Езда по обочине

На следующее утро Сириус и Джеймс чувствовали себя очень разбито. Они буквально не могли открыть глаз. Лишь изредка стонали и, кряхтя, как старый Филч, переворачивались с боку на бок. Для Питера утро тоже не желало быть добрым, его знатно проносило со сливочного пива, поэтому он ежечасно бегал в туалет. Наверное, только поэтому Римус был единственный, кто спустился на завтрак. После он сел почитать учебник по трансфигурации и немного попрактиковаться. Когда он в очередной раз пытался превратить рядом стоящий стул в козла, из комнаты вышел Блэк. Он был бледен, черные волосы спадали на лицо, но глаза горели огоньком и рот расплывался в слабой усмешке. — Лунатик, — пропел он, — все упражняешься? — Ну я же не могу позволить себе спать до обеда, — добродушно отозвался Люпин. — Тогда помоги больному, несчастному другу, — Сириус сделал максимально просящие глаза и смотрел на Римуса, как на последнюю надежду в его жизни. — Чего ты хочешь? — строго, но в то же время с заботой, спросил Люпин. — Пойдем в ванну старост, я хочу немного отмокнуть и прийти в себя, а без тебя мне туда ход закрыт, — горестно закончил Блэк. В Римусе всколыхнулись до сих пор неведомые ему чувства. Он смотрел на Сириуса и откровенно не понимал: предложение — это принять ванну совместно или же просто попытка уломать его. Но вдруг он четко осознал, что хотел бы увидеть Блэка без одежды, с полуоткрытыми глазами, посреди пузырьков джакузи. Смотреть, как капли катятся по его широкой груди, спускаясь ниже и ниже. Наконец, он понял, что Сириус до сих пор вопросительно и умоляюще смотрит на него, и тихо произнес: — Пошли, но никому ни слова, — с этими словами он откинул курс трансфигурации, и они вышли через проём. По пути попадалось очень мало народу, в выходной все студенты любили валяться в кроватях или сидеть в гостиной, кто был порезвее — пошли гулять по территории школы, поэтому замок в воскресенье будто опустел. Они быстро добрались до пятого этажа, четвертой двери слева от статуи Бориса Бестолкового. Подойдя к двери, Римус шепнул «Дубовый веник», и дверь отворилась. Внутри был огромный бассейн с тысячами разных краников. Из одних лилась голубая или розовая полупрозрачная вода, из других — пузырьки разных цветов наполняли гладь воды, из третьих — душистые лиловые облака. Это было сказочное место, которое казалось идеальным для расслабления. Сириус скинул мантию, оставаясь в любимых черных джинсах, которые казалось срослись с ним. Он медленно отодвинул пряжку ремня, после чего джинсы упали на пол, Сириус перешагнул через них, оставаясь в боксерах, которые оголяли его тазобедренные кости. Римус стоял не шелохнувшись, он жадно изучал тело Блэка, как будто видел его впервые. Маленькая выпирающая родинка чуть выше пупка, несколько кубиков пресса на идеально ровном животе, широкая грудь, выпирающие выше ключицы, длинные черные волосы, достающие до плеч, плотные губы, которые были слегка приоткрыты, обнажая за ними небольшие белые клыки, ровный аккуратный нос и бездонные серые глаза, которые сейчас смотрели на гладь воды. Казалось, Сириус был идеален, как будто магией соткан из самых тонких материй. Римус даже не понимал, сколько он смотрел на Блэка, он терял счет времени, когда он был рядом. Им редко удавалось оставаться вдвоем и просто поболтать, всегда откуда ни возьмись возникал Джеймс или маячил Питер. Но сейчас они были вдвоем, вот протяни, блядь, руку и коснись. Но Римус понимал, что на этом о их дружбе пришлось бы забыть. Он сам не до конца понимал с какого момента он так привязался к Сириусу, в какой момент осознал, что чувствует больше, чем положено друзьям. Но в одном он был уверен, откройся он сейчас Блэку — это будет катастрофа для всех мародеров. — Эй, Лунатик, ты чего застыл? Ты идешь? — голос Сириуса как будто выкинул его на сушу и заставил жадно глотать ртом воздух. — Я? Да, конечно, Бродяга, иду, — с этими словами Римус скинул мантию, но не мог не увидеть, как Блэк скинул боксеры и залез в воду. Ему как будто снова перекрыли кислород. Он постарался побыстрее раздеться и прыгнуть в воду, чтобы Сириус не увидел его стояк. — Как тут хорошо, — Блэк казалось не замечал накалившуюся до предела атмосферу и был вполне расслаблен, — почему ванна только для старост и капитанов команд? Это не честно. Римус находился все еще в напряжении и пропустил слова Сириуса мимо ушей. Вода была приятной и теплой, тело расслаблялось, а разум застилала пелена. «Что будет, если он коснется Блэка прямо сейчас?» Люпин аккуратно поднял руку и положил ее на плечо Сириуса. Тот с удивлением повернулся на Римуса, но ничего не сказал. Это Лунатик воспринял, как-то, что Блэк вовсе не против прикосновений. Рука Люпина начала гладить грудь Сириуса. Она вздымалась над водой от его медленного дыхания. — Луни, ты думаешь, мне настолько плохо? — игриво заметил Блэк. «Луни, как еще раз, Луни, да он издевается? Еще и с такой нежностью в голосе, так вытягивая слова, что хочется бросится к нему на шею и поцеловать, страстно, не давая отчет, что будет после. Нет, нет, нет, нельзя этого делать. Сто процентов нельзя. Сириус не поймет. Но Луни? Он не называл его так никогда. Или он не помнил этого?» Рука машинально вернулась на плечо. — Да нет, просто подумал… Может ты хочешь массаж? «Какого черта он несет? Какой к черту массаж? Люпин, ты в своем уме? Нет, наверно скоро полнолуние и твой мозг просто превращается в кисель, раз предлагает такое Сириусу.» — Если тебе не сложно, я был бы не против, — с блаженной улыбкой произносит Блэк, поворачиваясь к Люпину спиной. «Так, стоп, он что? Он согласился? Сегодня, Римус, тебе парадоксально везет.» Руки Люпина начали аккуратно массировать плечи Сириуса, спускаясь по его мужественным бицепсам, гладили и давили спину, потом переместились наверх к шее. И тут из уст Блэка вырвался стон, руки замерли, не в силах продолжать. Стояк казалось разрывало от возбуждения, еще один такой стон и Римус кончит прямо в ванну. — Все хорошо, продолжай, просто аккуратнее, эрогенная зона все-таки, — игриво подмигнул Сириус, глядя на Люпина через плечо. «Так вон оно что, эрогенная, значит, зона. Ну что ж, вот я и знаю одну твою маленькую тайну, Блэк.» — Хорошо, я постараюсь помягче, — ответил Римус, но в душе он ликовал. Его руки стали нежно касаться шеи, попутно играя с волосами Сириуса, некоторые движения отзывались краткими стонами. Казалось, Блэк совсем не против таких игр. Люпин наращивал темп, от чего стоны становились все громче и протяжнее. Тело Римуса откликалось на каждый звук, выходящий изо рта Блэка. Все было таким правильным. Таким родным и понятным. «Ну же, Римус, наберись смелости, скажи, что ты чувствуешь.» Но смелости явно не хватало. А руки продолжали скользить по разгорячённой коже Сириуса. Наконец Блэк повернулся: — Лунатик, ты восхитителен, кажется я пришел в форму и готов на подвиги. Как ты это делаешь? Почему не сказал раньше, что у тебя просто волшебные руки? «Не только руки, Блэк, ох, не только руки, дай мне шанс, и я покажу тебе на что способен.» — Да ничего особенно, — смущаясь, ответил Римус. — О, нет, мне даже показалось на секунду, что я возбужден, — Сириус рассмеялся своим заразительным хохотом, — нет, ты не подумай, я же не педик, просто твой массаж реально классный, — он похлопал Римуса по плечу. — Да не, Бродяга, я ничего такого не думал, -пробубнил Люпин себе под нос. Но Сириус уже не слушал, поджигая сигарету и смачно затягиваясь. — Хочешь? — Блэк кивнул по сигареты, которые лежали около ванной на бортике. — А давай, — с воодушевлением сказал Римус. Блэк явно не ожидал такого ответа, поэтому протянул, молча, пачку, и Люпин вытащил одну. Сириус поджег сигарету, и Римус, конечно, закашлялся. — Луни, Луни, не умеешь — не лезь, — он ударил Люпина по руке, и сигарета свалилась в воду, — и да, береги здоровье, ты мне все-таки нужен, дружище, хотя бы ради такого массажа, — он улыбнулся одной самой из своих очаровательных улыбок, ради которых половина девчонок готовы были пасть к его ногам. Римус улыбнулся в ответ и украткой погладил плечо Блэка. Все таки было в нем нечто притягательное. — Ладно, пошли уже, пока ты не продымил всю ванну, — сказал Люпин, первым вылезая из воды и накидывая мантию. Он был счастлив, ведь Сириус сказал, что он ему нужен, что он заботится о его здоровье, а чем это не повод для счастья?