А вот и Энтони!

— Повтори еще раз, Дин, — уверенным голосом проговорил Пушинка, устроившись на табурете напротив моего верного ученика. Тот взглянул в бледное лицо незрячего, забрызганное красными точками сыпи, и вновь опустил голову, сокрушенно мотнув ею:  — Братец, я правда не понимаю, что сделал не так.  — Не дави на него, Пуша, — попросил я, поставил ведро воды, шлепнул мокрую тряпку на пол и, согнувшись в три погибели, активно задвигал руками, собирая бренные останки разлитого «супа из ста ингредиентов». — Ты плохой дознаватель. Кириэн предусмотрительно подняла ноги, давая мне промыть пол под ее местом, после чего задумчиво проговорила:  — Но ведь не просто так призрак девушки обратил внимание на Дина.  — Вот! Об этом я и говорю, — воскликнул Пушинка. — Из ничего ничего и не берется. Что ты сделал? — обратился он снова к Дину. — Расскажи нам! Неужели действие зелья уже закончилось?  — Попрошу заметить, — с важностью проговорил я, что совершенно не вязалось с моей поднятой в процессе мытья пола задницей, — что «суп из ста ингредиентов» может заставить говорить правду только о том, что человек знает. Дин и вправду понятия не имеет, где он налажал.  — Я забыл… — проканючил тот и шмыгнул носом. Пушинка наконец отстал от бедного парня и раздраженно забарабанил пальцами по столешнице, после чего повернулся на меня:  — И что нам с ним делать? Загипнотизировать?  — Если ты умеешь, то флаг тебе в руки и барабан на шею, — пропыхтел я, двигаясь задом к окну, не отрывая тряпку от пола. — А это в мой прайс не входит. Наконец, с уборкой было покончено, и мы вернулись к обсуждению, что делать с Дином и его призрачной любовницей. Пуш настаивал, что следует вырвать могильный камень Джейд и утопить его в гусином пруду без лишней канители, Кириэн же призывала не форсировать события.  — Ну, так дела же точно не делается, — молвила она, отпивая чай из пиалы. — Рин Чан, вы случайно не медиум? Мы могли бы просто поговорить с ней по-хорошему.  — По-хорошему не получится, — покачал я головой. Девушка разочарованно вздохнула. Пушинка оживленно подался вперед, но я огорчил и его: — И мы не будем осквернять могилу, а то станет еще хуже. Мы хором вздохнули.  — Но вы же избавите меня от нее? — с надеждой в голосе взмолился Дин. Я похлопал его по спине:  — Ну разумеется!  — Снова с помощью Восьми Бессмертных, как с тараканами? — обреченно спросил меня верный мой ученик. Я пожал плечами:  — Не знаю, Дин, но и в этот раз мне не справиться одному, это точно. Паренек поежился. Сразу видно, что вспомнил наши с ним похождения с тазиком острого тофу и горящую свалку.  — Учитель, нет…  — Учитель, да! — и я пристально посмотрел на него. — Сам накосячил, сам и помогай.  — Хорош мучить ребенка, — оборвал меня Пушинка, ткнув меня своей палкой в живот так, что я с писком отпрыгнул в сторону. — Дин тебе тут не помощник, так что я пойду вместо него. Но предупреждаю сразу…  — Ай! А ты справишься, Пуш? — потирая пострадавшее место, спросил я. Все-таки в этом деле не помешали бы зрячие глаза…  — Ты снова думаешь, что я беспомощен? — фыркнул он. — Мне напомнить тебе…  — Призрак не изгонится от того, что ты натравишь на него стаю гусей, — вмешался я. Пуш насупился и нервно закусил губу. — Без обид, Пуша, но в этот раз ты мне нужен как ассистент, а не как злыдень, которого боится и ненавидит вся деревня.  — Рин Чан, у вас вообще есть план? — деловито поинтересовалась Кириэн, наливая себе в пиалу еще чая. — А то пока все выглядит очень неубедительно.  — У меня даже импровизации продуманы, — заверил я девушку. Она с недоверием свела брови к переносице, чуть нахмурившись, а Пушинка захохотал высоким и злым голосом:  — Уважаемая риннайн, вы задали очень хороший вопрос. Я тоже не верю ни на грош этому чудаку. Дин сидел, опустив голову, ни живой, ни мертвый. Я потрепал его по щеке и, приобняв, взъерошил ему мокрые после душа волосы:  — Отставить грусть! Мы с Пушем обязательно вырвем тебя из ее когтей. Дин отстранился от меня и посмотрел в сторону. Кириэн перевела взгляд на меня и аристократично поднесла к губам пиалу чая, а Пуш пожал плечами:  — Я уже давно не ассистировал даосу, Энтони. Может случиться все, что угодно.  — А мы что, не готовы рискнуть? — поднял я одну бровь, сложив руки на груди. Хвост мой нервно дернулся из стороны в сторону, а уши настороженно встали под «громовой шапкой». Хорошо было бы задать этот вопрос себе, Энтони ты Чан. Пушинка — ренегат от мира волшебства. Его арсенал заклятий сильно ограничен Младшими Силами, но простому смертному придется тяжело в битве с ним один на один. Однако тут мы имеем дело с потусторонним, и вариантов у меня нет — Дин не способен сражаться против своей призрачной пассии. Остается только Пуш, который последний раз держал в руках благовония семь лет назад и ничего не помнит из своего ученичества в монастыре.  — Так, ладно, — хлопнул я в ладоши, заметив, что никто не поддержал меня. — Мы все равно это сделаем. Дина нужно спасать. Пушинка открыл было рот, чтобы что-то добавить, но в тот же момент раздался грохот почтового ящика — колотили в него будь здоров. Дин подпрыгнул на месте, Кириэн оторвалась от своего чая. Я тихо выругался. Посетители. Как не вовремя!  — Иду, — буркнул я себе под нос. — Иду-иду, уже иду. На улице я увидел старушку Шиму — одной рукой она сжимала листок бумаги, а второй пыталась повесить мой почтовый ящик на место. Диву даешься, как эта пожилая ши с коротенькими ручками умудрилась сорвать крепление.  — Чего вам угодно? — максимально дружелюбно спросил я, мысленно костеря бабку на все лады. Ну сколько уже можно ломать мне ящик!  — Козу продаешь, даоши? — пробубнила она, показывая мне мое объявление, с уже подвыцветшими иероглифами и черно-белой фотографией моей Дяочань. Я даже опешил. На объявление никто не отзывался полторы недели, я уже было думал, что его сорвала детвора, поэтому и был так удивлен внезапному отклику.  — Козу, говорю, продаешь? — повторила она. Похоже, я слишком уж озадачился этому факту, что аж забыл ответить.  — Да-да, все еще, — поспешно кивнул я и отщелкнул щеколду, чтобы впустить старушку. Она вошла, опираясь на палку, и подслеповато оглядела мой двор. Нового петуха я еще не успел купить, поэтому куры бродили как им заблагорассудится, ковыряясь в земле и недовольно квохча.  — Уно моменто, бабусь — сказал я, и через некоторое время вывел во двор сопротивляющуюся козочку. Дяочань, это божье наказание с белоснежной шерстью, заблеяла и попыталась вырваться и боднуть меня в ляжку. Старушка близоруко сощурилась и поправила толстые очки в роговой оправе.  — Цыц! Холера, — прошипел я и повернул козу боком. — Во, смотри, бабусь.  — Нда-а-а-а, — проворчала она, оглядывая животное со всех сторон. — Тощая какая-то.  — Молодая еще, — ввернул я. То, что на самом деле коза досталась мне в подарок от сельской администрации уже взрослой в честь заселения в Синьбанчжан, то есть два года назад, я благополучно умолчал. Тем временем Дяочань вновь заблеяла и навострила рога уже на бабку.  — Уй! — вскрикнула она, отпрыгнув от нее. — Проказливая. Точно молодая.  — Двести юаней, — напомнил я о цене. — Торг неуместен, — добавил я, только заметив, как старуха пытается возразить.  — Грабеж, — буркнула она и полезла в расшитую сумку за кошельком. Когда она отсчитала мне десятиюаневыми монетками нужную сумму, я протянул ей поводок:  — Ну что, в добрый путь! В этот момент Дяочань почуяла свободу. Не успела бабка передать мне деньги и взять поводок, как коза боднула ее в бедро, заблеяла и пустилась вскачь, а потом понеслась рогами прямо на кур. Куры мои с кудахтаньем брызнули врассыпную, а я, запоздало попытавшись ухватить ускользнувший поводок, в сердцах вскричал:  — Куда смотришь, старая! Лови ее!  — Да как же?! — возмутилась она. Скромный скотный двор превратился в балаган. Коза перевернула куриную поилку, совершила прыжок-скачок через лавку и вновь помчалась, нагнув рога, прямо на нас. Я-то сумел увернуться, а вот старушке Шиме не хватило ловкости, и удар козьим лбом пришелся ей прямо в живот.  — Спокойно, бабуся! — воззвал я в ответ на брань бабки, согнувшейся чуть ли не до земли. — Сейчас я ее поймаю!  — К бесам тебя с твоей козой! — забрюзжала она. — Бездельник! Шарлатан! Поганец!  — Да, да, — проорал я. — И блохи у меня еще, да! Из конюшни заревел осел Дина, добавляя ситуации градус неадеквата, а коза вновь развернулась, выбрав целью атаки уже меня.  — Иди сюда, детка, — поманил я ее пальцами, помахивая хвостом. — Иди сюда, будь хорошей девочкой!  — К бесам тебя и твою козу! — запричитала бабка, отступая к воротам. Я услышал, как отворилась дверь в дом, и оттуда выглянули Кириэн и Дин, встревоженные шумом, да и я подозрительно долго уже не возвращался, что их и обеспокоило.  — Учитель? Что стряслось? — вскинул брови наверх мой ученик.  — Не стой столбом и помоги поймать козу! — крикнул я ему. — У нас покупатель!  — Не надо мне никакой козы, — заскрипела бабка. Она бы уже давным-давно сбежала, да вот незадача — зацепилась подолом юбки за торчащий в заборе из сетки-рабицы загнутый крючком прут.  — Я сделаю скидку! — закричал я в отчаянии. Коза помчалась на меня, и я увернулся от ее рогов с ловкостью тореро. Тем временем старушка Шима отцепилась от забора и, насколько позволяли старческие силы, побежала прочь, пугливо оглядываясь. Так сорвалась моя лучшая сделка.  — Тьфу, — ругнулся я и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Коза заблеяла и повернулась в сторону раскрытых ворот, но мне хватило одного взмаха рукой, чтобы закрыть и запереть их.  — Что, продал козу? — ехидно спросил меня Пушинка, высунувшись из-за двери. Он ловко нашарил тростью лестницу крыльца и спустился вниз на пару ступенек. Я раздраженно махнул рукой:  — Да по барабану уже. Мужики, помогите мне, что ли. Совместными усилиями козу загнали в хлев, не забыв укрепить задвижку куском проволоки, и я печально посмотрел на свое подворье.  — Все у тебя через коленку, Энтони Чан, — похлопал меня по плечу Пуш. — Не переживай, я тоже такой. Я скосил на него взгляд:  — Не подрывай у Дина мой авторитет. В ответ Пушинка вновь захохотал. Действительно, какой тут мне авторитет. Мне оставалось только вздохнуть и снять с плеча его руку:  — Довольно драмы. Я просто не сумел продать козу. Теперь ее только на мясо.  — Учитель, — тронул меня за плечо Дин. — А может, снова попытаться продать?  — Разве что в соседней деревне, — развел я руками. — Старуха сейчас мою неудачу будет с каждым встречным-поперечным смаковать. Пуш понимающе кивнул.  — Забей, дружище. А лучше — козу забей. Суп сваришь.  — Сперва нам нужно забить призрака, — напомнил я, после чего обернулся: — А перед этим — почитать литературу на нужную тему. Дома я велел Дину поставить чайник еще раз и приготовить все для чаепития, а сам обратился ко книжному шкафу. Литературы было море, но мне нужна была буквально одна методичка от дяди Кау.  — Проклятье, — выругался я, когда обшарил всю верхнюю полку, где у меня хранились конспекты и брошюры из монастыря. — Нигде не могу найти. — Что вы ищете, рин Чан? — поинтересовалась Кириэн. Она была буквально заворожена моей библиотекой — еще бы, очень редкие книги! А если бы она сумела заглянуть в библиотеку моего дорогого наставника, то точно бы пришла в восторг.  — Брошюрку одну, — отвечал я, магией отправляя свою учебную литературу назад на полку. — Дин! — рыкнул я. — Ты брал методичку «Призрачные угрозы»?  — Нет, учитель, — отвечал мой ученик, выглядывая из кухни. — Но я брал другую книжку, ты как раз напомнил, что я хотел вернуть ее… Сейчас! Дин принес мне потрепанный томик некоего Р. Венкатарамана — тот самый, который я обнаружил у него в комнате во время «обыска». Из него до сих пор торчали цветные ярлычки-закладки. Дин же как раз читал про привидений… И тут меня осенило. Ну Дин, ну затейник!  — К шутам дядю Кау с его методичками. Вот оно, истинное знание, — и я потряс книгой. Дин и Кириэн изумленно посмотрели на меня — не рехнулся ли я. А я продолжал: — Вот оно, наше прошлое, настоящее и грядущее! — и театральным жестом раскрыл книгу на самой большой закладке. Кириэн и Дин посмотрели мне через плечо на пожелтевшие от времени и проеденные жучками листы — я открыл раздел «Встречи с привидениями», титул которого был украшен графичным изображением запечатанного горшка, очевидно, с духами внутри.  — Что там, учитель… — прошептал Дин, на что я только закатил глаза:  — Тебе лучше знать, верный мой ученик, ты же перелопатил весь раздел, если оставленные тобой закладки не врут. Дин смутился и слегка покраснел — как будто стыдился своего интереса к призракам.  — Мальчики, не ссорьтесь, — деликатно молвила Кириэн. — Рин Чан, читайте. Я глазами пробежался по тронутым временем страницам. Я еще в прошлый раз заметил, что книга эта была написана под огромным впечатлением от зрелищности даосской магии, и автор не скупился на пространные описания вперемешку с весьма точными и ценными данными — будто бы комментарии писал настоящий даоши с поэтическим даром.  — Компас Ло-Пань… — пробормотал я. — Меч из монет… Талисманы Дун-Чжоу… Дин совершенно растерялся.  — Чего-чего, учитель… — прищурившись, заглянул он мне через плечо. — Ничего не понимаю…  — Иди налей риннайн Шнайдер чаю, — с толикой раздражения молвил я. Не хватало еще, чтобы у меня под ногами кто-то путался.  — Но рин Чан, — вмешалась было Кириэн. — Я и так уже…  — Дин нальет чаю, — повторил я, глянув поверх очков. — И составит приятную компанию вместе с Пушинкой. Дин, насупившись, побрел на кухню, Кириэн пожала плечами и тоже ушла. Я же с комфортом плюхнулся на диван и, забросив лапу на лапу, погрузился в чтение. Нелегко было пробираться сквозь причудливый стиль автора книги — он был знаком с волшебством только из разговоров с даосами Пушани, живших столетие назад, довольно много места занимали цветистые описания быта и нравов жителей провинции прошлого века — и это не мешало Р. Венкатараману быть хорошим документалистом, с такой точностью были описаны ритуалы и магические приемы, о некоторых из которых я читал впервые. Мне потребовался карандаш, чтобы вычленять из текста необходимое — я взял красный, в контраст к черному, которым Дин подчеркивал то, что ему запало в память. Кириэн, Дин и Пушинка уже пили по третьей пиале чая и съели почти все мои запасы бататовых пирожных, а я все сидел с книгой. Периодически ко мне подходил Пуш, клал мне руку на плечо, я с тихим вздохом говорил ему, что еще в поиске, Пуш уходил, после чего Дин вновь подогревал воду и заваривал чай для моих гостей. Информации было не так много, и мне предстояло выбрать из красочных описаний и фигур речи автора зерна магической истины — того, что поможет мне решить наконец эту проблему. И мне это удалось.  — Так, — объявил я, выходя наконец к своим заждавшимся моего решения друзьям. — Я разобрался с методами, можете поздравить меня. Мне осталось только составить стратагему! Все трое одновременно повернули на меня голову. На лице Кириэн читалось большое удивление, и она уже потянулась было в сумку за своим диктофоном, как я моментально остановил ее:  — Нет, риннайн Шнайдер, эта информация не для ваших читателей. Девушка разочарованно вздохнула и оставила свою сумку в покое. Дин обеспокоенно глянул на меня. Он и понятия не имел, что за сведения я нашел в книге и почему они не должны быть опубликованы в Западном мире, хотя первый из нас двоих прочесал почти весь раздел с призраками. Пушинка вопросительно повернулся ко мне:  — Это еще почему? Ты что, нашел что-то противоестественное?  — Призраки сами по себе противоестественны, — парировал я, после чего эффектно раскрыл книгу на том месте, где я заложил ее пальцем, и важно провозгласил: — Самый простой способ поймать духа — поймать его на живца! Дин ойкнул и испуганно зыркнул на меня. Кажется, он и без пояснений понял, кто будет живцом.  — Энтони Чан! — вмешалась Кириэн. — Это противоречит Конвенции о правах человека! Вы не можете использовать Дина как наживку! По-вашему, он мало настрадался?  — Вот именно поэтому и я сказал вам выключить диктофон, риннайн Шнайдер, — коварно улыбнулся я.  — Неужели нет других способов поймать призрака Джейд, учитель? — тихо спросил Дин. Я утешающе похлопал его по плечу:  — Конечно, есть. Но смотри, — и я пролистал раздел на нужные страницы: — Вот тут предлагают призыв Черно-Белых Стражей из мира мертвых, и за определенную сумму ритуальных денег они решают наши проблемы. Но, — и я поднял глаза на обрадовавшегося было ученика, — Сумма это обычно астрономическая, а твой учитель не миллионер. Далее… Я пролистнул книгу на пару страниц вперед, не обращая внимания на погрустневшего парня.  — Вот тут вот написано о том, что призраки боятся огня…  — Не надо нам больше огня, учитель, — севшим голосом попросил верный мой Дин. Конечно, все еще помнит горящую свалку и острый тофу. Пушинка коротко хохотнул.  — А разве нельзя поймать ее в кувшин, как вы всегда ловите призраков, рин Чан? — поинтересовалась Кириэн. — С благовониями и талисманами. — Мог бы, — согласился я. — Но видите ли, риннайн Шнайдер, Джейд, я уверен, уже насосалась «ци» Дина, поэтому из посудины она выберется в момент.  — Она будет настороже, — добавил Дин, закрасневшись.  — Это понятно, — оборвал его Пушинка. — Выкладывай свои идеи, Энтони. Составим стратагему вместе.  — У меня уже есть одна мысль, — весело сказал я. Я отодвинул все чашки на столе в сторону, покопался в карманах сумки и выложил оттуда мелкие гладкие гальки белого цвета — я насобирал их еще давно для определенного вида гадания, которым так и не овладел, но никак не решался выбросить набранные в ручье сокровища обратно. Как оказалось, не зря.  — Какие-то камни, — пробормотал Дин. — Учитель, ты хочешь закидать ее этим? Она ведь может делаться бесплотной! — Цыц, — велел я. Я сделал пару магических жестов, после чего направил два пальца, указательный и средний, на камушки, а второй коснулся своего виска с резким «Хо!». Дин ахнул — гальки пришли в движение и сами собой сложились в символ Инь-Янь, который затем сменился на схематичное изображение моего двора. Кириэн жадно смотрела на этот небольшой спектакль, явно жалея, что у нее нет с собой видеокамеры.  — Так, смотрите, — начал было я, взяв в руки одна из палочек для еду как указку. — Сперва мы дождемся ночи, прячась здесь… А Дин все это время будет вот тут. Гальки под восхищенный вздох Дина несколько дрогнули, одна осталась во «дворе», а две из них переместились за четырехугольный, плохо обкатанный камень.  — Ты не можешь рассказать ВСЕ словами? — нетерпеливо вмешался Пушинка. — Я слышу только стук камней и пространные объяснения.  — Пуша, ты отлично знаешь эту стратагему, — сказал я ему в ответ. — Мы просто спрячемся за сараем, пока Дин будет привлекать внимание призрака, а потом вступим в бой. Ровно так же, когда мы с тобой намяли бока господину Яму два года назад.  — И какой тактики ты будешь придерживаться? — скептично проговорил слепец. Я пожал плечами:  — Действуем по ситуации. Тебе, Пуш, вообще почти ничего не нужно будет делать. Я же обходился как-то два года без ученика.  — Что значит «почти»? — вопросил Пушинка, сощурив незрячие глаза. — Тут что, какой-то подвох? Я рассмеялся. Пуш везде ищет подвохи и нюансы — семь лет вражды со всем светом убьют не только наивность, но и саму личность.  — Мне нужна моральная поддержка, — сообщил я. — И кто, кроме тебя, лучше справится с этой ролью?  — Всю жизнь подтираю тебе сопли, — фыркнул тот.  — Но-но! — грозно возвысил я голос. — Обычно это я вытаскиваю тебя из проблем!  — Которые сам же и создаешь. Учти, я не простил сожженную свалку! Дин зажмурился, ожидая второй части драки на празднике. Признаться честно, я бы тоже зажмурился — так страшен был Пушинка в своей ярости. Кто вообще придумал назвать его «Пушинкой»? Это неостановимая машина смерти, и мне все равно, что у него пушистые мягкие волосы, нетипичные для вуконга — явно в родне затесался кто-то с Запада.  — Мальчики, — вмешалась Кириэн. — Прекращайте. Рин Чан, не забывайте, что Чжэньфань не видит ваши таланты мультипликатора. Кстати, рин Чан, — и ее вишневые глаза опасно сузились. Я слегка приподнял уши в немом вопросе и невинно улыбнулся. — Почему меня нет в вашем плане? Я поглядел на подрагивающие гальки, изображающие меня и Пушинку. Действительно, я не включил Кириэн в стратагему — посчитал, что мы справимся вдвоем, а девушка может спокойно отдыхать. Или писать свою рукопись. У нее наверняка очень много дел, от которых ее не следовало бы отвлекать.  — Риннайн Шнайдер, вот очень вам хочется гоняться за призраком… понимаете, ваша женская энергия Инь… — начал я было описывать всю неприглядную подноготную охоты за призраком, но она тут же оборвала меня:  — В первую нашу встречу вы, рин Чан, сказали, что я приехала сюда за чудесами и получила их. Так?  — Так… — пробормотал я, припоминая этот разговор. Давно это было, больше полумесяца назад.  — Так почему я не могу побороться с немертвыми? Только потому, что я девушка? — и она грозно уперла руки в бока. — Или это не считается за чудо, которое я должна получить?  — Без проблем, любезная риннайн, — поднял я ладони и добавил к двум камушкам еще один. Думаю, прям сильных проблем от этого не будет. — Если меня морально поддержат сразу двое, это будет замечательно. Кириэн фыркнула и подняла подбородок. Было видно, что она не хочет сидеть сложа руки — она, похоже, не прочь даже сцепиться с Джейд и своими собственными руками затолкать ее дух в горшок. Я вздохнул.  — Вчетвером веселее, — ободряюще проговорил Пушинка. — Я вообще считаю, что чем больше народу будет принимать участие в охоте, тем успешнее она пройдет.  — Ну ты еще Шаоци позови, и Вэйжа тоже, — поддел его я и еле как увернулся от удара тростью. До вечера оставалось еще много времени. Чай в нас более не помещался, пирожные кончились, Пушинка предсказуемо заскучал и ушел на конюшню отдыхать, следом и Дин ускользнул в свою комнату и заперся на шпингалет. Мы с Кириэн остались вдвоем на моей скромной кухне. — Любезная риннайн, — обратился я к ней, грохотом посуды в мойке стараясь заглушить музыку из опочивальни верного моего ученика. — Вы ведь тоже можете идти к себе отдыхать.  — Нет, — покачала она головой. — Видеть госпожу Яо выше моих сил. Я же могу посидеть у вас до вечера?  — Конечно, — отвечал я и глянул на нее через плечо. О том, что я использовал на ней «суп из ста ингредиентов», напоминало только желтое жирное пятно на ее одежде, а ожог от горячего содержимого тарелки уже прошел — на руке девушки не осталось и следа. Вот она, легендарная регенерация морских созданий.  — Рин Чан, — наконец произнесла она после внушительной паузы. — Все-таки, скажите мне — что вы собираетесь делать с духом Джейд Ям? Я почесал мыльной рукой лисье ухо. У меня не было четкого плана, что делать с неупокоенной зазнобой Дина — я планировал поступать по ситуации, настолько мне было неясно, что делать с ней, ведь раньше с такими призраками я не сталкивался.  — Все-таки попытаюсь сперва загнать ее в горшок, — пожал я плечами. — Если не получится — изгоню. Я не хочу лишать ее шанса на перерождение.  — Вот как, — произнесла она с диссонирующим спокойствием. Интересно, зачем она вообще завела этот разговор? Я принялся вытирать вымытую посуду, расставляя тарелки и пиалы по местам в шкаф, а сам искоса поглядывал на свою гостью — лицо Кириэн не выражало совершенно ничего, но я чувствовал, будто бы она хочет поведать мне что-то, что меня точно не обрадует.  — Люди в деревне взволнованы, — заговорила она наконец, когда я закрыл шкафы. Я виновато улыбнулся. Действительно, на долю простых селян выпало слишком много происшествий. Едва они успели забыть тараканов, как грянул худший в истории Синьбанчжана Праздник Середины Лета. Я не выходил еще из дома на рынок, поэтому не знал, что там происходит, но, клянусь хвостом, прогулка к рынку не сулит мне ничего хорошего.  — Да, — рассеянно отвечал я. — И я знаю, кто в этом виноват.  — Чжэньфаню лучше не показываться в деревне одному, — продолжала девушка, проигнорировав мои слова. — Вы ведь его друг, пожалуйста, проследите за этим. Скорее всего, скромный домик Пушинки, который стоял на берегу гусиного пруда, сгорел еще ночью — селяне необычайно мстительны, но ранее до такого не доходило. Теперь же чаша терпения исполнилась и перелилась через край. Горе будет тому, кто попадется разъяренной толпе. Я кивнул. Для меня не проблема позаботиться о Пуше, загвоздка лишь в том, что он не принимает помощи, считая, что со всем может справиться сам. Кириэн это отлично понимала.  — Я не хотела это говорить ему прямо, поэтому скажу вам — ему лучше вообще бежать из деревни. Куда угодно, лучше в Сянгон. Я внимательно посмотрел на Кириэн.  — Почему вы не можете сказать ему это лично? Сомневаюсь, что он пошлет куда подальше человека, который хорошо к нему относится. Девушка не ответила — только лишь покачала головой. Я с недоумением пожал плечами.  — Рин Чан, я не имею никакого права лезть в его жизнь. Но вы-то понимаете, что так, как живет он, жить нельзя.  — Я поговорю с ним, — сказал я. — Обязательно. Но сперва мы решим проблему Дина. Тем временем закат опустился на деревню страшным алым заревом, словно кто-то поджег сами небеса — кроваво-красное солнце погружалось в пучину фиолетово-синих облаков. Совсем скоро уже стемнеет, и на Синьбанчжан упадет пугающая ночь, полная призраков и злых предзнаменований. Счет пошел на минуты.  — Цып, цып, цып, — и я распахнул дверь курятника, заманивая туда кур. Эта ночь будет особенно опасна, а мои пернатые ши и так настрадались, лишившись хозяина гарема. Да и мое лисье сердце не выдержит, если я потеряю еще хоть одну птицу. В загоне нервно заблеяла коза, следом отчаянным ревом отозвался осёл Дина.  — Животные чувствуют беду, — тихо проговорил Пушинка, выбираясь из конюшни. — Надеюсь, ты знаешь, что делать, Энтони.  — Может, хоть ты не будешь нагонять атмосферу? — буркнул я, закрывая дверь за последней курицей. Признаться честно, я нервничал. Я переловил за эти два года жизни в деревне целый чулан призраков — горшки с ними, мои охотничьи трофеи, стояли на стеллажах в два ряда, и еще друг на друге, но этот случай… Дин неизвестно каким боком приманил к себе мертвую девицу, отдал ей немало своей ци, напитав ее магической мощью, а разбираться, конечно, придется учителю. На Пушинку и Кириэн слишком мало надежды.  — Да ладно, не страшнее вампирского семейства из Могильного Леса, которое мы одолели год назад, — уверенно проговорил Пуш, положив мне руку на плечо. — Командуй, учитель. На эту ночь я исполняю обязанности ученика. Я усмехнулся.  — Сейчас мы вместе поставим алтарь. Помнишь, как накрывать его?  — Смутно, — скривил губы слепец и крепче ухватился за свою трость. — Но я постараюсь ничего не опрокинуть и не поджечь. Знаете сказку о трех мудрецах в одном тазу, которые пустились по морю в грозу? Вот и мне тоже казалось, что мы втроем с Пушинкой и Кириэн утонем. Погода портилась, будто нам было мало беспокойств, и багряное солнце совсем утонуло в застилающих небо облаках — надвигался шторм.  — Принеси сюда мои инструменты, и меч из монет тоже. Возьми Кириэн в помощь, она в доме. Когда мы поставили передвижной алтарь, спрятав его за сараем, сумерки сгустились так, что последний луч солнца заглох в плотных темных облаках, налетел ветер, и белье, которое я так и не снял еще утром, затрепетало на веревке. Я заложил руки за спину и повернулся лицом к уходящему солнцу. Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове, все святые с горы Куньлунь, дайте мне сил!  — Учитель! — окликнул меня голос Дина. Я развернулся, чтобы взглянуть на него, и мой ученик смущенно спросил: — А что делать мне? — Сиди во дворе, — велел я. — Можешь перед этим взять из шкафа пачку моих чипсов, чтобы было не так грустно. Помощь Кириэн была неоценима — она вместе с Пушинкой донесла до алтаря мой ящик с даосским барахлом, а потом под моим чутким руководством расставила все ритуальные предметы на укрытом желтой скатертью алтаре.  — И вот еще, — Пушинка достал из ящика статуэтку, изображающую даосского святого, чтобы вручить ее Кириэн. — Это все.  — Мы точно все правильно расставили? — поинтересовалась девушка, установив фигурку между двух свечей, и оглядела алтарь. В целом выглядело очень даже неплохо, нужно только поправить чашку с куриной кровью. Я взял меч из монет и оглядел его — каждая монетка прилегала к остальным очень плотно, чешуйка к чешуйке. Крепкий, должен выдержать эту битву.  — Да, — молвил я и поднял взгляд на темное грозовое небо. Единственным источником света был фонарь у входа в дом — свечи зажигать было еще рано, призрак заметит странное свечение за сараем, и вся авантюра пойдет псу под хвост. Нет, нам такого не надо. Время тянулось бесконечно. Дин хрустел чипсами и опасливо оглядывался, Пушинка вслушивался в завывания поднимающейся бури. Кириэн была серьезнее обыкновенного — ее строгий взгляд не отрывался от Дина, а руки сжались в кулаки. Облака потемнели, став пыльно-черными — не видно ни тонкого серпа луны, которой последняя ночь осталась до новолуния, ни единой звезды. Белье захлопало от ветра, и я принюхался. В воздухе пахнуло спертым духом могильного склепа, скисшим молоком и горячим пеплом — верный признак чего-то потустороннего.  — Она близко, — прошептал я и поправил очки.  — Смотрите! — шепнула Кириэн и указала вперед, туда, где сидел Дин. Поначалу мне показалось, что я уже сбрендил и мне мерещится всякое — вдалеке возникла искорка зеленоватого света, которая урывками приближалась к нам. Все ближе, ближе, ближе — и чем быстрее двигался к нам блуждающий огонек, тем больше мне становилось не по себе. Я никогда не видел такой формы у призраков — только на одном занятии дядя Кау объяснял, что такие «светлячки» не сулят ничего хорошего. В курятнике заквохтали куры, и Персик, ослик Дина, издал пробирающий до самых костей рёв. Его хозяин и ухом не повел — он отложил полупустую пачку чипсов, которую тут же унесло бурей, и встал, приветственно разведя руки, будто для объятий. Волосы Дина тянуло назад от шквальных порывов, а в глазах его отражался зеленый призрачный свет. Мне стало откровенно жутко.  — Что делать будем? — прошелестел Пушинка.  — Ждем, — тихо велел я. — Она должна сперва заглотить наживку. А зеленый свет уже очутился между рук Дина. Я хотел было ахнуть, но нашел в себе силы зажать себе рот рукой — в объятия верного моего ученика упала красивая девушка в красном свадебном чонсаме. Джейд Ям была бесподобна, но ее улыбка, блеснувшая в полумраке, резанула мне по глазам как клинок из метеоритного железа — такая же острая, такая же злая.  — Дин…  — Джейд, — и рука Дина потянулась к ее щеке.  — Ты не пришел ко мне… В такую бурю… Мне было так страшно!  — Прости, — и Дин отодвинул прядку волос с ее лица. Джейд бледна, как луна, и малиновая помада, единственное яркое пятно на ее лице, на ее губах казалась кровью. Глаза спрятались под пушистыми нарощенными ресницами, и Дин крепко сжал руку девушки. Призраки холодны как лёд, и в своей жажде тепла они осушают своих «избранников» — что мы и имеем «счастье» наблюдать.  — Дин, — прошипел я, коснувшись рукояти своего меча из персикового дерева. — Какого дьявола ты там с ней жамкаешься?  — Полагаю, она еще не заглотила наживку, — еле слышным шепотом проговорил Пуш, поведя носом. Запах призрака он чувствовал лучше всех нас, вместе взятых. Тем временем Джейд, приподнявшись на носочки, ткнулась своим носом в нос Дина. Тот расплылся в улыбке, приобняв ее за плечи, как внезапно призрак резко отшатнулась:  — Фу! Дин! От тебя воняет!  — Воняет?! — поразился верный мой ученик и, широко распахнув глаза, вскинул брови наверх. -Чем??? Исторический момент был испорчен. Пуш и Кириэн замерли, переваривая произошедшее, а я чуть не покатился со смеху, несмотря на всю серьезность ситуации. Дин ведь ел луковые чипсы, что и порушило всю романтику. Джейд выдернула свою руку из его:  — Ты ведь знал, что к тебе вечером придет девушка!  — Прости… Это все учитель… Он дал мне…  — Твой учитель — болван, — прошипела Джейд. — Он постоянно вставляет нам палки в колеса!  — Милая, ну прости меня…  — Это он тогда запер тебя у этого идиота-фельдшера на целых два дня! И что мне оставалось делать? Сидеть на противной холодной могиле и плакать…  — У меня есть жвачка, — вклинился Дин в страдания немертвой девицы и вытащил из кармана пачку бубль-гума. — Все, буквально две минуты, милая.  — Тогда, на моей могиле, в день моих похорон, ты был так добр ко мне… — вздохнула Джейд, прижимаясь к теплой груди моего ученика. — Я уж было подумала, что ты тот человек, с которым я хочу разделить вечность. Ты ведь единственный, кто, кроме семьи, сказал мне добрые слова. Ты обещал жениться.  — Помню, милая, — улыбнулся Дин, погладив ее по голове. Дурья твоя башка, Дин, так вот что ты тогда делал у могилы Джейд, когда я не мог до тебя докричаться! Даже слова деревенского дурачка о свадьбе после похорон не кажутся мне теперь горячечным бредом. Вот теперь получай, модник-сковородник. И вообще, заканчивай страдать ерундой и подмани ее ближе к нам!  — Долго мы еще будем слушать, как они воркуют? — сморщился Пушинка. Судя по взгляду Кириэн, она также поддерживала моего приятеля.  — Святые бодхисаттвы, — и я закусил губу. — Ему, похоже, чары призрака вновь по репе стукнули.  — У вас есть план Б? — поинтересовалась Кириэн. Я помотал головой.  — План Б провалится. Переходим сразу к плану В, — пояснил я и достал из кармана огненное заклинание. Пара магических жестов — и я запалил свечи, огонь которых тут же заплясал от ветра. Хорошо, что мы расположили алтарь за сараем, иначе бы буря задула нам всю магию. Джейд в тот же момент отстранилась от Дина, пихнув его в сторону, и вытянулась вперед струной, хищно раздув ноздри:  — Кто здесь? Тут человек! Дин! — рыкнула она и схватила бедного парня за ворот футболки. — Ты обещал, что никому не расскажешь обо мне, особенно своему учителю!  — М-меня обманули, — пропищал он, силясь выбраться из мертвой во всех смыслах хватки. — «Суп из ста ингредиентов»… Джейд с негодованием оттолкнула его в сторону.  — Ши Чан! — возвысила она голос. — Я знаю, что вы здесь. Законы жанра санься предписывают мне выйти вперед в развевающемся от ветра ханьфу с персиковым мечом в одной руке и горящим заклинанием в другой, бледным, с пылающим взором, взглянуть на призрака с брезгливостью и небывалым пафосом, после чего с надрывом произнести что-то вроде «Я отомщу за своего ученика!», а потом броситься в бой, блистая своими навыками фехтовальщика. И бой должен быть обязательно прямо как в кино, хореографичным и зрелищным, чтобы аж дух захватывало. Возможно, в таким случае я бы даже трагически погиб, и на последнем издыхании я бы подозвал к себе Дина, чтобы передать ему свой желтый халат и статус Хозяина Синьбанчжана — а Кириэн и Пушинка могли бы стать свидетелями неравного боя и рассказать об этом великом сражении всему миру. Мне воздвигли бы гробницу из белого нефрита, и со всего Вуконга шли бы паломники, чтобы почтить память Энтони Чана, изобретателя заклинаний, друга вампиров и детей. Но, заметьте, мое повествование мало похоже на традиционный санься, поэтому вместо этого всего я попросту с криком «Хо!» запустил в нее мощный огненный заряд, расцветивший бурю взрывом — и Джейд с жалобным криком отбросило к забору из сетки-рабицы.  — У-учитель! — радостно воскликнул Дин, подбегая к нам. — Я уж думал, ты меня кинул!  — Это я уж было думал, что ты нас кинул! — возмутился Пушинка, закатывая рукава своей рубашки. — Ты бы ее еще засосал!  — Вот еще, — поморщился верный мой ученик. — Я помню первое правило даоши! Тем временем Джейд зашевелилась. Её свадебный наряд не пострадал от огня, как и она сама — но я надеялся, что полет до забора ударил ей хотя бы по самооценке. Как минимум, я выиграл минуту, чтобы перегруппироваться и встать за алтарь, готовый к битве.  — Небо и Земля, сотворите чудо! — воззвал я, силясь переорать бушующий ветер. — Дурное знамение, рассейся в сиянии знамени! Кириэн по моему сигналу подняла бьющееся на флагштоке знамя Семизвездия, и свечи вспыхнули с тройной силой — очень вовремя, поскольку мой острый взгляд заметил блеск у фигуры Джейд, который не сулил ничего хорошего.  — Назад! — скомандовал я и, выкрикнув короткое заклятие, вытянул вперед руку — и в тот же момент о духовный щит ударились короткие иглы духовной силы, сияющие сине-зеленым. Вот же!  — Что происходит, учитель? — встревоженно прокричал Дин, высовываясь из-за моего плеча. — Что это?!  — Стреляет украденной у тебя «ци», — отозвался Пушинка.  — Ох, боги! — простонала Кириэн. Я ее даже был готов пожалеть. Одно дело — смотреть на дуэль даосов с безопасного расстояния, и совсем другое — очутиться в эпицентре сверхъестественного боя. А ведь битва только началась! Следом о щит ударился град из сине-зеленых мистически сияющих жемчужин, да так, что я дрогнул — но щит удержал. Пушинка вознес вверх благовония и поставил тлеющие палочки в чашку с липким рисом. Я зазвонил в колокольчик.  — Не пугайтесь знаков зла! Инь и Ян сплетаются вместе! Градины становились все крупнее, и держать щит становилось все тяжелее. Джейд опасно приблизилась, я уже видел черты ее лица, искаженные гневом и концентрацией.  — Ха! — выкрикнула она и резко выбросила вперед руку. В тот же момент наш щит со звоном разлетелся на призрачные обломки, и градины опрокинули свечи, скатерть тут же занялась — и Кириэн спешно кинулась свободной рукой тушить огонь, пока он не добрался до бумажных талисманов. Я выскочил вперед, обнажив меч из персикового дерева. Мой верный меч — он со мной еще со времен ученичества. Дядя Кау говорил, что сделан он из дерева, в которое попала молния — и силы Неба были на моей стороне.  — Иди сюда, красавица, — подманил я ее поближе. — Ну же, дядя Энтони ничего прям плохого не сделает. Она, с замешательством на лице, сделала пару шагов назад, путаясь в длинной юбке чонсама, и хотела было отступить, но я тут же перекрыл ей путь резким рывком. Впереди был я, сзади — Пушинка. Теперь не убежишь!  — А-ай, дядя Энтони, — заканючила она, — отпустите меня домой, я больше не буду! Я в ответ фыркнул и ринулся в бой с мечом наперевес. Нужно закончить дело быстро, пока я не выдохся, и времени на глупые разговоры тратить не следует. После взмаха мечом я увернулся от ее длинного шарфа, стегнувшего меня по лапе ледяным холодом, сделал выпад — но Джейд уклонилась.  — Дин, помоги мне! — взмолилась призрак, еле как избежав моего карающего удара. — Это персиковое дерево, оно жжется!  — Дин, не вздумай! — выкрикнул Пушинка, схватив верного моего ученика за плечо. Но Дина было уже не вернуть — он механически встал в боевую стойку, после чего с вызовом посмотрел на меня. Вот они, чары призрака. Кириэн ахнула от неожиданности и чуть не выронила знамя. Ой, кажется, дело принимает нехороший оборот! Я даже пропустил удар шарфом-кнутом, который заставил меня растянуться на земле.  — Дерись! — услышал я повелительный голос Пушинки. — Я возьму на себя Дина! Джейд, воспользовавшись замешательством, взлетела на крышу моего дома в очередной попытке скрыться и избежать битвы, но я не собирался отпускать ее так просто. Я вмиг очутился на крыше, осторожно пройдя по треснувшей черепице под завывания ветра. Битва закипела с новой силой. Призрак обернулась ко мне — и я увидел ее истинный облик гниющего трупа. Я чуть отступил, зрелище было не из приятных — но решительно поднял меч, готовясь к обороне. На руках девицы отросли острые когти, как у вампира, и она не стеснялась пускать их в ход — мне оставалось только уворачиваться. А вот и конец крыши — я нащупал его лапой. Дальше отступать некуда, и я, ловко совершив кувырок, рубанул мечом. Джейд взвизгнула — удар прошёлся вскользь, но персиковое дерево обожгло мою соперницу, заставив ее оступиться. Я мельком взглянул вниз — там напряжение было едва ли не больше, чем у меня на крыше. Дин, опытный боец с наградами с соревнований, был трудным противником для Пушинки, который, пусть даже вооруженный тростью и владеющий магией, все еще оставался незрячим. Дин, одурманенный призраком, не отступал даже под ударами палки, даже если они прилетали по пальцам — такой решимости у него в нормальном состоянии никогда не бывает. Мой ученик стремился теперь не ко мне, а к алтарю, Пушинка же не давал ему ступить и шагу без боя. Цель Дина была ясна — Кириэн, высоко держащая рвущееся на ветру знамя Семизвездия. Серебряные нитки, которыми был вышит узор, сияли в полумраке чудесными отблесками. Если она уронит знамя — у Джейд будет больше сил, чтоб одолеть меня. Кириэн во что бы то ни стало должна выстоять!  — Пуша, держись! — заорал я. Джейд вновь метнула в меня острые иглы из «ци», я с трудом увернулся — но одна игла оцарапала мне щеку, словно осиное жало. Я оступился, ощупал себя, после чего резко вспомнил о своем алтаре. Нужно поскорее заканчивать это дело!  — Риннайн Шнайдер! — воззвал я. — Нужен меч из монет! Кидайте! Кириэн меня услышала — и, схватив оружие свободной рукой, резко кинула вверх. Я сконцентрировался, заставив замереть его в воздухе — и с силой направил его прямо в спину ускользающей вперед по крыше Джейд. Она даже не успела добежать до края, как раздался ее пронзительный крик и звон рассыпавшихся монет, когда-то слагавших из себя меч. Призрачная девица получила критический удар и мешком упала с крыши во двор. Я сиганул следом, намереваясь покончить с нею.  — Горшок! — приказал я.  — Рин Чан, я держу знамя! — возмутилась Кириэн.  — Она ослаблена, бросайте знамя и давайте горшок! Быстрее! В этот момент Пушинка, еле увернувшись от удара Дина, крепко приложил его по затылку своей палкой. Ранее он, похоже, сражался вполсилы, боясь навредить ему, но в пылу сражения, поняв, что Дин не отступает, был вынужден пойти на самые крайние меры. Дин в тот же момент обмяк и упал на землю — совершенно беззвучно, даже без стона.  — Дин! — закричала Джейд, приподнимаясь на локтях. — Дин! Дин, очнись! Ну же! Дин не шевелился. Пушинка согнулся пополам, не в силах перевести дух, Кириэн же, отложив в сторону знамя, схватила горшок — огромный, самый большой, который мы только отыскали ни кухне.  — Дин! — умоляюще прошептала Джейд. — Пожалуйста!  — В твоих же интересах оставить его в покое, — и я направил на нее деревянный меч.  — Дайте же мне побыть с ним, хоть немного!  — Нет, — отрезал я, и в моих руках появилось заклинание-печать. — Мертвым нечего делать среди живых! И с яростным ревом, из последних сил, она бросилась на меня. Кириэн вскрикнула — ее обдало смертельным холодом, а я от испуга зажмурился, выставив перед собой меч. Это и спасло меня — Джейд напоролась прямо на него, завопив от страшной боли. В небесах загрохотал гром, словно отражение ее предсмертного хрипа, и привидение истаяло, оставив на моем мече черную копоть. И затем пошел дождь — ливень, прямо как из ведра. Этот дождь отрезвил нас. Некоторое время мы стояли под потоками воды, льющейся с небес — и не могли поверить в то, что все кончилось. Первым заговорил Пушинка.  — Что-то я не понял, куда делась эта дохлая деваха, но поздравляю нас.  — Аналогично… — пробормотал я и полой халата протер свой меч.  — Что вы сделали с Дином, Чжэньфань? — встревоженно спросила Кириэн, опускаясь рядом с бесчувственным парнишкой и осторожно проводя по его лицу рукой. — Он вообще очнется?  — Да должен, — неуверенно ответил слепец. — Я его вроде не прям сильно стукнул. Мы с трудом оттащили потухший алтарь под навес (разберу утром), после чего занесли Дина в дом. Верного моего ученика уложили на диван рядом с книжным шкафом, Кириэн, несмотря на усталость решившая взять на себя роль хозяйки, поставила чайник и заглянула в ларь с продуктами:  — Осталась только куриная лапша, совсем чуть-чуть. Разогреть?  — Оставьте это для Дина, — попросил я ее. После такого побоища в моей крови все еще кипел адреналин, и аппетита не было никакого, к тому же, я очень волновался о верном своем ученике.  — Пуш, ты его что, прямо со всей дури палкой — и по котелку? — и я, сведя брови, глянул на своего приятеля. Пушинка только развел руками:  — А иначе он бы накинулся на нашу риннайн. Кириэн потрогала горячий и мокрый не только от дождя лоб Дина, после чего отправилась на кухню. Вернулась она с влажным полотенцем, которое положила парнишке на голову:  — Он очнется, я чувствую, что он живой. Дайте ему отдохнуть. Тем временем вскипел чайник. Я быстро сделал для нас троих чай, и мы, мокрые, уставшие, расположились вокруг Дина. Дыхание у него было сбивчивым, но ритмичным — я точно знал, что беспокоиться не о чем.  — Если что, я сдал зачет по сердечно-легочной реанимации на «отлично», — сказал я, с хлюпаньем отпивая чай из пиалы.  — Искренне надеюсь, что вам не придется нам это демонстрировать, — ответила Кириэн и изящно приложила чашечку к губам. Пуш вздохнул:  — У меня не было выбора.  — Уверен, Дин об этом ничего и не вспомнит, — подмигнул ему я. — Он ведь был под чарами призрака.  — Кстати о призраке, — и лицо Кириэн приобрело задумчивое выражение. — Мы не поймали ее в горшок, но она исчезла, когда вы, рин Чан, пропороли ее мечом. Что с ней стало?  — Умерла дважды, — через некоторую паузу сказал я. — Если бы мы поймали ее в горшок, то у нее был бы шанс переродиться. А так… Ну. Земля ей землей.  — Мне ее вовсе не жалко, — резко молвил Пуш, не дав Кириэн вставить и слова. — С учетом, сколько говна она мне сделала. Да и не только мне.  — Небо нам судья, — вставил я и сложил руки в молитвенном жесте. Кириэн хмыкнула, но ничего нам не сказала. Тем временем послышался слабый стон, и Дин, к нашей радости, зашевелился. Он сморщился, потянулся руками к полотенцу на лбу, попытался сесть.  — Лежи-лежи! — приказал я ему, укладывая его назад. — Как ты, парень? Жив, цел, орёл? Дин издал неопределенный звук и схватился руками за затылок — как раз туда, куда ему прилетело палкой Пушинки.  — Воды, — только и смог вымолвить он — и повалился обратно на диван. Когда Кириэн принесла ему попить, он нашел в себе силы поднять голову, и в его темных глазах я углядел неозвученный вопрос.  — Все кончилось, — и я осторожно погладил его по голове. — Ты молодец. Губы моего ученика тронула улыбка и он со вздохом сел на диван, потирая ушибленное место.  — Учитель… — проговорил он. — Башка болит… что случилось? Ничего не помню…  — Сейчас это уже неважно, — и я подал ему чашку воды из рук Кириэн. — Вот, держи. Дин принял воду и принялся шумно пить — так, что на его шее туда-сюда заходил острый кадык. Пушинка осторожно присел ему в ноги.  — Прости, — сказал он еле слышно. На него было больно смотреть — он закрыл незрячие глаза полями панамки-лягушки, и только по его сжатым губам было понятно, что он очень нервничает.  — А… братец, за что? — удивился Дин. Он и в самом деле ничего не помнил, в том числе и роковой удар тростью по затылку. Я замялся.  — Пуш, не смущай парня, — и бросил осторожный взгляд на Кириэн. Похоже, она не хотела сама сдавать Пуша, и наша риннайн мягко улыбнулась:  — Ты сражался, как лев, Дин. Юноша, чуть стушевавшись, едва заметно покраснел и расплылся в довольной улыбке.  — Ну все, — проговорил я, опуская шторы. — Нам пора на боковую. Занимайте в ванную очередь, а я пока приготовлю всем одежду и где спать. Свою кровать я уступил Кириэн, а сам разложил диван в гостиной — он был достаточно большой, чтобы на нем могли устроиться мы с Пушей. Сам он хотел, как и обычно, уйти в конюшню, но я не позволил.  — Там холодно и сыро, — возразил я на его попытки отказаться от дивана. — Ты что, хочешь заболеть? Как оказалось, с Пушинкой совершенно невозможно спать. Он никак не мог угнездиться на диване и постоянно тянул на себя плед, я уже даже смирился и смотрел остекленевшим взором в потолок. Рано или поздно я засну, несмотря на то, что Пуш вертится в постели так, что впору ставить над ним электрогенератор. Я закрыл глаза буквально на мгновение — и услышал серебристый перезвон колокольчиков. В момент я распахнул глаза, сердце мое бешено заколотилось. Тсуи…  — Нет, — прошептал я и потянулся к тумбочке за очками. — Приходи вчера! В комнате мелькнул силуэт — когда я надел очки, он уже пропал. Я с облегчением уж было подумал, что на этом наваждение кончилось, но не тут-то было. Колокольчики зазвонили с новой силой. Тсуи, пора домой… Пойдем домой… Так, предсказание о скорой встрече с родственниками… Похоже, это точно не про мою человеческую родню. Моей руки вскользь коснулся чужой мех, такой же, как и у меня, и я, не в силах сопротивляться, встал с постели, оставив спящего Пушинку, и двинулся к выходу, как сомнамбула, борясь сам с собой, желая выяснить, что это значит. Я вышел из дома под льющий без конца дождь и оторопел. За забором из сетки-рабицы меня ждала целая процессия и богато украшенный серебряными узорами закрытый паланкин. Они пришли за мной. Тсуи… Среди богато одетых в шикарные ханьфу лисиц я, в своей растянутой футболке с космодесантниками и старых шортах в катышках, почувствовал себя оборванцем. Несмотря на это, обращались со мной учтиво, будто с принцем крови, склонившись в поклоне, помогли забраться в паланкин — и, о чудо, стоило мне только сесть, как процессия со звоном колокольчиков взмыла над землей. Сперва я испугался высоты, а потом, привыкнув, с интересом выглянул из окошка, наблюдая, как под нами бежит земля. Прогрохотал гром, сверкнула молния — но я не боялся. Напрасно я пытался рассмотреть в ночи дома и сады своей родной деревни — я их не узнавал. Я скучала, Тсуи… Что я скажу своей матушке, когда наконец увижу ее? Что я тоже скучал? Ха, ну это же бред. Как можно скучать по родителю, которого никогда не знал? А с собой у меня нет инструментов и оружия. Остается только надеяться на ее гостеприимство. Учитывая, с каким шиком и блеском меня везут, моя матушка точно не последняя в лисьей иерархии. Может, то, что она так хочет меня увидеть, не так уж и плохо? Я сложил руки за голову и замечтался. Я не знал, что от меня хотят, но мне казалось, что меня ждет богатый прием, горячие источники, много вкусной еды… А, самое главное! Самое главное-то забыл. Самое главное — это тайна моего рождения. Как же так получилось, что я, полукровка, сын мифических созданий, жил среди людей, а не среди лисиц? Зачем меня нужно было отдавать отцу в этот душный, пыльный Сянгон? Может, это ради моей же безопасности, а на самом деле я и вправду какой-нибудь принц? Ох, Энтони ты Чан, прекращай. Звучит как убитый штамп из дурной книжки. Давай просто посмотрим, как дела будут складываться дальше. Паланкин тем временем начал снижаться, и я выглянул в окошко снова. Перед нами сиял золотом и серебром великолепный дворец с множеством внезапных башенок и минаретов — подобные я видел только в книжках с картинками, да и то в детстве. Он постоянно менялся, стоило только взглянуть на него под разными углами, то башенки смещались дальше, то возникали внезапные балконы и эркеры. Несмотря на всю неевклидовость архитектуры, я был поражен ею в самое сердце и не сдержал восхищенного выдоха. Вот она, Лисья Столица, о которой я читал в энциклопедии по даосизму. Тот самый легендарный город хули-цзин, который нельзя покинуть по своей воле. Возможно, это и есть мой настоящий дом. Когда я вышел из паланкина, я с удивлением увидел, что моя поношенная домашняя одежда как по волшебству сменилась на шелковые ханьфу, о которых я раньше мог только мечтать — таких нет и у самой Императрицы! С восхищением я повернулся, осматривая себя. В тот же момент служанка-лисичка раскрыла над моей головой красный зонт, чтобы дождь не намочил мои волосы и уши. Мои сопровождающие замерли, склонив голову перед кем-то, и я повернулся туда, куда они смотрели — и ахнул. Я увидел фигуру, сотканную из света, и глаза мои восхищенно распахнулись. Я никогда не видел ее, но я твердо знал — это моя мать. Тсуи… Ты дома, Тсуи… Я сделал шаг вперед, другой, третий — и, отринув всю официальность, подобрал полы халатов и побежал к ней. Я увидел, как она распахнула руки, словно для объятий, и на моей душе стало необычайно легко. К шутам даосизм! К шутам эти гадания, охоту на призраков, селян с их тараканами, зарплату в полторы тысячи юаней, которых еле хватает на жизнь, к шутам этот проклятый Синьбанчжан, и дядю Кау тоже к шутам! Вот оно, для чего я был рожден! Окрыленный, я и не заметил, как запутался лапами в своих богатых одеждах, и вся жизнь пролетела у меня перед глазами. Тсуи! Когда я открыл свои болящие очи, то с негодованием обнаружил, что лежу в своей постели, заспанный, с затекшей поясницей и неистово гудящей головой. Пушинка уже встал, и я слышал, как кто-то хозяйничает на моей закопченной кухоньке. Мне оставалось только грязно выругаться. Вот тебе и Лисья Столица, Энтони Чан.  — Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове, — прошипел я, выползая из пледа. — За что мне это наказание, за какие прошлые или будущие грехи… После сияния сна я чувствовал себя невероятно плохо. Размяв спину незамысловатыми движениями плечами, я меланхолично двинулся на кухню, чтобы все-таки узнать, кто там грохочет посудой и мешает мне припомнить чудесный сон во всех деталях. Оказалось, что это верный мой ученик готовит завтрак на нас троих. Я выяснил, что Кириэн ушла ранним утром, Дин же проснулся вместе с ней и успел переделать целую чертову тучу дел.  — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я. — Голова не болит? Дин помотал головой и показал большой палец с довольной усмешкой. По нему и было видно, что мой ученик в самом добром здравии и готов хоть горы срыть, если они мешают солнцу. Дин вернулся, снова став собой — и никаких проворотов.  — Ах да, учитель, тебе письмо, — сообщил верный мой ученик и протянул мне конверт из крафт-бумаги. — Из монастыря. Сердце мое упало в пятки. Что могло понадобиться от меня дяде Кау? С какого перепугу мой учитель, с облегчением отпустивший меня в вольное плавание, решил вспомнить про меня? Ну уж точно не по головке погладит. Дрожащими руками я принял конверт, разорвал его и вытащил сложенный в три раза лист бумаги, расправил и вчитался.  — Дин, — тихо сказал я, откладывая письмо. — У меня для тебя плохие новости.  — Какие, учитель? — поинтересовался он, ставя передо мной миску фасолевого супа. — Кто-то заболел?  — Нет, Дин, нет, — вздохнул я и передал ему письмо. — Это повестка в даосский суд. Скорее всего, ты лишишься учителя. Встревоженный Дин схватил листок, бегло прочитал его и побледнел лицом.  — Это из-за тараканов, да?  — Тараканы, — согласился я. — Из-за них умер человек, пусть даже это такая тварь, как Джейд Ям, и они собираются судить меня, ведь все это случилось по моей вине. Отвратительное пробуждение, фасолевый суп, грядущее судилище… Чем еще это утро меня «порадует»? Я отодвинул суп в сторону, вылез из-за стола под недоумевающий взгляд Дина.  — Куда ты, учитель? — встревожился он. — А позавтракать? Я суп же сварил!  — Позже, — махнул я рукой, шарясь в кухонном шкафу. Да где же они? А, вот, драгоценные — и я достал из своего тайника две бутылки сливового вина.  — У-учитель! — вскричал Дин. — Ты чего?  — Я в морг, — сообщил я, лапой закрывая шкаф. — Меня не беспокоить. Если придут посетители — я заболел. Дин изумленно проводил меня взглядом, после чего вздохнул и сел на стул, обхватив голову руками. Пушинка подошел к нему и осторожно опустил ему руку на плечо. Оба они не знали, что происходит со мной, а мне было так плохо, так плохо, как никогда еще не было в этой жизни. Ну почему мой сон — всего лишь сон? Спустя несколько часов, уже ближе к вечеру, Дин все-таки зашел ко мне. Мне к тому моменту стало заметно легче — я уже опустошил полторы бутылки и был занят игрой в маджонг со своими вампирами: я налепил на спины трем трупам заклинания, и теперь они были способны составить мне партейку-другую, причем весьма достойную. Играли мы на камни. В тот момент, когда объявился мой ученик, я как раз загребал себе свой «выигрыш» с довольным пьяным хохотом.  — У-учитель! — воскликнул Дин, делая шаг назад. — Ты что, играешь с вампирами?  — Да, — и я повернулся на него со счастливой нетрезвой ухмылкой на все лицо. — Хочешь быть банкиром?  — Н-нее… — пробормотал мой ученик, делая шаг вперед. — Учитель, ну, может, хватит… к тому же, ты жульничаешь…  — Цыц! — шикнул я и перемешал все кости. — Наблюдай, как везет твоему учителю.  — Да ты пьян! — возмутился он. Я притворно вздохнул и с невыразимой печалью поглядел на Дина.  — Ты хочешь обидеть своего любимого учителя?  — Учитель, иди проспись! Конкретно сейчас ты отвратителен! Я гневно сощурился, после чего сделал магический жест рукой. Троица моих «соигроков» тут же побросали кости, и, резко вытянув вперед руки, повернулась на Дина, который с писком шарахнулся в сторону. На пьяную голову я был способен на все.  — Все, понял, принял, — вздохнул Дин и скрылся за дверью. Я победно вскинул руку вперед и повернулся к вампирам:  — Ну что, может, кто-то из вас хочет быть банкиром? Трупы предсказуемо не ответили мне — в их пустых глазах я увидел самого себя, изрядно хмельного, растрепанного, в грязной футболке с космодесантниками и шортах в катышках. Я скривил губы. Где же, где мои шелковые ханьфу, паланкин и зонтик над головой? Как жить, когда жизнь — одно сплошное разочарование, а ты в ней потерялся?  — Ладно, не смотрите на меня так, — с укором сказал я и отхлебнул из горла бутылки. Вампиры вновь прыгнули за столик, готовые к новой партейке.Впрочем, играть уже не хотелось. День был потрачен впустую. Ближе к ночи хмель выветрился из меня, и мне стало раз в шесть хуже, чем было утром. Я уже успел проклясть собственное существование, меня выворачивало наизнанку, и никто не мог облегчить мои страдания — Пуш ушел спать на конюшню, а Дин в своей ненависти к пьянству не стал бы помогать мне и за все деньги мира. Лишь к утру после бессонной ночи мне полегчало, и я выполз на кухню, чтобы сделать себе завтрак.  — Учитель, — со здоровым скепсисом молвил мой ученик, помешивая сахар в чае. — Как ты пойдешь сдаваться в монастырь, если ты ни в зуб ногой сейчас? Я закрыл глаза и помотал головой. Бытие мое было совершенно невыносимо.  — Я не пойду сдаваться в монастырь, — слабым голосом сказал я. В моем сознании промелькнули образы из того сна, и я со стоном опустился на стул и обхватил руками свою похмельную голову. Как же мне было тяжко! Вот был бы способ, чтобы сон оказался явью… Чтобы за мной прислали паланкин и увезли домой, в шикарный дворец, где нет ни тараканов, ни судилищ, вообще никого, кто бы мог испортить мне жизнь.  — А что ты будешь делать, учитель? — встревоженно спросил Дин. — Рано или поздно за тобой придут, объявят в розыск… ты и в Столице не спасешься.  — Я… — начал было я, но вместо пространной речи только вздохнул. Судьба моя была предрешена. Меня определенно признают виновным в разорении Синьбанчжана, смерти Джейд и еще множестве случаев мелкого мошенничества. Они уж точно припомнят мне все мои фокусы, и заглушить печали пьянством не получится.  — Что, учитель? — и Дин поставил передо мной пиалу с чаем. — Ты что-то хотел сказать.  — Где Чжэньфань? — спросил я не своим голосом. — Он на конюшне?  — Где же ему еще быть, учитель, — пожал плечами верный мой ученик. — Но он ведь не вытащит тебя из этой проблемы. Я напряг свои похмельные мозги, но мне в голову лез только тот самый волшебный сон. Я не знал, правда это или ложь, но сон был таким ярким, реалистичным — я помнил абсолютно все детали, будто прочитал об этом книгу. Но сон ли это? Лисы-оборотни оставили в моей жизни достаточно знаков и намеков, которые показывали, что я им неравнодушен, что я им нужен для чего-то. Я не знал, какую выгоду они хотят получить с полукровки — и это заставляло меня крепко задуматься. Я же даос, их идейный противник. Зачем посылать мне такие сны, зачем мелькать еле заметными тенями в моей жизни, оставлять послания? Странно все это. Мне бы посоветоваться с кем-нибудь знающим — да только вот в монастыре дядя Кау меня ждет с распростертыми объятиями точно не для этого. Из транса меня вывел Дин, пощелкав перед моим носом пальцами.  — Учитель, ну теперь ты сам не свой, — вздохнул он. — Ты о суде думаешь? Нужно искать адвоката?  — Нет, Дин, — покачал я головой. — Твой учитель думает, что родился не в том месте и не в ту эпоху. Дин непонимающе пожал плечами.  — Я вот хотел бы родиться в Сянгоне. Ты же из Сянгона, учитель?  — Я сам не знаю, откуда я, — развел я руками, и на непонимающий взгляд Дина пояснил: — Ты до сих пор думаешь, что мои лапы, уши и хвост — благословение Небесной Лисы?  — Ну… такое ведь тоже бывает, — молвил Дин с недоумением. — Небесная Лиса — очень сильный покровитель, вот тебе и твои штучки постоянно сходили с рук, пока ты в кураже не перешел все границы. Я помотал головой.  — Я и сам не знаю, Дин. Я и сам не знаю. Дин взял письмо дяди Кау, бегло прочел его еще раз.  — Кем бы ты ни был, учитель, но явиться в монастырь ты должен не позже десяти дней с момента получения письма.  — Да, знаю. Я вот думаю, как избежать неизбежного. Становиться падшим даосом как-то не хочется, это же прямой путь в разбойники, а потом и на виселицу. Мы замолчали. Тишину прерывало только бурление супа на плите.  — Скажи, Дин, ты веришь в Пуян? — внезапно спросил я его. — Ну, Лисья Столица.  — Это как в сказках? — поинтересовался верный мой ученик, после чего улыбнулся. — Я не думаю, что лисы-оборотни настолько организованы, чтобы основать аж целый город.  — Сейчас покажу что-то, — и я двинулся ко книжному шкафу, после чего снял с полки «Даосизм сквозь призму современности». Открыв книгу на развороте с хули-цзин, я повернул ее к Дину: — Вот, смотри внимательно. Пуян существует.  — Чего ты вообще завелся насчет Пуяна? — и Дин наклонил голову, изучая белые иероглифы на черном фоне. — Ты что, хочешь туда эмигрировать, раз у тебя лисьи лапы и хвост? Я замер на месте. Дин подал мне блестящую идею, сам того не подозревая.  — Эврика! — воскликнул я и захлопнул книгу, напугав резким звуком своего ученика. — Ты гений, Дин, и я тебя обожаю. Замурлыкав песенку, я любовно отнес книгу назад, а ошеломленный Дин суетливо последовал за мной.  — А что я такое сказал?  — Слушай, — заговорил я, азартно дергая хвостом туда-сюда, и глаза мои заблестели. Я рассказал Дину свой последний сон, все предзнаменования, все странные случаи, которые только случились со мной за все это время. Верный мой ученик слушал меня, и чем больше я говорил, тем сильнее он озадачился, переваривая услышанное.  — Тебе бы книги писать, учитель, — с сомнением сказал он. — Или к психотерапевту сходить.  — Ой, да брось! — воскликнул я. — Я уверен, что я им нужен, только не знаю, зачем.  — Если бы они были столь в тебе заинтересованы, они был оставили более четкие знаки. Знал бы ты, какая ерунда мне порой снится!  — Вот что, — сказал я, сцепив руки меж собой. — Если они действительно нуждаются во мне, то я получу сегодня вещественное предзнаменование. Если нет — что ж, я приму свою судьбу и пойду на суд. После завтрака я вспомнил, что мой переносной алтарь так и остался во дворе, и по-хорошему его следовало бы наконец разобрать, пока с ним не случилось что-нибудь. Я вышел из дома, сладко потянулся и оглядел свой двор. Дин, шельма, еще даже не выпустил моих кур, и, конечно же, не насыпал им еды. -Цып, цып, цып, — лениво проговорил я, открывая засов курятника, чтобы выпустить их. — Все на выход, светит солнышко, птички поют, ну же, отличный ведь день! Однако я не услышал ни квохтанья, ни хлопанья крыльев. В курятнике было тихо. Я в шоке заглянул туда — и сердце мое буквально остановилось. Некая сила перебила всех моих кур, оставив их со свернутыми шеями, пятнами крови на перьях, застывших в неестественных позах. Неведомая тварь не пощадила даже цыплят, и я, ни живой, ни мертвый, нервно сглотнул. Вокруг курятника тянулись цепочки следов — почти что как мои, но их шаг был заметно короче и чаще, будто бы лап было не две, а все четыре.  — Мои куры. — прошептал я и гневно захлопнул дверь осиротевшего курятника. Лисы-оборотни были тут этой ночью. Это точно был знак. Это мог быть, конечно, и просто хорь, дорвавшийся до курятины, но я в жизнь не поверю, что один хорь мог передушить абсолютно всех кур, вплоть до цыплят. К тому же, дверь курятника всегда заперта на ночь — не имея пальцев, открыть ее невозможно, что только утвердило меня в моем решении.  — Дин! — заявил я, вернувшись домой. — Пакуй чемоданы.  — Ты отправляешь меня домой к дядюшке, учитель? — поразился Дин. — Уже сейчас?  — Нет, — сказал я, резко выдохнул и проговорил: — Мы идем искать Пуян.  — Одни? — встревожился Дин. — Но учитель…  — Разумеется, мы позовем с собой компанию, — подмигнул я и дернул ухом. Дин замялся, стушевался, и я добавил: — Был знак, Дин. Мы должны идти, если ты хочешь, чтобы с твоим учителем все было хорошо.  — Я хочу, чтобы все было хорошо, — повторил верный мой ученик, но более неуверенным тоном. — Только скажи, это сильно опасно?  — Опаснее, чем когда-либо было, — сказал я. — Но в этот раз все закончится хорошо, я обещаю.