А вот и Энтони!

Я ожидал, что мои друзья и помощники, что согласились разделить со мной путь до Лисьей Столицы, долгий, опасный и с неясным исходом, будут в меру организованы, соберут все необходимые вещи и в принципе не станут спорить с начальником экспедиции, со мной то есть, но мои планы, как вы уже догадались, пошли псу под хвост. Началось все с сомнений Дина, которые заразили собой и других участников похода. — То есть… погоди, — вмешался Пушинка. — Ты и в Гаолуне начудил, Лис? Только я хотел уверить своего друга, что все в полном порядке и беспокоиться, собственно, не из-за чего, как меня опередила Кириэн, со вздохом приложив руку ко лбу: — Ох, вам лучше и не знать, Чжэньфань. — Оя… Энтони, — осторожно вклинился в разговор Шаоци, — ты и вправду превратил ученика другого даоса в петуха? Но зачем? — Мне казалось, что у тебя и без этого достаточно врагов, — поддержал его Пуш. — Но, видимо, сам Энтони так не считает. Так ведь, Энтони? Я почувствовал, как кровь, будто закипевшее молоко, прилила к моему лицу. Ну вот что за разговорчики пошли! И как мне теперь убедить своих товарищей, что эти проблемы решаемы, пусть и не задушевным разговором вечером на кухне за чашечкой чая? — Слушайте, — и я стыдливо поджал уши, — Юнь Бяо просто надутый индюк, который не знает, куда ему еще деть свое самомнение. Если бы вы были там, вы бы меня отлично поняли! — Поверь, учитель, мы с риннайн Шнайдер были там, — молвил Дин не без здорового скепсиса в голосе. — И мы все видели, — добавила девушка, поправляя перекрещенные на груди ремни сумок. — Так что не пытайтесь юлить и изворачиваться, рин Чан. Я нервно закусил губу. Вся затея с путешествием в Пуян рисковала сорваться вот так легко и просто, из-за ошибок молодости. Надо срочно решать проблему, да вот беда — Фортуна была не на моей стороне. — Так что я не удивлюсь, если он захлопнет ворота перед нашим носом, стоит только ему увидеть нас, рин Чан. — Вот еще, — буркнул я. — А законы гостеприимства писаны для всех, вы знали? Кириэн только вздохнула с отвращением и отвела взгляд в сторону. А я продолжил свой монолог, развивая дальше свою грандиозную идею: — И вообще, мы не будем останавливаться у него, даже если нам придется. Так, спросим пару пустяков, попьем чай, и прямиком в бамбуковые заросли. К тому же, я уверен, что он уже самостоятельно расколдовал своего подмастерье. Петушиное заклинание не такое уж и сложное. Тем не менее, от этих слов лица моих спутников не стали менее кислыми. Пушинка прокрутил в руках свою трость и хмыкнул, Кириэн спрятала глаза за солнечными очками и тоже скривила губы в недоумении. Энтузиазм у моих соратников был почти что на нуле. Я откашлялся и посмотрел на них буквально с мольбой: — Ребят, ну вы заканчивайте, не надо так на меня смотреть. Ничего страшного не случилось, это я просто пытаюсь хоть как-то держаться выше ватерлинии. — Ох, рин Чан, — и наша атласская ши увещивающе понизила голос. — Жизнь в глубинке тяжела и полна трудностей, я навидалась всякого в своих путешествиях, но такого, как вы, вижу впервые. — Можешь гордиться, Энтони, — осклабился Пуш. — Ты буквально король придурков. Без обид. — Бывает, — пожал я плечами, делая вид, что меня эта подколка ничуть не задела. Пуша, Пуша. Как ты меня порой огорчаешь. — Но мы сейчас тратим время на пустые разговоры. Солнце движется быстрее нас. Аргумент оказался весомым — мои товарищи сразу замолкли, лишь только я упомянул про время, которое работает против нашей компании. Цепочкой мы вышли из моего двора, я же ушел последним, перед этим повесив на дверь навесной замок, после чего спрятал ключ в сумку. По идее, его нужно отдать старосте деревни, если я уж собрался уходить насовсем к своим лисьим родственникам, но излишняя правильность грозила обрушить весь мой гениальный план — тогда меня быстренько сцапает Вэйж со своими молодцами, и обломится мне тогда и путешествие, и Пуян, и встреча с матушкой — сидеть мне тогда все эти десять дней до суда в казематах полиции, под неусыпным контролем моего приятеля, который правила ставит важнее дружбы. Нет, на такое я не согласен. Зря я, наверное, упомянул Вэйжа, пусть даже в своих мыслях. Не успели мы отойти от моего дома и на пятнадцать метров, как из-за угла моего дома нам навстречу вышли полицейские во главе со своим капитаном. Вот что они тут делают, да еще с утра пораньше? Еще ведь и десяти утра нет! Похоже, они караулили меня, чтобы я никуда не удрал. — Энтони, — произнес Вэйж, и полисмены остановились. Мы тоже встали на месте, и я недовольно свел брови к переносице, чувствуя, как шерсть на хвосте становится дыбом, как у рассердившегося кота, готового вмазать когтями сопернику прямо в морду за сердце и лапу усатой-полосатой мадмазели. — Вэйж, — ответил я, уперев руки в бока. — Извини, пить чай и играть в игры у меня нет времени. — Подумать только, ты не просто решил удариться в бега, так еще и компанию себе собрал, — молвил капитан полиции, оценивая взглядом моих спутников. — А ты пришел, чтобы меня остановить? — скривился я. — Извини еще раз, но ты опоздал. Мы уходим. — Учитель… — потянул меня за подол рубашки Дин, но я только отмахнулся от него. — Ты ведь сам сказал мне, что я десять… уже девять дней до суда я имею полное право делать все, что мне заблагорассудится, — напомнил я. — Вот я и собрался немного погулять по окрестностям. — Сомневаюсь, что ты решил развивать внутренний туризм Пушани, — молвил Вэйж. — Ты сам сказал, — повторил я. — Я — человек слова, ты ведь знаешь. Вэйж яростно задышал, но противопоставить мне ему было нечего. Я ведь только вчера спрашивал у него это, и он это отлично помнил. — Ты можешь пойти со мной, чтобы удостовериться, что спустя положенное время я обязательно приду на суд. Шаоци коротко рассмеялся, а Кириэн презрительно хмыкнула, даже Дин неодобрительно глянул мне прямо в лицо. Все-таки они виделись со мной чаще капитана полиции и отлично изучили мои приемчики, поэтому их насмешки были мне более, чем понятны. Вэйж же закусил губу, поправил очки. — Меня устраивает твой вариант, Энтони, — наконец ответил он. — Я пойду с тобой, но только лишь затем, чтобы потом лично привести тебя на суд. Ты меня понял? — По рукам! — обрадовался я. Как же легко его надуть! Почти как одного инспектора полиции из одного старого, еще черно-белого мультика. — Дайте мне только переодеться в более подобающее и собрать сумку. Внутри я ликовал, счастье переполняло меня через край. Все мои друзья, приятели и просто сочувствующие были вместе со мной! Как еще иначе выразить свое удовлетворение и победу, как не криком «Йии-ха!» и вскинутым наверх кулаком? — Рин Чан, пожалуйста, — взмолилась Кириэн. — Вы ведь можете вести себя прилично, когда можете. Когда Вэйж вернулся, в гражданском, с рюкзаком за спиной и тактической сумкой на бедре, небо, на котором до этого проглядывало солнце, совсем затянуло противными сизыми облаками, и на востоке они сбились в черные низкие тучи. Дождя может и не быть в ближайшие час-два, но все равно это изменение в погоде — хороший повод ускориться. Сезон дождей не станет играть с нами в игрушки. — Оя, Вэйж! — воскликнул Шаоци, присмотревшись к сумке бравого полисмена на бедре — в ее очертаниях легко угадывался силуэт револьвера. — Кто-то взял с собой табельный ствол? Мне в момент стало откровенно не по себе. Для кого мой приятель припас эти шесть патронов, а также еще несколько, которые, я уверен, хранились в той же сумке, только на дне? Для цзян-ши пуля в сердце что царапина, а вот смертные, выбравшие своим обиталищем Могильный Лес, не дадутся так просто — я точно могу сказать, что среди них есть даосы-предатели, даже если они присутствуют в единичном экземпляре, это никогда не мешало им вертеть законы физики только так. — Пригодится, — усмехнулся Вэйж, похлопав по сумке. — Так я чувствую себя уверенней. — Погоди-ка, — вмешался я. — Разве это вообще законно? Ты же не при исполнении служебных обязанностей, значит, волыну брать не можешь. — Ой, — махнул рукой капитан полиции. — Знаешь, какой мудростью ты однажды со мной поделился? «Соблюдая сто маленьких правил, можно нарушить одно большое». Я хотел было возразить, даже открыл было рот для этого, но Вэйж, увидев мое растерянное лицо, расхохотался и хлопнул меня по спине. Действительно, я ему однажды это говорил, но кто знал, что он запомнит этот дурацкий афоризм и применит его против меня? Кириэн даже не удержалась от улыбки, равно как и Шаоци. Один только Дин поправил шляпу, готовую улизнуть с порывами ветра, и я услышал его неодобрительный вздох. — Ах ты зараза, — обиженно сказал я, сложив руки на груди. — Меня моим же оружием? — А что? — деланно удивился Вэйж. — На войне все средства хороши! — Все, закрыли тему, — оборвал нас Пушинка — единственный глас здравого смысла среди нас пятерых. Кириэн не в счет, она по умолчанию является самым адекватным членом нашего «клуба веселых человечков». А Пуш продолжил, пренебрежительно скривив лицо: — Со стволом в самом деле спокойнее, и мне срать, легальный он или не очень. Шевелите ногами, пока я не дал по ним своей дрыной. Никому не хотелось получить палкой по ляжкам, оттого мы зашагали вперед, пусть и без удовольствия. Облака сгустились сильнее, и мне на нос упала крохотная капля — я еле почувствовал ее, но этого было достаточно, чтобы я двинулся вперед, а за мной — мои верные товарищи, волей-неволей, но готовые сопроводить меня через все опасности и помочь миновать их. В дороге мы молчали, и тишина эта была напряженной — словно мы ждали, что молнии с небес могли поразить кого-то из нас, но даже тогда, я уверен, ничего бы не изменилось, мои спутники продолжили бы путь, даже если небесный огонь ударил бы в меня. Измученная жарой прошлого месяца природа ждала сезон дождей, и живительная влага была готова пролиться прямо на траву, высохшую до состояния соломы, напитать пыль земли и дать растениям надежду. Впрочем, для нас это означало то, что мы рискуем вымокнуть до нитки, даже если кто-то взял с собой зонтик — все равно нас это не спасет. — Впереди мост, — сощурившись, произнес Дин. Зрелище моста, который держался на четырех веревках и честном слове, не обрадовало меня. Я сразу вспомнил тот самый день, когда вел вампиров к Юню Бяо. Да, приключение получилось отменным, я честно признаюсь, что меня до сих пор будоражат отблески того адреналина, но я не хотел бы повторить этот трюк еще раз. Подумать только, я тогда только чудом избежал проблем, и имя этого чуда — Кириэн Шнайдер. Дин, правда, утопил свой телефон в процессе… Гаджет, конечно, уже не вернуть, особенно учитывая то, что куплен он был в кредит и мой ученик до сих пор его выплачивает, но, по крайней мере, этот казус открыл парню глаза на его истинное признание — магию. Куда там эти переодевашки на камеру! Но знаете, тот день мне кажется куда более светлым и счастливым, чем сегодняшним, который, как мрачная реприза, давил душу огромным ящиком с камнями, и что ни камень — то моя ошибка. Сколько же дров я наломал! — Ничего, мам, — прошептал я, двигаясь впереди своей когорты, держась за веревочные перила моста, стараясь не наступить на подгнившие в высокой влажности доски. — Я иду к тебе. После переправы мы перевели дух на небольшой стоянке. Мы пришли к выводу обойти городок Йонсен, где я также некисло накуролесил и нажил себе врагов, хотя это можно было бы избежать с поразительной легкостью, а вместо этого двинуться обходной дорогой сразу на Гаолун. Дорога не была легкой — рюкзаки тянули спину тяжестью барахла, вода в бутылке кончилась, и в довершение всего дождь начал усиливаться — вместо еле заметно пролетающих капель нас догнала противная морось. — Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове, — сокрушенно вздохнул я, дернув под «громовой шапкой» лисьими ушами. Хвост пах мокрой кошкой, а идти по влажной земле лапами, не оснащенными обувью по биологическим причинам, было не то что бы неприятно, но это все равно еще сильнее испортило мне настроение. — Заметь, Энтони, — внезапно заговорил Вэйж, — ради тебя я не еду на игру, к которой вчера дописывал последние детали. — И что, я должен тебе в ножки за это кланяться? Ты сам пошел за мной, как образцовый полицейский, пусть ты и в штатском, — фыркнул я, дернув хвостом. Вэйж раздраженно цокнул языком: — У тебя хотя бы должна быть хоть какая-то благодарность за то, что я вообще позволил эту экспедицию. — А что за игра? — наивно поинтересовался Дин, видимо, желавший хотя бы как-то снизить градус поднимающегося пекла. Шаоци бросил на него испуганный взгляд, такой, будто фельдшер хотел предупредить паренька о том, что Вэйж сейчас готовится сесть на любимого конька и не слезет с него до тех пор, пока не расскажет все, вплоть до характеристик самого маленького и слабого юнита. — Да это варгейм один, — опередил я приятеля, только приготовившегося вещать про прелести этой игры. — Очень богатые дяденьки играют в очень дорогих солдатиков. От такого грубого определения Вэйж буквально вспыхнул — клянусь, я даже заметил, как у него сверкнули очки — и Пушинка отрывисто засмеялся. От улыбки не удержались даже Кириэн и Шаоци, бесконечно далекие от варгеймов. — Да что ты можешь понимать, — прошипел Вэйж. — Ты ведь никогда не играл. — Я видел цены на миниатюры, этого достаточно, — авторитетно заявил я. — А также на краски, книги правил и другие важные и не очень приблуды. — Ты, кажется, не понимаешь, что моделизм — это отдельное искусство, — принялся объяснять Вэйж, раскрасневшийся от избытка чувств — не любовных, и ладно. — Ты вообще имеешь хоть какие-то познания в этой вселенной, помимо стандартных кричалок фанатов той или иной фракции? — Я читал художественные книги по ней, — вывернулся я. — И уверенно ориентируюсь там, уж получше, чем большинство фанатья. В ответ Вэйж только хохотнул, да так, что я невольно скривился от порывов его злорадного веселья. — Книги! — воскликнул он, не скрывая самодовольной улыбки. — Книги — всего лишь рекламные буклеты для продвижения варгейма, что ты как ребенок, Энтони. Персонаж в книге и персонаж на столе — две разные вещи. — И поверь, персонажи в книге мне нравятся гораздо больше, — бросил я. — Заканчивайте, мальчики, — поморщилась Кириэн, которая, похоже, уже еле терпела нашу словесную баталию. — Понимаю, за разговором легче идти, но вы же сейчас передеретесь из-за каких-то солдатиков. — Любезная риннайн, да я бы ни в жизнь! — замотал я головой под сердитое сопение Вэйжа. — Но вот варгеймы и их фанаты… Я не успел закончить — Пушинка треснул меня по лапе тростью, да так, что я невольно вскрикнул от неожиданности. Пуш, твою налево! — Нечего попусту чесать язык, — неодобрительно молвил он, игнорируя мои причитания. Пуша умел находить болевые точки, даже несмотря на свой недуг. Кириэн с неудовольствием посмотрела на нас, а затем перевела взгляд на наручные часы: — Нам нужно поторопиться, если хотим успеть до темноты. Мы добрались до Гаолуна только тогда, когда над землей начали клубиться туманы прохладного и сырого вечера: мы увидели огни деревни и приободрились, правда, ускорить шаг не вышло — слишком уж мы устали в дальней дороге. Последний раз мы делали привал более двух часов назад, поэтому вид Гаолуна был для нас настоящим спасением, почти как оазис в пустыне, только без воды — вода и так капает на нас и заливает выбоины в дороге, превращая ее в грязные озера и реки. До дома моего соперника и врага оставалось пройти всего одну улицу и выйти на небольшой тракт. Тогда уже можно говорить о конце первой фазы моего великолепного плана «между следствием и магией предлагаю выбрать семью». — Ну все, заканчиваем страдания! — и я поправил Дину съехавшую набок шляпу, уже заметно размокшую и даже слегка потерявшую форму от избытка влаги. — Скорее всего, Юнь Бяо все-таки приютит нас, я не верю, что у него настолько черствое сердце, чтобы оставить шестерых людей мокнуть под дождем. — Учитель, — недоверчиво молвил Дин, — ты ходишь по слишком тонкому льду. Выгонит он нас, можешь даже не пытаться стучать в двери. Лучше бы мы поискали постоялый двор. — Согласна с Дином, рин Чан, — заметила Кириэн. — Нас ведь заметно больше, чем было в прошлый раз. Даже если рин Юнь примет нас, спать нам придется друг на друге. А сколько еды мы у него съедим?.. — Чепуха, — махнул хвостом я. — У него все-таки должны еще остаться ко мне теплые чувства. И вообще, у вас есть лишние юани на гостиницу? А ведь нас шестеро, не забываем! Кириэн и Дин посмотрели на меня с осуждением, и девушка после этого сощурила глаза. Соглашусь, они своими глазами видели, что и как я вытворял с Юнем Бяо, но ведь мой соперник… Я надеюсь, что он сохранил свою юношескую отходчивость и поможет мне. В конце концов, мы учились вместе. Пусть эти воспоминания мне искренне неприятны, но говорят же — проблемы способны сплотить людей вместе. Даже если это проблема только одного из нас двоих. — И вообще, у нас нет альтернативы, — заявил я уверенно, вынырнув из потока своих мыслей. — Так что давайте, двигайте булками, дождь может усилиться. Ворота Юня Бяо, выкрашенные темной морилкой и обитые железом, встретили нас молчанием — разве только по водяному желобу со звоном стекал ручеек. Последний дом остался далеко — и только наша компания стояла под моросью, уверенная в провале, но тайно надеющаяся на успех. — Эй! — закричал я и заколотил дверным молотком в виде львиной головы в ворота. — Бяо! Бяо-о-о-о! Юнь Бяо! Пусти нас! Дом отозвался звенящей тишиной. Ворота оставались безмолвны. Дин хлюпнул носом, выгнувшись, посмотрел на подошву своих промохших кед. Вэйж упер руки в бока и со вздохом уставился в омраченное тучами предзакатное небо. — Да не откроет он, — молвил он с безысходностью в голосе. — Погодите, — попросил я. — Я еще постучу. Добрых десять минут я бил дверным молотком, кричал, ругался, проклинал свое и его, Юня Бяо, существование. Над нами прогрохотал гром, и огромная молния расчертила небеса. Дождь усилился. — Да чтоб тебя! — заорал я, выпуская молоток из рук. Снова гром и полыхнула молния… Меня охватило отчаяние. Нет, я понимаю, что я обошелся со своим соперником плохо, даже более, чем плохо — скверно, но все-таки, как же законы гостеприимства… Неожиданно двери отворились, и я увидел своего врага и коллегу в одном лице собственной персоной — Юнь Бяо вышел к нам под промасленным бумажным зонтом, в мужском чонсаме с закатанными рукавами и резиновых сапогах. Даоши окинул всех нас шестерых пронзительным взглядом из-под очков с двойной перемычкой, после чего удивительно ровным голосом произнес: — Вы в своем уме ходить под дождем по гостям? — Привет, — сказал я ему. — Ничего же, что мы без приглашения? — Очень даже чего, — фыркнул он. Капли с зонта стекали ему на брюки, на очках висела маленькая капля, попавшая туда с порывом ветра. Мои спутники, похоже, решили не вмешиваться, что я счел лучшей тактикой с их стороны. Юнь Бяо мой личный враг и соперник, и договариваться мне следует с ним самостоятельно. — Это что, ты себе еще учеников набрал? — со скепсисом сказал он, оглядывая всю мою компанию. — Губа у тебя не дура. Что принесло тебя сюда? — Давай поговорим в более теплом и сухом месте, — буквально взмолился я. — Посмотри, мы все мокрые. — И уставшие… — вздохнул Шаоци. — Оя… Пожалуйста, ши Юнь… — Только на одну ночь, — бросил Юнь Бяо и посторонился, пропуская во двор моих товарищей, которые цепочкой просочились внутрь и замерли в ожидании — куда идти дальше, знали только Дин и Кириэн, но они не могли и не хотели позволить себе такой самодеятельности. — Завтра днем вы покинете мой дом, и я больше не увижу весь этот сброд с тобой во главе, Энтони, за исключением рабочих моментов, — молвил мой соперник, закрывая за мной ворота и запирая их на ключ. — Мы поняли друг друга? — Абсолютно, — заверил я его. — Нам нужен только ночлег и, может быть, пара советов… — Тогда советую прямо сейчас, — и Юнь Бяо посмотрел на меня так, будто хотел, чтобы на меня прилетело с небес что-нибудь большое и тяжелое, например, перекрытие навеса перед входной двери дома, под которым мы сейчас все стояли. — Что бы ты ни задумал, займись лучше делом, причем нормальным. — Прекрасное решение моей ситуации, — буркнул я. — Которому ты, конечно, не последуешь, — и Юнь Бяо распахнул дверь: — Только посмейте притащить мне тут грязь — сами убирать будете. Особенно тебя касается, лисья задница. Мокрые, в испачканной одежде, голодные, уставшие, мы ввалилась в светлую чистую прихожую. Шаоци с восхищением окинул взглядом обстановку и первый скинул с себя ботинки. Дин айкнул — не удержал равновесия и схватился за дверной косяк, чтобы не упасть. — Тише, спокойнее, — шикнул на него Юнь Бяо. Как я помнил, он не любил суеты и беспорядка, поэтому, зуб даю, наш визит для него — кошмарный сон, который он точно захочет забыть. В прошлый раз ему хватило за глаза общества меня, моего ученика и любезной атласской ши, а теперь нас стало в два раза больше, и шум с бардаком тоже выросли в два, если не в четыре раза. Когда мы наконец сняли обувь, а я вытер лапы о половичок, мой враг-соперник выжидательно посмотрел на каждого из нас, заложив руки за спину, прошелся туда-сюда. Я видел, как у него на лице ходят желваки — все-таки, судя по его домашней одежде, человек занимался своими делами, готовился к завтрашней работе, а тут внезапно к нему заявилось пятеро малознакомых упырей во главе с ненавистным коллегой, выпившим у него немало крови, и каждого из них следовало обогреть, накормить, уложить спать, а заниматься всем этим у Юня Бяо не было никакого желания. — Пока вы гости в этом доме, — заговорил он наконец, грозно поблескивая очками в свете электрического света, — вы следуете одному простому правилу: не бесить меня. Вы двое, — и он кивнул на Кириэн и Дина, который тут же вытянулся в струну, — вы знаете что это, поэтому просветите своих друзей, а также этого бестолкового лиса. — Ты ведь даже не сказал, что тебя бесит, — вымолвил я недоуменно. — Вечно приходится выяснять опытным путем. — Не бесить — то есть не отсвечивать, — прошипел Юнь Бяо, злобно сузив глаза до щелочек. — Чтобы был самый минимум вашего присутствия рядом со мной. Ночью не шататься друг к другу, в еде не выпендриваться, не заговаривать со мной по пустякам, общаться негромко, чтобы я не слышал вашего пустого трепа. О вашей постели позаботятся горничные. Еду принесут они же. — Погоди, — остановил я его, собравшегося уже было развернуться и покинуть нас одних в пустой прихожей. — А как же проявить радушие доброго хозяина? Согреть чаю? Провести с нами время? Я не видел тебя полтора месяца, Бяо. Разве тебе нечего мне сказать? — Я скажу только то, что ты — самая большая ошибка, которая только могла случиться в моей жизни, Энтони. Я не желаю иметь с тобой никаких дел, кроме рабочих. — То есть ты уже расколдовал Сяо Юаня? — уточнил я, затылком чувствуя, как беззвучно бесится Кириэн, а остальные участники нашей небольшой концессии, кроме Дина, искренне недоумевают от происходящего. Наверное, я зря задал этот вопрос, так как Юнь Бяо тут же изменился в побагровешем лице — злости его с лихвой хватило бы на то, чтобы испепелить нас шестерых и растоптать прах, чтобы, не дай Небо, мы не воскресли из него аки фениксы. — Как ты имеешь наглость спрашивать меня об этом?! — Энтони Чан, — скривилась Кириэн. — Я думала, вам хватит ума! — Так может, я хочу помочь? — развел я руками. — Все-таки, Бяо — да или нет? Из дальней комнаты на первом этаже послышалось громкое кукареканье, которое и дало мне все ответы на вопросы. Шаоци и Вэйж недоуменно переглянулись — они только что осознали, что за заклинание я наложил на бедного парня. Я бы даже рассмеялся с их лиц, не будь ситуация настолько серьезной, так что пришлось сдержать веселье всеми силами, чтобы не испортить момент. — Ничего смешного! — вспыхнул Вэйж, от которого не укрылись мои дергающиеся уголки губ. Он-то знал все мои пакости и излюбленные способы творить их, потому разъярен был не меньше, чем хозяин дома — и он жалел, что разбираться с волшебниками должны только волшебники, что и уберегло меня от преждевременного ареста, пребывания в полицейском участке дольше четырнадцати суток и суда, обычного, не магического. Должно быть, он очень обрадовался, когда я получил письмо из монастыря, тоже мне, друг называется. — Молодой человек говорит дело, — сухо процедил Юнь Бяо. — Ты позорище даосского сообщества, Энтони. — Да расколдую я его, — вздохнул я. Вот чем обернулось мое пятиминутное веселье тогда, после дуэли. Может, поначалу это и были хиханьки и хаханьки, но сейчас мне было ни разу не весело. Как сказал бы Вейж, правосудие торжествует, и я не был уверен, что мне это нравится. — Немедленно, — с нажимом молвил мой враг. — Да погоди ты! — поднял я ладони. — Мы ведь только что с дороги. Более того, на голодный желудок и заклинания творятся пустыми, прямо как мое брюхо. Юнь Бяо с неудовольствием цокнул языком и поманил нас за собой наверх. Как я помнил, у него было четыре гостевых спальни на втором этаже, и он был готов любезно предоставить нам три из них — по двое в каждую. — Кому-то придется спать на полу, — заметил Шаоци, заглядывая в комнату — в каждой стояла односпальная кровать, что сильно осложнило нам жизнь. Впрочем, я был готов спать даже на диване в гостиной, лишь бы только была крыша над головой. — Не мои проблемы, — бросил Юнь Бяо. Мы разделились на пары — Шаоци и Кириэн уединились в комнате с телевизором, тем самым, который показывал всего три канала, два новостных и один для взрослых, Вэйж вызвался быть помощником для Пушинки, хотя тот яростно отказывался от комнаты и порывался уйти спать на конюшню, а нам с Дином досталась комната, в которой одна стена была сплошным книжным шкафом, заставленным старыми, пожелтевшими от времени книгами разного толка, от даосской литературы до бульварной писанины. — Учитель, — обратился ко мне Дин. Я угукнул, копошась в своем ящике — на него было наложено заклинание расширения, позволившее мне впихнуть в него все мое барахло и даже немного больше. Я вытащил оттуда сухие шорты, встряхнул их и обернулся на своего ученика: — Что ты хотел мне сказать? Дин боязливо глянул на дверь и, удостоверившись, что она плотно закрыта и никто не греет за ней уши, подошел ко мне ближе и сел на кровать. Похоже, это было что-то серьезное. — Ты и вправду расколдуешь Сяо Юаня? — Ну разумеется, — с недоумением пожал я плечами. — Иначе Вэйж и Юнь Бяо от меня не отстанут. Да и парень уже второй месяц ходит в петушиных перьях, пусть и по глупости своего учителя. Дин вздохнул. — Наверное, он ошалеет от радости и желания тебя убить. Я негромко хихикнул. Ну Дин, зрит прямо в корень! Я с ним согласен на все сто. Сяо Юань, наверное, даже разговаривать разучился за эти полтора месяца. Надеюсь, он не топтал кур за время своего вынужденного заточения в курином обличьи. Интересно, на ученика даоса распространяется запрет иметь любовь, если он ходит по двору и кукарекает? Так много вопросов, так мало ответов. — А что? — и я без лишних сантиментов стянул с себя мокрые штаны и взялся за свежие, запихивая в них сперва свой хвост, а затем и лапы: — Я думал, Юнь Бяо давно его расколдовал. Откуда я знал, что на нас свалится такая проблема. Дин стыдливо отвернулся, чтобы не видеть, как я влезаю в шорты, а я, взяв небольшую паузу, добавил после глубокомысленного молчания: — Я бы на его месте обратился в монастырь дяди Кау, там бы эти чары сняли за десять минут. Но ему, похоже, нравится такая жизнь, без ученика, зато с петухом. — Не знаю, — покачал головой верный мой ученик. — Может, гордость помешала? — Похоже на правду, — согласился я и тут же спохватился: — Переодевайся в сухое скорее, пора ужинать. Не хочу, чтобы нам остались одни горелки. Внизу нас уже ждали. Кириэн сменила походный наряд на безразмерную футболку и легкие бриджи, рядом с ней за столом сидел Шаоци, даже сейчас не снявший теплое пончо — каким-то чудом его одежда высохла уже сейчас, и он зябко прятал руки в складках своего одеяния. Рядом скромно примостился Пушинка — он все еще был в свой смешной панамке-лягушке, а темные очки висели на вороте его лонгслива, и слепец, закрыв изуродованные катарактой глаза, игрался с палочками для еды. Вэйж восседал по правую руку от Юня Бяо, пожирая глазами большую кастрюлю, из которой служанка разливала горячий острый суп с красной фасолью: его запах ударил нам в нос, и есть захотелось только сильнее. — Я планировал растянуть эту кастрюлю на пару дней, — с плохо скрытым укором в голосе молвил Юнь Бяо, принимая от девушки полную тарелку. — Но, видно, уже завтра придется готовить новую. — Ой, — махнул я рукой, присаживаясь напротив своего соперника. — Ты бы ел эту кастрюлю целую неделю. Восславь Небо за то, что к тебе пришли гости, чтобы разнообразить твой будущий рацион. Хозяин Гаолуна посмотрел на меня с небывалым презрением, которое не могли сгладить даже заискивающе-извиняющиеся улыбки служанок — мне, наоборот, казалось, что они смеются надо мной. Я хмыкнул и нахмурился. Будет он еще смотреть на меня так. Словно подтверждая мои мысли, на улице грянул гром — да такой, что все мы подпрыгнули от страха и неожиданности, в девица, разливающая суп, чуть не опрокинула на себя кастрюлю. — Не беси меня, — холодно ответил Юнь Бяо, взявшись за палочки — гром не произвел на него ни единого впечатления. Служанка налила еще тарелку и поставила ее перед Вэйжем, который уже еле держался, ожидая, когда же суп нальют всем и можно будет приступить к еде. Я устало вздохнул, глянув на заклятого врага поверх очков, будто сомневаясь в его душевном здоровье. — Совсем уже бобылем стал, — пояснил я своим спутникам. — На людей кидается. Социофоб. Кириэн строго посмотрела на меня, и я улыбнулся ей, давая понять, что я не намерен никого оскорблять, а только констатирую факт — ведь Юнь Бяо действительно жил один, ученик в петушиных перьях и две служанки не в счет. Следующая тарелка опустилась перед Пушинкой, и незрячий потянул носом над ней, а его рука перехватила поудобнее палочки. — Кислая капуста, — сделал он вывод, помешивая содержимое супницы. — Все могло быть гораздо хуже. Чтож… — Пуша, мы еще не начали есть, — напомнил ему я, и он с раздражением отложил палочки: — Вечно ты все портишь. — Как верно подмечено, — не удержался от шпильки Юнь Бяо, наблюдая, как я закусил губу и стараюсь не реагировать на его подначку. Спокойно. Слово за слово — и он выставит меня под проливной дождь, и придется мне спать либо в беседке, либо на вонючей конюшне. Держись, Энтони, держись что есть сил, ради блага экспедиции! Ты же хочешь увидеть свою мать? А остаться жить в Пуяне, обведя Вэйжа и даосов из монастыря вокруг пальца? А может, встретить самого Императора? А что? Судя по книжкам по даосизму, у лис все как у людей, и Император тоже должен быть. Или Императрица, на худой конец. — Мы хотели кушать, — напомнил я, наблюдая, как девушка-служанка ставит суп перед Шаоци и тот берет одноразовые палочки, чтобы разломить их — у Юня Бяо не было достаточного количества столовых приборов и приходилось обходиться такими. Юнь Бяо грозно свел брови, но более не двинулся ни одним мускулом своего тела. Было видно, что он, как и я, еле держится, чтобы не сорваться в открытый конфликт. Наверное, это очень тяжело морально, когда приходится сидеть в обществе своего заклятого врага, да и еще в комплекте с кучей народу, и половину из этих людей видеть первый раз в жизни. Не хотел бы я познать такое счастье. Наконец, суп был разлит по тарелкам, и девушка-служанка удалилась, оставляя нас с моим соперником сидеть друг напротив друга, в окружении пристально наблюдающих глаз — даже незрячий Пуш, по всем признакам, весь обратился в слух. Казалось, я даже мог услышать электрический треск — настолько велико было напряжение между нами. — Приятного аппетита, — наконец молвил Юнь Бяо и приступил к еде, и мои спутники последовали его примеру, облегченно выдохнув — как-никак, еда способствовала единению даже таких непримиримых врагов, как мы, и поднимала настроение. Как ни странно, острый суп оказался для меня именно тем, что надо — приятный пряный привкус согрел меня изнутри, и даже пожар в горле не сумел бы испортить мне впечатление от еды, даже кислая капуста, которой в супе было больше, чем красной фасоли, была к месту. Довольно дикое сочетание, но в данный момент оно, не побоюсь этого слова, буквально спасло мне жизнь. С таким количеством кайенского перца точно не заболеть после прогулки по холодным лужам под мерзкой моросью. — Что ж… — задумчиво проговорил Юнь Бяо, после того, как отставил пустую тарелку. — А теперь верни мне моего ученика, Энтони. Ты ведь сам говорил, что заклинание несложное. Или тебе было мало этого супа для сотворения нормальных чар? — и он усмехнулся своим словам. Дин опасливо посмотрел на меня. Да я и сам знаю, что одуревший подмастерье Хозяина Гаолуна будет способен на все, когда вновь обретет людской облик! — Да ладно тебе, — фыркнул я, кладя на края опустевшей супницы палочки. — Всему свое время. Спасибо за ужин, а теперь показывай Сяо Юаня. Я попробую что-нибудь сделать. — Не «попробую», а «сделаю», — с нажимом поправил меня Вэйж. Я скосил на него глаз и прищурился. Вот она, любовь к правопорядку, разрушающая дружбу. Зачем он вообще подлизывается к Юню Бяо? Хочет показаться в его глазах хорошим на моем фоне? Ну, Вэйж, я от тебя такого не ожидал. — Это магические дела, друг мой, — мягко сказал я, вставая из-за стола со взмахом все еще слегка сырого от дождя хвоста. — Ты не имеешь никакого права в них лезть, ши капитан полиции. Господа даосы разберутся сами. Вэйж хотел было что-то возразить, но поймал неодобрительный взгляд Юня Бяо — он тоже не любил, когда простые смертные вмешиваются в волшебные дела, и от одного его зловещего взгляда Вэйж притих и молча отодвинул от себя пустую тарелку, тем не менее, не отрывая взора активного наблюдателя от моего соперника. В столовой сразу в момент стало холодно от охватившего нас напряжения. Момент истины приближался, и мне никак не отвертеться. Огромные испуганные глаза Дина только добавляли мне больше беспокойства — да что там беспокойства, настоящей паники! Юнь Бяо величественно поднялся из-за стола, после чего жестом приказал мне следовать за ним. Я, беззвучно ступая по паркету лапами, пошел за ним вглубь его дома навстречу своей судьбе. И что мне делать, когда Сяо Юань вновь станет человеком? Наверное, он точно заставит меня полтора месяца жрать один лишь куриный комбикорм и подножную зелень. Мой соперник и враг отворил двери, которые я ранее не замечал, и моим глазам, не привыкшим к темноте, предстала самая обыкновенная комната — примерно в такой жил я сам, примерно такую же отдал Дину. Шкаф, застеленная грязным пледом кровать, «музыка ветра» под потолком, прикрепленная не над дверью, как у Дина, а над окном, ну и плакаты не с нуоскими девочками и мальчиками, а с круто выглядящими мужиками в коже и с гитарами — все это было видно в тусклом закатном свете, пробивающемся через черные тучи, гром и молнии. Юнь Бяо щелкнул электрическим выключателем — и я увидел стул, на котором, как на насесте, сидел огромный рыже-зеленый кочет, похожий на того, который пропал у меня из курятника по лисьей вине. Я даже грешным делом подумал было, что это он и есть, такой яростью пылали оранжевые глаза птицы. Сяо Юань, завидев меня, сердито заклокотал, повернул голову на учителя, и тот кивнул ему головой. Мои минуты были сочтены, и я нервно сглотнул. За темным окном полыхнула молния, расчертив зловещим белым светом комнату, электричество погасло на долю секунды, и следом громыхнуло снова, я даже поджал уши, стараясь ничем более не выдать страх. И не такое видали, вот еще. — Приступай, — велел мне Юнь Бяо, сделав шаг назад. — И смотри без фокусов. Ты знаешь, что я не шучу с тобой шутки. Я кивнул, закатал рукава рубашки, готовясь больше морально, чем физически. Нужно всего-то сложить правую руку в мудру, провести над головой пострадавшего, бормоча заклинание, а затем с резким «хо!» выдернуть у него одно перо из хвоста — и несчастный в момент станет человеком. Я уже делал такое, это не страшно, не страшно… — Сияющее Небо, Бесконечная Земля, — проговорил я, делая хитрый жест правой рукой и обводя вокруг трепещущего от нетерпения петуха. Еще немного, и он вцепится мне в пальцы. — Сотворите чудо! Мин! Фэй! Рин! Хо! — и с последним жестом я рванул Сяо Юаню хвост, надеясь, что перо все-таки удастся вырвать без крови. В моей руке остался внушительный пучок петушиных ярких перьев, свидетельствуя о том, что заклинание сработало с тройной вероятностью, а когда я проморгался после вспышки света, я увидел его, с видом ошалевшей совы сидящий на.стуле, переводящий взгляд на то на меня, то на учителя. Сяо Юань был небрит, грязен, его налитые кровью глаза сверкали злостью и желанием убивать. Я знал, что будет нечто подобное — но все равно удивление и шок в моей душе взяли свое. От этого мне стало в разы более жутко. — Ы-ы-ы-а-а-а… — простонал он поднимаясь на ноги неловкими движениями, будто воскресший мертвец. Сяо Юань пошевелил пальцами, отбросил отросшие волосы — и тут же от бессилия упал на стул. Такой избыток чувств определенно вреден для организма молодых людей! Разумеется, он теперь даже встать не может, и это мне только на руку — он точно не размажет меня по стенке. По крайней мере, в ближайшие полчаса точно. — Юань, — потеребил его за плечо Юнь Бяо. — Ты как? Юноша помотал головой и облизнул сухие треснутые губы. Я тем временем осторожно, бочком, сделал шаг в сторону выхода. Думаю, на этом моя работа окончена. — Ну, собственно, теперь ты знаешь, как снимать петушиные чары, — молвил я с опасением, продолжая двигаться к двери. — Так что в будущем у тебя таких проблем больше не возникнет, ведь так, Юнь Бяо?.. Оба повернулись на меня с гневными взглядами. Будь у подмастерья Юня Бяо больше сил, он бы точно мне врезал — это явственно читалось в его горящем яростью взгляде, но сейчас я, воспользовавшись заминкой, выскочил за дверь его комнаты и вернулся в гостиную, где отдыхали мои друзья — их туда проводили горничные, пользуясь тем, что хозяин занят. В конечном счете, нужно дать учителю и ученику побыть наедине и обсудить, какой я мерзавец. Не буду им отказывать в этом удовольствии. — Ты уже все? — спросил Пуш, крутя в пальцах трость. — Я думал, тебя там грохнули и Юнь Бяо вернет нам тебя по частям. — А это будет уже после антракта, — сказал я, плюхаясь с размаху в кожаное кресло и блаженно вытягивая лапы вперед. — Подожди немного. Если попросишь риннайн Шнайдер, то она даже запишет это на диктофон. Будешь слушать долгими осенними вечерами и вспоминать, как твоего лучшего друже размазали как сопли. Так и погибают герои. Пуш только фыркнул на мои слова. Кириэн неодобрительно посмотрела на меня, будто сомневаясь в том, нормальный я или как. Она вздохнула и ответила: — Я не собираюсь тратить память на диктофоне на такую мерзость. И вообще, — она перевела взгляд на перья в моей руке: — Выбросите эти «сувениры» от греха подальше, рин Чан. — Ни за что! — воскликнул я и спешно сунул перья из хвоста Сяо Юаня в сумку: — Расходники для колдовства очень дорогие. Уверен, за прошедший месяц в монастыре на них еще цену накинули, так что нет, это мое. Ведь больше у меня нет кур. — Разрази меня гром, — и Пушинка даже перестал покручивать в пальцах трость и поменял позу, вытянувшись вперед на мой голос. — Энтони, если ты опять задумал какую пакость, скажи сразу. — Ни в коем случае! — ответил я с воодушевлением и даже с некой гордостью, после чего добавил: — Они же красивые, вот и взял. Вэйж с неудовольствием закрылся журналом, который он взял со столика, словно не желая меня видеть и слышать. Ну да, он же здесь только из-за долга Родине, что с него взять. Я промолчал, наблюдая за своими друзьями. Кириэн сидела рядом с Шаоци и смотрела, как он решает судоку, периодически подсказывая ему правильный ответ. Дин взял из столовой чай и теперь сам медленно пил его, следя глазами за тем, как Шаоци возится с головоломкой. Сам же фельдшер в очках для чтения периодически издавал понимающее «угу» и ставил цифру в нужной ячейке. Скука смертная. Я молча поднялся с кресла, встряхнул хвостом и поднялся по лестнице наверх — неожиданно и невероятно, но мне захотелось уединения. В комнате были только сумка Дина, мой ящик и сушилка, на которой болталась наша мокрая после дождя одежда, ничего и никого лишнего, но в безмолвии нашей с Дином спальни меня охватила неясная тревога — такая, которая сопровождает собой минуты сомнений. Не зря ли я затеял весь этот «турпоход»? Ну, если честно, я расколдовал Сяо Юаня, а значит, уже совершил хорошее дело, поэтому не зря пришел сюда. Но не следует ли повернуть назад, пока еще можно? Ведь можно жить и без магии, перебраться в Сянгон к отцу и деду… Да только как они меня встретят? Страшно даже думать о том, в каком гневе будет батя, а деда, наверняка, удар хватит от того, какой я непутевый и не могу принести в семью почета, никто за такого даже не выйдет, с меховыми-то ляжками и хвостом… Нет, путь назад отрезан. Жизнь обывателя, простого человека в шумном Сянгоне, далеко не по мне. Нужно идти дальше, не сворачивая с тропы, через Могильный Лес, через все опасности. Я, в конце концов, не одинок, и я точно знаю — меня ждут. Я вынул из ящика вырванные из книг четыре мятые страницы, посвященные лисам-оборотням, разгладил их на колене и вчитался в белые иероглифы на черном фоне. Это придало мне надежды, хоть там и не было ни слова про то, как лисы-оборотни ведут себя с гибридами. Я свернул страницы, положил их обратно, после чего взял компас Ло-Пань и вгляделся в потертые временем знаки на подвижной круглой шкале. Компас четко указывал на север. А вот на Кириэн он вертится волчком, хотя она тоже полукровка… Странно все это. Вот бы кто объяснил… Вскоре вернулся Дин — ему тоже наскучило смотреть, как Шаоци решает судоку, а чай не лез в горло до бесконечности. Он заметил, как я таращусь на компас, неслышно подошел ко мне и осторожно положил руку мне на плечо: — Учитель, ты как? Я печально вздохнул и спрятал компас обратно в ящик. Как я? Да, наверное, никак. Сомнение и страх — мои верные спутники, которые я прячу за поведением паяца и шутника. И хоть бы один догадался, что я чувствую на самом деле. — Думаю спать ложиться, — ответил я вместо всего того, что вертелось у меня на языке. — И тебе советую. Кровать я уступил своему ученику, для меня горничные Юня Бяо принесли матрас и комплект постельного белья, чтобы я не спал на голом полу — даже пригожие молодые люди с лисьими лапками способны заболеть, если проведут ночь на холодном ковролине. Все-таки мой враг и соперник не такой уж и черствый. Если уставший за день Дин уснул почти сразу, несмотря на грозу за окном, всполохи молний и грохот грома, то ко мне сон не шел — ни в одном глазу. Я лежал, закутавшись в одеяло, и меня потоками воды с небес захлестывали волны тяжелых мыслей, с которыми я не был в силах совладать. Я думал о суде, которого так стремился избежать, о Юне Бяо и Сяо Юане (завтра мне точно крышка), о матери — она, как назло, не посылала мне видений, видимо, считая, что ее сын доберется и сам, даже если он заблудится к шутам в Могильном Лесу и попадется в лапы разбойников, прячущихся там от правосудия. Помощи от нее не было никакой — а еще матерью зовется. Впрочем, у лис наверняка другая система мер и весов, которую выросшим со смертными не понять, раз уж них Столица выстроена непонятно как, везде какие-то углы и каверны. Так я пролежал часа два точно — без очков не видно времени на электронных часах. Ворочался с боку на бок, накрывался одеялом с головой, сбрасывал его с себя, снова кутался, близоруко щурясь, смотрел в темный потолок, но уснуть никак не получалось, хоть ты тресни. — Ыэх, — вздохнул я и надел очки. Часы показывали половину второго ночи. Я решил, что больше жить так я не в силах, затем выбрался из постели и, бесшумно отворив дверь, вышел из спальни в темный коридор. Спущусь на кухню, попью водички и снова на боковую. Может, хоть так получится уснуть. Но в коридоре я увидел тонкую полоску света, что выбивалась из-под двери спальни Кириэн и Шаоци. Чего они не спят в такой поздний час? Завтра же нам снова выдвигаться в путь. Ведомый любопытством, я беззвучно, ступая мягкими лапами по ковру, подошел ближе, и уши мои сами собой шевельнулись, улавливая тихий разговор фельдшера и писательницы. — …увидят, душа моя. Что же мне делать? — услышал я нервный, еле слышный голос Шаоци. Я знал — так он говорит только в минуты особого волнения. Что же могло заставить его так нервничать… — Шаоци, ты себя накручиваешь, ты… — и голос Кириэн, нежный и мягкий, стих до невозможно беззвучного, и окончания предложения я не услышал. — … я ведь тоже… Их голоса стали совсем неразличимыми даже для моего лисьего слуха, став неразборчивым бормотанием, и вдруг я услышал звук поцелуя — кто-то из них чмокнул другого, похоже, в щеку. — … всегда с тобой… — …я о чем подумал… опасно находиться там, особенно… принять облик… — …никто и не поймет… Я отошел от двери, весь в смятении и сомнениях. Знать бы контекст, а не только слушать обрывки фраз в заговорщицком шепоте! На воркование двух влюбленных это похоже мало. Первой моей мыслью было ворваться в комнату и посмотреть в глаза этим двоим, что обсуждают «турпоход» у меня за спиной в неприглядном ключе. Будут еще знать! Но что-то мне подсказывало — тут дело далеко не в «экспедиции». В нашей компании происходит что-то странное, чего боится Шаоци, о чем и как раз и идет речь. В любом случае, я ничего толком и не понял, слишком мало информации — а спросить напрямую я никогда не решусь, более того, подслушивать нехорошо — Кириэн съест меня, если узнает. Я бесшумно отошел от их двери и в полутьме, с осторожностью держась за перила, спустился на первый этаж. Я всего лишь хотел попить водички и отправиться спать, ничего более, никаких загадочных разговоров и прочей мистики. Однако на кухне меня ожидал не самый приятный сюрприз. Я еще на подходе увидел мягкий свет из-за кухонной двери и почувствовал аромат мятного чая, что заставило меня насторожиться и замедлиться, навострив уши в попытке понять, кто там решил чаевничать на ночь глядя. Юнь Бяо же запрещал нам сбиваться в кучи ночью, так что это там такое? Еще кто-то захотел попить водички для крепкого сна? Я очень аккуратно сделал шаг вперед, но под моей лапой предательски скрипнула половица, и я, не в силах совладать с собой, ругнулся злобным шепотом сам на себя. Пока я решал, куда мне метнуться, чтобы меня не увидели, неожиданно дверь кухни распахнулась, залив меня ярким электрическим светом — я даже невольно зажмурился от этого сияния. Я не сразу увидел за ним Юня Бяо, грозного, высокого, в темной пижаме, но черты его не были искажены презрением или гневом, даже несмотря на то, что перед ним стоял его заклятый враг, «лисья задница» — он лишь поднял на меня глаза, в которых читалась усталость человека, прошедшего без остановки тысячу ли, поправил очки и тихо сказал: — А теперь-то тебе чего надо? — Водички… попить… — брякнул я, пораженный изменениями в своем враге и сопернике настолько, что не сумел сформулировать длинное и пространное объяснение, почему я шляюсь по его дому как по своему, подслушиваю под дверями и вообще не сплю во втором часу ночи. Юнь Бяо кивнул мне и посторонился, пропуская меня на кухню, после чего сам налил мне воды, протянул стакан и произнес: — У нас всех был тяжелый день. На кухонном столе стояли заварочный чайник, сахарница, наши традиционные сладости. Мой враг и соперник вернулся к своей мяте, отпил немного, после чего замер, будто восковая фигура — взор его был устремлен куда-то вдаль. Я почему-то не мог уйти со стаканом воды, как завороженный наблюдая за Юнем Бяо, и на душе у меня скребли кошки. Я ожидал, что он вот сейчас, вот прямо сейчас прогонит меня прочь, обратно в темноту дома к бессоннице, к своим поганым мыслям и ночным кошмарам, но, на удивление, он этого не сделал. — Бяо, — серьезно сказал я, присаживаясь за стол. Спрашивать «что случилось» было глупо, но оставить его в таком состоянии я просто не мог, поэтому после короткой заминки сел напротив него. — Бяо, — произнес я еще раз, только тише. — Прости… Понимаю, извинениями ничего не поправить, но прости меня за все. Раздался короткий горький смешок, и мой соперник вновь прикоснулся к пиале мятного чая самыми концами узловатых пальцев — еще немного, и она выскочит из них и разобьется вдребезги. — Много ты понимаешь, Энтони, — молвил он, прикрывая глаза. — Ты даже попытками все исправить делаешь только хуже. — Что с Сяо Юанем? — спросил я, холодея внутри от одной лишь мысли, что с учеником моего врага могло случиться что-то непоправимое. Он ведь не умрет, правда? И не станет инвалидом?.. Варианты, которые мне предлагали мои мозги, звучали один хуже другого, вплоть до того, что Юань нешуточно рискует стать любимцем всех кур в Гаолуне, признавших в парне хозяина птичьего гарема — может быть, даже с тяжелыми кармическими последствиями. Юнь Бяо ответил мне не сразу. Он опустил взгляд, обреченно вздохнул и поставил чашку на стол: — Я должен показать его врачу. Я сам не знаю, что с ним. В моей голове тут же нашлось решение этой проблемы. — Так у нас Шаоци фельдшер, — вспомнил я. — Ты можешь попросить его… Юнь Бяо заинтересованно посмотрел на меня, и в его глазах мелькнул отблеск надежды. Это приободрило меня, и я добавил: — У него своеобразные методы, но зато эффективность — во! — я показал большой палец и широко улыбнулся. Юнь Бяо слабо улыбнулся в ответ. — Ладно. Завтра я покажу его твоему фельдшеру. Но без фокусов. — Само собой! — уверил его я. — Если сам Шаоци согласится, конечно. Юнь Бяо рассеянно закусил ноготь, после чего глянул в темное окно, и я перевел свой взгляд туда же, будто мой враг увидел что-то. Увы, ничего интересного за стеклом не было — только угольная чернота, словно первородная тьма, не предвещающая ничего хорошего. Гроза закончилась около полуночи, но дождь все еще шел — непогода не щадила тех несчастных, кто застал дождь в дороге. — Странно, что ты в такую собачью погоду не только сам пошел, но и такую толпу за собой повел, — сказал он внезапно, не отрывая пристального взгляда от окна, сказал он. — Знаю, не мое дело, но это выглядит очень подозрительно. — Да знаю, — согласился я, и внезапно почувствовал холод. Такой холод бывает тогда, когда разговор заходит о глубоко личном, которое пытаются вытащить наружу — силой или добром, мытьем аль катанием. Я нахмурился. Юню Бяо знать о моей истинной цели совсем не обязательно и очень даже вредно. — А почему ты спрашиваешь? — и я повернулся к нему лицом — с такой отвагой, которой был переполнен ваш скромный рассказчик, человек встречает тигра, поднимает меч, опускает его и начинает дергать зверя за усы. Юнь Бяо на мгновение вспыхнул привычной мне яростью — и тут же потух. — Я не слепой, — сказал он, соединив кончики пальцев вместе. — И тут определенно есть какой-то подвох. Зачем тебе столько народу? Впрочем, не хочешь — не говори, — и он повернулся к столу, чтобы взять персиковую булочку. Я с сомнением вздохнул и скосил взгляд на своего врага и соперника. В этот момент мне отчаянно хотелось поделиться с ним своими соображениями, страхами и, самое главное — тайной. Мои лапы, уши и хвост — далеко не благословение Небесной Лисы, но все-таки, как ему это объяснить? — В общем… — начал я с дрожью волнения в голосе. — Я тут получил одно письмецо от дяди Кау… Пересказ всех событий прошедшего месяца ошеломил моего недруга. Он был терпеливым слушателем и внимал, не перебивая и не отвлекаясь — разве только неодобрительно вздыхал и качал головой. Я рассказал ему про тараканов, пожар на помойке, смерть Джейд Ям, нездоровый интерес ее призрака к Дину и ее окончательную гибель, мой сон, возвышение к матери и падение пробуждения… За ночь ветер разметал клочки туч, и, если глянуть в окно, можно было увидеть, как край неба подернулся зеленоватой дымкой — приближался рассвет. — … и теперь я пытаюсь скрыться от правосудия у своих родственников, — заключил я и положил руки на колени. — Можешь не верить, Бяо, но они существуют. Я ожидал любой реакции на свой вдохновенный и полный эпитетов рассказ — от обвинений во лжи до полного равнодушия, но вот только не многозначительное «угум» и озадаченное лицо моего моего врага и соперника. Я поднял брови, поправил очки и еще раз глянул на Юня Бяо — он был настолько задумчивым, что ранее я никогда не видел его таким, даже во время обучения в монастыре, какие бы серьезные книги он ни читал. -Н-да-а-а… — вымолвил он после внушительной паузы. — А ты умеешь удивить. — В каком смысле — удивлять? — нахмурился я, поставив пустой стакан на стол. — Я рассказал тебе чистейшую правду! Что тебе еще надо, чтобы ты поверил? — Я… — начал было Юнь Бяо, после чего стушевался, взялся обеими руками о стол и поднялся со стула: — Я так и знал, что с тобой что-то не так. Ты и понятия не имеешь, какую беду накликал на себя. Ладно на себя — но ты тащишь еще пятерых в это болото! — Так ты меня неправильно понял, — принялся объяснять я. — Давай я начну все сначала… Смотри, сперва я вернулся от тебя в свою деревню… — Мы все это уже проходили, — оборвал меня Хозяин Гаолуна. — Лучше вспомни о том, что было еще раньше. Ранее тебя не беспокоило ничего лисьего? До тараканов, Энтони. Моментально в моей голове всплыли события, которые я хранил в самых глубинах своей памяти, боясь прикоснуться к ним даже мысленно. Первая встреча с матерью… Вторая… Они все произошли здесь, в этом доме. — Думаешь, я не видел банок из-под энергетических напитков в мусоре? — молвил Юнь Бяо. — Это определенно наводит на нескромные вопросы. — Вот и забрал бы их себе, — фыркнул я, распушив хвост. — Меньше заглядывай в мусорное ведро, и вопросов нескромных не будет. — Я вообще-то помочь тебе пытаюсь, — бросил мой недруг. — А ты опять умничаешь. Заканчивай. Ты хотел спросить у меня совет — так, напоминаю. — Один ты мне уже дал, и он был абсолютно бесполезен. Какой будет второй? — Зависит от того, что ты мне расскажешь, — уклончиво ответил Юнь Бяо с едва заметной улыбкой. — Больше конкретики. — Это… — и я задержал дыхание, окунаясь в свою память, на самое дно. Мама… Я не видел ее никогда, но отлично слышал. Лишь только один раз она явилась мне во плоти — да и то это под вопросом, ведь я видел лишь сотканную из света фигуру, безликую и бесплотную. Но как бы мне рассказать об этом Юню Бяо? — По порядку, — подсказал мне он. — Я не стану говорить ничего плохого. Перебивать тоже не стану. Я вдохнул, резко выдохнул и рассказал все. О сновидениях, которые увели меня на границу Гаолуна с Могильным Лесом, о том, что видел краем глаза, что слышал в ночной мгле. Он внимал мне, и я видел, как у него расширились зрачки, заметил, как участилось дыхание. Не знаю, верил ли он мне или нет, но Юнь Бяо сдержал свое слово — он ни разу не перебил меня, и, когда я закончил, посмотрел на меня взглядом, которого я ранее не знал — взглядом не врага и соперника, а товарища и брата по ремеслу. — Так вот значит как, — задумчиво проговорил он. Я посмотрел в окно — и на востоке зеленоватое предрассветное небо уже приобрело желтоватый цвет. До восхода осталось всего ничего — буквально час-полтора. — Так что все-таки посоветуешь? — взволнованно спросил я, нервно сжав руки в кулаки. — Что мне делать? — Для начала ложись спать. — Еще один бесполезный совет? — сердито бросил я. — Зачем я тогда тут тебе такую историю завернул? — Нет, серьезно, — и Юнь Бяо, пройдя к мойке, поставил туда мой стакан и свою пиалу. — Нужно поспать, хотя бы три часа. Обещаю, что днем я дам тебе кое-что получше, чем просто советы. Я с подозрением скосил на него взгляд. Чтобы Юнь Бяо по доброй воле решил мне помочь? Нет, альтруизмом тут и не пахнет. Но, с другой стороны, много ли выгоды от беглого лиса с кучкой сопровождающих? Разве только если сдать мое местонахождение подчиненным Старейшины Кау. — Мне ничего от тебя не надо, — сказал он в ответ на мой озадаченный вид. — Видно же — это не твой мир. Вот теперь ясно, почему тебе на месте не сидится. Я виновато улыбнулся ему. Действительно, все мои проблемы — от лисьего происхождения. Ларчик так просто открывался. Будь я простым человеком, вряд ли бы я ходил на ушах и занимался ерундой. А тут… наконец-то все стало ясно. — Пойдем спать, — позвал он меня и звучно зевнул, прикрывшись рукой. — Мне тоже нужно отдохнуть. Доброй ночи. — Доброй ночи, — ответил я с дрожью в голосе. Никогда еще мы с Юнем Бяо не общались по душам, на кухне, в свете электрических ламп, и я унес это чувство безграничного доверия с собой наверх, в комнату, понимая, что второго такого разговора у нас попросту не будет. Когда я поднялся в спальню и улегся в постель, за окном уже начал брезжить рассвет — небо приобрело приятный розоватый оттенок, который тщетно пытались скрыть тучи, отступившие после ночной грозы. У меня от долгих и тяжелых дум в бессонной ночи гудела голова — будто я прокатился на переворачивающем вверх тормашками аттракционе в парке развлечений Сянгона — но сон не шел ко мне никак. Я не знаю, сколько я пролежал в таком сером состоянии, ни живой, ни мертвый. Но, стоило мне только погрузиться в дрему на границе с явью, больше похожую на белый шум, как я почувствовал, как кто-то тронул меня за плечо в попытке разбудить. — Дин, — буркнул я сквозь сон. — Будь человеком, уйди. Но Дин не отозвался. Вместо этого я услышал тихие голоса, серебристый смешок — и некто поцеловал меня в щеку. Тсуи… В момент я распахнул глаза и подорвался на мятом матрасе с видом ошалелой совы, спешно потянулся к тумбочке за очками, а затем, нацепив их на нос, обернулся. В комнате не было никого, кто мог бы мог коснуться меня. Что за наваждение… — Мама, — и я изломил брови в горьком недоумении. Я не знал, что она хотела сказать мне — но я понял, что иду правильным путем. Ощущение чужих губ на щеке было реальным, и я спешно коснулся пальцами этого места. — Я обязательно найду тебя, — решительно сказал я и поднялся на ноги, чтобы привести в порядок постель, а после — спуститься вниз на завтрак. Но до столовой я не дошел. Я даже не успел выйти из спальни, как столкнулся лоб в лоб с Юнем Бяо. Если честно, ночной разговор мне казался уже частью сна, который я почти позабыл, поэтому был изрядно удивлен тому, что мой недруг поднялся ко мне сам и хочет продолжить беседу, не поливая меня грязью и не обвиняя в преступлениях против человечества, как это обычно бывало в разговорах с ним. — Что такое? — и я поднял брови в недоумении. Юнь Бяо не смутился моему провалу в памяти, вместо этого зашел в комнату и поманил меня за собой, и только после того, как дверь закрылась за нами, я вспомнил — мой враг и соперник хотел мне что-то передать. — Держи это, — сказал он мне и протянул мне в руки самый обычный компас Ло Пань. Лицо мое неприятно и разочарованно вытянулось. В смысле, он обещал мне что-то, что поможет мне в путешествии. При чем тут компас? — Серьезно? — и я посмотрел на него из-под очков, возвращая компас обратно владельцу. — Ло Пань и у меня есть. Или ты хочешь сказать, что это какой-то супер-пупер-навороченный Ло Пань, который работает в Могильном Лесу? — Нет, — со смешком молвил он. — Это дружеское напоминание. Ты ведь помнишь причину, по которой в Могильном Лесу невозможно ориентироваться? — Сплошной бамбук, — скривился я не долго думая. — И еще магнитная аномалия. Даже Ло Пань показывает куда угодно, но только не на север, про нормальный компас вообще молчу. — А ты помнишь, в чем особенность лис-оборотней? — Нет, — честно признался я. — Но я видел Пуян, он… — Какой? — продолжал задавать наводящие вопросы Юнь Бяо. Я поджал губы и нахмурился: — Давай ближе к делу. При чем тут долбанутая геометрия Лисьей Столицы и магнитная аномалия? — Думай, Энтони, думай, — усмехнулся мой соперник. — Ведь все лежит на поверхности. Это заставило меня зависнуть в раздумьях. Что может быть на поверхности такого, что мне неизвестно? Энтони Чан знает действия своего врага за три хода! Да что все-таки тут не так?.. — Аномалия… парадоксы… — перебирал я в уме все варианты. Там не работает компас, и смертным не уйти из этого места… А может… да ну, бред же собачий! Кажется, я вполне догадался, как нам добраться до пункта назначения. Лицо мое просияло от внезапного озарения. Как все просто! — Они выстроили свой город прямо на залежах железа! — выдохнул я. — Поэтому и невозможно покинуть Пуян по своей воле, как пишут в книгах — Ло Пань постоянно указывает только на него! — Молодец, — сдержанно похвалил меня Юнь Бяо. — Так что минус одна проблема с моей головы. Вы уйдете после завтрака, как я и сказал. От вас слишком много шума, а у меня слишком много дел. — Ладно, ладно, — согласился я, после чего заинтересованно добавил: — Шаоци посмотрел Сяо Юаня? — Да, — отозвался Хозяин Гаолуна. — Странный какой-то твой фельдшер, даже не послушал его, только написал рецепт, а что в рецепте — вообще не пойму, написано как курица лапой. — Это нормально, — успокоил я Юня Бяо. — Заверяю тебя, что с Сяо Юанем все будет хорошо. Мой недруг привычно фыркнул — от товарища и коллеги не осталось и следа, только высокомерие и пренебрежение, так знакомые мне. Похоже, он не слишком доверял методам Шаоци, но что поделать — выбора нет, особенно когда помощь требуется срочно, вот прямо сейчас. — После завтрака вы должны покинуть мой дом, — напомнил он мне со сталью в голосе. — Причем не только по моей прихоти. — Знаю, — согласился я. Я понимал, что еще он имеет в виду — если днем Могильный Лес почти что безопасен (холодная вода по щиколотку и острые побеги бамбука, способные пропороть лапу, не в счет), то ближе к ночи на наше дыхание и биение сердец вылезут из своих нор цзян-ши, прыгающие вампиры — самое меньшее из всех зол этого окаянного места. Завтрак начался абсолютным молчанием. Все были заняты своей едой, Пушинка тыкал палочками в омлет, безуспешно пытаясь его подхватить, и звук дерева по тарелке невероятно раздражал — Пуш словно выстукивал сигнал SOS, а не пытался поесть. Кириэн, очень ловко для лаовайки орудуя палочками, почти доела свою порцию, а Вэйж, умяв яичницу в один присест, попросил добавки. — Идти тяжело, — обосновал он свою просьбу, глядя на Юню Бяо. — Нужно хорошо подкрепиться. — Это от нервов и ожирения, — отвечал я, игнорируя вспыхнувшие гневом глаза моего приятеля. — Впрочем, можешь съесть мой омлет, я не голодный. Кириэн неодобрительно посмотрела на меня. Ну, я и сам понимал, что выдвигаться в путь на голодный желудок — так себе идея, но ничего не мог поделать с тем, что есть не хотелось вовсе. Наверное, тоже от нервов. — А мы зайдем в магазин? — спросил Дин, отставляя в сторону пустую тарелку. — Купить продуктов в поход. — Нет, — отвечал я, и в ответ на недовольное лицо верного своего ученика пояснил: — У нас времени совсем в обрез. Нам нужно дойти до Лисьей Столицы до вечера. — Сжатые сроки? — поинтересовался Пушинка — он наконец решил проблемы с омлетом, попросив у горничной вилку. Я кивнул: — Максимально сжатые. Я не горю желанием всю ночь отбиваться от легионов проклятых. — Солидарен, — подал голос Дин, все еще недовольный моим решением. Кириэн вздохнула: — Среди нас только три волшебника, рин Чан. — И диплом только у меня, — добавил я. — Так что придется шевелить булками активнее. Вэйж агрессивно что-то пробурчал через вторую порцию омлета — он все-таки забрал себе мою тарелку и даже почти прикончил ее. Было видно, что он не горит желанием вообще идти в какие-то леса неизвестно зачем. От гневной и презрительной тирады в мой адрес меня уберег только его неуемный аппетит. Вещи собрали быстро — Юнь Бяо не был щедр на припасы в дорогу, но все-таки сунул нам несколько упаковок лапши быстрого приготовления, которым Дин несказанно обрадовался. Их запихали к нему в рюкзак, поскольку в моем магическом ящике уже не было места (все-таки любое волшебство имеет свои границы), да и мой ученик был единственным, кто вообще был рад этой лапше — насколько я знал, такая лапша со вкусом морепродуктов неприятно отдает селедкой, поэтому ее никто не захотел брать к себе, а Дин еще со времен своего студенчества пристрастился к ней. У Кириэн и Шаоци была своя еда, Вэйж тоже взял с собой пару контейнеров с домашней готовкой, а у меня были паштеты и хлеб, которыми было легко насытиться с минимумом возни. — И еще кое-что, — обратился ко мне Юнь Бяо, когда мы все, навьюченные рюкзаками и сумками, стояли во дворе, готовые продолжать путешествие, после чего он вручил мне бамбуковую метлу: — Держи. Пригодится. Спутники мои с недоумением посмотрели на столь странный дар, и удивление не миновало и меня. Серьезно, я отправляюсь в Могильный Лес, зачем мне вообще в дороге метла? У Юня Бяо совсем уже шарики за ролики закатились. — Адепты некоторых школ боевых искусств умеют управляться даже такой с экзотикой, как грабли, скамейка и железные счеты, — с легким сомнением проговорил Дин, наблюдая, как я озадаченно кручу метлу в руках. — Может, метла тоже входит в число необычного оружия? — И да, и нет, — молвил Юнь Бяо. — Если бы твой учитель прикладывал больше усилий, чем выпендривался на ровном месте, он бы сразу понял, что это от вампиров. — Вампиров?.. — с легким шоком произнес Шаоци. — Оя… — Это еще одну вуконгское суеверие, которое я не знаю? — уточнила Кириэн и получила на это удовлетворительный кивок от моего врага и соперника: — Именно так. — Надеюсь, оно нам не пригодится… — пробормотал Дин опасливо. Мой ученик еще даже не имел дел с вампирами — трупы в своем морге не в счет — поэтому понятия не имеет, что нам предстоит, как и все остальные члены «экспедиции», за исключением Пуша. Пушинка же, заслышав слова Дина, недовольно фыркнул. — Ты даже не представляешь, что именно предстоит нам в пути, — процедил он, поправляя на голове панамку-лягушку. — Хорош пугать мне ученика, — оборвал я его, заметив, как Дин посерел от слов моего друга. — Словно ты не боишься. — А ты не боишься? — парировал он, опершись на палку-трость. — Так, — и Юнь Бяо остановил наши пререкания одним лишь хлопком в ладоши, и мы вздрогнули от неожиданности. — Разговоры говорить будете в пути. Отправляйтесь в дорогу, и да смилостивится над вами Владычица Запада. — Звучит как-то не очень обнадеживающе, учитывая, что великая Си Ван Мун — госпожа загробного мира, — заметил я, и мой враг и соперник распахнул ворота: — Идите уже отсюда, хватит мозолить мне глаза. — В принципе можно было бы и помягче, — деланно обиделся я, и Юнь Бяо нервно махнул рукой в сторону выхода: — Топайте давайте. Мне еще после вас убираться. — Как недружелюбно, — отметил я, когда мы покинули его дом. Метлу я все еще держал в руке — я нес ее как маршальский жезл, с величайшим достоинством и пафосом. Дин скосил на меня глаз и сказал: — Учитель, ты словно не помнишь, что ты вытворял здесь в прошлый раз. — Кто прошлое помянет, тому глаз вон, — ответил я, перехватив метлу как алебарду гуань-дао. Кириэн шумно вздохнула, а Шаоци осторожно спросил: — Оя, Энтони… Лучше скажи, как мы пойдем? У тебя есть план? — Да, — и я, покопавшись в сумке, вытащил оттуда свой потертый Ло Пань и продемонстрировал его товарищам, словно бесценное сокровище, которое я с великим трудом отвоевал у небесных драконов. Вэйж вытянул вперед шею, после чего удивленно перевел на меня взгляд: — Ты уверен в том, что он показывает правильное направление? Он же вертится как ненормальный. — В смысле? — озадачился я, чувствуя, как холодок шока пробежал по моей спине. Я ведь точно был уверен в том, что Юнь Бяо дал мне подсказку, и мы дойдем до Лисьей Столицы так, как в круглосуточный ларек за сливовым вином, легко и без особых проблем. Я уставился на компас и оторопел — его стрелка вертелась с такой скоростью, что не ее практически не было видно. — Это на меня, — виновато сказала Кириэн. — Вы разве забыли, рин Чан? — Точно… — ошеломленно вспомнил я. Наша атласская ши — метис никсы и человека, я еще в прошлый раз отметил это. Но она никогда не вела себя как речная дева — по крайней мере, на людях, поэтому тот факт, что она не совсем человек, я невольно не учитывал, пока это не начинало влиять на мою работу. — Мне интересно, почему на риннайн Шнайдер он реагирует как на опасность, а на меня — хоть бы что, — с сомнением проговорил я, постукивая по стеклышку Ло Паня, словно желая заставить его стрелку перестать бешено крутиться. — Хотя я тоже полукровка. Я таких приколов не понимаю. Шаоци покачал головой, после чего лукаво ответил: — Мне кажется, что ты не все знаешь о себе, Энтони. Я вскинул брови наверх, и лицо мое скривилось в недоумении. Шаоци опять недоговаривает — да, есть за ним подобный грешок, но все-таки, что он имеет в виду? — Так, Шаоци, — начал было я, но Кириэн тут же вмешалась: — Рин Чан, если вас смущают показания компаса, то мы с А-Ци пойдем сзади. Так ваш прибор перестанет вести себя странно. — Странности начинаются что-то слишком уж рано, мы еще не дошли до Пуяна, — пробормотал я, после чего встряхнул компас и повернул подвижную шкалу: — Укажи мне дорогу домой.