***
После утомительного занятия физиотерапией приятно было вернуться домой и принять горячий душ. Пришедшая пораньше с работы мама изъявила желание вместе пообедать, и Нориаки решил, что это идеальное время, чтобы отпроситься на ночёвку. К тому времени, как он спустился на кухню, за окном успело стемнеть. Уличные фонари подсвечивали жёлтым светом падающие крупные хлопья снега. Снаружи было холодно, но очень красиво. Какёин улыбнулся, увидев сообщение Джотаро о том, что тот зайдёт за ним через час. Хотя момент встречи его парня с мамой хотелось оттянуть, но долго убегать от этого всё равно не получилось бы. — Ма, — Нориаки принялся помогать ей накрывать на стол, — я пойду сегодня к Абдулу на ночь? — Иди, — мама как-то странно на него посмотрела, — все вместе собираетесь? — Ну да, — Какёин пожал плечами. В последнее время он осторожно подбирал слова, потому что мать заимела новую привычку подтрунивать над ним. Особенно ей нравилась тема его отношений. Не то чтобы Нориаки это не нравилось, но было немного неловко каждый раз. — И Джотаро там будет? — она попыталась скрыть ехидную улыбку, отвернувшись, но Какёин заметил. — Ага, — он обречённо сел за стол, ожидая что-то фееричное. И не прогадал. — Я вот даже не знаю, стоит ли в вашем случае напоминать вам предохраняться. — Мам! — Какёин закрыл лицо ладонями. Хорошо, что он по-прежнему не умел краснеть. — Прекрати уже. Она как ни в чём не бывало поставила на стол кружки с чаем и села напротив него, мило улыбаясь. Какёин изо всех сил постарался и состроил самое несчастное лицо. Он прекрасно понимал, что мама так ему мстит за ночные визиты Джотаро, но привыкнуть к такому было невозможно. — Ладно, не смущайся, — великодушно разрешила она, — я просто радуюсь, что у тебя всё хорошо. На этот раз он улыбнулся искренне. В этом плане у него действительно всё складывалось идеально. Полная взаимность — нечто изумительное и неожиданное. Пусть они с Джотаро и виделись не так часто, как хотелось бы, а хотелось постоянно, но в остальном проблем у них не было. Правда, до презервативов они пока не дошли. Какёин уже давно об этом думал, прекрасно понимая, что лучше взять всю подготовку на себя, однако перспектива покупать презервативы казалась крайне неловкой. Как-то вспомнилось, что Джотаро просил свою маму купить им пива. Нориаки осторожно взглянул на маму и агрессивно насадил на вилку мясо. Какая же чушь лезет ему в голову… Вот тебе и подростковые проблемы. В кармане домашних штанов завибрировал телефон. Какёин достал его и первым делом проверил время: до прихода Джотаро осталось всего сорок минут. Ему нужно было успеть одеться и собрать вещи. Джотаро: Ты сказал Полнареффу, что мы встречаемся? Неожиданный вопрос застал врасплох. И как только узнал?.. Видимо, иллюзорный замок на рту Жан-Пьера не смог продержаться до вечера, хотя до этого висел целую неделю. Нориаки поджал губы, чувствуя, как изнутри его начинают подгрызать бесы. Захотелось подурачиться и немного подразнить. Кицунэ: А мы встречаемся? Он сделал глоток чая, ожидая. Просто раньше они не обсуждали этого вслух, не навешивали ярлыков, не звучало никаких слов, вроде «давай встречаться». Это произошло как-то естественно и быстро. Порой казалось, что даже слишком быстро, но едва ли Нориаки о чём-то жалел. Джотаро: Я, блять, сосу твой член Чай почти застрял в горле, и пришлось прокашляться. Какёин зажал телефон в похолодевших пальцах и украдкой глянул на маму — она делала вид, что ничего не замечает. Вопреки смущению, бесы только больше пустились в пляс и разбушевались. Но Джотаро же сам виноват, выбив его из колеи своим сообщением. Нориаки правда не ожидал от него такой грубоватой и пошлой истины. Кицунэ: По-дружески или?.. Буквально кожей ощутив, как Джотаро втянул носом воздух и чуть прищурился от недовольства, Какёин быстро напечатал: Да, я ему сказал ещё в понедельник. А что? Было что-то странное в том, чтобы чувствовать эмоции другого человека на расстоянии. Какёин не пытался угадать, он просто ощущал, точно знал, почти видел. Раньше с ним такого не случалось. Удивительно, но это не напрягало, даже наоборот, ему нравилось. Создавалось впечатление, что они начинают всё сильнее чувствовать друг друга. Насколько он помнил, нечто похожее — только куда более насыщенное и яркое — было в их прошлой жизни. Лис всегда отголоском ощущал своего Волка, как бы далеко тот ни был. Джотаро: Ничего Скоро приду Какёин шустро доел и за пару глотков допил свой чай. Мама проводила его из-за стола насмешливым взглядом. Одеваться пришлось быстро, благо колено больше не стреляло болью, вообще перестало беспокоить. Курс уколов тоже кончился, и Нориаки думал об этом с облегчением. В этот раз он не стал брать с собой скетчбук или альбом. Раньше постоянно таскал с собой хотя бы блокнот, где можно порисовать, а теперь… Всё изменилось. Теперь появился другой способ выплеснуть свои эмоции. Слишком многое изменилось за последнее время. Если раньше Какёин постоянно рисовал, отчаянно выливая на бумагу всё то, что творилось внутри, то теперь ему было с кем поговорить. Появились люди, понимающие и принимающие его таким, какой он есть. В рюкзак отправились зарядка для телефона и контейнер с зубной щёткой. В прошлый раз Нориаки ночевал в какой-то небольшой гостевой комнате, которую толком и не запомнил. Мысленно уплывая назад во времени, он только изумлялся, насколько быстро всё поменялось. Может, этой ночью случится чудо и ему приснится новый кусочек прошлой жизни? Какёин как раз запихивал в рюкзак пижаму, когда услышал звонок в дверь. Сердце замерло на какую-то противную секунду, чтобы сразу забиться с чудной скоростью. Он, совершая невозможное для человеческого тела, услышал, как ехидно усмехнулась мама на кухне. А после встала, чтобы открыть дверь. Не то чтобы он собирался всю жизнь прятать Джотаро от мамы, но жутко хотелось оттянуть момент их встречи. Да, Нориаки банально и глупо боялся, уже представив себе самые ужасные варианты развития событий. Всё же мама ясно выразилась не так давно, когда они впервые на его памяти нормально поговорили. Джотаро ей не нравился. От этого внутри что-то неприятно ворочалось и сжималось. Нориаки быстро накинул кофту и, схватив рюкзак, побежал вниз. Забеги по лестницам — худший кошмар для травмированной ноги, но едва ли его это сейчас волновало. Он молился всем богам, чтобы с их входной дверью что-нибудь внезапно случилось: заест замок, быстро и намертво заржавеют петли, отвалится дверная ручка… Да что угодно, лишь бы успеть перехватить Джотаро до того, как он попадёт в их дом. Но боги, если они и есть, в очередной раз глумливо посмеялись и показали средний палец. — …а я-то думала, ты не знаешь, где у нас входная дверь. — Привет! — Какёин влетел в прихожую и оскалился. Судя по всему, выражение лица у него было настолько неподражаемым, что даже мама замерла на месте. Джотаро же, как ему показалось, пытался казаться чуть меньше. Не получалось. — Как чёрт из табакерки, — мама покачала головой, и Нориаки видел, что она испытывает искреннее удовольствие от всего происходящего. Отчасти он её понимал — сам бы веселился в такой ситуации, не происходи она с ним. — Нам пора, — он развил поразительную скорость, одеваясь и стараясь не затыкаться, — я пришлю тебе смс вечером, не переживай, всё будет прилично. Он буквально развернул Джотаро лицом к входной двери и на ощупь нашарил рукой замок, долбанув по нему так, что заболели пальцы. — До завтра! Оказавшись на улице, Какёин захлопнул дверь, глядя, как мама прикрывает рот рукой и чуть дрожит от сдерживаемого смеха. Давно ему не было так неловко и стыдно. Джотаро же явно не мог понять, что происходит. — Ты чего? — он сверкнул в вечернем сумраке голубыми глазами. — Лучше тебе не знать, — Какёин поёжился и наконец отдышался, — идём уже. Он стыдливо натянул свой шарф повыше на лицо. Наверное, он слишком сильно распереживался, и всё это выглядело со стороны чересчур нелепо и глупо. Но лучше он выставит себя идиотом и избежит всех разговоров, чем создаст новые проблемы. Пожалуй, он даже не подозревал, насколько на самом деле боится этой встречи двух очень близких ему людей. Джотаро вздохнул и поймал его ладонь, чтобы убрать её в свой карман и там греть. Нориаки улыбнулся и переплёл их пальцы. На какой-то момент все тревоги улетучились.***
У Абдула дома было точно так, как он и запомнил — очень тепло и атмосферно, пахло пряностями. В холл их выбежал встречать Игги, но интерес потерял быстро. Какёин, пока раздевался, начал усиленно придумывать, в какой момент ему лучше поговорить с Абдулом. Тот пока не подозревал, что его ждёт, и мягко им улыбался. Полнарефф нашёлся в гостиной — лежал на полу, раскинув руки и ноги. На небольшом журнальном столике уже стояла знакомая бутылка. Кажется, вечер обещал принять интересный оборот. Какёин, порядком устав от напряжённых раздумий, даже пожалел, что пить ему нельзя. По крайней мере, алкоголь помог бы расслабиться. С другой стороны… трезвая голова ему была нужна для определённой цели. Он ведь обещал Полнареффу хоть как-то помочь. Жан-Пьер весьма умело прикинулся ветошью и ни на что не реагировал, глядя в потолок. Какёина изнутри принялось поедать плохое предчувствие. — Ты чего? — он аккуратно присел рядом, пока Абдул и Джотаро ушли на кухню. Ещё днём после школы Полнарефф светился энергией и воодушевлением, а сейчас его будто досуха высосали. — Сам не знаю, — обычно звонкий голос непривычно хрипел, — у тебя нет чувства, что всё катится в пизду? — Так, — спустя пару секунд молчания Какёин хлопнул по столешнице ладонью так, что звякнула бутылка, — что случилось? Внезапно Жан-Пьер сел и сцепил руки в замок. Он выглядел настолько напряжённым, что казалось, — коснись, и он тут же взвинченно подпрыгнет. — Не говори с Абдулом, — совсем тихо прошептал он, — я сам. Какёин изумлённо замер. Глядя на эту редкую серьёзность в его светло-голубых глазах, Нориаки вдруг открылась пугающая истина — Полнарефф устал играть роль их шута. Он ведь постоянно был весёлым, самым оживлённым и громким, никогда не унывающим другом, способным поддержать и всегда поднять настроение. И все они настолько привыкли к этому, что даже не задумывались ни о чём. Стало стыдно. — Слушай, — Нориаки подсел поближе, чувствуя, как с каждой секундой всё больше пропитывается чужой безнадёгой, — не руби с плеча. — Пан или пропал, — Жан-Пьер твёрдо посмотрел ему в глаза, — я заебался. Но сначала надо выпить для храбрости. — Мне, кажется, тоже, — Какёин растерянно посмотрел на бутылку. Он даже не заметил, как померкла вокруг атмосфера и сгустился воздух. — Плевать на таблетки, не помру. Полнарефф вдруг сверкнул привычной жизнью в глазах и выдал эмоциональную тираду на французском. — Даже не думай, ты мне трезвый нужен, — он пихнул его локтем и чуть улыбнулся, а Нориаки выдохнул от облегчения. Не до конца выгорел. — Кто меня утешать будет? — Сразу о плохом думаешь, — пробурчал Нориаки, но быстро заткнулся: вернулись Джотаро и Абдул. Эти двое наверняка заметили повисшую в комнате густую безнадёгу. Джотаро уселся рядом, молча заглядывая в глаза. Какёин только головой покачал: не было ни смысла, ни желания сейчас что-либо говорить. Он враждебно посмотрел на длинную тонкую бутылку и вздохнул, понимая, что вряд ли сегодняшний вечер получится назвать приятным. Если бы он знал, насколько окажется прав, то немедленно ушёл бы домой. Хотя это всё равно бы ничего не изменило. Абдул, поджимая крупные губы, поставил на столик четыре стопки, откупорил бутылку и разлил настойку. Тишина в комнате и повисшее напряжение выбивали из колеи и заставляли чувствовать себя крайне паршиво. До прихода сюда у Нориаки было вполне сносное настроение, а теперь он на сухую давился плохим предчувствием и едва терпел происходящее. — Ты же не пьёшь, — Абдул будто только очнулся и беспокойно на него посмотрел. Какёин пожал плечами. Все слова внезапно застряли поперёк глотки и выходить никак не желали, царапая гортань. Сердце билось как-то неправильно — то ли удары пропускало, то ли наоборот заходилось слишком быстро — он так и не понял, но в груди стало тяжело. Он сам не понял, отчего на него напали такие чувства. Полнарефф ведь взрослый мальчик, вполне сможет разобраться со всем самостоятельно. Было что-то ещё, какая-то другая, напрочь скрытая причина, мешающая полноценно вдохнуть. — Ладно, у нас тут как будто поминки, — Полнарефф прочистил горло, подхватил со стола свою стопку и залпом осушил. В этот раз никаких тостов не прозвучало. — Да, мрачновато как-то стало, — Абдул покивал, отводя взгляд. Нориаки обхватил себя руками, изо всех сил стараясь спрятаться от охватившего его дискомфорта. Что такое происходит и как с этим бороться, он не представлял. Джотаро что-то заметил и незаметно для остальных коснулся его руки пальцами. Какёин вздрогнул так, будто его прижгли чем-то раскалённым. — Слушай, Абдул, — он решил использовать уже рабочую тактику и не дать понять, что с ним что-то не то: резко сменил тему, не позволяя никому уловить и нотку фальши, — мы с Джотаро теперь вместе. Извини, что раньше не сказали. Такой разговор точно должен был всех отвлечь. — Ничего страшного, — Абдул слабо, но искренне улыбнулся, — я сразу заметил. К тому же то, что однажды вы сойдётесь, было очевидно с самого начала. Полнарефф, взявший бутылку, чтобы заново наполнить свою стопку, дёрнулся, и ярко-красная настойка выплеснулась на столешницу и его запястье. — Почему? — он сдвинул белёсые брови. — А ты не помнишь их отношения тогда? — Абдул недовольно смотрел на журнальный столик. Какёин невпопад подумал о том, что Жан-Пьеру повезло: ни одна капля не попала на светлый ковёр. — По-моему, всё очевидно. — Я думал, что Какёин натурал, — Полнарефф отвернулся. — Я умею мимикрировать, — Какёин ехидно улыбнулся и уставился в спокойные голубые глаза Джотаро. Действительно ведь умел. Сейчас вот притворялся, что его на части не рвёт тревога. Беспричинная, а оттого ещё более мерзкая и противная. Совсем не удивило, что Абдул догадался об их отношениях. Нориаки в очередной раз задумался об этой странной проницательности, граничащей со сверхспособностью. Наверное, пора было начать привыкать ко всей этой мистике. У Джотаро, вон, вообще глаза светятся, как два светодиода. Каждый раз завораживало. Себя Нориаки по-прежнему считал самым обычным. Джотаро как-то сказал, что и его глаза порой почти искрятся, но увидеть этого не довелось. — Расскажите хоть, как сошлись, — Полнарефф брезгливо отодвинул от лужицы на столе все стопки. — Надо протереть. Он нервно подскочил на ноги и быстро скрылся из гостиной, не дожидаясь ответа. Какёин, проводив его взглядом, сразу уставился на Абдула, пытаясь его прочитать. Но не успел: Полнарефф шустро вернулся и принялся остервенело тереть столешницу. В повисшей тишине любой звук отчего-то казался лишним и неправильным. Весь этот вечер шёл как-то неверно, совершенно абсурдно и глупо. Тревога до колких мурашек въелась в кожу. Какёин поборол в себе желание придвинуться к Джотаро поближе и уставился на четвёртую, никем не тронутую, стопку. Напряжение наэлектризовало воздух так, что стало тяжело дышать. Нориаки пришла в голову странная мысль — что, если и остальные чувствуют эту тревогу? Именно она, невидимо касаясь и извиваясь между ними, отравляла всё вокруг. — Так что? — Жан-Пьер изо всех сил пытался придать себе прежний вид. Только фальшь так и сквозила из каждого слова и жеста. — Расскажи, — Нориаки теперь сам встал на ноги и возложил всю ответственность на Джотаро, который напряжённо на него посмотрел, — я сейчас приду. Потребность сбежать хоть куда-нибудь окрепла и наконец стала невыносимой. Вдохнуть чистого воздуха, проморозиться, прийти в себя, хоть немного отрезветь разумом и попытаться понять свои ощущения… Какёин быстро вышел и поднялся на второй этаж, где был некрытый балкон с видом на лес. Ночь полностью успела расправить чернильные крылья и обнять всю округу. Луна, удивительно яркая, светила сквозь большое окно. От её вида стало совсем не по себе. Высокая балконная дверь отворилась бесшумно. Какёин выскользнул в зимнюю ночь и тут же продрог. Обнял себя за плечи, радуясь, что не успел снять кофту. Ветер прочёсывал макушки елей и голых деревьев, поднимал с земли снежную крупу и закручивал её в спираль. Какёин подошёл к резным перилам и уставился в чёрные прорези кромки леса. Там тьма будто оживала, клубилась и пряталась от лунных лучей у широких стволов деревьев. Чувство, что на него смотрят, возросло настолько, что Нориаки поджал онемевшие от холода губы и начал озираться. Где-то там, в непроглядной и густой черноте, сверкнули два алых глаза. Какёин замер, до боли в глазах вглядываясь в темноту. Ночной зверь?.. Глаза сверкнули вновь, и Какёина окутало совершенно странное чувство, словно он и не принадлежал этому миру и самому себе. Тело стало лёгким, каким-то пустым и чужим. Исчез холод, затих в макушках ветер, померк лунный свет. Вокруг не осталось ничего, кроме алого сияния — отравляло, гипнотизировало, несправедливо быстро подчиняло. Какёин успел испугаться, когда нагнулся через перила, но тут же все чувства вернулись, снова зашумел ветер, а кожа загорелась от холода, — он отпрянул назад. Алые глаза растворились в черни леса, оставив отпечаток на внутренней стороне век. Нориаки выбежал с балкона и шарахнул напоследок дверью так, что разъярённо зазвенело стекло. От ощущения, что кто-то только что пролез к нему в душу, затошнило. Самое поганое — Какёин понял, кто это был, узнал сразу, как прочувствовал полностью. Тёплый воздух в доме практически задушил. На грани безумия захотелось спрятаться, вернуться назад на свою поляну и забиться в нору. Какёин помотал головой, стараясь сбросить морок и очнуться. Он больше не Лис, а поляна сгинула в памяти прошлой жизни. Никогда прежде ему не приходилось испытывать ничего подобного. Какёин не только узнал, но и понял, чего взгляд желал. И бороться с чужим желанием было настолько трудно, что заболела голова. Виски насквозь пронзила стрела раскалённой боли так, что брызнуло из глаз. Нориаки обхватил голову руками и сжал, сопротивляясь изо всех оставшихся сил. А взгляд, сохранившийся под веками, всё звал его вниз, в холод и темноту леса. К себе. Что-то изменилось всего за мгновение. Позволив давнему недругу пробраться в сознание, он уже проиграл. На первом этаже везде горел тёплый свет. Какёин вернулся в комнату к остальным, вымученно улыбаясь. Едва ли за пять минут тут что-то изменилось. Он сел ближе к Джотаро, касаясь его плечом. — Холодный, — тихо прозвучало совсем рядом. Какёин опустил голову, от ужаса холодея ещё сильнее. Он не мог сказать ни слова о том, что только что произошло. Хотел, но горло опоясал тугой шнур чужой злой воли. — Всё нормально? — густой голос проницательного Абдула прорезал тишину. Какёин поднял голову и солгал не своими словами: — Да. Просто голова болит.