***
А потом всё снова закрутилось цветной каруселью, напрочь смазывая воспоминания. Какёин будто со стороны наблюдал за течением жизни вокруг, за мельтешащими людьми в полицейском участке, отвечал на вопросы, с горечью смотрел отцу Ланы в глаза, прекрасно видя в них отчаянное осознание и доломанную окончательно надежду. Изредка появлялось желание достать красноглазую паскуду из-под земли и удавить собственными руками. Какёин ведь оказался прав: особняк был пуст, практически заброшен, если верить случайно подслушанному разговору полицейских. Сложнее всего оказалось объяснить, чего именно хотел от него Дио Брандо. Нориаки и сам толком не понял, для чего всё это было сделано, хотя… В случае Дио любая логика терпела крах. Раз уж он убивал лишь из чистого любопытства и желания убедиться в своих догадках. С каждым часом в происходящее было всё сложнее погружаться. В голове всё смешалось в склизкую кашу, только иногда чётко вырисовывались воспоминания из прошлой жизни. Какёин зачем-то пытался вспомнить больше, понять наконец всё до конца, найти хоть какой-то смысл в словах Дио. Сказал ведь, что были знакомы раньше, но ничего такого даже близко не вспомнилось. Джотаро говорил ему, что они встретились при странных обстоятельствах, когда он нашёл его раненого и едва живого. Кажется, в тот раз его тоже ранил Дио. Но почему и зачем? Как Нориаки вообще жил до того, как Волк привёл его на ту поляну? Загадок осталось до обидного много, и у кого теперь спросить обо всём этом, Какёин не знал. Теперь, по прошествии этого дня, появилось чувство, что всё наконец-то закончилось. Все в этом маленьком городе вскоре узнают, кто повинен в исчезновении и смерти девушек. Полицейские и агенты ФБР только чесали затылок, в очередной раз просматривая памятное видео с камер наблюдения с быстрой тенью на дороге. Какёин-то был уверен, что это Дио. Но не расскажешь же всем вокруг про перерождение духов, аномальные способности и прочую чертовщину. Его просто посчитают сумасшедшим. Благо были теперь люди, верящие ему и понимающие. Мама, кажется, отринула любое отрицание мистики ещё в тот момент, когда они выяснили, что по их дому бродит привидение бабушки. К слову, с его бабушкой связана ещё одна неразгаданная тайна, которая грозилась такой и остаться. Спросить, опять же, уже было некого. Что такого она сказала ему в детстве, что он так напугался и враз забыл свою прошлую жизнь? Не было сомнений, что бабушка на самом деле была ведьмой и что-то умела, да и знала больше остальных. У Какёина не было даже предположений, что произошло на чердаке. Возможно, однажды память перестанет над ним изгаляться и покажет всё давно похороненное в своих недрах, а пока Нориаки оставалось только гадать. Чем он и занимался, старательно забивая свою голову и сбегая от других мыслей. И идей. Кажется, он всё-таки спятил, ведь по-другому объяснить себе ту дурь, пришедшую к нему поздним вечером, не мог. Стоило только закрыть глаза, отдаваясь желанной тишине и одиночеству, и под веками вспыхивали воспоминания об особняке Дио и о той поляне, где бродила полупрозрачная Лань. Почему там? Какёина теперь подъедало желание найти их настоящую поляну, увидеть её глазами человека, отыскать давно засыпанную землёй и временем нору. Он кусал губы, крепко жмурился и почему-то воображал себе особняк Дио, объятый огнём. Почти ощущал на коже губительный жар, чувствовал запах гари и дыма, слышал треск пламени и деревянных опорных балок. Нориаки не знал, что под плотно сжатыми веками его радужки светились сиреневым огнём. Какёин весь день игнорировал собственный телефон, изредка улавливая его вибрацию. Может, это Джотаро ему писал и допытывался о самочувствии, может, Полнарефф бесновался в общем чате, требуя от всех подробностей произошедшего вчера. А может, написал Абдул… Мысль о нём потревоженной пчелой взвилась в сознании, и особняк перестал пылать так ярко в воображении. Нориаки подхватил с тумбы телефон и удивлённо посмотрел на электронный циферблат: время успело убежать за час ночи. Предсказатель: У меня появилось странное желание наведаться завтра в то место. Нориаки сразу понял куда. Кажется, не его одного этой ночью замучили странные мысли. Он встал с кровати и, прихрамывая, подошёл к окну. С неба на него смотрел уродливый желтоватый череп луны. Какёин отвёл взгляд и быстро напечатал ответ. Кицунэ: Не думаю, что полиция нас пустит. Полицейские вообще вели себя злобно и немного растерянно. Оно и понятно — их шеф вышел из строя и разом постарел лет на двадцать, а агенты ФБР гоняли неподготовленных к такому ритму офицеров по всему городу. Какёин, конечно, это всё только предполагал: никто подобной информацией с ним не делился. Предсказатель: Нам нужен не сам особняк, а то, что находится за ним. Я просто чувствую, что нам туда нужно. Какёин только поджал губы и бросил телефон на кровать. Тот едва не отпружинил на пол. Наверное, Абдул прав. Им следовало идти на поводу у своего чутья, а не прятаться от него и отрицать. Теперь-то не осталось сомнений, что они вчетвером связаны плотной красной лентой то ли жизни, то ли судьбы… Если между этими понятиями вообще была разница. Жаль, что к ним этой же лентой привязалась жестокая тварь. Лис лениво шевелился внутри, толкаясь и требуя увидеть Волка. Нориаки и сам бы хотел сейчас оказаться под тёплым боком, вдохнуть поглубже запах спелых апельсинов и горячей кожи, пригреться рядом и уснуть. Но вместо этого он вновь забрался под одеяло, свернулся клубком и погладил больное колено сквозь ткань пижамных штанов. Где-то в ногах опять вибрировал телефон. Никто из них ещё не спал, и теперь все обсуждали, во сколько заявиться к особняку и как обойти полицию. Джотаро написал Нориаки в личные сообщения, в очередной раз спрашивая, как он. Какёину стало стыдно за свои односложные ответы и полное игнорирование в течение дня. В конце концов, Джотаро переживал за него искренне. А ещё, кажется, по-прежнему злился. Нориаки отправил ему вполне честное «паршиво» и прочитал все сообщения в общем чате. Кажется, этой ночью они ощутили странную сплочённость в своей решимости если не найти свою поляну, то хотя бы осмотреть окрестности. Засыпал Нориаки с тяжёлой головой и яркими языками пламени под веками.***
Уже так привычно и правильно было греть свою ладонь в кармане куртки Джотаро. Нориаки удивляло всеобщее молчание, когда они встретились возле дома Абдула и пошли в сторону особняка. Полнарефф мрачно смотрел себе под ноги и много курил, посыпая дорогу за ними тонкими белыми окурками. Абдул, сведя густые брови к переносице, решительно шёл вперёд и не смотрел по сторонам. Джотаро же просто сжимал его пальцы в кармане и изредка заглядывал в глаза. Какёин уговорил маму отпустить его сегодня к друзьям. Он не хотел её обманывать, но ему пришлось — не будет же говорить, что после похищения пойдёт бродить по тем лесам в поисках поляны из прошлой жизни. Маленькая ложь отравила намёк на хорошее настроение, но иначе мама бы просто не выпустила его из дома. Она и так бродила по комнатам бледной тенью и часто заглядывала к нему в комнату, будто желая убедиться, что он действительно дома. Меньше всего Какёин хотел оставлять её сейчас одну. Его гнала вперёд надежда найти на той поляне ответы на все оставшиеся вопросы. Может, оказавшись там, они все смогут вспомнить что-то новое. Утро клонилось к полудню, а по-настоящему яркое зимнее солнце отражалось на белом снегу и беспощадно слепило. Едва ли день был тёплым, но холода Нориаки не чувствовал. Вместо него — непонятное предвкушение с толикой тревоги, которое грело лучше любой куртки. Снег хрустел под ногами, и чем дальше они шли, тем выше поднимались сугробы по бокам от дороги и протоптанных тропинок. Редкие деревья росли всё гуще, постепенно превращаясь в лес. Между стволов скользили утренние тени, а крючковатые тонкие ветки кустарников у дороги почему-то обледенели и на крохотных сосульках красиво скакал солнечный свет. Нориаки удивлённо осмотрелся: широкая дорога вся была в бороздах от массивных шин, где-то блестели замёрзшие лужи, непонятно откуда взявшиеся зимой. Спустя пару шагов вверх по дороге чувствительного обоняния коснулся тонкий запах гари. Какёин едва не остановился в неверии, но мотнул головой и пошёл дальше, неосознанно сжимая пальцы Джотаро крепче. — Дымом воняет, — спустя долгую минуту произнёс Жан-Пьер и завертел головой. Все остановились и принялись оглядываться по сторонам, а Какёин уткнулся взглядом в рыхлый снег сугроба сбоку и замер. — Особняк сгорел, — он пожал плечами, встрепенулся и за руку потянул Джотаро дальше. Остальные молча переглянулись и пошли следом. Какёин вновь ощутил прежнее напряжение, повисшее в тишине уснувшего леса. Теперь следы широких шин открыли перед ним очевидную правду — пожарные машины всю ночь тушили вспыхнувший пожар. Его он видел, лёжа в кровати и баюкая свою фантазию. Оставалось надеяться, что никто из полицейских и пожарных не пострадал. Вскоре послышалась отдалённая ругань работающих на пожарище людей. Какёин решил, что ему жизненно необходимо увидеть оплавленные и обгоревшие руины, хотя попадаться на глаза полиции желания как раз не было. — Там оцепление, — Абдул остановился, — надо обойти. Нориаки, конечно, знал, что ему придётся опять утопать по колено в сугробах и пробираться сквозь лес, но удовольствия это знание ему не добавило. Стоило сойти с дороги и продраться через колючий кустарник, как снег тут же забился в ботинки и начал таять. Полнарефф открыто кривился и искусно переплетал французский и матерный английский. Они по широкой дуге обогнули особняк, вдыхая морозную хвою с примесью едкого дыма. Джотаро, будто посчитав, что дыма вокруг как-то мало, достал свои вонючие сигареты и подкурил одну. Нориаки терпеливо выдохнул и зацепился взглядом за макушку Абдула. А никто ведь даже не спросил, откуда он прознал о пожаре, словно сразу приняли на веру и всё. Пора было уже привыкнуть к подобному. — А мы вообще где? — Полнарефф обогнал их всех и здорово рискнул, развернувшись и пойдя спиной вперёд. — В лесу, — Абдул отмахнулся от него широкой ладонью. — А если заблудимся? — Полнарефф сверкнул недовольством в светло-голубых глазах. Вопрос, вообще-то, был правильным, но ответить на него было нечего. Из праздного любопытства Какёин достал телефон и взглянул на дисплей, видя, что сети нет. Если и заблудятся, то проблем будет много. Мама, наверное, совсем с ума сойдёт. Мысль о ней покоробила и толкнула обленившуюся совесть. Если мама решит сейчас ему позвонить, то услышит в трубке только писк и безразличный автоответчик. — Надо быстрее найти, — ноги безжалостно промокли, и Нориаки подумал, что после всех приключений ему только свалиться с температурой не хватало. Местность он совершенно не узнавал. Вся эта идея с каждой минутой казалась всё более идиотской. Какёин ничего не чувствовал, правильная дорога не манила его, не тянула никуда, он просто шёл с остальными, медленно переставляя ноги в глубоком снегу. Голые кроны смешанного леса едва покачивались под лёгкими дуновениями ветра, ветки стучали друг о друга, заполняя тишину тихими щелчками. Вокруг было удивительно светло, несмотря на то, что деревья росли густо, воздух пропитался холодом, наконец очистился от пресловутого дыма, и дышалось легко. Если бы Нориаки не промочил и не проморозил ноги, было бы даже приятно находиться здесь. — Сюда, — Абдул вдруг круто повернул вправо и зашагал куда бодрее. Благодаря последним событиям ему Нориаки доверял безоговорочно. Он старался наступать в его глубокие следы, высоко поднимая ноги. Больное колено протестующе ныло. Им с Джотаро пришлось расцепить руки, и теперь пальцы одиноко мёрзли в карманах. Абдул словно взял след, уверенно вёл их одному ему известной дорогой, не обращая внимания на рыхлый высокий снег. Какёин же успел сильно устать от этих похождений. Ноги давно онемели, проклятое колено едва сгибалось и появилась противная одышка. Мышцы во всём теле тряслись, как натянутые канаты, порождая глухое раздражение. Полнарефф тихо ругался и пристроился позади всех. Так гуськом они и шли по сугробам, следовали за Абдулом и внимательно осматривались по сторонам, пытались найти хоть что-то знакомое среди голых стволов деревьев и старых елей. Какёину ещё подумалось, хорошо, что они додумались с утра пойти, а то оказались бы глубоко в лесу в полной темноте. Бродили они уже долго, часа полтора точно, а нужная поляна так и пряталась от их взглядов за сугробами и вековыми деревьями. Глупо было пытаться узнать местность: в той жизни они смотрели на всё по-другому, да и неизвестно, сколько на самом деле лет прошло. Вскоре Нориаки сам ощутил то, что первым почувствовал Абдул. Его словно ухватили за куртку невидимые пальцы и потянули вперёд. Поляна, небольшая и заваленная снегом, выросла перед глазами совершенно внезапно. Какёин так резко остановился, что Джотаро невольно врезался ему в спину, подтолкнув. Ярко-оранжевая куртка Абдула оказалась весьма мягкой на ощупь — Нориаки врезался в неё лбом и тут же отпрянул. У него отчего-то в голове замелькал калейдоскоп воспоминаний, а тело странно расслабилось, наполнилось теплом и слегка обмякло. — Вот мы и дома, — тихо пробормотал Жан-Пьер за спиной. Всё теперь казалось каким-то иным, совершенно непохожим на то, что вспоминалось. Родной норы совсем не было видно. Какёин вышел на поляну и повертел головой. Снежное покрывало будто посыпали алмазной крошкой, сверкающей и искрящейся на солнце. Стволы подступающих к кромке поляны деревьев были ободраны, ещё помня чёс рогов о них. Один старый, величественный клён чуть свесил ветви к земле под тяжестью снега. Его Какёин узнал, нашёл взглядом широкую ветку и чуть улыбнулся. Джотаро не спеша подошёл к сильно накренённому набок сухому дереву, разгрёб ногами снег. — Нори, — едва слышно подозвал он, так и не обернувшись и принявшись помогать себе руками. Какёин подошёл к нему и тут же всё понял. Лисья нора оказалась засыпана самим временем. Она уже не была похожей на ту, из уголков памяти. Лис внутри отозвался тоской и какой-то безнадёгой. Какёин сам отголоском всё это ощущал — теперь он воочию увидел и понял, что прошлое навсегда останется прошлым. Не было здесь никаких ответов, поляна не всколыхнула старые воспоминания, только взбаламутила угрюмую действительность. — О, а это я ободрал, — Полнарефф пальцами водил по обшарпанной коре, — странно, что не заросло ничего. — Зарастёт, — Абдул пялился на свою ветку, явно уносясь назад во времени, — теперь точно. Джотаро всё пытался откопать их нору, будто искал что-то. Засыпанная не только снегом, но и землёй, она уже не была их прежним домом. — Не копай больше, — Нориаки дождался, пока Джотаро вытянется в полный рост, и обхватил его промёрзшие и покрасневшие ладони, — перчатки носить надо. Он недовольно бурчал и осторожно растирал ледяную кожу. Джотаро как-то печально обводил взглядом поляну, всё посматривал на нору и послушно давал себя греть. — Воркуете? — подкрался Полнарефф и поиграл прозрачными бровями. Какёин недовольно фыркнул. — Надо обратно топать, смотреть тут уже не на что. Пожалуй, тут он был прав. Нориаки поправил шарф и глянул в сторону, тут же замирая. На ровном снежном ковре в отдалении, прямо между двух высоких елей, тянулась цепочка глубоких следов. То ли зверь какой прыгал по снегу, то ли… Какёин тряхнул головой и отпустил руки Джотаро, сделал пару шагов в ту сторону. Он вдруг понял, куда попадёт, если пойдёт по следам. Голова резко опустела, а на плечи навалилась тяжёлая грусть. Какёин молча прошёл между елей, с трудом переставляя ноги. Усталость вернулась, вгрызаясь в тело с новой силой. С каждым шагом становилось всё тоскливее на душе, рёбра словно налились весом, мешая дышать. Чистый воздух совсем не помогал насытиться, приходилось вдыхать всё чаще и чаще. Высокое полуденное солнце сверкало между крон, мешая полностью погрузиться в болезненное воспоминание. Тогда сама ночь плакала, предрекая скорый конец Лиса. Сзади громко хрустел снег и шумел Жан-Пьер. Какёин не оборачивался, всё шагал вперёд, чувствуя, как сводит живот от фантомной боли из прошлого. Во рту пересохло. Замёрзшее озеро потерялось под снегом, но Нориаки всё равно нашёл его и осторожно подошёл ближе. Зима медленно растворилась, исчез кусачий холод, а снег на глазах растаял, превращаясь в чёрную бурлящую от капель дождя поверхность озера. Осень безжалостно ударила запахом сырой травы и промокшей земли. Вот-вот, и можно будет поскользнуться на жирной грязи. Где-то там, за спиной, цвёл куст алых роз. Кончики пальцев занемели. Видение прогнал Джотаро, резко притянув Какёина к себе. Стоило моргнуть — и зима вернулась, устлав всё вокруг снегом. Фантомная боль лопнула, как мыльный пузырь. Лис забился на самые задворки души и притих — ему тут не нравилось. — Пойдём отсюда, — Джотаро потянул его за руку прочь от озера. В его глазах читалась густая тоска и припорошенная временем ярость, превращая голубую радужку в бушующее море. Какёин оглядел остальных. Абдул и Полнарефф так и остались стоять у кромки леса, мрачно потупив взгляды. Зачем они вообще сюда пришли? Искали ответы на свои вопросы, а нашли только едва утихшую, почти забытую боль. Ничего нового не вспомнилось, глаза на очевидную истину не открылись. Только разворошили старые душевные раны, замёрзли и устали. Убедились в том, что их поляна уже давно им не принадлежит. Нориаки мотнул головой и первый побрёл обратно, не оглядываясь на заснеженное озеро. Все пережитые за последнее время потрясения согнали тучи над головой, закрыв собой солнце. Только сейчас Нориаки на самом деле ощутил, насколько устал морально. У него не осталось сил искать ответы на бесконечные вопросы, пусть всё останется так. Он за два месяца пережил столько, сколько не наберётся за все семнадцать лет. Когда поляна осталась позади, стало даже как-то легче, а нагнавший его Джотаро и вовсе подбодрил тем, что вновь сунул замёрзшую ладонь в свой карман. — Я с вами растеряю последние крохи своего оптимизма! — вдруг заголосил Жан-Пьер сзади. — У всех такие лица, будто вас на казнь ведут. Всё плохое уже кончилось. — С чего бы это? — это спросил Абдул. — Дио сбежал, его особняк сгорел, а во мне, если честно, проснулась жажда мести. — Мы простые школьники, Абдул. Я бы тоже не отказался эту паскуду ровным слоем размазать за всё, что нам пришлось пережить, но я пытаюсь мыслить рационально! — Удивительное рвение с твоей стороны. Какёин чуть улыбнулся и глянул на Джотаро. Тот, как оказалось, всё это время на него косился и обеспокоенно блестел глазами. Так и правда только он умел. — Всё нормально, — Нориаки мягко сжал его пальцы в кармане, даже не солгав. То ли от того, что поляна осталась далеко позади, то ли от диалога вечно спорящих Абдула и Полнареффа, но противная тяжесть в груди немного рассосалась. — Пойдёшь ко мне? Джотаро кивнул. Никто уже не боялся заблудиться: их следы глубокими тропами бороздили снег, по ним и возвращались. — Я слышал историю о существах, которые путают следы и мешают путникам вернуться, — словно прочитав его мысли, вдруг проговорил Полнарефф, — интересно, тут такое водится? Мрачная тишина была ему ответом. Нориаки теперь подозрительно смотрел на разворошенный снег под ногами и хмурился. В его доме бродило привидение бабушки, он сам — перерождённый дух… Так что мало ли какая пакость ещё бывает. А уж лес, окружающий их со всех сторон, был поистине мистическим местом. — Моя бабушка и другие женщины из нашего города собирались тут на шабаш, — Нориаки обернулся на Жан-Пьера и подленько усмехнулся, — мало ли, какие силы они сюда призывали. — Другие духи тут точно есть, — поддержал тему Абдул, — мы были далеко не единственными обитателями призрачной стороны леса. Я смутно помню какого-то медведя, с которым пришлось делить территорию. — Он сам ушёл, — впервые подал голос Джотаро, — сильнее всего нам мешала красноглазая тварь, я каждую ночь патрулировал окрестности, чтобы не подпустить его к поляне. — А что ему нужно было от нас? — этого Какёин упорно не помнил. Почему-то ему на этот вопрос ни разу никто не ответил. — Мало помню о нём, — Джотаро пожал плечами так, будто эта тема вообще не стоила внимания, — кажется, хотел навести свои порядки во всём лесу, других духов на свою сторону переманивал, а я ему все планы расстраивал. Какёин на секунду замер, почти физически врезавшись в новое воспоминание. Такое большое, пропитанное одиночеством и вековой тоской, а ещё болезненное и… неожиданное. Он ободряюще улыбнулся Джотаро и без запинок соврал: — Споткнулся. Где-то вдали неожиданно ухнул филин. Нориаки повертел головой, изо всех сил стараясь не показывать остальным собственного смятения, но на голых ветках и изумрудных лапах елей никаких сов не сидело. И правильно, совы — животные ночные. Причудилось. Их странный разговор затих так же внезапно, как и зародился. Казалось бы, пора успокоиться, ведь теперь-то точно ещё минимум три вопроса нашли свои ответы, но вместо облегчения, наоборот, потяжелело в животе. До сих пор было странно мыслить такими категориями, черпать всю жизнь мерилом мистики. Дико. Джотаро, что-то почувствовав, принялся поглаживать тыльную сторону его ладони большим пальцем. Такая мелочь, едва заметное проявление симпатии, а солнце снова будто засияло ярче. Прошлое прошлому. Какёин поднял голову, чуть улыбнулся Джотаро и пожалел, что они сейчас в этом лесу не одни. По-прежнему было неловко показывать свои чувства даже при друзьях, и вряд ли это сильно изменится со временем. Нориаки вдруг вспомнил другую тему для размышлений, которая отлично помогла бы ему отвлечься: а разобрался ли Жан-Пьер со своими чувствами к Абдулу? Вели себя эти двое обычно — спорили и ворчали. Ни неловкости, присущей неудачному признанию, ни странных переглядок. Какёин понял, что Полнарефф выбрал путь тупой френдзоны. Тупой не потому, что глупо и безответно влюбился в лучшего друга, а потому что безбожно тупил и боялся. Хотя Нориаки прекрасно понимал его страх. Если бы Джотаро первым не проявил инициативу, то он сам бы вряд ли решился даже заикнуться о чувствах. Лес не редел, а просто кончился: внезапно и как-то неожиданно. Почему-то только на широкой дороге в широких проталинах уловился толстый привкус дыма в воздухе. Интересно, кто всё-таки спалил особняк? И каким таким чудесным образом он вчера это увидел? Какёин устало вздохнул. Противно ныли замёрзшие ноги. Сейчас ему как никогда хотелось спокойной жизни без привидений, духов, маньяков из прошлой жизни и школьных отморозков. — Интересно, что стало с Хол Хорсом? — впервые за долгое время нарушил тишину Нориаки. В голову опять полезли мысли совсем не об этом. — Надеюсь, сдохнет, — плюнул ядом Полнарефф и покривился. Джотаро поддержал его молчаливым кивком головы. — Если Дио не забрал его с собой, а, скажем, приказал поджечь особняк, то ничего хорошего с ним не случится, — Абдул с таким задумчивым видом осматривал деревья, будто видел их впервые. — Пойдёмте все ко мне домой, — на корню отрезал неприятную тему Нориаки, хотя сам этот разговор и развязал, — а то мама всё гадает, с кем я постоянно шляюсь. Вот и познакомлю.***
В художественной лавке пахло теплом и творчеством. Знакомо, вкусно, вдохновляюще. Какёину захотелось сюда зайти совершенно внезапно и без особого повода. Может, совсем озябшие ноги сами гнали его к теплу. Над головой звякнул колокольчик. Торговый зал не удивил своей тишиной и безлюдностью. Нориаки повернул голову к Абдулу и кивком указал на стеллаж с пряжей — понадобилась же ему зачем-то. Джотаро и Полнарефф не изъявили желания зайти вместе с ними и остались курить снаружи. Хозяин лавки, изменяя обычаю, не вышел из подсобного помещения на звон колокольчика. Тишина во всём магазине стояла такая, будто тут и не было никого. Какёин медленно прошёл вдоль прилавков с тюбиками масляной краски и кистями. Ненадолго оставшись наедине с самим собой, он невольно прокрутил новое воспоминание в голове и опять о него укололся. Дио на самом деле переманивал духов на свою сторону. Кто-то шёл добровольно, а кто-то… Нориаки провёл пальцем по стеклянной витрине и только сейчас заметил тонкий слой пыли. Короткая полоса превратилась в зигзаг-молнию. Какёин стряхнул пыль с пальца и подошёл к кассе. Теперь, оглядевшись чуть внимательнее, он заметил, что тонкий серый налёт покрывает каждую поверхность, словно хозяин тут не убирался минимум пару дней. Глупость одна в голову лезет. Будто рассуждения о местной грязи смогут смыть другую грязь, родом из прошлого. Когда Дио обманул, подчинил своей воле, заставил превратиться во что-то иное, совершенно злое и мерзкое. Принудил напасть на своего Волка… хотя тогда они ещё не были знакомы. Какёин вновь собрал пальцем пыль уже на другом стекле. Он-то всё гадал, кто его ранил и как он оказался на поляне. Оказалось, Волк же и ранил. Интересно, а Джотаро это помнил? — А где продавец? — голос Абдула прямо за спиной заставил вздрогнуть. В широких ладонях он держал несколько мотков жёлтой пряжи. Какёин пожал плечами, возвращаясь в реальность. Это запустение казалось напускным, каким-то искусственным. — Мистер Терри, — позвал Какёин, повысив голос. Наконец густую тишину прорезали шаркающие шаги, а вскоре и едва слышно скрипнула дверь подсобки. — Простите, молодые люди, я стал на слух туговат, — мистер Терри улыбнулся им чеширской улыбкой, от которой каждый раз становилось неуютно и как-то зябко. В этот раз Какёин особенно внимательно всмотрелся в морщинистое лицо и седые волосы, испытывая откровенно непонятное и тревожное чувство. Мистер Терри, игнорируя его взгляд, быстро пробил пряжу Абдула по кассе, упаковал в пакет и протянул через прилавок с чем-то вроде «приходите ещё». Чем дольше Нориаки наблюдал за ним, тем ярче ловил чувство дереализации. Какая-то совсем абсурдная мысль вонзилась так, что не вытащить и не отмахнуться. — Спасибо, Терренс, мы ещё зайдём обязательно, — Нориаки отзеркалил его улыбку и, подхватив Абдула под локоть, шустро вышел из этой чёртовой лавки. Теперь она не казалась уютной и дружелюбной. Неужели каждое место в этом чёртовом городе прогнило? Перед тем как отвернуться от старика, Какёин успел заметить его сузившиеся глаза и поджавшиеся губы. Прятался, сволочь, чтобы ему на глаза не попасться. Но как? Как за два чёртовых дня молодой парень превратился в сгорбившегося под тяжестью времени старика? — Ты чего? — Абдул недоумённо на него смотрел. — Это дворецкий Дио, мы как раз недавно виделись, — Нориаки отпустил чужой локоть и по запаху табака пошёл искать своё заново приобретённое счастье. Солнце высоко сияло над головой.