Лисья нора

Зелёная трава в лунном свете отливала серебром. Лис понюхал её, прижавшись носом совсем близко к земле, — она уколола ему нос тонкими иглами, обманув своей мягкостью. Нос тут же зачесался, и его пришлось облизнуть длинным шершавым языком. Уши, казалось, могли повернуться в любую сторону. В яркую лунную ночь никто, казалось, совсем не спал. Где-то недалеко бродил Олень, цепляя ветки деревьев раскидистыми рогами; в траве шуршала своя живность, мелкая и надоедливая, кусачая; на старом клёне сидел Филин и смотрел прямо на него. Оранжевые глаза светились как два янтарных камушка. Лис подошёл к нему поближе. Длинный хвост сзади бестолково заметался по земле, пока сам он привалился на передние лапы и чуть задрал зад. Ему хотелось дурачиться и пакостить, согнать надутую сову с ветки и погонять по поляне. Или догнать в лесу серебряного Оленя и поноситься вокруг него, чтобы занервничал, забил по земле копытами, ломая старые ветки и выдирая траву с корнем. Филин медленно моргнул. Лис ждал. Но вместо интересной игры получил лишь скучные гляделки, которые у совы выиграть невозможно. Он зафыркал возмущённо, открыл пасть и тихо запищал. Хвост всё метался по траве, напрочь лишая жуков права ночного спокойствия. Но сегодняшняя ночь — особенная. Даже глупый Олень не уходил от поляны далеко, только точил рога о кору каждого встречного дерева, шумно дышал и ждал. Они все ждали. Луна — огромная и яркая, как серебряный диско-шар, — висела на небе уже давно. Скоро она медленно уплывёт, уступит место солнцу, и всем им придёт время спать. А пока… Лис обежал поляну по кругу, возмущённо поскрипел на невозмутимого Филина, почесал когтями дерево, на котором тот сидел, а после принялся рыть неглубокую ямку. Чтобы поймать глупого Оленя. А может, в эту ямку широкой лапой наступит Волк, когда вернётся. Оставит на рыхлой земле свой след, который сохранится до следующего дождя. Лис заработал лапами быстрее. Он ждал, сильнее других ждал своего Волка. Чёрные лапы испачкались в земле. Рыжий пушистый хвост — его огромная гордость — всё метался по земле. Волк обязательно с ним поиграет, когда вернётся. Погоняет по поляне, прикусит холку, когда поймает, перевернёт на спину и вылижет влажным языком морду и белое брюхо. Ему Лис не боялся подставить беззащитный живот: знал, что не укусит, не сделает больно, не навредит. А потом они вместе уйдут в свою нору и уснут вдвоём, тесно прижавшись друг к другу. Лисья нора давно перестала быть только лисьей. Букашки в траве смолкли, Филин приветственно прокричал, а глупый Олень таки вышел на поляну. Лис обернулся и… Какёин проснулся. А потом день за днём корил себя за то, что не смог досмотреть самый яркий и реалистичный сон в своей жизни. Единственное красочное пятно, которое выдало его подсознание за последние три месяца жизни в этом городе. Потому что после этого сна кошмар вернулся, вновь занял в его голове засиженное место и напустил ещё большей жути по ночам. Была во всём этом странная деталь, которую сложно было не заметить — нормальный сон ему приснился у Абдула дома, где он занял на ночь маленькую гостевую комнату и выспался там так, что даже не поверил часам утром. Но стоило ему вернуться домой, как надоевший кошмар вернулся. Он думал об этом всём даже сейчас, сидя на уроке английского и слушая преподавателя не слишком внимательно. Вспоминал каждый момент красивого сна, вспоминал свой рыжий лисий хвост и до сих пор ощущал непонятную тоску по Волку, которого даже увидеть не успел. Это, наверное, было уже ненормально. Кажется, на фоне стресса и кошмаров он всё-таки поехал крышей. Как бы там ни было, а дни тянулись спокойные, пасмурно-холодные и противно блёклые. Нориаки ходил в школу, общался с новыми друзьями, дома куда смелее отправлял сообщения в общий чат, не хотел ложиться спать из-за кошмаров и по-прежнему не высыпался настолько, что к концу очередного дня совсем переставал соображать. Сегодня был четверг, и следующей по расписанию была биология. Нориаки чувствовал неприятную тяжесть в животе то ли от волнения, то ли от неприятного предчувствия. Общий проект они с Джотаро вылизали до метафорического блеска, и переживать, казалось, было не о чем. Но что-то Какёина всё же беспокоило, мешало расслабиться, жужжало в голове, как сбитая с толку пчела. В лопатку уткнулась кончиком ручка. Излюбленный способ Джотаро привлечь его внимание. Какёин осторожно обернулся и приподнял бровь. Джотаро в ответ поднял обе, скосив глаза на окно. Какёин еле заметно покачал головой, улыбнулся на показушно недовольный взгляд и потёр плечи ладонями. Теперь уже Джотаро будто неверяще качал головой. За их маленькой пантомимой наблюдал Полнарефф и довольно улыбался. — И о чём вы договорились? — спросил он сразу после звонка. — Джотаро звал меня на улицу подышать его сигаретным дымом, но там холодно, как на девятом круге ада, — Какёин даже обхватил себя руками, настолько он стал мёрзнуть в чёртовой школе. — Они вообще собираются включать отопление? Он недовольно посмотрел на Полнареффа, который щеголял в одной рубашке и чувствовал себя прекрасно. — Носи кофту и забей на всех, — Полнарефф принялся переделывать свой высокий хвост, желая затянуть платиновые волосы туже. — Кстати, пока вы не удрали на свою биологию. Вы идёте на бал, да? Светло-голубые глаза уставились прямо на Нориаки, и тот правда пытался вспомнить, о чём Полнарефф вообще говорит ему. — Скоро Хэллоуин, мой маленький лис, — Жан-Пьер зажал между губ резинку для волос. — У меня нет костюма, — Какёин слегка вздрогнул, когда услышал новое обращение. — И почему лис? — Потому что ты рыжий и весь такой… ну, — Полнарефф возвёл глаза к потолку, — хитровыебанный весь, вот. Джотаро, скажи, что Какёин хитровыебанный! — Отъебись, пожалуйста. Нориаки это вежливое «пожалуйста» почти повеселило. Он успел заметить, что иногда Жан-Пьер откровенно переигрывает, но сейчас он попал так точно, что стало немного жутко. Какёин никому не рассказывал о том сне, хотя после пробуждения он хотел поделиться этим с Джотаро. Просто потому, что вечером до этого они уже обсуждали нечто похожее. Но тем утром ему было слишком стыдно. — В любом случае, — чересчур быстро угомонился Полнарефф, — у меня есть идея для твоего костюма. Он шустро нашарил в кармане брюк телефон. — Я погуглил, кто такие эти твои Кицунэ, — он открыл галерею и принялся листать фотографии, в содержание которых Какёин не особо вглядывался. Успел лишь заметить, что на большинстве фото был сам Жан-Пьер и хорошенькая девочка-подросток. Это и была та самая Шерри, его сестра. — И меня так вдохновили их костюмы. Давай я сошью тебе такой? — Полнарефф в умоляющем жесте сложил руки на груди, пока Какёин смотрел на него круглыми глазами. — Ты шьёшь? — это всё, на что его хватило. — Ну да, — он часто закивал, — пожалуйста, Какёин, ты будешь таким классным демоном! И лисой одновременно! И маску тебе сделаем, и хвост, и уши лисьи. Ты гляди какая красота! Его галерея на самом деле оказалась забита ещё и различными рисунками красивейших девушек с маской и длинными хвостами поверх пышных платьев. Какёин видел, как горел этой идеей Жан-Пьер, и не мог отказать такому живому энтузиазму, наоборот, хотелось поддержать творческий порыв друга. Тем более что идея и ему самому казалась заманчивее некуда. — Это будет не так просто, — он чуть улыбнулся, представляя, какой объём работы предстоит совершить. Особенно если учесть, что до тридцать первого числа осталась всего неделя. — Маску и хвосты я могу сделать сам, но вот одежда… — Пойдём сегодня ко мне после уроков, — Полнарефф, казалось, вот-вот треснет от возбуждения, — снимем мерки, подберём ткань, решим, что вообще будем шить и как. Соглашайся! Его энтузиазм оказался очень заразительным. Какёин подумал, что было бы по-настоящему здорово сделать что-то такое. Его совсем не удивило, что про бал, о котором говорили ещё в сентябре, он напрочь забыл. Подобное ему доводилось видеть только в фильмах. — Хорошо, — он кивнул, невольно улыбаясь. Его вдохновляла идея привнести в свою жизнь частичку родной культуры хотя бы так. И что-то подсказывало, что это будет в разы оригинальнее приевшихся костюмов вампиров, привидений и ведьм. — Нам пора, — Джотаро посмотрел прямо на него, — нужно подготовиться. Какёин кивнул. Воодушевление потеснило нервное возбуждение, но не растворило его до конца. Он по-прежнему чувствовал странную нервозность, словно во время следующего урока что-то должно произойти. Он был готов, даже больше, чем от него требовалось, но их преподаватель славился своей въедливостью и крутым нравом. — Увидимся тогда в курилке, — Полнарефф махнул им рукой и, тихо пробормотав что-то вроде «где носит Абдула?», ушёл в другую сторону. Джотаро двинулся в сторону нужного класса, разгоняя других учеников одним взглядом из-под своего козырька. Какёин пристроился рядом, всё ещё раздумывая о собственном костюме и о том, насколько затратной окажется задумка Полнареффа. И получится ли вообще из этого что-нибудь достойное. Он впервые услышал об увлечении Жан-Пьера шитьём только что, не видел его за этим занятием ни разу. Плакат океанских глубин, свёрнутый в трубу и перевязанный канцелярской резинкой, выглядывал из расстёгнутого рюкзака. Этим утром Какёин параноидально боялся потерять его по пути в школу. Ему всё казалось, что большой ватман вот-вот выпадет на грязный от осенней слякоти и жухлых листьев асфальт, и весь его трёхдневный труд канет в никуда. Поэтому он нёс рюкзак в руках, а не повесил на плечо, и чуть не отморозил себе все пальцы. — Надо выйти первыми, — Какёин привлёк внимание Джотаро, который, казалось, весь погрузился в привычное безразличие с толикой раздражения ко всему миру. — Быстро закончить и расслабиться. — Не строй планы, — Джотаро даже на него не посмотрел, глядя прямо перед собой, — у мудака свой список. Какёин вздохнул. Идея отказаться от биологии вновь стала притягательной.

***

Крепя свой большой плакат к доске круглыми разноцветными магнитами, Какёин убеждал себя, что ничего страшнее короткого унижения с ним не случится прямо здесь. Руки не дрожали, а голова вовсе не шла кругом. Джотаро стоял рядом и сжимал в пальцах распечатанные листы, которые ему совсем не были нужны. Было заметно, что другие ученики выход к доске воспринимают, как восхождение на Голгофу. Кто-то нервно и быстро повторял материал, шурша объёмными стопками бумаги, кто-то пустым взглядом скользил по всей аудитории, избегая любого контакта с преподавателем. Местный Джуд Лоу, которого, вообще-то, звали мистер Спаркл, что было немного забавно и напоминало Какёину одну конкретную сиреневую пони, явно наслаждался их страданием. Но подыгрывать и чесать его эго в планах ни у Какёина, ни у Джотаро не было. Цветные морские коньки на плакате получились на редкость хороши. Нориаки даже собой гордился: ему казалось, что удалось передать не только индивидуальность каждого окраса, но и… характер? этих коньков. По краям рисунка плавали мелкие рыбёшки, цветастые и совсем разные. Их Какёин добавил последними, не сговариваясь с Джотаро об этом. Но их выбор вовсе не был случайным. — Тема нашего проекта — морские коньки, среда их обитания и поведенческие особенности как вида, — монотонно и совершенно без эмоций начал басить Джотаро. Аудитория затихла. — Итак, морские коньки — род небольших морских лучепёрых рыб… Как Какёин и ожидал, в свои бумажки Джотаро не посмотрел ни разу. Он, не задумываясь, сыпал терминами, тут же понятно и доступно их разъясняя, вовремя давал вставить свои пять центов Какёину, который на рисунке наглядно демонстрировал части тела или особенности окраса. На самом деле, Какёин от Джотаро был в тихом восторге. Оттого, с каким воодушевлением, но и спокойствием, тот рассказывал о коньках. Оттого, как голубые глаза порой встречались с его собственными, и Нориаки видел этот живой интерес, видел удовольствие и неподдельное желание раскрыть тему как можно глубже. Сам он чувствовал себя немного лишним здесь. Джотаро сам должен был себя представлять, и у него бы точно это получилось ничуть не хуже, чем сейчас. Может, даже лучше. — Спасибо за интересную тему, — мистер Спаркл кивнул, когда Джотаро закончил говорить. — У меня есть вопросы, только не к вам, а к вашему компаньону. Какёин подобрался, но виду не подал, только кивнул. Чего-то подобного он ожидал. — Плакат рисовали вы? — он чересчур внимательно пригляделся к нарисованной на плотной бумаге живности. Какёин снова кивнул. — Мы решили, что творческую часть я возьму на себя. Джотаро мне говорил, а я рисовал. — А рыбы? — мистер Спаркл чуть улыбнулся. Какёину от его улыбки кровь стрельнула в висок. — Вот эти вот небольшие рыбы, о них в вашем докладе ни слова. Пожалуй, давно пора было запомнить, что любая инициатива наказуема. Нориаки пожалел, что добавил на ватман этих чёртовых рыб, однако если биолог думает, что сможет его этим завалить и испортить их идеальное выступление, то он ошибся. — Выбор этих рыб не был случайным, — Какёин спокойно смотрел в светло-карие глаза. — Это малёк рыбы-клоуна, — он ткнул пальцем в небольшую рыбку возле самого красивого из получившихся конька — полупрозрачного и похожего на водоросль. — Это естественный враг морских коньков, поскольку они часто обитают в одних местах. А это, — он указал на трёх совсем мелких рыбёшек, — бычки. Коньки, как и сказал ранее Джотаро, — хищники. Они питаются икрой рыб, мальками, мелкими бычками в том числе. Ну, а самая большая рыба — тунец. Ещё один естественный враг. — Вы нарисовали морских коньков в окружении их естественных врагов? — Спаркл задумчиво почесал бородку. «Козлиная», — вспомнил слова Абдула Нориаки. — Да, — он пожал плечами, — дельфин не поместился. Они тоже едят морских коньков. — А эта разноцветная рыба? Вот тут Какёин немного замялся, но быстро взял себя в руки. Он заметил, что Джотаро теперь тоже внимательно рассматривал плакат, словно видел его впервые, хотя это было не так. — Это… рыба-попугай, — Нориаки чуть поджал губы, внутренне сжимаясь. — На самом деле, она не имеет никакого отношения к морским конькам. Разве что их вместе можно встретить на Большом Барьерном рифе. Просто мне… она показалась интересной. — Чем же? — мистер Спаркл сложил руки на груди. — Своими красками, — Какёин ответил честно. Он помнил, как рассматривал в интернете картинки крупных рыб, помнил, как понравилось ему намешивать краски на палитре, чтобы создать идеальный перелив. Ему чертовски стало не хватать яркости в жизни. — Они все уникальны, неповторимы. Одиночки, собирающиеся в стаи только во время нереста. У них мощные зубы, которыми они очищают кораллы, из-за чего кораллы живут дольше. Эта рыба… не только красива, но и полезна для экосистемы. Повисла короткая пауза. Нориаки мог ещё добавить кое-что, но Спаркл кивнул: — Что ж, спасибо вам за интересный проект, — он жестом руки отпустил их. Нориаки, которому почему-то было неловко, принялся откреплять ватман от доски. — Мистер Какёин… Не могли бы вы оставить мне этот плакат?

***

До самой курилки Джотаро не проронил ни слова. Какёин понятия не имел, о чём тот думает. Сам он пытался полностью завернуться в свой шарф, чтобы дрянной холод перестал забираться к нему под одежду. Хотелось домой, под тёплое одеяло с кружкой горячего чая с мёдом. Но на сегодня у него были другие планы. Отвратительная погода безбожно била по настроению. Лёгкое уныние накатило на него ещё после звонка, а теперь вся блёклость и тусклость окружающего мира будто разом расстелились перед ним. Всё чёрно-белое. Некрасивое. В паре метров от курилки Джотаро внезапно его остановил, придержав за локоть. Нориаки удивлённо на него посмотрел. Слабый ветер колыхал чёлку. — Ты слушал меня, — Джотаро странно на него смотрел. Да и вещи говорил тоже странные. — Что? — после нескольких секунд переспросил Нориаки, не имея ни малейшего представления, о чём Джотаро говорит. Ему просто хотелось как можно скорее убраться с улицы. И неважно куда — домой, к Полнареффу или обратно в школу. — Рыба. И тут Какёин наконец увидел, что Джотаро смотрел на него совсем не странно, нет. Он смотрел совершенно по-особенному, так, как не смотрел ни разу до этого. Мягко, тепло, и голубые радужки превратились в подсвеченную летним солнцем морскую гладь. Внутри что-то сжалось, сдавило так, что выдох застрял в глотке. — Конечно, — он чуть улыбнулся, не зная, как скрыть смущение, — я слушал всё, что ты мне рассказывал. Какёин уткнулся взглядом в мокрый асфальт. Ситуация была нелепой, абсолютно абсурдной, и он точно не ожидал от Джотаро… чего-то такого. Глупость же. Разве не основа любой дружбы — слушать и слышать друг друга? Какёину было интересно каждое слово, которое вырывалось у Джотаро наружу через обычно плотно сомкнутые губы. — Я думал, что… — Джотаро выдержал паузу, и Какёин снова поднял на него глаза. — Слишком увлёкся тогда. — Когда рассказывал мне о рыбах? Скупой кивок был ему ответом. Кажется, Джотаро был тоже смущён, хотя тут нельзя было быть уверенным, слишком уж мало эмоций взгляд улавливал на лице. А в следующее мгновение случилось маленькое осеннее чудо — прозрачный солнечный луч разогнал густую тень под козырьком и упал Джотаро прямо на радужки. Он тут же заморгал и отвернулся. Его глаза лишь на мгновение блеснули лазурью, и Какёин немного подвис, вспоминая. Как тогда, холодным вечером на балконе в доме Абдула, под лунным светом и сигаретным дымом вокруг. Следующим утром Нориаки решил, что был слишком пьян и ему просто показалось. А теперь вот почему-то вспомнил. — Мне нравится слушать тебя, — Какёин как можно серьёзнее посмотрел Джотаро в глаза, желая, чтобы ему точно поверили. — Это прекрасно, что ты так чем-то увлечён. Вокруг них гудела толпа, вываливающаяся из главных дверей здания, сновали люди, а смех, разговоры и шаги смешались в безумную какофонию звуков. Но оклик Полнареффа разогнал все остальные звуки прочь и выбил из колеи, перебил, и Нориаки совсем забыл, что ещё хотел сказать. Ему подумалось, что зазвучи сейчас ядерная сирена, Жан-Пьер переорал бы и её. Он ждал их в курилке, и Какёин молча развернулся в ту сторону. Поднялся противный ветер, и дерево возле ворот сплёвывало с мокрых веток последние листья. От этой осени с каждым днём становилось всё гаже на душе. И спал он словно всё меньше. Даже идея с костюмом и балом больше не казалась хорошей или вдохновляющей. Но и домой откровенно расхотелось. — Я тебе покажу эскизы, — Жан-Пьер курил тонкие сигареты с цветным фильтром. От дыма пахло химозными фруктами. — Ты не знал, что я соглашусь, — Какёин, стоило им с Джотаро сюда подойти, обхватил себя руками. Холод кусал за нос, пробирался через рукава под одежду и щипал щёки. — Я нам всем костюмы придумал уже, — Полнарефф отмахнулся, пытаясь изобразить на лице безразличие. Но его светло-голубые глаза горели таким воодушевлением с каплей самодовольства, что вся наигранность мигом слетала. — У Абдула скукота, конечно, но он сам выбирал, так что я не виноват. Джотаро у нас будет ходячим секс-символом… — он задумался и замолчал, пока Какёин скромно надеялся, что это лишь метафора такая. — А ты сам? — Нориаки засунул руки в карманы. — Я тебе покажу, — удивительная краткость для этого парня. — Там пиздец, — Джотаро выпустил изо рта струю дыма, и Какёин на долю секунды залип на его губы. А потом он совершенно внезапно представил Полнареффа с оленьими рогами на голове. Широкими, раскидистыми, покрытыми серебристым бархатом. Наверное, это смешно. Но Нориаки почему-то стало жутко. Впрочем, он сам собирался приделать чуть выше задницы штук пять хвостов, если не все девять, и проходить так весь вечер на глазах у всей старшей школы. Не то чтобы его волновало чьё-то мнение. У него просто разыгралось воображение. Воспалённое от недосыпа и усталости воображение. — …Сегодня просто снимем мерки, — Какёин наконец понял, что сейчас Полнарефф обращается к нему, — и ткань посмотрим. Фасон выберем. Дел до жопы, короче. А в чём ты вообще идти собирался? — Ни в чём, — Нориаки пожал плечами. В карманах куртки совсем не получалось отогреть пальцы. — Прямо так? Собирался эпатировать общество? — Полнарефф поиграл прозрачными бровями. Какёин закатил глаза, но чуть улыбнулся. — Это было бы незабываемо для всех: воспоминания на всю жизнь и лучший Хэллоуин в истории, — он усмехнулся, — но я имел в виду, что не собирался никуда идти. Я даже забыл об этом бале. — Почему? — его глаза немного потускнели. Какёин снова пожал плечами. У него было несколько ответов на этот вопрос, но ни один он не собирался озвучивать. «Я просто выключился из реальности на целых два месяца и даже этого не заметил». «А если бы и не выключился, то всё равно никуда бы не пошёл. Веселиться одному — отстой». — Ну, теперь ты точно идёшь, — Жан-Пьер снова засиял энтузиазмом. — Сделаем из тебя хвостатого, из Джотаро рогатого, а я буду неотразим, как и всегда. Какёин тихо прыснул. Платиновые волосы, собранные в хвост, покачивались на ветру и красиво отливали на солнце. У него самого волосы от попадания солнечных лучей будто воспламенялись. И сейчас длинная рыжая прядь горела почти алым, напоминая, что яркие краски до конца никогда не покинут его жизнь. Возможно, поэтому он перестал стричь чёлку совсем. — А Абдул каким будет? — Какёин повернул голову, желая заглянуть в толпу выходящих студентов и найти глазами Абдула, но из курилки ничего не было видно. — Он будет загадочным, — после пары секунд раздумий ответил Полнарефф. — И тоже великолепным! Увидишь на самом бале, mon ami. Его костюм уже готов. Какёин кивнул и сильнее сжал плечи руками. Он чувствовал, что на него по-прежнему смотрит Джотаро. Курит и молча смотрит, выдыхая мутный дым в другую от него сторону. Это могло бы сойти за заботу, пожалуй. Какёину и так начинало казаться, что вся его одежда уже намертво провоняла табаком. — Ты пойдёшь с нами? — Какёин повернулся к Джотаро, и они сразу встретились глазами. — Да. Было так паршиво и несправедливо, что от одного-единственного взгляда другого человека внутри всё стягивало и дрожало. Выхватить бы эту вонючую сигарету у Джотаро из пальцев да отбросить подальше, обхватить скуластое лицо ладонями и потянуть вниз, чтобы вдохнуть воздуха вместе с ним… Какёин отвернулся, изо всех сил пытаясь стереть ужас с собственного лица. Он только сейчас понял, как сильно и быстро успел увязнуть в том болоте, о котором старался даже не думать лишний раз. Наверное, на этом моменте ему следовало обо всём пожалеть, пожелать повернуть время вспять, но ничего подобного не было. Лучше он и дальше будет таскать в груди эту глупую влюблённость, или что это вообще такое, чем снова окажется в вакууме совершенно один. Свой выбор он сделал ещё когда согласился на совместный проект. — Пойдём, — Полнарефф, кажется, совсем ничего не заметил, уткнувшись взглядом в свой телефон, — как раз подхватим по пути Шерри. Не хочу, чтобы она ходила из школы одна.