Лисья нора

От нервного покалывания в пальцах было не спрятаться. Внутри, где-то за грудиной, свербело и зудело странное чувство. Хотелось то ли плакать, то ли выпить и потрахаться. Какёин в замешательстве метался по собственной комнате, никак не мог найти себе места и постоянно кусал своё запястье, болью напоминая о реальности. Это началось после спокойной ночи у Абдула дома. Он удивительно хорошо выспался, устроившись у Джотаро под боком, хотя ужас уже тогда вцепился в него костлявыми пальцами. Сознание просто выключилось, стоило голове коснуться подушки, и наступила полная темнота. А утром появился этот странный зуд под ногтями и в груди. В голову лезли совсем уж дикие, странные мысли, обескураживающие своей пошлостью и смелостью. Какёин хотел увидеть Джотаро, забраться на него сверху, схватить за запястья и крепко сжать, чтобы не дёргался, а после раздеть, искусать, облизать, раздразнить, довести до исступления… Такое звериное, необузданное желание подчинить, присвоить, пометить каждый дюйм кожи. Нориаки беспокойно метался, не в силах усидеть на месте, кусал себя за руки и старался не смотреть в зеркало лишний раз. В отражении его ослеплял яркий сиреневый цвет собственных глаз. Бороться с собой оказалось настолько сложно, что впору было взвыть. Кожа на кистях и запястьях уже покраснела, разразилась тянущей болью и тоже противно зазудела. Зуд был везде. Нориаки схватил свой телефон и с силой сжал несчастный корпус в пальцах. Плохая идея — потакать этим ненормальным желаниям и идти на поводу у вконец поехавшей крыши. Теперь Какёин был точно уверен, что бесповоротно сошёл с ума. Вчера вечером на балконе Абдула что-то случилось. Вы: Я могу прийти к тебе сегодня? Он даже не понял, как и когда отослал это сообщение. Было даже всё равно, что за окном стояла плотная белая пелена — после обеда с неба повалил настолько густой снег, что не было видно домов на другой стороне улицы. Какёин был уверен, что сможет добраться до Джотаро без проблем. Рассудок медленно переключался, перестраивался, менялся. Наружу просилось что-то иное, спавшее с самого рождения, давно забытое. Дикое, почему-то чужое. Джотаро: Ты погоду видел? Не хочу тебя по весне оттаявшим найти Какёин злобно заскрежетал зубами и едва остановил свой порыв швырнуть телефон прочь. Зуд разрастался, растекался по коже, скопился за ушами и там впился так, что привёл в бешенство. Вы: Мне очень надо, не волнуйся, я доберусь Не дожидаясь ответа, Нориаки выскочил из комнаты и помчался вниз. Ему вдруг стало так жарко, что захотелось вылезти на улицу прямо так — в домашней футболке и потрёпанных джинсах. Лишь остатки рассудка заставили надеть куртку и переобуться. — Куда собрался? — в прихожую вышла недовольная мама, нахмуривая тонкие брови. — Мне надо, — повторил он для неё, вскипая с каждой секундой всё сильнее. В глаза не смотрел, опасаясь, что мама заметит, что его радужка сейчас сверкает, как два подсвеченных на солнце аметиста. — Мам, я потом расскажу. Тут он безбожно соврал — ни о чём он рассказывать не собирался. Да и как такое объяснить? Что он скажет? Сам не понимал, что им движет, не мог сопротивляться совсем, дурел от вольных мыслей и скулил в себя. Почему-то рядом с безумием зародилась надежда — Джотаро сможет ему помочь. Выдернет из сумасшествия, успокоит, вернёт контроль над телом. Какёин выбежал на улицу, тут же попадая в буран. Сильный ветер гнал снег по воздуху, задувал его в рот и уши, ослеплял. — Нори, какого хрена?! — мама выскочила вслед за ним на крыльцо в чём была. — Вернись! Он, не слушая, растворился в снежной стене, чувствуя, как на глазах отчего-то вскипают злые слёзы. Его рвало на части от внутренней борьбы, но ноги уже сами несли его нужной дорогой. Он не видел, просто знал и чувствовал, куда должен пойти, где свернуть. В ушах выл ветер и всё слышались крики мамы. Как он мог ей объяснить, что просто не может этому противостоять? Не может развернуться и пойти домой, вернуться в тёплую и безопасную комнату, просто потому, что больше не чувствует и крупицы контроля над собой. Ужас полноценно охватил, оплёл вязкой и липкой паутиной, подморозил изнутри. Вокруг всё окончательно потеряло цвет — только белый буран кружил и дул в спину. Снег замёл все дороги, и Какёин каким-то чудом ещё чувствовал, как в ботинки набиваются целые комья, тают и ледяными струями пропитывают изнутри искусственный мех. Но холодно не было — наоборот, жарко настолько, что хотелось расстегнуть куртку. Какёин даже не помнил, как добрался до знакомых ворот. Деревянными пальцами нажал на кнопку и даже сказать ничего не успел — дверь открылась. Он сделал пару шагов на подгибающихся ногах, попытался стряхнуть с ресниц снег, потому что глаза уже с трудом получалось держать открытыми, но его грубо прервали: схватили за шкирку и потащили по заметённой дорожке к дому. Нориаки едва не задохнулся от тёплого воздуха. Снег на лице отчего-то совсем не таял, словно он уже давно умер, а закопать забыли. Он почти не слышал, как рядом громко матерится Джотаро, мельтеша и оттряхивая его от снега. Какёин медленно моргнул, сфокусировался и как-то без интереса отметил — Джотаро к нему выскочил в одной майке и домашних штанах. — Нори, — наверное, только он мог так ласково что-то прорычать в лицо, — какого… — Какёин поднял на него взгляд и Джотаро замолчал. Замер, напряжённо вглядываясь в глаза, сжал челюсть. А Какёин просто был рад оказаться рядом. Внутри будто растворился шлейф чужой злой воли, и теперь он на самом деле почувствовал, как контроль к нему медленно возвращается. Неохотно, лениво, но сразу давая ощутить все последствия его вылазки: отмороженные пальцы, горящие уши и крупную дрожь. Джотаро молча стянул с него куртку, помог разуться, вытащил из кармана его телефон, который каким-то чудом не сгинул в сугробе. — Ну и ну, блядь, — он разблокировал экран, а Какёин подумал, что они удачно обменялись паролями, — тебе твоя мама звонила. Три раза. Так, — он шумно втянул воздух носом, снова внимательно просканировал голубыми глазами, пока Нориаки молча дрожал и пытался пошевелить руками, — я ей сам что-нибудь объясню. Пиздец. Джотаро ухватил его и потащил наверх. Какёин, с трудом шевеля промокшими насквозь ногами, плёлся следом. В комнате Джотаро почему-то пахло кофе. — Раздевайся, надо тебя согреть, — снова непривычно замельтешил, выискивая в гардеробе одежду. Тёплую и, главное, сухую. Какёин наблюдал за ним и медленно стаскивал с себя футболку, с трудом соображая. Джотаро шустро оказался рядом и обхватил его ладони раскалёнными пальцами. — Обморозил, под воду нельзя. Надевай это и жди. Какёин проводил его пустым взглядом, а потом случайно поймал своё отражение и резко всё понял — глаза светились как два маяка. Промёрзшую, обветренную кожу рук снова изнутри изгрыз зуд. Заслезились глаза. Нориаки, превозмогая себя, надел огромный вязаный свитер умилительно голубого цвета, влез в широкие штаны и прохромал в ванную. Нашёл полотенце, вытер мокрые волосы, уговаривая себя не чесаться, шмыгнул носом. Ноги тоже вытер, а после скинул полотенце в общую кучу своей одежды. — Твоя мать меня уже ненавидит, — Джотаро вернулся и в два шага оказался возле него, обхватил лицо, приподнял и обеспокоенно засверкал лазурью глаз. — Ледяной весь, — тихо прошептал и прижал к себе, медленно растирая сначала плечи, потом и руки. — Зудит, — впервые подал голос Нориаки и снова уставился в голубые глаза, — чешется всё. И внутри тоже. Что со мной? — Понятия не имею, — Джотаро нахмурился, — тебе надо согреться. Я сделаю тебе чай. Какёин не хотел чай. Он хотел Джотаро, его снова переклинило, да так, что в ушах послышался фантомный металлический лязг. Что-то в голове щёлкнуло, открылся какой-то засов, и наружу опять полезли дикие мысли. Сразу вспомнились собственные недавние фантазии, а теперь Джотаро стоял так близко, пышущий жаром и пахнущий своим гелем для душа. Вкусно. Крышесносно. Кажется, что-то такое мелькнуло в его взгляде, потому что Джотаро поджал губы и надавил ладонями на плечи, подталкивая к кровати. Какёин, снова не ощущая холода, послушно шёл вперёд спиной, затаиваясь и думая только о том, как бы всё переиграть в свою сторону. — Залезай под одеяло, — Джотаро усадил его на кровать и необдуманно опустился рядом. Какёин чуть склонил голову набок, прислушиваясь к идеальной тишине в доме. Он не знал, где Холли-сан, но дома её явно не было. Терпеливо выжидая момент, Нориаки плавно забрался Джотаро на колени и не мигая уставился в глаза. Джотаро сглотнул, явно не понимая, что происходит. Нориаки же теперь прислушивался к затихающему голосу разума, чувствуя непонятную нежность. Его больше не рвал пополам страх, не драли противоречия, он оказался там, где хотел и с кем хотел. В тепле, в безопасности, рядом с любимым Волком. Смотрел на него и не мог поверить, что они действительно снова вместе. Будто наконец осознал в полной мере. — Я скучал, — тихим шёпотом прямо в губы, — так сильно, что жить не мог. Лис внутри затмевал собой всё, окончательно просыпаясь, и великодушно показал Какёину каждый фрагмент утерянных воспоминаний. Их любимую, немного тесную нору, тихую поляну, лунные ночи, первую встречу, такую болезненную для него, но спасительную. Вращающийся в голове калейдоскоп ярких воспоминаний завораживал. Джотаро внезапно прижал ближе, крепко обнимая и поглаживая по спине, пальцами пересчитывая острые позвонки. Его глаза вновь засветились яркой лазурью, такой красивой и совершенно сверхъестественной. А Какёин наконец понял, что сейчас на него смотрит Волк. Всегда смотрел. — Ты никогда ещё таких глупостей не делал, — так же тихо ответил он, — в буран полез. Я не могу снова тебя потерять. — Прости, — виновато прошептал Лис и полностью успокоился. Какёин больше не боролся, теперь понимая, что всё это время противился самому себе. Своей истинной сущности, которую в полной мере ощутил ещё вчера. Испугался же, надумал всякого, а оказалось… что просто не мог полностью принять правду. Сейчас понимает и принимает, больше не борется, а мягко плывёт по волнам. Снова мёрзнет. Лис больше не теснил его, а мирно встал рядом. — В тебе что, тоже две личности? — Какёин опять тревожно заёрзал. Это уже напоминало конкретный диагноз. — Нет, это не другая личность, — Джотаро успокаивающе сжал его талию и неожиданно откинулся на спину, — мне было пятнадцать, когда со мной случилось что-то похожее, что с тобой сейчас. Тоже думал, что свихнулся. Но это не кто-то другой в твоей голове, это ты сам. Полноценный. Какёин опустил глаза, подполз повыше, чтобы усесться на живот, и начал кусать губу, ничего не поняв из объяснений. Он не чувствовал себя полноценным, скорее наоборот — раздробленным на две части. — Это пройдёт, — Джотаро поймал его ладони в свои и потянул на себя, укладывая Какёина сверху, — потерпи. — Заебался терпеть, — кажется, мат Джотаро на него плохо влиял. Раньше Какёин матерился куда реже даже мысленно. — А я всё понять не мог, что со мной. Нориаки сглотнул, пригрелся, будто собрал себя воедино и понял, что его больше ничего не душит. Он может рассказать то, что было вчера. И он рассказывает. Джотаро слушал молча, поглаживал по спине и злился. Его злость густым невидимым облаком взвилась вверх и неприятно осела вокруг. Какёин чувствовал её, ощущал каждой клеточкой тела, но никак не реагировал. Теперь, когда к нему вернулась память, он в полной мере осознал, кого вчера видел в кромке леса. — Убью ещё раз, — прохрипел Джотаро, когда Какёин замолчал, — в этот раз не переродится. — Ага, а мне тебя лет двадцать ждать из тюрьмы, — к Нориаки медленно возвращались силы и разум. Чувство раздвоенности переставало беспокоить и гасло, буквально таяло, как те снежинки на ресницах. — Надо подумать и не лезть на рожон. Хватит уже крови. Какёин это сказал ради успокоения буйного нрава Джотаро, но сам едва ли так считал. Хотелось покоя, чего бы он ни стоил. — Теперь я уверен, что это тот самый Дио, — продолжил он, хотя не хотел всё это обсуждать. Слишком странно себя чувствовал, слишком много всего роилось в голове. Да и фантазии, на самом деле, никуда не делись. Он лежал на горячем, желанном теле, дышал им, согревался окончательно и куда-то уплывал. — Но это потом. Он резко сел, перенося вес на колени, чтобы не сделать Джотаро больно. Обожжённые холодом кисти рук и промёрзшие стопы горели, но Какёин не обращал внимания. Пылали лицо и уши, отогреваясь. Эмоции скакали из стороны в сторону, путали и подстёгивали. Угомониться бы, подумать хорошенько, осознать всё до конца, но Лис, наверное, слишком изголодался. Какёин ощущал его тоску, его боль, и теперь понимал, что это и его боль тоже. Просто проснулась, поднялась откуда-то из затаённых глубин, встала комом в горле. — Нори, — Джотаро хмуро приподнялся, но Какёин тут же тычком уложил его обратно на спину, — ты… Нориаки немного запутался в широких рукавах свитера и встряхнул руками. В одежде Джотаро он казался себе меньше. — Руки погреть хочу, — Какёин медленно пробрался пальцами под серую майку, едва не обжигаясь от жара кожи. Под ладонями вздымался от учащённого дыхания твёрдый живот. Просто трогать оказалось приятно до собственной дрожи. На этот раз совсем не от холода. Какёин растопырил пальцы и медленно провёл ими вверх, слегка вдавливая в горячую кожу. Довёл до груди, сжал в обеих ладонях, глядя на то, как лёгкая ткань майки задиралась вслед за его руками. Рельефный пресс прямо между его бёдер — что-то запредельное. Джотаро тяжело дышал и нагревался всё сильнее. Какёин поднял на него взгляд. Розовый румянец на высоких скулах, поджатые пухлые губы, широкие зрачки — Нориаки откровенно залип, бессовестно рассматривая. Он чуть сдвинулся назад, задницей проезжаясь прямо по паху. Джотаро зашипел и руками ухватился за его бёдра, то ли останавливая, то ли направляя. Резко стало душно. Какёин, оторвав руки от великолепных мышц, стянул с себя свитер и отбросил подальше. Ему снова стало жарко. Но раздевался он вовсе не поэтому. Ягодицами чувствовал, как Джотаро возбуждался и слегка потирался о него, сам того, кажется, не замечая. Какёин облизнул губы, чуть выгнулся в пояснице, теряя последние крохи стыда. Обо всём этом он подумает позже. А пока — лежащий под ним Джотаро. Тот явно был смущён, немного сбит с толку, но правила игры быстро принял и стянул с себя майку. Глаза опять сверкнули голубым, и Какёин всё гадал: это у Джотаро от возбуждения или Волк наружу просится? Впрочем, это всё равно не имеет никакого значения, потому что разделять их надвое — глупо. Нориаки поёрзал, нетерпеливо прижался ближе, обжигаясь огнём чужой кожи, укусил Джотаро за нижнюю губу и резко отстранился обратно. Он едва понимал, чего сейчас хотел больше. Вспомнился и их первый раз, когда они впервые осмелились прикоснуться друг к другу открыто, вспомнилась недавняя тёмная ночь, ощущение горячего тесного рта вокруг члена и собственный скулёж в кулак. Какёин хотел всего и сразу, оттого терялся, путался в желаниях, елозил задницей по паху чуть не скулящего Джотаро и медлил. Дразнил и подсознательно ждал, когда выбор сделают за него. Джотаро терпеливо сжимал его бёдра, слегка подавался вверх, чтобы притереться ближе, ощутимее, но больше ничего не делал. Только смотрел своими светящимися глазами, живьём сжирал взглядом, им же обещая такое, что Какёин уже на всё согласился. Мысли быстро понеслись по кругу. У них ведь ни смазки, ни презервативов, ни опыта как такового. Но… везде это «но», которое в этот раз не мешало, а скорее подстёгивало шагнуть за грань и послать к чёрту здравый смысл окончательно. — Хочу тебя, — прошептал Какёин, снова навалившись на Джотаро сверху, — по-настоящему хочу, чтобы… чтобы вместе, крепко и сильно, понимаешь? Он сам толком не понял, что сказал, но Джотаро кивнул. Перекатился, подминая под себя, вжался между разведённых ног, пару раз двинул бёдрами, имитируя толчки, такие грубоватые и резкие, отчего Нориаки подкинуло. Он оказался заперт со всех сторон, хотя сбегать и не собирался, да и ощущал себя под Джотаро совершенно правильно. Какёин почему-то думал, что их первый раз будет неловким, медленным и неуместно романтичным. Представлял, как они медленно стянут друг с друга одежду, как будут долго целоваться и решаться наконец начать, как затопят друг друга нежностью… Нежность была всегда, да. В остальном Какёин конкретно так ошибся. Джотаро вытряхнул его из штанов, чуть протащив спиной по постели, сразу резко стянул и трусы, отбрасывая всё куда-то на пол. Какёин, удивляясь своей раскованности, совершенно не стеснялся наготы и такой открытой позы — Джотаро его почти пополам сложил, чтобы грубовато поцеловать. Горячие широкие ладони скользнули по внутренней стороне бёдер, распуская в стороны мурашки, шире раздвинули ноги и сжали под коленями. Было что-то совсем дикое в том, чтобы лежать вот так абсолютно голым и чувствовать, как между ног вжимаются, трутся уже твёрдым членом прямо сквозь так и не снятые домашние штаны. — Сними, — рыкнул Нориаки, трясясь от ощущений. Удовольствия уже было так много, что совсем не верилось, что может быть лучше. Джотаро отстранился, послушно стянул с себя все вещи, тут же прижимаясь вновь, уже по-особенному, кожа к коже, и Какёин тихо застонал. Ему казалось, что он вот-вот взорвётся от чувств. Восторг крепко переплетался с щемящей нежностью, и его просто выжигало изнутри. Хотелось рассказать Джотаро, как много всего внутри прямо сейчас рвалось и срасталось воедино, на этот раз правильно и безболезненно, как он исцелялся, собирал себя по кускам, почти воскресал. Хотелось сказать так много: что скучал, любил и любит, будет любить даже после этой жизни, что их судьба — никакая не трагедия. Эти слова душили, заставляли дыхание окончательно сбиться, застревали в горле давно не выплаканным комом. Лис внутри бесновался, требовал своего Волка ещё ближе, но контроль больше не забирал. — Люблю, — тихо припечатал Джотаро и снова толкнулся вперёд, проезжаясь членом прямо между ягодиц. Какёин не понимал, от чего его подбросило, а потом придавило больше: от толчка или от одного слова. Лис притих. — Я тоже, — дрожащим шёпотом прямо в губы, с трудом выдавливая из себя хоть что-то сквозь этот острый комок, — тоже тебя люблю. Сказал бы больше, да не смог — Джотаро поцеловал отчаянно, сминая губы и скользя между ними языком. Руками провёл по груди, цепляя соски, сжал пальцы на талии, а потом отстранился и заглянул в глаза. Какёин в них увидел всё то, что чувствовал сам и не мог выразить словами. Тоску, нежность, несвойственную мягкость, сумасшедшее облегчение — они ведь снова вместе. Теперь по-настоящему вместе, без тайн и забытых воспоминаний. Джотаро вдруг отстранился полностью и поднялся на ноги. Какёин нахмурился, потеряв источник обжигающего тепла, и приподнялся на локтях. — Я тут купил всё, — Джотаро быстро отошёл к столу, где валялся его рюкзак. Нориаки быстро сложил в голове мозаику и не сдержал нервный смешок, вглядываясь в потрясающее и совершенно голое тело. Широкие плечи, мускулистая спина, вкусные ямочки на пояснице, поджарая задница и крепкие ноги — за всеми этими чувствами Какёин умудрился забыть, насколько возбуждён на самом деле. Он даже не стал удивляться тому, что Джотаро подумал обо всём заранее и не постеснялся купить. Стеснение — будто и не про него вовсе. Смазка в продолговатом тюбике и коробка презервативов упали на покрывало рядом. Какёин сразу взял их в руки и рассмотрел: без какого-то вкуса или запаха. — Это можно использовать и по-другому, — он потряс тюбиком с булькающей смазкой и нервно усмехнулся, понимая, что от лёгкого волнения начал нести всякий бред. В конце концов, его тут трахать собираются, и он имеет полное право оценить пошлую форму флакона. — Потом, — серьёзно кивнул Джотаро и поставил колено между его ног. Какёин сглотнул и опустился на спину, расслабляясь. Обхватил руками мощную шею, притянул к себе, поцеловал, из вредности прикусывая пухлые губы. Сам перенял инициативу, а Джотаро позволил, укладываясь на него сверху. Снова жар его кожи обжёг живот и бёдра, опалил и впечатал в кровать. Джотаро разорвал поцелуй, пытливо заглянул в глаза, словно пытаясь убедиться, что всё по-прежнему хорошо. Нориаки слабо улыбнулся, кивнул, отпуская всю тревогу и нервозность прочь из тела — слишком хотелось ощутить всё в полной мере, шагнуть вместе за грань, хотя бы сейчас забыть обо всём плохом. Джотаро ответил на его улыбку, вышибая из Какёина восторженный выдох, коротко поцеловал во влажные губы и плавно сместился вниз, к шее. Какёин понятливо откинул голову, отчего-то начиная улыбаться шире. От уверенных, но мягких касаний губ стало совсем хорошо, и его накрыло какое-то чувство, так похожее на счастье. От него стало трудно дышать, а Лис внутри восхищённо запищал. Джотаро кусался, мял широкими ладонями бёдра, медленно спускался поцелуями всё ниже, посылая по всему телу мурашки от удовольствия. Когда горячий выдох коснулся члена, Нориаки сам едва не запищал. Закусил ребро ладони и снова встретился взглядом с горящими лазурными глазами. Утонуть бы там во веки вечные, чтобы точно вместе и навсегда. Джотаро медленно вобрал головку в рот, втягивая щёки, и Какёин сильнее сжал зубами кожу руки, прерывая стон. Второй рукой он на ощупь схватил тюбик смазки и сжал в пальцах, каким-то отдалённым участком сознания понимая, что её нужно хоть немного разогреть — даже через упаковку ощущался холод. Нориаки крепко сжимал несчастный флакончик, тяжело дышал и уговаривал себя не толкаться в горячий рот так рьяно. Он даже не понял, как Джотаро отобрал у него смазку, когда успел разогреть её между пальцев, только дёрнулся от влажного и всё ещё прохладного прикосновения к заднице. Джотаро сразу замер, опять заглянул в глаза, а после всосал его член так, что Какёин тут же обо всём забыл. Стон зазвенел в тишине комнаты. Удовольствие вспышкой молнии ударило так, что зашумело в ушах. Какёин, поскуливая, заметался по постели, почти не замечая, что в него вставили палец. Чувство-то уже привычное, он уже давно считал обычную дрочку слишком скучной, предпочитая некоторые эксперименты с самим собой. Только вот Джотаро об этом он не сказал. Но одно дело — свои пальцы, уже привычные и тонкие, и совсем другое — пальцы Джотаро. Грубоватые, длинные, более ощутимые, совершенно другие. Какёин глубоко дышал как мог, старался не зажиматься и ловил настоящее наслаждение от пухлых губ на своём члене. Отвлекал его Джотаро мастерски. Сквозь собственный скулёж он слышал, как чуть хлюпает разогревшаяся смазка. Уже два пальца внутри двигались размеренно, Джотаро иногда аккуратно их раздвигал, и Какёин действительно убедился в том, что тот что-то читал и явно готовился. Пытался нащупать простату, подушечками потирая его изнутри, а когда нашёл, Нориаки сильнее выгнулся в спине и снова принялся кусать свою руку. — Я сейчас кончу, — прохрипел он и потянул чёрные волосы, заставляя отстраниться. Джотаро посмотрел на него в ответ так дико, что пробрало до мурашек. Чёрный зрачок начисто сожрал светящуюся лазурью радужку. Третий палец заставил поморщиться и выдохнуть сквозь зубы. — Больно? — Джотаро обеспокоенно дёрнул пальцы назад, но Нориаки замотал головой, сжимая их в себе. — Всё хорошо, — он улыбнулся, пытаясь не думать о том, как член Джотаро вообще в нём поместится. Какёин, может, и баюкал свой сайз-кинк, но прекрасно понимал, как им обоим будет тяжело в первый раз. Благо выдержка у Джотаро была стальная. Он добавил ещё смазки, прокрутил пальцы внутри, принялся беспрерывно массировать простату, посылая вдоль позвоночника колкие мурашки. — Чёрт, — Нориаки сорвался на стон и приподнялся на локтях, часто вдыхая через рот. От ярких вспышек удовольствия темнело в глазах, дискомфорт полностью растворился, растаял в жгучем наслаждении. В один момент Джотаро сжал свой член у основания и зажмурился. Его волосы растрепались и взмокли, мышцы красиво блестели от пота — он стоял на коленях между его ног и с трудом себя сдерживал. Какёин сильно закусил губу, жадно рассматривая его тело. — Иди ко мне, — голос совсем сел. Джотаро будто только этого и ждал. Сразу подался вперёд, из-за чего громко хлюпнула смазка, почти навалился сверху, вновь обжигая влажную кожу раскалённым теплом. Какёин прижал одну руку к его груди и замер — под рёбрами не сердце, а отбойный молоток. Резкий выдох у уха заставил вздрогнуть от крупных мурашек. — Я не хочу сделать тебе больно, — Джотаро вдруг повернул к нему голову и уставился в глаза не мигая, гипнотизируя свечением узкого ободка радужки. Оттуда, из его глаз, наружу будто просачивалась непоколебимая воля и уверенность, и Нориаки ему верил. Он готов был вытерпеть любую боль, лишь бы всё это не заканчивалось, в конце концов, знал ведь, что первый подобный опыт редко бывает удачным, особенно для принимающей стороны, но тут он правда поверил, что больно ему не сделают. Пропитался этой уверенностью насквозь. Джотаро отстранился, схватил скользкими пальцами коробку презервативов и варварски разорвал. Какёин не смог сдержать улыбки. Он лежал и наблюдал, как Джотаро не очень умело раскатывал презерватив по члену. У них обоих это всё впервые, и неловкость, обычно такая удушливая, растворилась совсем. Нориаки только глубоко дышал, борясь с внутренним жаром, напрочь забыв, что совсем недавно едва не отморозил себе пальцы и уши. На этот миг он забыл обо всём мире. В этот раз Джотаро не наваливался сверху, а остался стоять на коленях между бёдер, лишь немного подавшись вперёд. Какёин протянул руку и коснулся пальцами его скулы, мягко провёл вниз по линии челюсти и обвёл большим пальцем нижнюю губу. Ему казалось, что он вот-вот утонет в этой нежности к чёртовой матери, если не выплеснет её хотя бы так. Лис внутри ёрзал, суетился, просил близости, и сейчас Какёин как никогда ощущал единение со своей сущностью. Словно всё-таки смог собрать себя воедино. — Давай, — Нориаки спокойно улыбнулся застывшему Джотаро. Он на самом деле был готов. Сначала Какёин почувствовал сильное давление снизу и закусил губу, расслабляясь и чуть прикрывая глаза. Из-под ресниц он видел, как у Джотаро от напряжения вздымаются крылья носа. Чем больше становилось давление, тем сильнее он закусывал губу, — боль быстро нарастала. Джотаро внезапно подался вперёд, опираясь теперь на одну руку прямо возле его головы и прижимаясь своим носом к его. Какёин широко распахнул глаза, куда-то уплывая под жадным взглядом напротив. По телу прошлось странное тепло одной большой волной, и всю боль словно вымыло из тела. Джотаро входил всё глубже, пока Нориаки изумлённо хлопал глазами и цеплялся за его плечи, дрожа от ощущений. — Что?.. — он приподнял голову, уже не понимая, что чувствует. Вместо ожидаемой боли — только чувство заполненности, всё нарастающее и нарастающее. Вместо ответа Джотаро его поцеловал, тесно прижимаясь всем телом. Какёин обхватил его ногами, подаваясь навстречу, разорвал поцелуй и принялся кусать мощную шею из-за переизбытка эмоций. Не стеснялся оставлять красноватые следы и россыпь цветных маленьких точек на тонкой коже прямо возле кадыка. Завтра могут налиться синевой засосы. Мелкими толчками Джотаро вошёл полностью и замер, подрагивая. Позволял терзать свою шею, крепко держал одной ладонью его бедро и жмурился. Нориаки казалось, что в него засунули что-то огромное и невероятно горячее, и он правда не понимал, куда делась боль. Не то чтобы он был против. Джотаро внезапно уткнулся носом ему в шею, тяжело дыша. Какёин гладил его по влажной спине и сам пытался заново научиться дышать. От новых ощущений кружилась голова, и он не понимал, приятно ему или просто странно. Джотаро медленно двинул бёдрами назад, немного отстранился, чтобы снова встретиться взглядами — каждый раз это было так интимно, что замирало сердце. — Ты в порядке? — у Джотаро по виску скатилась капля пота. — Да, — и сам осторожно насадился, понимая, как туго мышцы обхватывают член и непроизвольно сжимаются при каждом движении, — двигайся, всё хорошо. Нориаки заставил себя расслабиться и запустил пальцы в растрёпанные и чуть влажные чёрные волосы. Сжал, слегка потянул, прекрасно зная, как Джотаро это нравится. Джотаро его просьбу исполнил, начал медленно двигаться, постепенно ускоряясь и приоткрывая от удовольствия рот. Бил членом наугад, искал правильный угол и ведь нашёл. Какёина подбросило на кровати, когда член мощно проехался по простате. Он зашипел, впился ногтями в напряжённую спину, выгнулся. — Чёрт, — Нориаки упёрся затылком в матрац и крепко зажмурился, ртом хватая воздух. Джотаро, поняв, теперь толкался совершенно правильно, да ещё и член его обхватил широкой ладонью, приумножая ощущения в несколько раз. Громкие шлепки и хлюпанье смазки слились в единый шум в ушах. У Нориаки от удовольствия сводило мышцы внизу живота и поджимались пальцы ног. Он тихо постанывал, метался по постели и кусал трясущиеся губы. Джотаро срывался, впечатывался телом, вдавливал всем весом в кровать, кусался и низко рычал. Нориаки метался под ним, уже не выдерживая. Джотаро резко сел на колени, протащил Какёина спиной по сбитому покрывалу, умудрившись при этом даже не вытащить член, обхватил его ноги под коленями и почти сложил пополам. В этой позе Нориаки казалось, что член входит ещё глубже, скользит внутрь легче. Толчки стали резче, жёстче, и с каждым новым его всё быстрее отбрасывало за грань. Джотаро в такт дрочил ему, буквально заставляя кончить раньше. Вбивался, рычал, сверкая своими невозможными голубыми глазами, порой сгибался, чтобы поцеловать. Какёину казалось, что он сходит с ума. Оргазм скрутил до судорог в ногах. Нориаки забился, застонал, едва не соскальзывая с члена, но Джотаро удержал на месте, дотрахивая почти на весу. Не отпускал, не замедлялся, выжимая всё до капли, хотя вскоре сам затрясся, кончая. Низкий стон у самого уха Какёин едва смог услышать. Джотаро отпустил его ноги, аккуратно вытащил член и просто рухнул рядом. — Охуеть, — выдал он и стёр со лба испарину. Какёин, едва отдышавшись, почему-то рассмеялся. — Охуеть, — подтвердил он и повернулся к нему лицом, разглядывая. Такой расслабленный сейчас, родной до треска в душе, невозможно красивый. Нориаки подкатился вплотную и прижался губами к носу, пытаясь хоть как-то выразить свои чувства. Тело стало таким лёгким, почти ватным, непослушным. Джотаро потёрся о его нос своим и обвил руками. Какёин прижался к его груди, где только-только перестало долбить о рёбра сердце. — Надо в душ, — на животе противно подсыхала собственная сперма. Нориаки повёл ногами и поджал губы: еле шевелятся. — И как ты это сделал? — он задрал голову, утыкаясь губами в слегка колючий подбородок. Интересно, как Джотаро будет выглядеть с щетиной? — Что? — Мне не было больно, — Нориаки приподнялся на локте и пытливо уставился в глаза, — а должно было быть. Джотаро чуть усмехнулся и резко сел. Потянулся, вытянув руки вверх, и Какёин бессовестно залип на перекатывающиеся мышцы. Крохотная волна тепла прокатилась по всему телу, и губы дрогнули в улыбке. Они ведь признались друг другу. Впервые открыто сказали вслух то, что чувствуют, и теперь между ними совсем не осталось и толики недосказанности. Сегодня вообще многое произошло впервые. Какёин внезапно вспомнил о маме и ему резко поплохело. — Я не знаю, просто… — Джотаро задумчиво поджал губы, — само получилось. Допытываться он не стал, хотя интерес и подгрызал изнутри, вместо этого принялся придумывать, как будет оправдываться перед мамой. Момент прошёл, голова включилась, Лис притих, и настал сущий кошмар. Или настанет совсем скоро. — А маме моей ты что сказал? — Нориаки ясно представил, что его может ждать дома. Было стыдно даже думать о том, что она чувствовала, когда он просто так выскочил в буран без всяких объяснений. А снежная буря за окном утихла так же внезапно, как и началась. Какёин через окно видел заметённые снегом ели и ветки деревьев, редкие мелкие снежинки и небольшой сугроб на уличном подоконнике. — Что ты у меня, — Джотаро встал и швырнул использованный презерватив в урну у стола, — она… не в настроении. Нориаки буквально услышал это невысказанное «бесится». Он обречённо вздохнул и с трудом поднялся на ватные ноги. Брезгливо оглядел живот с высохшей спермой и поборол желание почесать зудящую кожу под ней. Сначала душ, а уже потом семейные разборки. В конце концов, он просто скажет ей правду, и будь что будет.

***

— А где Холли-сан? — Какёин стоял на кухне, наблюдал за хлещущим прямо из пакета молоко Джотаро и вытирал полотенцем волосы. Маме он позвонил сразу, как только вышел из душа. Выслушал, покивал, пообещал обязательно поговорить и вскоре вернуться домой. Приятная истома в теле не позволила укорениться напряжению, и он вовсе пустил эту ситуацию на самотёк, только изредка прислушиваясь к внутренним ощущениям. Лис больше не бунтовал, успокоился, и Какёин постепенно привыкал к его присутствию. Может, в детстве он уже уживался со своей сущностью, не просто же так играл в животных. Жаль, что всё забыл. Единственной загадкой, ответ на которую он так и не нашёл, была в тех словах, сказанных его бабушкой. Как бы Нориаки ни копался в недрах памяти, ничего нового вспомнить о том дне не смог. — Уехала по магазинам ещё утром, — Джотаро засунул молоко обратно в холодильник и громко захлопнул дверцу, а потом слегка подвис, глядя на неё, — ты есть хочешь? — Нет, — Нориаки подкрался к нему со спины и обнял, сразу прижался всем телом, притираясь носом о шею. Когда-нибудь он перестанет тонуть в этой нежности, такой несвойственной ему раньше, прекратит захлёбываться ей. Когда-нибудь насытится прикосновениями хоть немного. Но не сегодня. — Мне домой скоро, мама злится. Джотаро развернулся к нему, кивнул, прижал к себе крепко, заставляя вдыхать запах его геля для душа полной грудью. Совсем не хотелось расставаться на целый день, чтобы увидеться снова только завтра в школе. А там открыто касаться друг друга не получится, разве что взглядами перекидываться и стоять совсем близко. Им останется только переписываться, подгадывать редкие моменты и вечно ждать возможности остаться вдвоём. Нориаки глубоко втянул воздух, наполняя лёгкие запахом диких апельсинов, и привстал на носочки, чтобы утянуть Джотаро в медленный поцелуй. Осторожно прихватил нижнюю губу зубами и оттянул, напористо прошёлся языком, ощущая, как широкие ладони плавно скользят по спине всё ниже и ниже. Поцелуй становился настойчивее, жар ударил в голову, и кровь в ушах зашумела так громко, что оглушила. Возбуждение заструилось по телу, скапливаясь в паху и оседая в кончиках пальцев лёгким покалыванием. Джотаро забрался руками под футболку, которую Нориаки одолжил из его гардероба, с нажимом провёл вдоль позвоночника, заставляя выгнуться в спине и притереться ближе. Снова стало жарко, загорелись уши и щёки, а от мягкого удовольствия сводило низ живота. Теперь казалось, что одного раза им обоим мало, хотелось ещё и ещё, лишь бы опять ощутить всё в полной мере. Они жадно целовались, и в какой-то момент Джотаро прижал Какёина к дверце холодильника, вжимая всем телом. Густой воздух совсем перестал насыщать, лёгкие воспламенились, но отстраниться сейчас — преступление. Эмоции захватили сознание полностью, вытеснили куда-то в другой мир, где были только они вдвоём, где исчезло всё вокруг, такое незначительное и ненужное. Какёин запустил пальцы в тёмные волосы и сжал на затылке, прочесал кожу головы ногтями, и Джотаро от этого задышал совсем загнанно и шумно, но от губ так и не оторвался. — Ой. Тихий возглас Холли-сан окатил Нориаки ушатом ледяной воды. Он замер, широко распахнув глаза и почувствовав, как душа покинула тело, а сердце пробило путь к пяткам. Джотаро медленно выпрямился и обернулся. — В буран не попала? — грубовато спросил он, никак не меняя своего положения. Какёину казалось, что он вот-вот сдохнет прямо тут, у холодильника. Пусть в нём его и похоронят. — Нет, — Холли-сан, не глядя на них, поставила на обеденный стол пакет с продуктами. Её красные щёки ярко горели. — Отсиделась в торговом центре. Рада видеть, Нориаки, не думала, что ты к нам сегодня зайдёшь. — Здравствуйте, Холли-сан, — Какёин, чувствуя, что стал бледнее листа бумаги, наконец отодвинул Джотаро и отошёл в сторону, — да как-то внезапно получилось. От неловкости хотелось провалиться сквозь землю, куда-нибудь прямо к ядру, чтобы наверняка. Он, конечно, предполагал, что однажды мама Джотаро о них узнает, но не так скоро и не так… по-идиотски. Увлеклись настолько, что даже не услышали, как она вернулась домой. Внезапно Джотаро ухватил его ладонь и сжал. — Мы ко мне, — только это и сказал, утягивая Какёина за собой из кухни. — Хорошо, — Холли-сан явно немного пришла в себя и улыбнулась, — Нориаки, останешься на ужин? — Не могу, мне домой надо, — Какёин избегал её взгляда, хотя успел заметить, что в нём не было ни неприязни, ни отвращения. Хотя вряд ли мама Джотаро вообще могла что-то такое чувствовать. Едва ли умела. Он уже мечтал оказаться дома, и теперь грядущий разговор с матерью совсем не пугал и не напрягал. По крайней мере, там он хотя бы знал, чего ожидать.