Езда по обочине

Люпин и Миллер прятались в каждом уголке замка, чтобы побольше находиться вдвоём, украдкой целовались, когда никто не видел, переглядывались на занятиях. Однако, выносить свои отношения на всеобщее обозрение не спешили. Им было достаточно того, что они счастливы. Люпин был благодарен Миллеру за понимание. Он бы очень не хотел сплетен. Но тонул в Райане каждый раз, когда они оставались вдвоём. Мародёры, казалось, догадывались, что происходит с Римусом, но, видимо, решили, что не стоит пока ни о чем спрашивать. Если Люпин захочет - поделится с друзьями сам. Даже Блэк, казалось, отпустил ситуацию и ходил везде вместе с Джеймсом, как обычно. Однако, приближалось полнолуние. А это означало одно - они снова нарушат сотню школьных правил. — Да начнётся веселье! — слишком громко, по меркам обычных разговоров в гостиной, провозгласил Поттер. На него тут же обернулись пара-тройка групп младших курсов. А Люпин тихо шикнул. — Ладно, ладно, — почти шёпотом продолжил Джеймс. — Пара бутылок огневиски уже в Визжащей хижине, мы с Бродягой и Хвостом подтянемся через полчаса после того, как тебя отведут. Довольная улыбка не сходила с его лица. Именно с этим выражением он всегда затевал какую-нибудь шалость. — Мантия-невидимка на месте, карта тоже, поэтому все пройдёт гладко, — успокоил он Римуса. — Надеюсь, — понуро ответил тот. Ведь он знал, что такое разрываться изнутри и как это больно. Но сегодня ночью снова предстояло это пережить. Хорошо, что друзья будут рядом. Люпин с тоской вспомнил о Райане, которого он предупредил накануне. В ближайшие дни они точно не смогли бы увидеться, потому что после вылазки он проведёт ещё пару дней в Больничном крыле с ужасной слабостью, сбрасывая оставшуюся шерсть. Откинув эти печальные мысли прочь, Люпин протянул руку за пергаментом Питера. — Хвост, ну тут же ошибка на ошибке, ну чем ты слушал старика Бинса? Петтигрю вжался в диван и пропищал: — Ну не понимаю, не понимаю я, что он говорит. Люпин исправлял его сочинение, то и дело зачитывая друзьям самое интересное: — Раньше считалось, что гоблины и эльфы не могут скрещиваться… — Но потом мы увидели Нюниуса и поняли, что эти острые уши и скрюченный нос можно совместить только таким образом, — закончил Блэк и расхохотался. Его смех был настолько заразительным, что Мародёры повалились со смеху. Люпин почти рыдал, пока зачеркивал эту строчку из сочинения. Даже Поттер, который старался избегать шуток про Снегга, хохотал, как безумный. Хвост свалился и держался за бока. Блэк был доволен произведённым эффектом. Пергамент был перечеркан Римусом вдоль и поперёк, но через полчаса он остался доволен результатом и кинул его Питеру, чтоб тот переписывал. — Ну что? Пойду собираться, через полчаса надо быть у мадам Помфри, — Люпин устремился в сторону мужских спален, а Петтигрю достал чистый пергамент и начал переписывать сочинение.

***

Вот Римус уже стоял около Визжащей хижины. Ещё минута и он внутри. Как и говорил Джеймс, пара бутылок огневиски заботливо приготовлены заранее. Рядом пластинка и проигрыватель. Люпин поставил пластинку, налил бокал огневиски и откинулся на диване. Из проигрывателя играл Элтон Джон. What have I gotta do to make you love me? What have I gotta do to make you care? What do I do when lightning strikes me? And I wake to find that you're not there Легкая музыка расслабляла тело и разум, унося куда-то очень далеко. Огневиски пленил. Римус сделал ещё глоток. Полчаса божественной тишины. Что ещё надо для счастья? Неожиданно в дверях возник Блэк. — Я пришёл раньше, потому что думаю, что нам стоит поговорить, как считаешь? — О чем? — спросил Люпин, выходя из состояния полного спокойствия. Он фактически ощущал, как воздух электризуется в комнате. — О нас, — кратко ответил Сириус. Он наколдовал из воздуха бокал и плеснул себе немного горячащего. Выпив, он продолжил: — Тебе не кажется, что отношения с Миллером - блеф? Ты же не любишь его, это видно. Однако, ты стал не приходить ночью. Меня это беспокоит. — Не тебе решать, кого я люблю или не люблю, Сириус. Для меня наши с тобой отношения давно в прошлом. Я научился жить без тебя, так сделай милость, забудь обо мне, как о партнере, и давай останемся хорошими друзьями? — Люпин потянул носом воздух, достаточно медленно, стараясь успокоить бешено стучащее сердце. What do I do to make you want me? What have I gotta do to be heard? What do I say when it's all over? And sorry seems to be the hardest word Элтон пел. А Сириус продолжал смотреть на Люпина, все сильнее сжимая бокал. Так прошло несколько долгих минут, когда Блэк наконец-то собрался с мыслями и сказал: — Ты дорог мне, Луни. Но, если это твоё окончательное решение - я приму его. После чего, он налил ещё огневиски и задумчиво смотрел в пол. Люпина разрывало изнутри. Он бежал бы из этого места, только чтобы не видеть такого Сириуса. Ему хотелось броситься ему на шею, но он прекрасно понимал, как это глупо будет выглядеть. Люпин все для себя решил, но «Луни» из уст Блэка никогда не перестанет звучать для него музыкой. It's sad, (So sad) so sad It's a sad, sad situation And it's getting more and more absurd It's sad, (So sad) so sad Why can't we talk it over? Oh, it seems to me That sorry seems to be the hardest word Элтон Джон пел так, что раздирало барабанные перепонки. Тишина и только музыка. Сириус поднял и опрокинул бокал, после чего швырнул его в стену. Послышался звук бьющегося стекла. Который оглушал. Дальше все происходило, как в замедленной съемке. Сириус откинул Римуса на диван и поцеловал. Жадно, страстно, проникая в каждый уголок рта. Его поцелуй был требовательным. Люпин не мог сопротивляться или не хотел? С губ Римуса слетел тихий стон. Температура в комнате накалилась до предела. What do I do to make you love me? Oh, what have I gotta do to be heard? What do I do when lightning strikes me? What have I gotta do? What have I gotta do? Ooh, and sorry seems to be the hardest word Звуки музыки проходили сквозь тела, электризуя их. Сириус вжимал Люпина в диван. Но комнату залил лунный свет. Римус начал обращаться. — Сердце оно вот здесь, Луни, — Сириус постучал ему по груди. Но через пару минут перед ним стоял волк. Блэку ничего не оставалось, как обратиться огромным чёрным псом. Вскоре подошли остальные в изменённом обличии. Началась масштабная вылазка.