие инстинкты у меня работают по отношению к тебе, но боюсь шокировать. — Что-то страшное? — Очень страшное, — шепчет Чонгук прямо в губы. Тэхён, как бы ни хотел, чтобы его не чувствовали, ничего не может с этим поделать. Наверняка с ног до головы провонял предвкушением и чем-нибудь ещё. Чонгук ведь чувствует, за что становится стыдно. — Знаешь, что будет, если на тебя посягнут? — звучит в тишине. Тэхён смотрит на Чонгука во все глаза, в голову не приходит ничего. Да и что может быть? Он просто скажет «Нет», и все разойдутся по своим делам. — Бойня. — Какая ещё бойня? — с ужасом смотрит он на Чонгука. — Самая обычная. Хотя для тебя тут всё необычное. — Я же просто откажусь, — хмурится он. — Так можно? Я ведь занят. — В первую очередь избавляются от главного, — Чонгук словно нарочно пугает, понижая голос до шепота. — И твоё слово, поверь, ничего не будет значить. — Как это не будет? — Вот так. — Да кто стал бы посягать на меня? — бормочет Тэхён, недоверчиво глядя в ответ. — А вдруг приглянешься? Молодое, сочное, свежее тело. Думаешь, на таких не зарятся? — Это по-варварски. — Если бы я перестал быть вожаком, тебя бы стали добиваться. — Всё, хватит. Не хочу больше слушать об этом, — хмурится он, качая головой. — Странные у вас порядки. — Но пока я вожак, — продолжает Чонгук, а его ладонь ласково скользит по щеке, — никто даже не поведёт носом в твою сторону. Сердце забилось чаще, но Тэхён старается это игнорировать. — Всё равно дико. — Знаешь, что ещё дико? — А есть что-то хуже этого? — Я обязан избавиться от того, кто посягнул на моё место и мою пару. Тэхён сглатывает. — Убить? — Как повезёт. Можно отделаться изгнанием. Это достаточно по-волчьи для тебя? — елейно звучит чужой голос. Чонгук смеётся над ним, столкнувшись лбом. Его ладонь всё ещё на щеке, палец мягко гладит покрасневшую и горящую щёку, а губы целуют вторую. Там и замирают, пока нос втягивает воздух, отчего Тэхён начинает полыхать. Знание того, какую ценность имеет запах, и как Чонгук этим наслаждается, заставляет его гореть. — Говоришь одно, а чувствуешь совсем другое, — Чонгук расстилает выдохи всё ниже, прямиком к шее, пока не замирает. — Это даже не влечение. — Перестань, — Тэхён и сам всё прекрасно понимает. Ничего не может поделать с тем, что от близости у него кружится голова. — Чистое… Я бы даже сказал, почти что животное желание вперемешку со страхом, — Чонгук поднимает голову и улыбается, явно издеваясь. — За кого боишься? — За всех сразу. — Приятно. Глупо спрашивать, кого хочешь, но я спрошу. — Зачем? — Тэхён пытается даже не смотреть в его сторону, но Чонгук настойчиво заглядывает ему в глаза. — Я не издеваюсь над тобой, Тэхён. Просто хотел бы услышать. — Как я и говорил: собственничество. Ты понюхал, этого недостаточно? — Достаточно, — тянет тот губы в улыбке, обнажая кончики клыков. — Но мне нравится. — Смущать меня и ставить в неловкое положение? — ворчит Тэхён. — Я в том же положении, что и ты. Может быть, даже в худшем, — Чонгук прижимает его ближе к себе, утыкаясь носом в волосы, словно ласковый зверь. — Ты весь день провёл с другими, это немного непривычно. — Я всё ещё пахну ими? — Ты всё ещё не пахнешь мной. — Я у тебя дома, в твоей одежде, был в твоей ванной и уже весь об тебя потерся, — непонимающе и беспомощно лепечет он. — Как я могу тобой не пахнуть? Ты поэтому такой странный? — Странный? — Очень. — Не знаю, — отзывается над ухом Чонгук. — Возможно. Тот тяжело вздыхает, оставляя поцелуй на виске. Тэхён и правда не понимает, как может им не пахнуть. Чонгук сидит вплотную, зажимает и прижимает к себе, его руки коснулись всего, до чего смогли дотянуться, гладят спину через ткань его же футболки, крепко держат. Тэхёну не хочется, чтобы тот думал о каких-то там других. Ну подумаешь, оборотни. Куча оборотней. У половины из них ведь тоже наверняка есть пара, и вряд ли они переживают такое. — С этим можно что-нибудь сделать? — спрашивает он, пока Чонгук мирно дышит ему в шею. Тэхён даже чувствует его спокойствие, когда прикасается к щеке. То снова бежит по венам, распространяя негу и не оставляя ничего: ни желания, ни страха, ни напряжения, ни смущения. Разве что крупицы бесконечного тепла, расслабляющего тело. — Ты мог бы остаться, — говорит Чонгук ему в шею и мягко целует. — Переночевал бы здесь. Можешь сказать брату, что… — Я предупредил его, — Чонгук в ответ поднимает голову и вопросительно выгибает бровь. — Сказал, что ты помогаешь мне с математикой. — Ты сейчас серьезно? — смеётся тот. — И с биологией, — важно добавляет Тэхён. — Мне для учебы. В научных целях. — Я много чему мог бы тебя научить, — а голос заискивающий. — В научных целях, разумеется. Тэхён ненароком краснеет. — Он всеми руками за моё стремление к знаниям и даже не стал возражать. Почти. — Довольно странно, учитывая его отношение к нам. Вероятно, уже сидит и точит ножи. Тэхён цыкает. — Он не готовит, потому что боится порезаться, а ты о ножах. И вообще он будущий врач. Спасает, а не убивает. — Похвально. Но ты уверен, что он не прибежит посреди ночи и не попросит включить мою волчью чуйку? — усмехается Чонгук. Тэхён думает лишь о словах об обучении. Снова вспыхивает как спичка, кажется, никогда и не перестанет. — Уверен. — Тогда оставайся. Это первый раз, когда Тэхён остаётся в соседнем доме на ночь. Он даже не видел всего дома, а потому удивляется размеру гардероба Чонгука: бесчисленное количество футболок, сложенных аккуратными стопками, штанов и даже рубашки. Зачем? Он не спрашивает об этом вслух, неловко забирается на кровать и удобно устраивается на мягких подушках. И с ним Тэхён почему-то спит как без задних ног. Почти ни разу не проснувшись, только постоянно скидывая с себя одеяло из-за жара тела, обнимающего его полночи, пока в конце концов не просит Чонгука перестать. Тот сонный мало чего понимает, но собирает свои ручищи и убирает подальше до поры до времени. Просыпается Тэхён со своим будильником и одновременно от окутавшей его жары. Он весь мокрый, в горле пересохло, а телу душно, пока Чонгук наконец не выпускает его из хватки после многочисленных просьб нуждающегося. Тот буквально сгрёб Тэхёна в охапку под одеяло, всю ночь грел и был поблизости. Вжимался со спины и просыпался всякий раз, стоило Тэхёну открыть глаза и попросить его сдвинуться куда-нибудь подальше. Двигался. И возвращался. Как будто правда охранял. Было бы от кого, так Тэхён бы даже и не возмущался из-за того, что не выспался. Спал-то и правда как убитый, разве что с перерывами на «Чонгук, мне жарко» и «Не надо мне твоё шерстяное одеяло, дай поспать». Это не то же самое, что спать с братом в одной постели. Тэхён даже чувствует себя странно, только сейчас всецело осознавая, что у него есть парень. Самый настоящий, живой, не выдуманный. Не один из тех, кого Тэхён представлял в особо одинокие дни, обнимая подушку, а который мыслит и ведёт себя не так, как он. Тэхён чувствует их разницу в возрасте, даже если Чонгук не придаёт этому никакого значения, продолжая относиться с пониманием. Не торопит, не налегает, даже не пытается командовать, стараясь дать выбор. Таких, кажется, Тэхён ещё не встречал. — Что-нибудь придумаем, чтобы ты мог спать нормально, — говорил Чонгук, попивая чай и разглядывая окна. Что-то планировал в своей голове, хотел комфорта. Был уверен, что Тэхён вернётся ещё не раз. Он вручил одну из своих многочисленных толстовок, однотонных и без принта, какими забит и шкаф Тэхёна. Аргументировал похолоданием и морозами, хоть и дал понять, что так будет лучше для них обоих. Любезно накормил завтраком, даже предложил подвезти до университета, пока Тэхён хмуро на него косился. — Подвезти? На себе, что ли? — Что тебя так удивляет? — У тебя машина? — Как и у многих в районе. Как-то же нужно добираться до центра. — А ты разве не можешь на своих четырёх? — любопытствует Тэхён, и Чонгук щурится в ответ. — А ты не опоздаешь? — Откуда у вас вообще деньги? — Работу ещё никто вроде не отменял, — вскидывает брови Чонгук. — Или мне забыли об этом сказать? — Ты работаешь? — Больше на дому. — Вау, — выдыхает он, пока Чонгук накидывает куртку. — Тебя и это уже удивляет? Ты, бедный, с нами совсем одичал. — Просто не думал… — Такие дома с неба не сваливаются, если ты не в курсе, — усмехается тот. — Как и всё остальное. — А кем работаешь? Тэхён плетётся за ним и пугается, когда начинает открываться дверь гаража. — Всё-то тебе расскажи. Ты ничего не забыл? Тэхён непонимающе смотрит на него, а затем немного неловко подходит ближе и чмокает в губы, словно на прощание. Ну да, они увидятся теперь только вечером. — Спасибо, — елейно улыбается Чонгук. — Но я про твои школьные принадлежности. Тэхён бьет себя по лбу, пока плетётся в своём длинном пуховике до ограды, бормочет под нос: — Я, вообще-то, в университете учусь. — Давай быстрее, студент, а то опоздаешь везде, где можно и где нельзя, — смеётся над ним Чонгук, а Тэхён только ворчит, хмуро глядя в его сторону. Утром тот смеётся, а вечером, стоит Тэхёну переступить порог его дома и скинуть пуховик, тянет свободную и чистую руку, пока второй что-то мешает в чашке. Он торопливо перебирает пальцами в воздухе, подзывая к себе, и не успокаивается, пока не утыкается носом в чужую шею. Пока не втягивает в лёгкие запах, пока не целует нежную кожу, улыбаясь. И Тэхён улыбается тоже, кусая губы. Понимает, что одежда Чонгука хранит его собственный запах и, может, им обоим и правда так будет проще. Сегодня Чонгук довольный и умиротворенный. Сегодня Тэхён весь день пах только им.