Найди себе другого дурака, А меня оставь и никогда не вспоминай. Я не вернусь. У нас ничего не осталось. Это конец. Мы не сможем избавиться от боли, У нас нет причин остаться Я не волшебник, я ничего не могу изменить. Прочь из моей жизни, из моей головы, Из моих слез. Ты ведь понимаешь, Что нужно смирить свою гордость И оставить все это безумие позади. Прочь из моей головы, из моей постели Из моих снов, они и так ужасны.
После вылазки на кухню, ребята решили вернутся в спальню. Зайдя внутрь, они услышали знакомый раскатистый храп. Поперёк кровати, даже не разувшись, спал Хвост. — Интересно, — присвистнул Сириус. — Где же он так утомился? — Сейчас будить его абсолютно бесполезно, я полагаю, — сказал Джеймс, который смотрел на Питера с едва скрываемым отвращением. — Думаю, до вечера он проспится - тогда и спросим. Сириус запрыгнул свою кровать и сложил ноги по-турецки. После чего поманил к себе Люпина. Тот лёг ему на колени. Джеймс сел на свою кровать напротив. Его тревога никак не проходила, но напрягать ей друзей он больше не хотел. Но казалось, друзья поняли его без слов. — Сохатый, если хочешь давай вечером наведаемся в Больничное крыло, если тебе будет от этого легче, — решительно сказал Блэк, перебирая кудри Римуса. — Я не знаю, но, наверно, ты прав, может Снегг уже пришёл в себя, тогда он сможет что-то рассказать, а информация сейчас нужна как никогда, — задумчиво проговорил Джеймс. — Решено, сразу после ужина направимся туда, — заключил Сириус. Дальше болтали о всякой ерунде. Переодически подтрунивали над храпом Хвоста. Джеймс был благодарен друзьям за то, что ему не придётся тащить эту ношу в одиночку. Питер в очередной раз громко всхрапнул. И тут Джеймс произнёс: — Только мы не будем посвящать в это Хвоста. В последнее время он ведёт себя странно, я не уверен, что мы можем доверять ему, как раньше. Люпин хотел было возразить, но передумал. Действительно, в последнее время Питер вёл себя уж очень отстранённо, хотя раньше шагу без друзей ступить не мог. — Согласен, — кивнул Сириус.***
Ребята собирались на ужин, Хвост по-прежнему спал. Однако, будить его никто не собирался. Весело переговариваясь, они спускались по мраморной лестнице, как вдруг Люпин увидел внизу его. Глаза, которые были похожи на серый дым стали почти бесцветными. Под глазами залегли глубокие синеватые мешки, как будто он не спал несколько суток. Кожа была неестественного земляного оттенка. Губы были обкусаны до крови. Миллер стоял и заламывал руки. Он, казалось, ждал кто-то. И вот дождался. Райан увидел руку Сириуса на плече Люпина и все понял. В его взгляде читалось непонимание. Не было ненависти или обиды. Тогда бесцветные глаза, обращённые к Римусу, словно кричали: «Неужели я был всего лишь игрушкой для тебя? Временным утешением? Все, что ты говорил мне - была ли там хоть капля правды? Или ты всегда играл мной? А если он бросит - ты опять прибежишь ко мне зализывать раны? Я показал тебе свой мир, посвятил в то, во что не посвящал никого. Я был готов положить мир к твоим ногам. Но, увы, мой мир тебе не нужен. Как и я сам. Мне больно. Просто безумно больно. Я не могу ни есть, ни спать. Подолгу вспоминая, как мы засыпали в обнимку, я не могу поверить, что ты предал меня вновь. Мне казалось, что мы стали искренне близки, и ты начал проникаться ко мне симпатией. Но сейчас я вижу, как глубоко я ошибался. Но не смотря ни на что…» Миллер одними искусанными губами прошептал: — Я люблю тебя, — и по его мертвенно бледной щеке скатилась одинокая слеза. После чего он развернулся и пошёл прочь от Большого зала. Через минуту он затерялся в толпе. Римус смотрел в ту сторону, и сердце его предательски сжималось. «Какая же ты свинья, Люпин», — крутилось в его голове.***
Однако, Сириус и Джеймс ничего не заметили. Они увлечено обсуждали, чем займутся гости замка в ближайшие дни. Не зря же они так долго добирались, чтобы улететь на следующий день. Римус же был молчалив и задумчив. Они седи за стол Гриффиндора на свободные места. Народа в зале было настолько много, что яблоку негде упасть. Профессора переговаривались за преподавательским столом и выглядели довольно бодрыми. Наконец, поднялся Дамблдор и взмахом руки попросил тишины. Школьники успокоились. Все взгляды были обращены к директору. — Дорогие друзья и гости этих стен! Я надеюсь, что вам понравился наш скромный бал! — толпа зааплодировала и заулюлюкала. Дамблдор опять понял руку и продолжил: — Мы рады, что ваши директора захотели остаться ещё на пару дней. Мы посовещались с мадам Дораду, и пришли к выводу, что ее подопечным было бы интересно изучить наши окрестности на предмет интересных животных и растений. Хагрид любезно согласился сопроводить их в Запретный лес и рассказать о нашей увлекательной флоре и фауне, — зал вновь зааплодировал. Ученики Кастелобрушу пришли в полный восторг от услышанного. Они тут же начали расспрашивать тех учеников Хогвартса, кто сидел неподалёку. — Нас туда не пускают, а их пожалуйста, — буркнул Джеймс. — Чтоб тебя сожрал бешенный оборотень? — рассмеялся Сириус, взглянув на Люпина. Однако, Римус даже не улыбнулся. — Эй, Луни? Ты чего? — осторожно спросил Блэк, коснувшись плеча Люпина. — А, да так, просто задумался, — кивнул Римус и сделал вид, что хочет внимательно слушать Дамблдора. Правда, украдкой он взглянул на пустовавшее место за столом Когтеврана. Сердце пропустило глухой удар. Интересно, сколько уже Миллер не ел и не спал. Надо найти его, надо объяснить, что он ни в чем не виноват. Но смелости у Люпина не хватало. Проводя ночь в объятиях Сириуса - он совершенно не думал о том, что мог так легко разбить чьё-то сердце. В конце концов, расстались они с Райаном не на лучшей ноте. А ведь до конца года им быть старостами и пересекаться на собраниях. Не хотелось бы, чтоб их личные отношения накладывали на это свой отпечаток. Ох, как все сложно и запутано. Директор тем временем продолжал: — Мы поговорили с мистером Стюардом и решили, что ученикам Ильверморни будет интересно посмотреть, как протекает наш обычный учебный процесс. Мы проведём для них показательные уроки, в которых они смогут принять непосредственное участие, — зал зааплодировал ещё громче, чем в прошлый раз. Ученики Ильверморни прибывали в безумной эйфории от того, что смогут посмотреть, что же такое интересное преподают в Хогвартсе. — На лекции Бинса они так радоваться не будут, — усмехнулся Джеймс. — Не говори-ка, уснут, как миленькие, — ответил Сириус. В конце концов, Дамблдор закончил свою речь и пожелал всем приятного аппетита. Тарелки тут же наполнились различными яствами. В кубках появился тыквенный сок. И по всему залу стоял лязг столовых приборов. Только Римус уныло ковырял вилкой салат. — Я чувствую, что тебя что-то расстраивает, расскажи мне, — почти в самое ухо шепнул ему Сириус. — Не сейчас, ладно? — не глядя на него, ответил Люпин. — Хорошо, — шёпотом ответил Сириус, но его рука опустилась на колено Римуса и тихонько сжала его. — Я рядом.***
После грандиозного пиршества ребята вышли из зала. — Ты хочешь, чтобы мы пошли с тобой? — спросил Сириус. — Нет, Бродяга, при вас он точно откажется говорить, — покачал головой Джеймс. Люпин похлопал его по плечу: — Тогда удачи тебе. Джеймс кивнул и направился в сторону Больничного крыла. Ему необходимы были ответы. Какой бы страшной ни была правда, Джеймсу было важно ее узнать. Он решительно двигался все дальше от Большого Зала. Около двери он все же помедлил, может стоит постучать? Костяшки несколько раз скользнули по холодной двери, и Джеймс вошёл. Свет в Больничном крыле был приглушен. Навстречу уже спешила мадам Помфри. — Что с тобой случилось? — она тут же кинулась проверять его лоб. — Температура, отравление или заклятье? — Со мной все в порядке, — Джеймс ловко вывернулся из под ее руки. — Я пришёл проверить мистера Снегга. Он уже пришёл в себя? — Сожалею, но нет. — Можно мне все равно взглянуть? Мадам Помфри безразлично махнула рукой, мол, пожалуйста. Она искренне не понимала зачем проведывать человека без сознания. Джеймс подошёл к кровати. При блеклом освещении Северус казался восковой фигурой из музея Мадам Тюссо. Невозможно было даже уловить признаков его дыхания. Джеймс присел на стул рядом с кроватью. Как же ему хотелось сейчас использовать легилименцию, чтобы понять, что же случилось накануне. Но в таком состоянии это было бы бесполезно. Джеймс накрыл руку Северуса своей, словно так он смог бы получить крохи информации. Рука была холодной. Но на запястье чувствовался слабый пульс. Это немного успокоило Джеймса. Он просидел так пару минут, а может часов. Он точно не знал. Но находясь рядом с Северусом, словно что-то вставало на место, и становилось спокойно. Из оцепенения его вывел голос мадам Помфри: — Мистер Поттер, посещение окончено. Джеймс вздрогнул. — Как скоро он поправится? — Не могу точно сказать, но боюсь, что заклятие было сильным. Не раньше, чем через неделю. — Спасибо, — прошептал Джеймс, кинул прощальный взгляд на Снегга, мысленно пожелав спокойной ночи, и молча вышел из Больничного Крыла.***
Когда Сириус и Римус вернулись в спальню, Хвост уже не спал. Но ему однозначно было очень плохо. Он слонялся по комнате и что-то искал, кряхтя. Увидев друзей, он подпрыгнул от неожиданности. — Ой, Бродяга, Лунатик, как я рад вас видеть, у вас не будет антипохмельного зелья? — он сложил руки в умоляющем жесте. — Будет, если ты расскажешь, где вчера пропадал? — строго сказал Сириус. — Ох, это долгая история, я умру, не дорассказав, если не выпью зелья, — захныкал Питер. — Ладно, — Блэк открыл свой чемодан, порылся там, отыскал маленький пузырёк и кинул его Петтигрю. — Мы все во внимании.