***
На часах было около двух часов ночи, когда сквозь пелену сна интира чувствует легкие прикосновения к своей ноге, а после кто-то оставляет сначала один, а затем второй поцелуй на бархатной коже щиколотки. Резко проснувшись, Лиса быстро отдергивает ногу, садясь на постели. — Кто… кто ты такой? — испуганно шепчет она, смотря на светловолосого парня, практически лежавшего на ее кровати. Судя по миловидной внешности, ему было не больше двадцати пяти лет. — Простите, что напугал вас, — стараясь звучать мягко, чтобы не напугать девушку сильнее, говорит он, вставая рядом с ее кроватью. — Меня зовут Джунсок, я работаю садовником в этом доме. — Что ты тут делаешь посреди ночи? — недоуменно спрашивает интира, поднимаясь с постели и отходя немного подальше от неожиданного гостя. Несмотря на то, что он выглядел довольно безобидно, интира все равно чувствовала легкий страх, окутывающий ее тело. — Когда узнал, что вы остались у нас, не смог удержаться. Я влюбился в вас сразу же, как впервые увидел на приеме у господина Чона, — воодушевленно говорит он, не сводя пожирающего взгляда с Лалисы. — С того момента я каждый день молился и ждал, что вы вновь придете сюда, и вот наконец мои молитвы были услышаны. — Однако врываться в спальню к девушке посреди ночи весьма невежливо, — стараясь, чтобы голос звучал спокойно, замечает она, не зная, чего еще ожидать от столь наглого парня. — Простите, мне так жаль, — мотнув головой, он внезапно подлетает к не ожидавшей ничего подобного интире, падая на колени возле нее, а затем прижимается лицом к ее плоскому животу, обнимая за талию. — От любви мой разум помутился. Растерявшись, Лиса не знает, что сказать, чувствуя себя довольно неуютно в объятиях незнакомого молодого человека. К тому же тело мгновенно откликается на чужие прикосновения, отдавая легкой болью под кожей. — Ты… ты не мог бы отпустить меня? — хмурясь, просит она, пытаясь выпутаться из крепких мужских рук, но он лишь сильнее прижимает ее к себе, касаясь губами тазобедренной косточки сквозь легкую ткань сорочки. — Не могу, я так долго ждал, — сбивчиво шепчет он, оставляя еще один поцелуй на гладкой ткани. — Теперь хочу лишь обнимать вас, целовать, ласкать каждый миллиметр вашего прекрасного тела. От его слов интира еще сильнее напрягается, предпринимая еще одну попытку отцепить от себя Джунсока. С каждой секундой ощущая, как боль от его прикосновений и поцелуев начинает усиливаться. Не успевает она больше ничего сказать, как дверь открывается и в комнату входит сначала Хачжун, а за ним и Чонгук. Судя по выражению его лица, он был чертовски сильно раздражен очередным мужчиной, находящимся возле его Лисы. — Избавься от него, — мельком взглянув на развернувшуюся перед ним картину, приказывает он, и интира вздрагивает от того, каким жестким кажется его тон. Не медля ни секунды, Хачжун спокойно подходит к обнимающему Лалису парню и, схватив за шкирку, рывком отдергивает его от замершей на месте девушки. — Что теперь с ним будет? — взволнованно спрашивает Лиса, не в силах оторвать взгляда от внезапно ставшего абсолютно бесстрастным лица Гука, пока помощник тащит слабо сопротивляющегося садовника к двери. Хоть внешне Чонгук и выглядит совершенно спокойно, интира чувствует, насколько он зол, даже на расстоянии. — Он умрет, — равнодушно отвечает Гук, даже не взглянув на растерянную девушку. — Не нужно. Пожалуйста, — жалобно просит она, делая несколько шагов в сторону хозяина дома. Ей совсем не хочется, чтобы он убивал кого-то из-за нее. — Джунсок ничего мне не сделал. «Джунсок», — то, что она называет его по имени, бесит Чонгука еще сильнее, выворачивая все внутренности наизнанку. Прищурившись, он окидывает Лису недовольным взглядом, а затем, бросив Хачжуну «чтобы я больше не видел его вблизи своего дома», раздраженно уходит в свою комнату. Интира следует за ним практически сразу. Без стука заходя в его спальню, она тихонько прикрывает за собой дверь, а затем практически беззвучно подходит к стоявшему к ней спиной у письменного стола Чонгуку. — Ты злишься на меня? — неуверенно спрашивает она, дотрагиваясь до его плеча ладонью. — Нет, — чуть хрипловатый голос царапает чувствительные рецепторы, заставляя тело Лалисы покрыться мурашками. — Твоя комната свободна, можешь вернуться. Хачжун проследит, чтобы тебя больше никто не побеспокоил. — Хочешь, чтобы я ушла? — расстроенно продолжает она. Где-то на краешке сознания вспыхивают сигнальные огни тревоги, и интира прижимает ледяные руки к груди. — Я больше не нужна тебе? От тишины на свой вопрос сердце Лисы, казалось, останавливается, а воздух застревает в горле — интира ни в силах протолкнуть его ни в легкие, ни наружу. Поняв, что ответа не будет, она уже собирается уходить, но вдруг резко оказывается зажата между столом и крепким телом Чонгука. — Что за ерунду ты говоришь, — чуть слышно произносит он, наклоняясь настолько близко к ее лицу, что мягкие волосы колеблются от его дыхания. Руки уверенно сжимаются на тонкой талии, прижимая интиру сильнее к себе, желая ближе ощутить податливое тело, скрытое одной лишь тонкой тканью ночной сорочки. — Ты нужна мне больше всего на свете. — Я не хотела тебя злить, — шепчет она, протягивая руку к его лицу, осторожно, почти трепетно прикасаясь к линии его челюсти. — Ты не виновата, — зачарованный взгляд скользит по лицу Лалисы, замирая на губах. — Мне просто невыносимо видеть, когда кто-то касается тебя. — Мне нравятся только твои прикосновения, — смущенно отвечает она. Мягкие подушечки пальцев немного увереннее проходятся по его шее, лаская, и Чонгук не сдерживается, накрывая ртом ее губы. Лиса дрожит, каждой клеточкой своего тела чувствуя, как сильные мужские руки в одно мгновение отрывают ее от пола, усаживая на гладкую поверхность стола. Ладони Чонгука уверенно скользят по стройным бедрам, пробираются под шелковую ткань, поднимаются выше, беззастенчиво касаясь гладкой кожи спины, заставляя интиру непроизвольно выгнуться, вплотную прижимаясь к нему. — Я так сильно скучал по тебе, — на секунду отрываясь от ее губ, обрывочно шепчет он, прежде чем снова утянуть Лису в еще один дурманящий поцелуй. Ощущения жадного языка приятные, почти волшебные, настолько, что в голове интиры все плывет, а дыхание сбивается. На какой-то момент губы Чонгука смещаются, оставляя нежный поцелуй в уголке ее прелестного рта, а затем спускаются ниже, выцеловывая тонкую шею. Горячий язык так сладко скользит по нежной коже, зализывая оставленные ранки, то и дело вырывая из груди Лисы тихие стоны, и они словно вливаются в организм Гука, струятся по венам, замирая в каждой клеточке его тела. Неожиданный приступ кашля, сорвавшийся с губ интиры, мгновенно останавливает Чонгука, заставляя немного отстраниться от резко побледневшей девушки. — Все хорошо, я… — ослабшим голосом начинает Лиса, но ее прерывает новый приступ, и она поспешно прикрывает рот рукой. — Прости. — Лиса, это ни хрена не хорошо, — обеспокоенно говорит он, видя кровь на ее ладони. Спустив девушку со стола, он аккуратно придерживает ее за талию, помогая дойти до ванной. Подставив руки под холодную воду, она быстро споласкивает их, но вдруг снова начинает кашлять, пачкая темно-красными каплями светлую раковину. — Прости, — еле слышно шепчет Лиса, смывая кровь с бледно-розовых губ. — Не знаю, что со мной такое. — Перестань, тебе не за что извиняться, — стараясь скрыть волнение в голосе, говорит Чонгук, прижимая еле стоящую интиру ближе к себе. — Мы со всем разберемся. — Хочу пить, — утыкаясь лицом в его шею, расстроенно просит она. — Сейчас, — подхватив Лалису на руки, он быстро несет ее в комнату и, уложив на свою кровать, укрывает мягким пледом. Выйдя из спальни, Чонгук сразу же спускается на кухню, попутно набирая номер госпожи Кан, и, обрисовав ей всю ситуацию, возвращается к Лисе со стаканом прохладной воды. — Господин Кан скоро будет здесь, — ласково говорит он, помогая ей попить. — Потерпи немного. — Ты не уйдешь? — с каким-то страхом в голосе спрашивает она, касаясь его руки холодными пальцами. — Мне страшно. — Конечно нет, — серьезно отвечает он, а затем достает маленькую серебряную коробочку из ящика прикроватной тумбочки, вкладывая ее интире в ладонь. — Это тебе, подарок. Удивленно взглянув на Чонгука, она нетерпеливо открывает ее, осторожно дотрагиваясь подушечками пальцев до тонкой серебристой цепочки с небольшим фиолетовым сапфиром в виде сердца. — Так красиво, — еле сдерживаясь, чтоб не заплакать, шепчет она, не без помощи Гука садясь на кровати. А затем тянется к нему, обнимая. — Спасибо. — Я так сильно люблю тебя, Лиса, — немного хмурясь, говорит он, касаясь губами ее волос, и интира сильнее прижимается к нему. — И больше никогда не оставлю, обещаю.***
Господин Кан задерживается в доме Чонгука совсем ненадолго. Быстро осмотрев Лалису и не заметив ничего подозрительно, Чеын берет у нее несколько пробирок с кровью и, пообещав Гуку, что к утру все нужные анализы будут готовы, покидает его дом. Проводив господина Кана, Чонгук возвращается в спальню, молча ложась рядом с притихшей интирой, и она тут же придвигается ближе к нему, удобно устраиваясь в его теплых объятьях. — Со мной же все будет в порядке? — немного дрожащим голосом спрашивает Лиса, сжимая длинными пальцами ткань его футболки. — Конечно, — уверенно отвечает он, убирая выбившуюся прядь волос с ее лица. — С тобой все будет хорошо. Ему безумно страшно, что с ней может что-то случиться, но неуверенность в словах может напугать ее еще сильнее, поэтому ему остается только делать вид, что все действительно будет хорошо.