В этом хрупком, но яростном мире

Тридцать первое октября — день Хэллоуина, день гибели Поттеров, день моей смерти в прошлой жизни и день празднования Самайна. Самайн? — спросят некоторые. Издревле, еще до принятия Статута Секретности маги праздновали языческие праздники: Самайн, Йоль, Бельтайн и другие. Магглы замечали эти празднования, боялись их, называли шабашами. Так, в ночь Самайна, магглы стали отмечать Хэллоуин. Со временем, этот праздник прижился и у магов, а традиционный Самайн забылся. Вернее, не совсем. Некоторые семьи, в основном, конечно, слизеринские, аристократические и темные, продолжали отмечать сей праздник. Так, этим уром, на доске объявлений в гостиной я обнаружила пергамент с довольно внушительным списком тех, кто хотел участвовать в ежегодном праздновании Самайна. Записались, разумеется и мы с Драко, уговорив еще и Гарри. Затем, за завтраком староста Джемма, как и в предыдущие годы, отнесет список имен декану. Снейп напишет коллективное разрешение на покидание замка с восьми вечера до часу ночи. Мы с Драко и братом бодро направлялись к стадиону: там нас уже ждали для утренней тренировки Гермиона с Луной и Невом. Последний, кстати, за последние недели значительно похудел. — Ну что, Невилл, придешь сегодня на Самайн? — спросила я. — Ага, — утвердительно кивнул тот, — Луна и Герми тоже идут. — Гермиона? У тебя же нет платья, а без него нельзя! — возразила я, обращаясь к подруге. — Какое платье? — уточнила она. — Ну, специальное такое. Я, конечно, не особо разбираюсь, но оно там черное такое, и капюшон, и рукава, и все такое… У нас, мальчиков, тоже мантии специальные, но у Гарри нет. Я сделаю ему копию своей, — произнес Драко. — Отлично, я тогда поступлю так же. Не переживай, Гермиона, сделаем тебе платье, — решила я. После завтрака, дети и подростки, которые будут участвовать в праздновании Самайна, выбрались из замка. Вперед вышла Джемма Фарли: — Итак, друзья! Как вы все знаете, сегодня с восьми часов вечера до часу ночи состоятся ритуальные танцы! Надеюсь у всех есть подходящая одежда! Сейчас идем в Запретный Лес. Сейчас разделяемся на две группы: мальчики идут собирать хворост, складывать будете его на воон ту поляну (Джемма указала пальцем на полянку, между озером и лесом), девочки — берём мотки верёвок и связываем этот хворост в охапки, мальчики охапки складывают в кучи по десять. Всего должно быть семь костров: один на каждую сторону света и три в центре! Итого, семьдесят охапок хвороста. Все ясно? За дело! Ребята, сбросив мантии, закатав рукава и дружно напевая популярные песни «Ведуний» Селестины Уорлок, рассыпались по лесу в поисках веток и хвороста. Семь часов спустя мы, потные и уставшие, брели в замок. — Так! Мальчики — на выход, Луна и Гермиона — за мной! — скомандовала я, когда все мы, уже принявшие душ, встретились у входа в штаб-квартиру. Злобно бурчащие мальчики были выкинуты за пределы комнаты. Я немедленно принялась трансфигурировать мантию Гермионы в точную копию моего платья. Правда, пришлось потом его укорачивать и увеличивать в груди: всё-таки Гермионина фигура была более сформировавшаяся нежели моя, ещё не потерявшая подростковой угловатости. — Может юбку попышнее сделать? И рукава поуже? — предложила Луна, критически осматривая моё творение. — Давай, — согласилась я, водя палочкой по Гермиониному наряду. — Я пока венки сплету, — сказала Луна, усаживаясь к столу и притягивая к себе охапку цветов, собранных ею в Запретном Лесу. — Я чувствую себя, как принцесса! — Гермиона, хохоча кружилась перед зеркалом. Я улыбнулась ей, стараясь не двигаться, а Луна промычала что-то невнятно-одобрительное. Ее рот был занят булавками, которыми подруга безуспешно пыталась заколоть мои волосы в подобие короны из кос. Луна и Гермиона уже были собраны: каштановые кудри одной украшал венок иа маков, а волнистые светлые волосы другой — ландыши. — Наконец-то! Всё! — Луна тяжело выдохнула, втыкая в мою прическу последний иссиня-черный цветок. — Ну? И где они? — ныли мальчики, топчась у входа в Большой Зал. — Пир через пять минут начинается! — А вот и мы! — звонко объявляю я, подходя к Гарри, а затем и к Неву, и поднимаю их нижние челюсти на законные места. Подошла было и к Драко, но тот уже оправился от минутного ступора. Моя рука повисла в нескольких сантиметрах от его лица. Краснея и отводя глаза, я неловко одернула руку под насмешливый взгляд друга. В общем, можно было бы сказать, что пир прошел хорошо, если бы не одно но… — ТРОЛЛЬ! ТРОЛЛЬ В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ! — в зал влетает бледный, как привидение, Квиррелл. Шмяк! Падает в обморок. — Рожки ж осьминожки, совсем забыла, — выругалась я, но мой голос утонул в оглушительном окрике Великого Светлого. — ТИШИНА! Все затихли. — Старосты, отведите учеников в их гостиные. — Извините, директор! — раздается звонкий голос отважной Джеммы Фарли. — Но гостиная Слизерина находится в подземельях. Я не буду вести туда своих подопечных! — А что профессор Квиррелл вообще делал в подземельях? — недоверчиво восклицает Пенни Клируотер, староста Рейвенкло. — Класс Защиты от Темных Искусств находится на третьем этаже! В зале поднимается недовольный гул. Под шумок Джемма приказывает тем, кто будет праздновать Самайн, построиться в колонну, а старшекурсникам выставить щиты (на случайвстречи с ранее упомянутым троллем). Мы потихоньку выскальзываем из замка и, освещая себе путь люмосом, шагаем к поляне. Кто-то поджигает все семь костров. Свет от них создает непередаваемую, волшебную атмосферу: на поляне теперь светло и тепло, по краям — таинственный полумрак, тени от деревьев, колыхающихся от ветра, оранжевые языки пламени отражаются в черной ряби воды озера, перемигиваясь с россыпью звезд на темном небосводе. Где-то начинает играть музыка: легкая, словно созданная для танца. Каждому раздают эль: говорят, он сильно бьет в голову, но нам дали только несколько глотков. Дети поодиночке и парами стали подходить к кострам, заводить хороводы и петь. — Пойдемте, потанцуем? — предложил Драко нам, наблюдая, как кружатся вокруг костров сокурсники. — Но я… совсем не умею танцевать… — почти прошептала Гермиона. — Ничего страшного, многие не умеют, — мягко отвечает Луна, — Пойдем, Стори, давай покажем Гермионе. Я кивнула и мы устремились к одному из костров. Чувствую на лице уютный жар костра. Музыка, таинственно-торжественная, обволакивает, мягко отгораживает от окружающего мира. Руки и корпус, словно сами по себе начинают двигаться в такт музыке. Легкое покачивание, поворот, взмах, покачивание, поворот, снова взмах… Открываю глаза. Я кружусь вместе с другими танцорами вокруг Северного костра: вот Луна, и Гермиона, сначала несмело, но затем увереннее вливающаяся в танец, вот мальчики. Они выглядят немного неуклюже, но, кажется, им весело. — Красиво тут, да? — ко мне бесшумно подходит Драко с двумя стаканами безалкогольного яблочного сидра, протягивает мне один и присаживается рядом. — Да… Спасибо, — я с благодарностью принимаю напиток. Мы сидим у самой кромки воды и наслаждаемся завораживающим видом на замок. Уже около полуночи и костры медленно догорают, погружая поляну в приятный полумрак. Никто больше не танцует: все разделились и по два или по три гуляют или тихо разговаривают, словно боясь спугнуть волшебную атмосферу. Гарри и Гермиона о чем-то шепчутся, сидя под старым раскидистым деревом, а Луна пытается научить Нева плести венки, кажется, безуспешно. — Ты знаешь, — тихо говорит Драко, продолжая задумчиво смотреть на замок, — я иногда думаю… о том, что могло бы быть… если бы ты не пришла. Ну, в смысле, если бы все было… как в книгах, которые ты читала… — Ничего хорошего, — я пожимаю плечами, кутаясь в мантию. — Хотя нас и в этой реальности ничего хорошего не ждет. — Это точно, — грустно усмехается Драко. — Знаешь, тут ведь так красиво… Но, иногда мне кажется, что эту красоту слишком легко разрушить. Этот мир такой хрупкий… — Но страшный. — Яростный, — кивает он.

***

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор был любителем шахмат. Он даже придумал каждой пешке имя. Вон тот черный конь, например, был назван Квиррел, а белая ладья — Джиневра. На доске также присутствовали некие: Гарри, Рональд, Том Риддл, Сириус, Северус и прочие. Альбус Дамблдор частенько играл сам с собой. Вот и сейчас он сидел в своем кабинете и сосредоточенно передвигал пешки, периодически вскакивая, нервно расхаживая по кабинету и выглядывая в окно. Из окна директора были прекрасно видны всполохи семи догорающих костров. С яростным рыком «Все идет совсем не так, как должно!» директор сметает с доски фигуры, которые разлетелись по всей комнате. Собрав их всех обратно, он некоторое время хмуро смотрит на пешки. Затем чело его просветляется и крючковатые пальцы переставляют несколько фигур. Старец откидывается на спинку кресла, рассматривая пешки и затем с назидательной улыбкой обращается к одной из фигур: — Стремись к свету, Гарри!