Лисья нора

Новый учебный день с самого начала преподнёс сюрприз в виде пустого окна в расписании вместо второго урока. Их преподавательница истории заболела накануне, и найти ей так быстро замену просто не смогли. Поэтому Какёин думал, чем себя занять в ближайшие сорок пять минут. Вот-вот должен был начаться второй урок, а он бесцельно стоял в коридоре и думал, куда себя деть. Те ученики, которые должны были сегодня пойти с ним на историю, уже разбрелись. У Нориаки с самого утра немного тряслись руки от непонятного возбуждения, словно от… предвкушения? Даже очередной ночной кошмар не смог повлиять на его настроение, и ему было непонятно, как вообще теперь работает его психика. Ночные ужасы ощущались естественно, почти правильно. Будто уже ни одна ночь не могла без них обойтись. Какёин почти забыл, каково это — просыпаться медленно и спокойно, а не от чувства, словно сердце встало поперёк горла. Нервное возбуждение подняло его из кровати раньше положенного. Ещё вчера утром Нориаки позволил себе понежиться в кровати под тёплым одеялом, чтобы полностью прийти в себя и подумать о предстоящем дне, однако сегодня он вскочил на ноги почти сразу как проснулся. И изумился, увидев на циферблате электронных часов пять утра. Принял горячий душ, никуда не торопясь, почистил зубы до скрипа белой эмали, медленно надел школьную форму, проверил собранный с вечера рюкзак. Свёрнутый ватман сиротливо ютился в невзрачном пакете возле стола. В тот же пакет Какёин бросил акварель и пеналы с кистями и карандашами. Он планировал оставить всё это в своём шкафчике до конца уроков, а потом забрать, когда они с Джотаро… вместе пойдут к нему домой. От этой мысли было немного волнительно, хотя даже не так — очень волнительно, несмотря на то, что Какёин пытался убедить себя, что ничего из ряда вон не происходит. Что-то было во всём этом, что заставляло лёгкие сжиматься будто от недостатка воздуха. Стало плевать и на блёклое, белёсое утро, и на густой туман, стелющийся у промёрзшей травы, и на обжигающий холодом воздух на улице. До выхода оставался час, который Какёин совершенно не знал на что потратить. Он успел поджарить себе тосты, которые плотно обмазал вишнёвым джемом, выпить кофе, чего не делал уже очень давно. А позже он сидел в своей спальне на заправленной кровати и вертел в руках скетчбук, поджидая каждую минуту до выхода. Вчера он всё-таки закончил свой рисунок, но от очередного кошмара его это не спасло. Даже деталей новых не добавило. Впрочем, надеяться на это было крайне глупо. В стекло поскреблась ветка. Узловатая и сухая, совершенно мёртвая и оттого жуткая. Тогда Какёин сделал то, что уже давно откладывал — вытащил из выдвижного ящика стола ножницы на всякий случай, открыл окно и высунулся наружу. Ледяной воздух тут же пропитал ткань рубашки насквозь, а в нос ударил запах мокрой земли и гниющей листвы. Видимая дряблость и хрупкость омертвевшей ветки оказалась обманчивой: Какёину пришлось взяться за неё обеими руками, чтобы с неприятным хрустом отломать. Ветка сопротивлялась, скользила в ладонях, мокрая от ночного дождя, и почти занозила ему палец напоследок. Нориаки выбросил её в совершенно голый кустарник, росший у окна их гостиной. Теперь ничто не будет беспокоить его по ночам, кроме въевшихся в подкорку кошмаров. Жаль, что от них нельзя было избавиться так же просто — обломать, отломить или отрезать. Вытравить и выбросить в какой-нибудь страшный куст. Из дома он вышел непривычно сытым и почти довольным. Удалось не пересечься с матерью, которая с каждым днём всё сильнее напоминала посеревшую от времени фотографию самой себя, а не бьющую энергией и жизнью женщину, которой была ещё полгода назад. Её будто высосали досуха за эти два месяца. Перед выходом он достал шарф и куртку из платяного шкафа в прихожей, и теперь ветер мстительно трепал его длинную чёлку, но под одежду забраться не мог. Шарф — длинный и белый, отдалённо пахнущий домом… Тем местом, откуда он уехал очень давно, где оставил всю цветовую палитру в жизни и хоть какое-то стремление жить. Сатиновая ткань лишь на мгновение смогла вернуть его мысли туда — в прошлое, но реальность тут же напомнила о себе колючим злым ветром. Шарф, к сожалению, в школе пришлось снять. Шерстяная серая жилетка почти не грела, как и наглухо застёгнутая белая рубашка. Какёин устал мёрзнуть, хотя давно заметил, что остальным ученикам вполне комфортно. Он знал, что школа хорошо отапливается. Дело тут было совсем не в окружающей температуре. Мёрз он и сейчас, сидя на диванчике в коридоре. Наушники он забыл в кармане куртки, а потому слушал гомон студентов, спешащих в свои классы. Перерыв между первым и вторым уроками почти закончился. Хотелось погреть где-нибудь ледяные пальцы — ему казалось, что ещё чуть-чуть, и они начнут синеть. Хоть под струю горячей воды суй. Наверное, у него что-то не так с кровообращением. — Oh mon Dieu, как я рад, что нашёл тебя! — рядом с ним на диван что-то резво свалилось так, что коричневая кожа обивки чуть не лопнула, и Какёин крупно вздрогнул от испуга. Он ведь даже не заметил движения, словно… Он расширенными глазами уставился сначала на платиновую макушку с высоким хвостом, а потом в светло-голубые радужки… Словно Полнарефф материализовался из воздуха. Или плюхнулся на диван с разбега, что было ближе к истине. Или с потолка, но тут вероятность была всё же меньше. — А? — Какёин растерянно смотрел на чем-то довольного Полнареффа. На самом деле они даже словом не перебросились с того утра, когда встретились в курилке. А теперь этот белобрысый ураган вёл себя так, будто они давно знакомы. — Ты играешь в волейбол? У нас сегодня не хватает одного человека в команде, вот я и искал кого-нибудь, — Полнарефф внимательно вгляделся в его лицо, будто пытаясь прочесть что-то. — А у вас с Абдулом сейчас нет урока, вот я и решил, что ты будешь свободен. Он говорил быстро и много, с приятным, чуть картавым акцентом, но всё равно было тяжело вот так с ходу перестроиться и понять, что вообще от него хотят. — Играю, — Какёин взял себя в руки, пытаясь припомнить того самого Абдула… Память подкинула воспоминание об одном из одноклассников, с которым они не так давно говорили о задании по истории. Высокий парень с тёмной кожей и восточными чертами лица, с глубоким голосом и странным грубоватым акцентом. Какёину подумалось, что в этой школе чересчур много иностранцев. Это его «играю» было одновременно и маленьким преуменьшением, и большим сожалением. Впрочем, Полнареффу об этом совсем не обязательно знать. Как и о том, что у Какёина было освобождение от физкультуры уже два года. Полнарефф просиял, услышав одно короткое слово. — Тогда пойдём, mon ami, — он подскочил с дивана так, будто ему в зад впилась острая пружина. — У меня нет формы, — Какёин развёл руками, найдя отговорку. Ему до зуда в пальцах хотелось вновь подержать мяч в руках, побегать по залу и почувствовать себя частью команды, но он прекрасно знал, чем это чревато. Последствия старой травмы давно его не беспокоили, однако… — Я дам тебе штаны, — Полнарефф обрубил его мысли своим громким голосом, — уверен, что и футболка какая-нибудь найдётся. У нас мало времени, так что идём! Какёин со вздохом поднялся с дивана, не давая Полнареффу вцепиться ему в руку и спрашивая себя, почему вообще поддался на эти эмоциональные уговоры. Остался бы тут, посидел в тишине и покое сорок пять минут, слушая только монотонную речь преподавателей из классов и развлекая себя разными игрушками на телефоне. Ответ на свой же вопрос, впрочем, нашёлся быстро. Какёин истосковался по игре, по бьющему адреналину, по духу соперничества и какому-никакому чувству единения с командой. А ещё в нём не до конца сдохла детская вера в чудо. Может, в этот раз всё будет нормально? Слишком давно он брал мяч в руки. Но те должны помнить, каково это, и лишь бы ноги не подвели в нужный момент. Какёин закусил щёку изнутри и пошёл по коридору за радостным Полнареффом. Тот всё болтал о предстоящей игре, называл чьи-то имена, которые Нориаки толком ничего не сказали. Только на имени Джотаро Какёин мысленно замер. Вот ведь совпадение. Из бурного монолога, из которого нужно было вычленять французский, Нориаки узнал, что команда соперников в край оборзела, что команде, за которую будут играть они вдвоём, нужен новый капитан, а не это «créature уёбище» — как дословно выразился Полнарефф — Хол Хорс. Французского Какёин не знал, но понял, что ничего лестного не прозвучало. Ему стало почти весело это слушать, да и Полнарефф сейчас казался куда приятнее, чем при первой их встрече, поэтому, когда они подходили к спортзалу, Какёин сказал: — Я не играл уже два года, — решил предупредить на всякий случай. Он сомневался, что растерял все свои навыки, однако воды с того времени утекло действительно много. — Надеюсь, ты не полный профан, — Полнарефф кисло улыбнулся, растеряв немного своего воодушевления, — моей гордости просто необходима победа. Какёин хмыкнул. Не то чтобы ему было интересно, что чьей гордости нужно — его больше волновала собственная. А потому и опозориться было никак нельзя, тем более, что два года назад он играл так, что ему всерьёз предлагали стать капитаном и вывести команду на соревнования. Жаль, не вышло ничего из этого. В раздевалке было немного шумно. Здесь, кажется, переодевались обе команды. — Джотаро, я привёл нам игрока! — Полнарефф ускакал вперёд, и Какёин быстро его догнал. Он старался никого не задеть локтями или рюкзаком, потому что в воздухе висело такое напряжение, что почти электризовались волоски на руках. Казалось, одно неверное слово или движение — и его просто разорвут. Джотаро сидел на лавке, уткнувшись в экран мобильного. На нём была бордовая майка, и Какёин немного завис, рассматривая массивные широкие плечи и шикарные бицепсы, трапециевидные мышцы и выемку между ключицами. Оцепенение было секундным — Нориаки свою ориентацию давно понял и принял, а потому привык быстро абстрагироваться и прикидываться «нормальным». Он бросил свой рюкзак на лавку. — Ага, — буркнул Джотаро, даже не поднимая взгляда. — У тебя есть футболка? — Полнарефф принялся оперативно копаться в своём рюкзаке, а потом в Какёина прилетели небрежно сложенные серые штаны. Хотя, кажется, это были бриджи с резинкой по краю каждой штанины. Какёин быстро развернул их и приложил к своим ногам. Полнарефф был выше и мускулистее, но на поясе нашлись шнурки, которые Какёин собирался хорошенько затянуть, чтобы не вывалиться из штанов во время игры. Он шустро расстегнул ремень на собственных брюках и поспешил начать переодеваться. Второй урок уже начался. — Есть, — Джотаро даже перед игрой не снял свою фуражку. Или кепку. Какёин так и не понял, что это такое. Но в ещё больший ступор его вводило то, что сзади это было разодранным. И как только на голове держится?.. — Я из его футболки выпаду, — Нориаки в тот момент как раз затягивал шнурки, а потому не заметил, как Джотаро поднял на него удивлённый взгляд. А потом такой же перевёл на Полнареффа, получив в ответ усмешку. Какёин стянул жилетку и повернул голову, когда понял, что так и не поздоровался. — Привет, — Нориаки чуть улыбнулся, заглядывая в голубые глаза Джотаро. Он не знал, что ещё сказать, да и взгляд невольно спускался с глаз на сильную мускулистую шею, поэтому занялся расстёгиванием пуговиц на рубашке. С обложки какого журнала сбежал этот парень? — Не выпадешь, — Полнарефф, чтобы выглядеть экспертнее, поднял вверх указательный палец. — Доставай, — это адресовалось подвисшему Джотаро, — а мне надо найти дебила-капитана. — Он прямо за твоей спиной, говнюк. Пальцы Какёина замерли на последней пуговице, и он резко обернулся. За Полнареффом стоял высокий парень с пшеничными, даже на вид жёсткими волосами. Он выглядел как типичный отморозок, и сигарета сама напрашивалась ему в зубы. Какёин поджал губы и не глядя принял от Джотаро сложенную футболку. Что они за команда такая, чёрт возьми? Он думал, что если кто и будет грызться, то это команды между собой, но никак не ожидал, что здесь будет полнейший разлад внутри. Он играл в волейбол в своей прошлой школе и не помнил, чтобы кто-то из его команды так себя вёл. Какёин мало с кем общался и тогда, почти ни с кем, на самом деле, но даже он понимал, насколько важен «климат» внутри команды. — От говнюка слышу, длинномордый. Я решил твою проблему, — Полнарефф показал на Какёина большим пальцем. В раздевалке стало как-то тихо, и Нориаки поёжился. Кажется, тут назревал конфликт, в котором не было никакого желания участвовать. — Успокойтесь оба, — вперёд вышел тот самый Абдул и грозно нахмурил широкие брови. Его длинные тёмные волосы были заплетены в толстую косу. — Нам уже пора. — Посмотрим, как ты решил проблему, — Хол Хорс скользнул по Какёину неприязненным взглядом, а потом круто развернулся и вышел. На него и его взгляды Нориаки было плевать настолько, насколько вообще возможно. Он просто молча поднял бровь, обвёл взглядом всё пространство раздевалки и стянул рубашку. Он давно научился не обращать внимания на подобных придурков. Футболка Джотаро — тёмно-серая и мягкая, она пахла каким-то приятным кондиционером для белья и явно была чистой, недавно выстиранной. И смотрелась на Нориаки, наверное, отпадно: больше размера на два, с широкой горловиной и достающим до середины бедра подолом. Почти что с плеча сваливалась. — Шикарно выглядишь, — фыркнул Полнарефф. — Я знаю, — Какёин отбросил с лица чёлку и прошёл мимо на выход. Они и так потеряли много времени. На поле он встал возле сетки; план игры всё равно никто обсуждать даже и не думал. Глядя на зверские рожи соперников, пришлось признать, что игра лёгкой не будет. Наверное, зря он сюда пришёл. Мать, если узнает, начнёт причитать и перевернёт их аптечку. Но Какёин прекрасно знал, что нужную мазь никто и не думал покупать. Впрочем, она и не узнает, если сегодня он не будет геройствовать. Из-за малого количества игроков никакого запаса у них не было. Девушки, которые вышли из другой раздевалки, опасливо отошли в другой конец зала, и тогда Нориаки понял, что игра действительно будет не на жизнь, а на смерть. Джотаро пожелал подавать первым. Рядом с Какёином встал спокойный, как скала, Абдул, а возле него — Хол Хорс, неприятно ухмыляющийся. Где-то позади были Полнарефф и ещё один парень с такой страшной рожей, что Какёин сразу отвернулся, едва на него посмотрев. Видимо, он предпочитал спать на полу лицом вниз. Дело было даже не во внешности, а в… ауре? Какёин отвлёкся и довольно прищурился, когда разыграли первый мяч в их пользу. Преимущество. Краем глаза он увидел учителя физкультуры, который подошёл к полю со свистком в зубах. Вместе с оглушающим свистом вскипела кровь в жилах, словно по команде, и приятно защекотало где-то под грудиной. Остальные заботы сразу отошли на второй план. Игра началась, и, чёрт возьми, как же Нориаки по этому скучал. Джотаро подавал так, будто хотел пробить чью-нибудь голову мячом к чёртовой матери. Он бил по мячу сильно, даже слишком, и многие подачи были близки к ауту. Парни на противоположной стороне поля мужественно пытались отбить мяч, но только отбивали колени и руки, ругались и шипели, как гнездо змей. Рано или поздно мяч улетает в аут — эта философская истина открылась Какёину уже давно. Но так стало даже интереснее: раньше он просто стоял столбом, наблюдая через сетку за чужими неудачами, а теперь был шанс наконец поиграть. Когда счёт начал сравниваться, Какёин встал на позицию подающего. У него болели руки: всё же подрастерял навык за два года. Он прекрасно знал свои преимущества — быстрый, ловкий, гибкий и манёвренный. А ещё хитрый. За эти пятнадцать минут игры он успел изучить чужую команду и найти слабое место. В середине сейчас стоял непонятный парнишка, который никудышно играл, боялся мяча и медленно соображал. Конечно, его будут защищать, потому что вражеская команда лучше остальных знала о своей слабости. Какёин послал ухмылку Полнареффу, когда тот поднял большие пальцы вверх. Заправил чёлку за ухо и расчесал пальцами повлажневшие волосы. Чувство, схожее с восторгом, разлилось по телу, и впервые за два месяца Какёин по-настоящему почувствовал себя живым. Сейчас он не был безликой тенью, сейчас ему не было холодно. Даже вечно ледяные пальцы согрелись от тепла, которое шло откуда-то из груди. По-лисьи прищурившись, после свистка он послал верхнюю подачу, в последний момент сменив направление удара. Грохот мяча о соседнюю половину поля заглушил радостный вопль Полнареффа. — Так вас, суки! — это проорал Джей, тот самый парень, от которого Какёина мутило. Даже голос у того был противным. Брошенный под сетку мяч поймал Джотаро и кинул его Какёину. Они встретились взглядами, и Нориаки прочитал в его глазах то же, что чувствовал сам — азарт и удовольствие. Во время игры активно выражали чувства только Полнарефф и Хол Хорс, который постоянно что-то орал про командную работу. Они регулярно слали друг друга в пешее эротическое, а потом слаженно работали вместе, будто и не было взаимных оскорблений. Хотя Хол Хорс явно предпочитал компанию Джея, называя его «мистер Джей». Какёин же, уйдя с позиции подающего, снова метался по всему полю, хотя надеялся до начала игры, что геройствовать не будет. Он падал на колени, стараясь в последний момент перенести весь свой вес только на левое, один раз столкнулся с Абдулом, благо рядом был Джотаро, который смог отбить мяч каким-то магическим образом. Несмотря на свои габариты, Джотаро был быстр, как смерч. К концу последней партии счёт был почти равным, несмотря на все усилия. На противоположной стороне уже который раз подавал тот самый парень, которого Какёин обозначил для себя слабым звеном. Вот только то ли он так крупно ошибся, то ли уникальные способности парня открылись только сейчас. Стоило ему стать подающим, как ситуация кардинально изменилась. Если до этого они выигрывали с неплохим отрывом и уже расслабились, то теперь у них было ровное 24:24. Какёин раньше никогда не видел таких мастерских подач. Парнишка бил достаточно слабо, чтобы мяч едва перелетал сетку, но при этом не задевал её. Отбить мяч, не коснувшись сетки, было практически невозможно. — У меня идея, — Нориаки повернулся к Абдулу, — мне надо, чтобы меня подстраховали. — Хорошо. Прозвучал свисток; Какёин стоял близко к сетке и ждал, собираясь рискнуть. Ему следовало бы предупредить остальную команду, чтобы под ноги не кинулся неугомонный Полнарефф, но времени уже не было. Мяч пролетел над сеткой и начал падать на пол, и тогда Нориаки кинулся к нему и отбил сложенными руками снизу, посылая вверх. Абдул, видимо, понял его задумку и оказался рядом, с громким хлопком широкой ладони отправляя мяч на другую сторону поля. Какёин этого уже не видел — у него от боли потемнело перед глазами и заложило уши. Кажется, Абдул только что вырвал им победу. Кажется, вся их команда завопила от радости. Какёин моргнул, сбрасывая с себя оцепенение, и плюхнулся на задницу. Правое колено посылало отвратительные пульсирующие пучки боли по всей ноге. Он попробовал улыбнуться подлетевшему к нему Полнареффу и осторожно встал, стараясь не сжимать зубы слишком сильно. Теперь он вспомнил, почему перестал играть. Вспомнил, почему ему вообще нельзя было играть. — Какёин, ты молодец! — это кто-то проорал ему в ухо. Нориаки вымученно улыбнулся, огляделся, выискивая дверь в раздевалку. Ему срочно нужно было присесть. Правая нога ощутимо дрожала, а ненавистное колено пропитывало искрами боли каждую мышцу. Он непонятно кому кивнул и проковылял в раздевалку, стараясь не хромать. Там он обессиленно опустился на лавку и ненадолго прикрыл глаза. Если постоянно скрывать свои слабости, то можно забыть, что у тебя они есть. Только напоминание об этом будет таким болезненным, что захочется сдохнуть. Вся эйфория от недавней игры сошла на нет, радость утихла, лишь телу по-прежнему было жарко. Нориаки сжал пальцы чуть повыше колена, надеясь хоть так ослабить болезненную пульсацию. Ему скорее всего нужно будет в медпункт, где он ещё ни разу не был. Может, у местной медсестры найдётся что-нибудь подходящее, да хоть таблетка аспирина бы не помешала, чтобы снять боль. Какёин с ужасом понял, что ему ещё нужно сейчас переодеться и только потом он сможет доползти в медпункт. Громкие возгласы заставили распахнуть глаза и срочно сделать вид, что всё в порядке. Для верности Какёин молниеносно стащил футболку Джотаро и взял в руки свою рубашку. Жаль, что душ сейчас ему был противопоказан. Почему-то вспомнился врач — немолодой мужчина с лёгкой проседью на висках — который объяснял пятнадцатилетнему Нориаки, почему ему стоит оставить свою мечту и забыть о большом спорте, волейболе и лёгкой атлетике. Нориаки смотрел, как врач выписывал ему лекарства, что-то отбивая на клавишах клавиатуры, и понимал, что в этот момент ему перечеркнули все планы на будущее. — Эй, чувак, да ты просто сокровище! — это был Полнарефф, который от радости стал ещё более энергичным. Пересохшие губы сами растянулись в подобие улыбки; Нориаки изо всех сил старался показать, что очень занят пуговицами на своей рубашке. — Должен признать, играешь ты хорошо, — к нему подошёл Хол Хорс, и Какёину пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в блёклые серые глаза. Ничего интересного он там не увидел. — С таким составом нам можно выйти на соревнования! Сзади едко хихикнул Джей. Какёина едва не передёрнуло непонятно отчего, а вот Полнарефф скрывать своей неприязни к Гайлу не стал. По крайней мере, светло-голубые глаза выражали столько омерзения, что Какёин невольно восхитился. Полнарефф буквально «смотрел матом». — Без меня, — бесцветно отозвался Какёин, не давая зародиться новому конфликту. Хотя его, наверное, теперь всё это вообще не должно волновать. В груди холодной гадюкой свернулось сожаление. Какёин всё никак не мог попасть верхней пуговицей в петлю из-за онемевших пальцев. Ему не хотелось говорить о своей травме совершенно незнакомым людям. Дать понять кому-то вроде Хол Хорса и Джей Гайла, что сейчас он едва не скулит от боли. — У нас в это время история, — внезапно подал голос Абдул, страхуя его уже второй раз. Он быстро снял свою красную намокшую от пота футболку и закинул её на плечо. — Мы с Какёином не сможем ходить в спортзал в это время. — А по понедельникам у меня искусство, — Нориаки ухватился за протянутую ему соломинку, только сейчас понимая, что Абдул вполне мог видеть его перекошенное от боли лицо и что-то понять. А может, он просто додумывал то, чего не было. — Искусство? Серьёзно? — Джей потеснил Хол Хорса, чтобы глумливо улыбнуться в лицо Какёина. Того передёрнуло от пожелтевших кривых зубов и запаха немытого тела. — Съебись в страхе, блядь, — бас Джотаро заставил заткнуться всех в раздевалке, даже команду соперников, которая всё продолжала тихо шипеть. Он зашёл только сейчас, и Какёин готов был провалиться на месте, забыв обо всём сразу: влажные, чуть вьющиеся тёмные волосы не скрывала драная кепка — её Джотаро держал в руке; ворот бордовой майки намок, а голая кожа рук, плеч и шеи влажно поблёскивала на свету, из-за чего потрясающие мышцы выглядели ещё более вкусно. Новый спазм прошиб ногу от колена до лодыжки. Отлично отвлекло, да так, что Какёин снова сцепил зубы. — Да я ж шучу, — Джей поднял обе ладони вверх и сделал два шага назад. Дышать сразу стало легче. Не то чтобы Какёину было дело до чужих издёвок, особенно в этот момент. — Шутить на кладбище будешь, где тебе давно прогулы ставят, уёбок, — Полнарефф завёлся так быстро, будто кто-то перещёлкнул тумблер. Его слова были слишком жёсткими, чтобы принять их за очередную подначку. Какёин удивлённо поднял брови. И опять вокруг сгустилось напряжение. — Как там поживает маленькая Шерри? — Гайл ухмыльнулся так гадко, что воздух вокруг него будто наполнился смрадом. — Сука! — Полнарефф рванул вперёд, но его поперёк груди успел ухватить Абдул и дёрнуть назад. — Жан-Пьер, он того не стоит, успокойся! — Абдул сильнее сцепил руки, из-за чего под тёмной кожей вздулись вены. — А по-моему, стоит, — Джотаро в два шага оказался рядом с Гайлом, одним толчком ладони отпихнув Хол Хорса в сторону. Тот, кажется, даже и не думал влезать. — Закрой свой поганый рот и не смей его открывать в сторону сестры Полнареффа, тупое ты животное. Я говорю тебе это один раз. Какёин немного поёжился. Он воспринимал эту стычку сквозь призму неугасающей боли, сжимая зубы до зуда в челюсти. Нориаки понятия не имел, как реагировать на разыгравшуюся перед ним сцену, однако твёрдо для себя решил, что эта парочка отморозков — Хол Хорс и Джей Гайл — ему не нравится. В этот раз первое впечатление не было ошибочным. — Пошли отсюда, мистер Джей, — Хол Хорс потянул приятеля за локоть в сторону выхода. Наверняка даже он понимал, что школьная раздевалка — не самое лучшее место для выяснения отношений. И они действительно ушли. Джотаро подошёл к скамейке и через голову стянул свою майку. Какёин мгновенно отвёл взгляд. — Какая у вас дружная команда, — не смог он удержаться от комментария, одновременно пытаясь придумать, как надеть свои брюки так, чтобы лишний раз не беспокоить больную ногу. Поиграл в волейбол, твою мать. — Этих ублюдков давно пора выгнать, — Полнарефф плюхнулся рядом с ним на скамейку, стягивая кроссовки, — но у нас тогда не будет хватать людей. Вот если бы ты всё-таки согласился, было бы замечательно. — А кто в здравом уме выбрал Хорса капитаном? — перевёл он тему, по-прежнему не желая говорить об истинной причине отказа. Он бы хотел играть с ними, очень хотел, но жизнь ещё на моменте рождения повернулась к нему задницей. Пришлось встать и балансировать на левой ноге, чтобы вспышки боли не были такими яркими, пока он надевал брюки. От мысли, что домой ему идти пешком, Какёину почти стало плохо. Придётся, видимо, звонить матери и просить её забежать после работы в аптеку. Хотя вряд ли мать носит в своей сумочке рецепт на его лекарства. И вряд ли в Америке вообще принимают японские рецепты. — Никто его не выбирал, — голос Джотаро раздался совсем близко, и Какёин повернул голову, встречаясь взглядом с яркой синевой его глаз, и внутри уже от этого что-то вздрогнуло. Вот ведь… только симпатии к своему однокласснику-натуралу Какёину и не хватало сейчас. — Раньше у него была своя команда, а потом пришли мы. — Там мутная история, — подхватил Полнарефф, когда Джотаро замолчал. Нориаки заметил, что школьную жилетку они оба игнорировали. — С этой самой командой. Просто в один день три подростка пропали и всё. Как сквозь землю провалились, и полиция ничего не нашла. — Сторчались они, — Джотаро хмыкнул, натягивая свою косуху. — Тогда их бы нашли, — подал голос молчавший до этого Абдул. Кажется, эта тема у них уже обсуждалась раньше, и мнения разошлись. — А они просто исчезли. — И хер с ними, — Джотаро надел свою фуражку, — я по этим ублюдкам совершенно не скучаю. — Твоя правда, — протянул Полнарефф, глядя куда-то в пространство. Потом он словно опомнился и начал переделывать чуть растрепавшийся на голове хвост. «Всё чудесатее и чудесатее», — Какёин переваривал услышанное. Он не застал это… происшествие, поэтому ему было всё равно. История его совсем не впечатлила, и он был согласен с Джотаро, не видя здесь никакой загадки. Больше Нориаки волновало то, как он досидит учебный день, и не раскрошатся ли от постоянного напряжения зубы. Челюсть уже начинала противно ныть. — Джотаро, — он взял в руки серую футболку, изо всех сил стараясь не показывать своего смятения, пока смотрел в голубые глаза, — я её постираю и верну, хорошо? — Не стоит, — он покачал головой и приподнял уголок губ, — ты забыл, что мы сегодня уходим вместе? Чёрт. Какёин на самом деле успел об этом забыть. Наверняка Джотаро всё прочитал по его лицу, потому что вдруг спросил: — Всё ведь в силе? Какёин непонятно зачем кивнул и тут же проклял себя за это. Вот какого чёрта он творит? У них ещё не горят сроки сдачи, они, чёрт возьми, только вчера получили это задание, а потакать только появившейся симпатии к едва знакомому человеку — паршивая по всем пунктам идея. Нориаки тихо вздохнул и надел свою жилетку — в ней было хоть немного теплее. Совсем скоро он снова начнёт замерзать, как бы ни хотелось обратного. Приятно было ощутить себя частью команды хоть ненадолго. Какёин обвёл взглядом своих новых знакомых: Джотаро что-то искал в своём чёрном рюкзаке, а Полнарефф тыкал ручкой в явно недовольного Абдула, собирающего свои вещи. Никто не торопился выходить из почти пустой раздевалки, и сейчас Нориаки совсем не чувствовал себя лишним. Холодное одиночество слегка разжало свои тиски.