А вот и Энтони!

Я вернулся в Дворец Магнолии весь понурый и в расстроенных чувствах. Все, что могло пойти не так, случилось буквально в одночасье — это определенно не то, о чем я мечтал. Матушка? Бабуля? Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове, да кто угодно, хоть сам Черный Лис. В моей памяти, как назло, смешались все события последней недели. Никакие ответы мне больше не нужны, ведь правды мне точно никто не скажет, мне теперь важно одно только убежище. — Оя… Что-то ты какой-то помятый, — осторожно сказал Шаоци. Он выглядел несколько болезненнее обыкновенного, но, похоже, пирожные от Кириэн немного привели его в чувство — он хотя бы смог выйти к нам, несмотря на свое состояние. Я устало плюхнулся в кресло рядом с ним и запрокинул голову назад — может, хоть этого мне поможет унять водоворот мыслей в голове. — Как все прошло, учитель? — поинтересовался, наливая себе сливовое вино, Дин — вернейший мой ученик. Я в ответ только тяжко вздохнул. — Вам бы по-хорошему возвращаться домой, — тихо молвил я, поджав хвост к бедрам. — Дальше… я, наверное, могу справиться и сам. Кстати, а где риннайн Шнайдер? — и я поискал глазами по гостиной, выделенной нам для наших посиделок. Кириэн здесь не было. — Ушла интервьюировать слуг, по-моему, — с сомнением отозвался Пушинка. — Мне она так сказала. — Почему я не удивлен, — и я закрыл глаза. Утро постепенно перетекало в палящий алый зной, от которого мы уже отвыкли. В нашей провинции вовсю разыгрался сезон дождей, а тут по-прежнему невыносимая жара. Ближе к вечеру, когда яркий закат раскрасил небо в красное с золотом и мне стало немного легче, ко мне снова пришла Шань Линъюн — наш координатор. Она оставила свою шумную свиту за моей дверью, после чего, осторожно ступая золотыми лапами по ковру, подошла ко мне — а я лежал ничком на кровати. Вроде сплю, а вроде нет. Что еще здесь делать, кроме как набивать брюхо и лежать, морально разлагаясь на плесень и липовый мёд. — Тсуи, — и лисица вскользь коснулась моих волос. — У меня важная информация, которую вам нужно знать. Я лениво открыл один глаз. В таком подавленном настроении я не хотел ровным счётом ничего, но все-таки нашел в себе силы вяло подняться на постели и посмотреть на Шань Линъюн заспанным и пустым взором. — Я пришла проводить вас к Лён Сютмэй. Она собирается… — Я не желаю ее видеть, — отсутствующим тоном произнес я. — Особенно после встречи с ней. — Это настоятельная просьба, — слегка повысила тон координатор. — И это не обсуждается. — Что она от меня вообще хочет? — фыркнул я. — «Учиться быть лисой» что ли? — Вы очень догадливы, — и лисица позволила себе легкую снисходительную улыбку. — Это она и просила вам передать, кстати говоря. — Вздор, — и я поднялся с кровати на обе лапы. — Но ведь моего мнения не спрашивают, ведь так? — Это в ваших же интересах, — заметила она тоном, не терпящем возражений. Я еле слышно ругнулся. Будут мне еще ультиматумы тут ставить. Но альтернативы нет — придется «учиться быть лисой», что бы это ни значило. Я ведь не хочу на даосское судилище… Когда Шань Линъюн привела меня в некое подобие тренировочного двора, солнце уже почти коснулось горизонта, скрытого за высокими дворцами и садами, и приятная прохлада опустилась на Лисью Столицу. Наконец-то! Вот поэтому-то я и лежал днем пластом, не в силах встать не только из-за тяжелых мыслей, но и из-за изнуряющего пекла — особенно плохо было меховым частям тела. Я сел на каменную скамью, и мое внимание тут же притянула стойка с самым разным оружием. Мечи, копья, глефы, парные клинки… Холодный металл буквально светился, как далекие созвездия становятся ярче по мере того, как уходит палящее солнце. Я разглядывал оружие, изо всех сил подавляя любопытствующее желание взять и покрутить что-нибудь в руках — ведь даже в богатой коллекции оружия дяди Кау я не видел такой роскоши и счастья любителя кунг-фу. — Тебе нравится, Тсуи? — раздался сзади знакомый голос, и я даже не обернулся — только дернул ушами. А Лён Сютмэй еле слышно усмехнулась и добавила: — Мои любимые игрушки. Конечно, я поделюсь с тобой, я не жадная, как бы ты меня ни демонизировал. — И тебе привет, бабуля. Я поднялся с холодного мрамора и метнул на нее недовольный взгляд. А ее, кажется, только забавляли мои чувства, и она, шагнув ближе на белоснежных лапах, коснулась моей головы, неаккуратно примяв уши. — Какой же ты сегодня смурной. Как полагаю, во всем виновата погода. Я промолчал, хотя хотел сказать пару ласковых… Но раздувать конфликт с такой могущественной лисой, видной волшебницей при дворе Черного Лиса, будет верхом глупости. Поэтому мне осталось только вздохнуть и сложил руки на груди. — Ты ведь позвала меня не затем, чтобы говорить о погоде, бабуля, — и дернул головой, чтобы избавиться от ее руки. — Разумеется, — согласилась она слишком легко и непринужденно. — Я покажу тебе кое-что особенное. Ее хвост скользнул по моей руке, и она, проворно повернувшись с шорохом тканей, неожиданно сменила обличье — и проворной белой лисицей пробежала промеж моих лап. Я даже не успел опомниться, как она снова сменила обличье, представ передо мною в своем привычном образе. — Ну, как? Разве не здорово? — поинтересовалась лисья волшебница с игривым блеском в глазах. Я ошеломленно глядел на нее, не в силах унять бешено колотящееся сердце. Сразу вспомнилось, как где-то недели три назад я попытался сам перекинуться в лису, исходя из собственных представлений об оборотничестве, но в итоге только стоял на четвереньках на полу, как дурачок. М-да, тут действительно нужен личный пример, а не как обычно. — Очень… — честно признался я. Конечно, я бы очень хотел так же… Все-таки пусть все же на четверть, но я лиса, и я, поймав эту мысль в голове, тихо спросил: — А у меня вообще получится? Я же… — Само собой, — заверила меня Лён Сютмэй и взяла меня за запястье. Я не стал вырываться, интуитивно понимая, что сейчас моя лисья бабушка не желает мне зла, и она сделала со мной шаг вперед. Мы вместе повернулись вокруг своей оси — только мелькнул рыжий и белый мех, и спина моя сама собой потянулась к земле. Я хотел было спросить, что происходит, но издал только странный звук — смесь визга и лая, и окончательно встал на все четыре ноги в темно-рыжей шерсти. Это чувство привело меня в настоящий восторг, и я повернулся вокруг своей оси, словно стремился схватить себя зубами за хвост. Фантастика! Вот же удивятся мои приятели, когда я покажу им это! А Лён Сютмэй обнюхала мою морду, а затем лизнула меня прямо в нос и отскочила в сторону, будто намерена немного пошалить. Я чихнул, и набросился на нее, как балующийся ребенок. С визгом и тявканьем мы бесились и играли, гонялись друг за другом, шутливо кусаясь за бока, и я забыл все прежние обиды, как дурной сон. Когда мы оба замерли, силясь отдышаться, Лён Сютмэй внезапно вновь перекинулась и добродушно потрепала меня по голове и холке. Я сладко зевнул и потянулся. Как же хорошо! — Теперь давай со мной, — и она махнула хвостом в сторону: — Влево, вправо, пово-рот! Я повторил эти нехитрые действия, а в следующую же секунду выпрямился и ощупал свои руки, тело, лицо… — Вау… — только и смог вымолвить я, не в силах подобрать слов. Какие тут могут быть слова, когда ты первый раз в жизни сумел сделать то, о чем можно было только мечтать! Я даже и не подозревал, что способен на такое… — Это только начало, Тсуи, — мягко молвила Лён Сютмэй и повернулась ко мне спиной, лицом к стойке с оружием. — Ты ведь хочешь остаться с нами? — Да, — с тяжелым дыханием прошептал я, окрыленный надеждами, опьяненный успехом. — Очень… — Конечно, ничто не делается просто так, — и моя лисья бабушка развернулась. Лицо ее неожиданно посерьезнело, и я озадаченно посмотрел на нее. Так-то это закономерно и правильно, но все же… Какая услуга может потребоваться хули-цзин от простого даоса мелкой деревеньки? — Но об этом позже, — оборвала она саму себя, только заметив мое растерянное лицо. — Сейчас главное совсем другое. Сейчас в помощи нуждаешься именно ты. И я кивнул, полный сил и полузабытой подростковой самоуверенности. Если бы я знал, что будет происходить после того, как я принял предложение своей ненаглядной бабули… Я бы предпочел сбежать из прекрасной, идеальной Лисьей Столицы обратно в земной Синьбанчжан и покорно принять свою судьбу на даосском судилище. Поверьте, осуждающие взгляды отца и деда, сломанный меч и головокружительная карьера управдома — еще нормальная судьба по сравнению с тем, что ждало меня и моих приятелей дальше. Ах, если бы я знал! Но полно пока об этом. На волнах своей эйфории я поделился с Лён Сютмэй своим неудачным опытом превращения, и она, перед этом хорошо посмеявшись, все-таки объяснила мне, что я делал не так. — Ты рассуждал тогда как человек, — сказала она. — В то время как магия твоя идет совсем от другого источника. — Да, теперь я понял, — подытожил я. Она права — я должен быть лисой… Волшебница кивнула мне. — Молодец, Тсуи. Давай, попробуй еще раз, только без меня. Закончили мы только тогда, когда над дворцами и садами Лисьей Столицы взошла тонкая, как серп, Луна, а на дворик опустилась ночная прохлада и Лён Сютмэй зябко закуталась в свои нежные, как молоко, одежды. Я же, разгоряченный азартом и физическими упражнениями, был готов и горы свернуть, но она вовремя остановила меня, всего лишь коснувшись холодной рукой с дорогими перстнями моего плеча. — Достаточно на сегодня, — сказала лисья волшебница. — Продолжим завтра, мой дорогой, а сейчас нам обоим нужен отдых. — Оу, — выдохнул я, встревоженно дернув хвостом. И в самом деле, мы совсем забыли о времени… — Я распоряжусь, чтобы тебе приготовили постель. Доброй ночи, Тсуи, — и она, ласково примяв мне уши, внезапно растворилась в воздухе. Я опустил взгляд на свои лапы. Да, конечно, с лисами нужно держать ухо востро… Но все же они добры ко мне, хоть я и знаю, что им от меня точно что-то надо. Знать бы только, что… По дороге до Дворца Магнолии я вновь увидел стайку пестро одетых лисичек — я уже встречался с ними в свой первый день в Лисьей Столице, наш с ними разговор я хорошо запомнил. Они, к моему неудовольствию, запомнили меня тоже. — Даоши, эй, даоши! — закричала одна из них, приветственно помахав мне когтистой рукой. — Как тебе у нас? — Все прекрасно, — невозмутимо отвечал я, не сбавляя шага. А юные лисицы захихикали мне вслед, и я, чувствуя, как горят щеки и уши, ускорился. Вот еще, чего не хватало… — Подойди к нам, даоши! Мы тебе кое-что по секрету расскажем! Сердце непрошенно екнуло, но внешне я никак не отреагировал. Следовало бы свести все общение с лисами к минимуму, пока не случилось беды. Вслед мне рассыпался звонкий смех лисиц-девиц, но я даже не обернулся. Нет, фигушки. Буду я еще тут слухам всяким верить. — Ой, даоши, потом же снова к нам придешь! Честное слово! — Смотрите, смотрите, он покраснел! — Хи-хи, мы еще увидимся, даоши! Тьфу. Слов даже никаких нет на этих бездельниц. Я вернулся в выделенную мне опочивальню весь на нервах и с усталым вздохом подошел к окну. В набежавших пыльных облаках из черного шифона не было видно ни луны, ни звёзд, ни надежды на светлое будущее. Из-за стены послышался чудовищный всхрап — это, похоже, Вэйж уже улегся на боковую, он всегда храпит как какой-то больной зверь. Наверное, и мне бы пора… но сна ни в одном глазу. Шальная мысль сверкнула в моей голове, и я решился на отчаянный шаг. Отодвинув портьеры в одну сторону, я не без труда вскарабкался на подоконник и отодвинул задвижку с легким стуком деревянной рамы. Теперь я мог легко и безболезненно выбраться наружу. Оставалось только надеяться на то, что она придет тоже… Ночью стало еще прохладнее, чем я думал, и моя шерсть невольно поднялась. Я сам поежился и сильнее закутался в свои одеяния. Путь до персикового сада не такой уж и долгий, но я ощутимо замёрз в этой тьме. Когда я наконец подошел к нему на своих негнущихся лапах, мое сердце охватило не на шутку разыгравшееся волнение. — Мам, ты здесь?.. Ветер взъерошил мне волосы, и я осторожно спустился по камням и корягам в зарослях вниз, к беседке, где встретил матушку в первый раз. Никого не было внутри, что меня расстроило, но я не спешил возвращаться назад. Отчего-то здесь, в этом бельведере, мне было спокойнее, чем в шелковой постели в отведенных мне покоях, и я уместил свой филей на узкой мраморной скамье, забросив одну лапу на другую. Острый ветер порвал тонкие, будто из рисовой бумаги, облака, и мне на колени пролился лунный свет — это слабое пепельное сияние расчертило все вокруг меня во все оттенки серого жемчуга, будто акварельными мазками. Я поднял голову и вгляделся в качающиеся макушки деревьев. Понятно теперь, отчего моя матушка так любит это место… Я не переставал думать о ней все это время. Лён Сютмэй говорила, что я однажды смогу с ней встретиться, наяву, а не на грани сна и реальности. Но я не был готов ей верить. — Учиться быть лисой… Чтоб их, — проворчал я про себя, и вдруг знакомый голос ответил мне: — Мне тоже было нелегко… Я подскочил на месте как ужаленный, и глаза мои широко раскрылись, а мягкие нежные руки трепетно легли мне на плечи. Я было напрягся, но тут же расслабился, и меня осторожно погладили по волосам, стараясь не примять мне уши. — Я думал… — Я думала… — … что ты сегодня не придешь. — Да… Я рассмеялся собственной неловкости, и она тоже заулыбалась. Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове! Да, было прохладно, но я как будто бы в момент согрелся, услышав голос своей матери. А она присела рядом, скрытая вуалью ночной тьмы, и осторожно взяла мою руку в свои — ту, на которой поблескивало белым бликом то самое кольцо. — Ты его все-таки носишь… — не без улыбки молвила матушка, нащупав в полумраке пальцами его тонкий обод. — Это же твой подарок, — смутился я. Как же холодны ее пальцы! — Будь осторожен, — попросила меня она. — Пуян — далеко не безопасное место, особенно для тебя. Пообещай мне, что не дашь моей матери обмануть тебя. — Я… обещаю, — севшим голосом отозвался я, чувствуя, как волосы на голове приподнялись, то ли от холода, то ли от осознания того, что за моей тенью притаилась Белая Лиса, готовая нанести удар если не прямо, то в спину. Но все же… мама… — Я не смогу тебя спасти, Тсуи, — покачала головой моя матушка, будто поймав мои мысли. — Это лишь в твоих собственных силах. — Но… — запротестовал было я, и моя мать, обреченно выдохнув, лишь сильнее сжала мою руку. — Тебе нельзя здесь находиться. — То есть видеться с тобой?.. — Не только, милый. Я говорю про Пуян в целом. Я нахмурился и отвел взгляд. Получается, что все здесь ложь? Нет, я ждал этого от моей бабули… Но мама же не может обманывать?.. Все-таки она наполовину человек, да и все равно — это моя мать… — Лён Сютмэй никогда не скажет того, что ей не выгодно, — добавила она, и я почувствовал горечь в ее голосе. — Прими ее дары, но не сближайся с ней — вот мой тебе совет. — Х-хорошо… Ночной ветер окреп и расправил крылья, и я тяжко вздохнул, поправляя лезущие в лицо волосы. Моя мать подняла голову и дернула одним ушком, затем другим. У меня в голове всплывало и тонуло множество нечаянных вопросов, глупых и нелепых. Я бы хотел расспросить ее обо всем, но что-то как будто сдерживало меня — страх и застенчивость, обычно не свойственные мне. — Я… хотел бы узнать, как ты училась быть лисой… — вымолвил я с трудом. — Я сегодня первый раз обернулся, пусть и с помощью Лён Сютмэй. Но что значит «быть лисой»… — Оу, — и я буквально ощутил, как она довольно усмехнулась. Моя матушка повернула на меня голову и коснулась ладонью моей горящей щеки. Я взволнованно закусил сухую губу и опустил взгляд. — Искусство превращения и мне давалось тяжело. Но тебе наверняка тяжелее. — В каком-то смысле… Я не понимаю сути. — В тебе больше крови человека, чем во мне. Я думаю, в этом вся причина, мой дорогой. Я могу помочь только советом. Я в удивлении поднял голову, и моя матушка, наклонившись вперед, тихо произнесла: — Твоя лиса очень маленькая. Неудивительно, что ты ее совсем не знаешь. Замри и замолчи, отпусти все чувства, и, может быть, тебе повезет. Может быть, повезет… — Мам, — серьезно и строго сказал я, слегка нахмурившись. — Ты же понимаешь, что это звучит как типичная фразочка из тренингов личностного роста от жуликов с подвешенным языком? — Тсуи, — мягко возразила мне она. — В тебе снова говорит человек. Лиса не знает, что ты имеешь в виду под «тренингами личностного роста». — Я бы мог объяснить, — заговорил я торопливо, — но ты скажешь, что я страшный зануда. — Поверь, твоего отца в занудстве никто не переплюнет, — засмеялась она. — Яблоко от яблони недалеко падает. — А вот сейчас обидно было, — деланно скуксился я. — Хотя ты права… Он такой душнила. Зато наш душнила. — Как он там? — с затаенной надеждой спросила моя мать. Я в ответ только закатил глаза. — Ему очень не понравилось, что я стал даосом. Я знал, что он меня не поддержит в этом… как и во всем остальном. — Не держи на него зла, — попросила она. — Он всегда мечтал о том, что ты станешь врачом и продолжишь династию. — Я проучился в медицинском вузе полтора года, — недовольно молвил я. — Только затем, чтобы он понял, что врач из меня такой же, как балерина. Матушка засмеялась, и я тоже не удержался от улыбки. — Расскажи мне о вас с ним, — сказала она. — Я хочу знать, что я упустила… чего не застала… — Погоди, — прервал я ее. — У меня тоже есть вопрос, мам. Она стушевалась и замолчала, разведя уши в стороны. Я обеспокоенно посмотрел ей в скрытое темнотой лицо. — Мам?.. Ты не обиделась?.. — Нет, сынок… Я просто не могу обещать, что знаю ответ на твой вопрос… — с трудом проговорила она, подбирая слова, и бессильно помотала головой. — Но я скажу тебе правду. Будь готов к ней. — Хорошо… Вопрос этот вертелся у меня на языке. Это было единственное, что по-настоящему волновало меня, и я, решительно подняв голову, сжал руки в кулаки, как боец перед поединком с соперником не по силам. — Тогда скажи мне — зачем меня позвали сюда?.. Чего она хочет?.. Она говорила про какую-то «услугу»… — Ты пришел сам, — деликатно молвила моя мать после внушительной паузы. — А что она хочет… Она тебе об этом вскорости скажет сама. Наберись терпения, мой дорогой. Я хотел было возмутиться в голос — ведь я ждал конкретных ответов, а не того, чтобы меня опять водили за нос и «кормили завтраками». Эх, эта проклятая лисья кровь, она даже в родной матери — а что еще хуже, она еще и во мне… А матушка тем временем встала с холодной мраморной скамьи и прижала руки к груди. — Ночи в Пуяне коротки. Мне нужно возвращаться, мой дорогой. — Стой, — взмолился я с бешено колотящимся сердцем. — У нас получится встретиться следующей ночью?.. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… От этого зависит буквально вся моя жизнь! — Тсуи… Пойми, я ничего не могу обещать, здесь у меня очень мало власти. Но очень постараюсь… Она мягко коснулась губами моего лба, и я буквально замер от такого нежного жеста — настолько, что даже забыл, что именно хотел ей возразить в ответ на все эти туманные речи. — Я люблю тебя, Тсуи. Береги себя. — И ты тоже, — одними губами прошептал я, чувствуя, что говорю это уже в пустоту. Эх… Пора двигать назад, пока меня не увидели. Когда я лез обратно в свое окно, я едва не высадил стекло коленом — оконная рама пугающе зазвенела, но, на мое счастье, осталась целой. Пронесло… Разве что на рукаве ханьфу осталась небольшая затяжка. Ну, думаю, это не критично и меня никто за это не убьет. Интересно, сколько сейчас времени? Край неба уже несколько посветлел — ночи в Лисьей Столице действительно коротки. Нужно поспать хотя бы часа три, чтобы наутро не выглядеть как цзян-ши. — Как все прошло, учитель? — поинтересовался Дин наутро за завтраком, активно вытаскивая из отварного риса кусочки мяса. Все были на месте, кроме Кириэн и Шаоци, но я не придал этому внимания, а только отрицательно помотал головой. Три часа сна не дали мне решительно ничего, кроме головной боли и опухших глаз. Если бы не слуги, позвавшие меня трапезничать, я бы спал вплоть до обеда. Вот поем — и снова буду спать, и горе тому, кто разбудит древнее зло, хоть бабке моей, хоть самому лисьему императору… — А риннайн Шнайдер, похоже, еще не встала, — и я почесал подбородок с отрастающей щетиной. Пушинка только пожал плечами: — Ушла интервьюировать слуг, по-моему. Мне она так сказала. Я обмер, чувствуя подступивший к горлу комок. Где-то это уже было… А Дин, как ни в чем не бывало, наливал себе сливовое вино и затем потянулся к нарезке вяленого манго. Пуш же так и не притронулся к пище, уже который день. Ровно как и вчера. Ровно как вчера?! Да что-то тут не так! Ужас обуял мою душу, и я в смятении выскочил из-за стола, ударился о стул, споткнулся и едва не упал. Этого не может быть! Скорым, сбивчивым шагом я добрался до покоев Кириэн и требовательно забарабанил в дверь дрожащей рукой, чувствуя, будто вся кровь из тела схлынула в лапы. Если это то, о чем я думаю… Дверь все-таки открылась — и на пороге мне показалась наша любезная риннайн, идеально одетая, уже с прической, но с тенью волнения на лице. — Рин Чан? Что вы хотели? — Риннайн Шнайдер… — заговорил я торопливо, и хвост мой заходил из стороны в сторону. — Извиняюсь, конечно, что так с порога… Вы сегодня ходили интервьюировать слуг? Кириэн ничего не ответила — вместо этого она, округлив глаза, схватила меня, растерявшегося от такого напора, за запястье, и затащила в свои покои. Щелкнул замок на дверях, и девушка выдохнула: — Хвала Великому Кайзеру! Я уж думала, что я одна осознаю, что тут происходит… — Что происходит, риннайн Шнайдер?.. — произнес я хриплым шепотом. — Я… вроде понимаю, а вроде и нет… — Я не знаю, как это называется, — и она тревожно посмотрела мне в глаза. — Но… — Они замкнули день, — с отчаянием в голосе проговорил я. — Все началось заново, как вчера… Они все говорят одно и то же, делают одно и то же! — Да… И я думала, что только мы с Шаоци… В смысле с «мы с Шаоци»?.. — Минуточку! — воскликнул я. — То есть Шаоци тоже?! Я понимаю вы, вы не совсем человек, но он?! — Да… ой, то есть нет… — и Кириэн устало вздохнула, отведя взгляд в сторону. — В общем, неважно… Час от часу не легче, господа хорошие. Я с непониманием и отчаянием посмотрел на девушку, а она в ответ только покачала головой: — Он себя нехорошо чувствует. Лучше его не тревожить. Я все отлично понял. Шаоци что-то скрывает, а Кириэн ему только потворствует. Эти их с ними странные разговоры по ночам у Юня Бяо, странные недомолвки, странные совпадения, которые на самом деле не совпадения… Как может человек пройти по грязищи Могильного Леса, не замочив обуви? А та цзян-ши из Тайного Поселения ему едва ли не в ножки бухнулась, как сейчас помню. Да и сам он словно с луны свалился… нет, я обязательно разберусь во всей этой бесовщине, даже если в итоге я крепко об этом пожалею. Я решительно двинулся к выходу. — Рин Чан! — воскликнула Кириэн, сцепив руки меж собой. — Вы… — Хорошего дня, риннайн Шнайдер. У меня резко появились неотложные дела. Она не успела остановить меня — я открыл дверь и уверенно направился к покоям Шаоци, но Кириэн бросилась следом. — Поймите, Шаоци неважно себя чувствует! — Он чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы понимать, во что мы с вами вляпались, — прошипел я. — И у меня к нему множество вопросов. — Рин Чан! Я, пышущий гневом и нетерпением, взялся за медные кольца дверей покоев Шаоци и рванул их на себя. Что удивительно, двери подались, пусть и со скрипом, и я заглянул в опочивальню фельдшера. Да какой он к такой-то матери фельдшер! — Шаоци! — прорычал я. — Ты здесь? Покои были пусты, а кровать — смята. Внутри царила невероятная духота и гнетущий полумрак: неудивительно, с плотно запечатанными окнами, задернутыми темными портьерами. Я прошел дальше, игнорируя растерянную, бледную Кириэн. — Рин Чан, пожалуйста, не надо!.. — Шаоци, чтоб тебя! Где он? — спросил я ее, закусив губу, чтобы не наговорить девушке гадостей на грани амока. — Куда он ушел?.. — Я… не знаю… не могу сказать… — Ясно, — прохладно отозвался я, и глазам моим неожиданно стало очень влажно — да и в носу как-то тоже. Я глубоко вдохнул и выдохнул, шмыгнул носом, после чего вышел и закрыл за собой двери, преисполненный горечью и болью. Почему?.. — Риннайн Шнайдер… простите меня, — тихо сказал я и опустил голову. — Я не должен был… — Не страшно, — мотнула головой Кириэн, печальная и убитая. Я оставил ее у покоев Шаоци, а сам, обескураженный, направился к себе. Чем больше я погружаюсь в быт и нравы Лисьей Столицы, тем больше я начинаю нервничать. Что ж, в самом деле: многие знания — многие печали. Я ведь хотел всего лишь найти ответы на свои вопросы, ради этого залез в Могильный Лес, гонял нежить метлой, даже дал цзян-ши укусить себя, но вопросов только прибавилось, и я даже не знаю, кто скажет мне правду. Проклятые лисы, проклятый Шаоци… Я не удивлюсь, если он и сам особо хитрая лиса под прикрытием, вот честное слово. Весь день я посвятил бесплодным размышлениям и накручиванию самого себя, в которые вывернулась простая попытка осознать и понять, что именно здесь происходит. Ко мне приходила Шань Линъюн, помощница Белой Лисы и, заметив мое подавленное состояние, вместо очередных лисьих коанов предложила чашку красного чая с иноземным названием «каркаде», наколдовав ее из брошки, которую она сняла со своих одежд. — Право слово, не стоило, — покачал я головой, отодвигая ее руки, но ши Шань и слушать ничего не хотела. — Тсуи, вам стоит набраться сил, — рассудительно сказала лисица, отказавшись принимать обратно горячий напиток, и мне ничего не оставалось, как взять в руки чашку и шумно отхлебнуть. — Ведь сегодня вечером у вас встреча с Лён Сютмэй. Вчера вечером я бы точно обрадовался этой новости, наивный дурачок, но сейчас меня просто передернуло от этих слов — и я позорно облился горячим чаем, Ши Шань даже вскрикнула от неожиданности. — Все хорошо, Тсуи?.. Вы не обожглись? — Н-нет, — выдавил я, разглядывая на своем роскошном ханьфу пылающие малиновые пятна, и заметив пристальный взгляд лисицы, слегка замялся. — Я… просто не выспался. — Отоспитесь днём, — посоветовала она мне, подбирая с пола осколки легким мановением пальца — и они вновь стали целой чашкой, пусть и без каркадэ, которую лисица превратила снова в брошку. — Моя госпожа хотела поведать вам кое-что важное… Когда Шань Линъюн ушла, мне поменяли постель и принесли чистую одежду, такую же красивую, как испорченную красным чаем — белоснежное ханьфу с серебряным шитьем, почти как у моей бабули. Вот только мой рыжий мех плохо смотрелся с траурными одеяниями придворных магов, словно ржавое пятно на неухоженном клинке, но это были уже мелочи. Я попытался расспросить служанку, что принесла мне этот наряд, видела ли она во Дворце Магнолии человека, похожего на Шаоци, в подробностях описав его приметы, но юная лисичка только покачала головой в недоумении. — Даже отдаленно похожего не видели? — с тлеющей в голосе надежде спросил я. Девушка покачала головой. — Нет, извините… Ничем не могу помочь… Что же, придется искать самому… как только отосплюсь и разберусь со всем, что на меня навалилось. Все в порядке очереди, а то так и чокнуться недолго. Проснулся я поздним вечером совершенно разбитым, и даже не сразу понял, где я. Ах да, точно… За окном догорали отголоски заката, а в сиреневом небе проступили первые звезды, ни одну из которых я не узнавал. Луна стала заметно больше, перейдя в первую четверть, и я поморщился от ее тусклого света, что бил мне прямо в глаза. — Добрый вечер, Тсуи. Я резко сел на постели, схватив с тумбочки очки. Когда я надел их, то увидел, что у меня в ногах сидит сама Белая Лиса, и нахмурился. Надо же, какая честь. — Бабуля, — зевнул я, и почесал ухо. — Какими судьбами?.. — Судьба — штука тонкая, — усмехнулась она. — И непредсказуемая. — Конкретнее, — вздохнул я, натягивая одеяло на пушистые колени. Вот вечно из нее все нужно клещами вытаскивать. Лён Сютмэй никогда не скажет того, что ей не выгодно… Слова матушки сами по себе всплыли в моей памяти непрошеными осколками ночного разговора. Белая Лиса близоруко прищурилась, а я тут же вытянулся струной. Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове… — Кто тебе это сказал? — нарочито спокойно спросила она, дернув ухом. Она об этом?.. Если это правда, то мне конец… И я не нашел ничего умнее, чем притвориться дурачком. — Что — сказал?.. — ответил я вопросом на вопрос, невинно расширив глаза как будто бы в удивлении. — Ты знаешь, мой мальчик… ты отлично знаешь. Но не будем о грустном, — и она фальшиво улыбнулась. — У меня для тебя хорошие новости. — Да? Надеюсь, меня это обрадует. Верить я ей, конечно, не стану. — Очень, — заверила меня Лён Сютмэй с хитрой улыбкой. — Этой ночью я покажу тебе то, на что ты способен. — Всю ночь? — встревоженно спросил я. Ночь, Луна, персиковый сад с бельведером… На эту ночь у меня были совсем, совсем другие планы. — Именно, — кивнула лисья волшебница, словно не замечая моих душевных метаний. — Устроим марафон магии. С твоего позволения, он будет прямо здесь. Какой еще «марафон магии»?.. Я сидел ошарашенный, бессильный, с бешено колотящимся сердцем, будто только что пробежал стометровку, и взгляд мой уперся вперед, в пустоту. Матушка… Что же делать?.. — Тсуи, — строго проговорила Лён Сютмэй, разведя уши в стороны, словно боясь, что нас могут подслушать. — Твой настрой мне вовсе не нравится. — Да и мне тоже, если честно, — и я закрыл глаза. А лисица взяла мою руку в свои и ласково проговорила: — Ты всегда можешь доверить мне свои печали, Тсуи. У тебя, как и у твоей матери, есть одно любопытное свойство, от которого сплошные проблемы — умение говорить правду… Это очень тяжело принять, но поверь, я всегда выслушаю тебя. Она, погладив меня по ладони, задержалась немного на серебряном кольце на среднем пальце, отчего я оторопел и замер, и только после ее дружественного прикосновения к плечу нашел в себе силы выдавить из себя улыбку. Правда? Я? Да если вспомнить, как, кого и сколько раз я надул! Самой-то не смешно? — Право, бабуль, ты просто не знаешь… — Мне известно все, — остановила меня Лён Сютмэй. — В том числе и то, как ты докатился до такой жизни, дорогой мой Тсуи. Впрочем, — и она хлопнула в ладоши, — я пришла сюда, чтобы помочь тебе. Я беспокойно посмотрел в окно и закусил губу. Прости меня, мам… мне не оставили выбора. Лисья волшебница ушла только под утро, когда рассвет позолотил красные гребни крыш, а звезды растаяли в малиново-сиреневой дымке. Я остался наедине с собой, выжатый как лимон, почти не понимающий того, что мне говорила Белая Лиса, хотя она была со мной всю ночь. Я хорошо запомнил только одно. — Что, никак не получается? — спросила она меня тогда, когда я всеми силами пытался представить себе облик Дина, в которого старался обернуться. Мне оставалось только опустить взгляд — и лисья волшебница все поняла. — Впрочем… я почти не удивлена, — подытожила Лён Сютмэй с обреченным вздохом. — Ты слишком человек. Увы. Это значило только одно — мне не стать полноценной лисой здесь, равно как у меня не получилось и стать полноценным человеком в Синьбанчжане. С одной стороны инвалид, с другой — фрик. Может быть, вы даже понимаете, о чем я — тогда вы знаете, какой экзистенциальный ужас пронзил меня. Если же нет — я вам откровенно завидую. — Не грусти, Тсуи, — и лисица приобняла меня. — На самом деле это не настолько важно, как все думают. Главное, что у тебя есть облик лисы, а остальное — ерунда. Она потрепала меня за ушком и ушла, а просидел так до самого рассвета. Можешь утешать меня сколько угодно, бабуля, но я-то знаю правду. Интересно, у моей матери есть такая же проблема?.. И ведь даже не спросить… Тяжелая ночь кончилась, и мне остались только талые разводы собственных мыслей отчаяния. Я не знал, что мне делать. — Как все прошло, учитель? — бодро поинтересовался Дин, копошась в отварном рисе, когда я вошел в трапезную. Я проигнорировал его и вышел прочь, не дожидаясь реплики Пушинки о том, что Кириэн ушла брать интервью у слуг. И с этими всеми волнениями я совсем забыл спросить Лён Сютмэй о временной петле, в которую угодили верный мой ученик, Пуша и Вэйж, поэтому один только их вид за столом обжег меня виной. У меня нет никаких сил смотреть на своих друзей, пойманных в лисью ловушку. И я был твердо уверен, что это дело рук Белой Лисы или же кого-нибудь из ее миньонов. Зачем она вообще так поступила? Закрыв за собой дверь, я прошел по длинной анфиладе залов Западного крыла Дворца Магнолии. А, вот и никогда не закрывающееся окно, через которое я впервые попал к своей матушке. Неприятным сюрпризом стало то, что какие-то умельцы забрали его кованой решеткой со внешней стороны. Хм-м-м… Хороший ход, бабуля. Заперла сначала моих друзей и меня во временной петле, теперь вот это. Может, еще в клетку посадишь? — … не слишком ли это жестоко, ши Шань?.. Уши мои встали торчком и повернулись на голос. Да это же голос Шаоци! Никакой ошибки быть не может, и сердце мое бешено заколотилось в груди. Вот он! Ну он у меня… — Ши Хэ, — донесся до меня встревоженный голос Шань Линъюн. — На это были свои причины. Госпожа Лён… — Я все эти три цикла наблюдаю за ним, — вмешался в ее лепет Шаоци. — И что же я вижу? Вы почти сломали его. Какой в этом смысл?.. Я подобрался ближе и спрятался в нише в стене, чувствуя, как по моей спине стекает липкий пот безысходности. А Шань Линъюн после существенной паузы молвила с печалью в голосе: — Без него мы не справимся. Династия рискует оборваться, проклятие человека оказалось таким мощным… Может быть, вы… тогда нам не понадобится квартерон… — Я тоже не могу его снять, прошу меня извинить за это, я уже говорил об этом с ши Лён ранее, и я попросил бы не обращаться ко мне вновь с такой просьбой. Надо же… А где же его фирменное «оя?», и откуда только такой уверенный тон?.. Будто это вовсе не наш деревенский фельдшер с прибабахом и этими вечно наивно-удивленными глазами… — В любом случае, — продолжал Шаоци, и я услышал шорох его одежд, — ваша госпожа сама же рубит сук, на котором сидит. Я бы предложил иное решение вашей проблемы, менее болезненное и для квартерона, и для Династии. — С этим попрошу обращаться непосредственно к ши Лён… Вы же знаете, я не более, чем координатор. Я замер. Вот оно как… Шаоци, кем бы ты ни был на самом деле, ты скотина и предатель, не хуже лис морочащий голову честным людям. «Квартерон»… вот как они меня зовут. Спасибо большое, не ожидал от него ножа в спину. И Кириэн еще покрывает его! Я разочарован, но уже не удивлен. И я даже знать не хочу, что за Династия имеется в виду. Мне так хотелось выбраться из своего укрытия и надавать этому гаду по самые помидоры, но только титанической силой воли я сдержался. В конце концов, зачем устраивать в чужом доме, то есть дворце, дебош… лучше при встрече с ним сделаю вид, что ничего не видел и не слышал. Проклятый Шаоци. И как мне теперь к нему относиться?.. Казалось бы, что может быть хуже. — Тогда передайте своей госпоже, ши Шань, мои слова. Она должна знать, что ходит по слишком тонкому льду, играя с его чувствами. Не думали, что будет, впади он в отчаяние? — Это имеет смысл, ши Хэ… Все будет сделано в лучшем виде. А теперь, извините, но мне пора идти. Я затаился. Мимо меня послышались шаги и шорох одеяний, и Шаоци и Шань Линъюн разошлись в разные стороны. Благо, они не заметили меня, и в скором времени я остался наедине с собой и своими тягучими, неприятными мыслями. Двери Дворца Магнолии не были запертыми, пусть и охранялись одоспешенными лисами-привратниками с гуань-дао в руках, но меня никто не остановил, когда я направился на выход. Может быть, свежий воздух даст мне что-то хорошее? В любом случае, прогулка мне не навредит. Я ведь и в самом деле на грани отчаяния, заботами моей дражайшей бабули. Шаоци, умник, еще как-то пытается выгородить меня… Да пошел он. Знойная погода и палящее солнце только сильнее раздули бушующий во мне бессильный гнев и дурное настроение. Я подошел к одному из фонтанов и, перегнувшись через его бортик, посмотрел в бурлящую воду. О, еще монетки… Жаль, я в ханьфу, не хотелось бы его замочить. Но прохлада от бьющей вверх воды благотворно повлияла на меня — я сел на бортик боком и вытянул вперед лапы, и мои злобные мысли постепенно угасали. Только в животе призывно заурчало. Ну да, конечно, я уже три дня не ел нормально… Я слез с бортика фонтана и потянулся, изогнув хвост, представляя себе куриную лапшу или царь-яичницу по собственному рецепту. Вот бы и того, и другого сейчас навернуть! Однако мои приятные думы резко оборвались девичьим шепотом и хихиканьем, и я в раздражении опустил уши. Опять они… — Привет, даоши! — закричала мне одна из девиц и прикрыла улыбку веером из перьев. — Как тебе у нас? — Спасибо, полный отстой, — ругнулся я. — Оставьте меня в покое, дамы. — Ой, а что так?.. Что случилось?.. — спохватилась стайка беспечных созданий и приблизилась ко мне, окружив любопытными лицами и заинтересованно вставшими ушками. Я только помотал головой. — Тебя кто-то обидел? — поинтересовалась самая низкорослая, в синем ханьфу, похоже, самая младшая. — Ну, как сказать… — с тоской молвил я. — Бывало и лучше. — А мы ведь хотели тебя предупредить! — затараторила лисичка с кремовым мехом, и ее голубые глаза стрельнули на других девчонок. — О ши Шань… Чтобы ты знал о временной петле! Краски мира в момент поблекли, и во рту у меня пересохло. Так это все-таки была вовсе не шутка, когда я видел их в последний раз… — Даоши? — и меня затеребили за плечо. — Даоши! Ты чего? — Вам что-нибудь известно о Лён Мэйлин? — с тревогой произнес я, напрочь забыв про временную петлю. А девицы-лисицы изумленно переглянулись, и среди них поднялись растерянные шепотки. — …Даоши, то, что ты хочешь… — …ну, вообще, как бы известно… — … но говорить об этом особо нельзя… — … да, совсем, совсем нельзя… — Пожалуйста, — взмолился я. — Это моя мать! Вмиг лисички остановились и все, как одна, посмотрели на меня. Похоже, это их здорово ошарашило — ведь матушка, как-никак, принадлежит по праву Лисьему Императору и опекается (до сих пор) Лён Сютмэй… — … ну не знаю, все-таки нельзя… — … а если нас выставят из дворцов за это?.. — … я не хочу жить на улице… — … пойдемте отсюда… — Девочки, — внезапно важно объявила самая громкая из них, пробив взволнованные голоса своих сверстниц. — Я думаю, ему можно знать, пусть даже он бастард! — Вот ты ему и рассказывай, — усмехнулась лисичка в зеленом. Я встревоженно посмотрел на каждую из них. А дальше-то что? — Даоши, какой-то ты бледный, — заметила лисичка с кремовым мехом и голубыми глазами. — Ты вообще здоров? Попей немного, — и, сняв с тонкого пальца колечко, протянула мне его уже красивой фарфоровой чашкой. Я кивнул и зачерпнул чашкой прохладную воду из фонтана. Пока я пил, юные лисы скучковались рядом со мной и развернули чуть ли не целый симпозиум — что мне говорить, а что нет, где приврать, а где сказать правду. Мне оставалось лишь только навострить уши и слушать очень, очень внимательно. — … ну, все мы рассказывать, конечно, не станем… — … временная петля сама собой вроде распадается, если ее расшатать, нет? — … ой, девчонки, нам ведь конец, если узнают!.. — … а про его матушку? Она ведь жена Черного Лиса… — … а вот это уже без меня… — Итак, Даоши, слушай! — заявила в конце концов самая громкая из юных лисиц, покручивая в руке веер. — Ты влип не на шутку. Наверное, уже заметил, что окно в холле, которое не закрывается, забрали решеткой? Так просто гулять по ночам у тебя теперь не выйдет. — Да, — обреченно вздохнул я, крутя в руках пустую чашку. — Это я уже понял. Давайте что-нибудь новенькое. — К хорошим новостям, — кокетливо вставила самая низкая из них, в синем ханьфу. — Твоя матушка жива и здравствует. У меня отлегло от всего сердца. Ладно, что хоть у матушки все в порядке… — … нет, не совсем в порядке, — покачала головой лисичка, поймав край моих мыслей. — Ей теперь запрещено покидать свои покои по ночам. Как и тебе. Охрана, все дела. — Так она и раньше без разрешения спокойно уходила в персиковый сад… — задумался я. — А теперь-то что схватились гайки закручивать?.. — Ну вот, — уклончиво ответила она. — Потому что ты здесь, Даоши. Понимаешь? — Скажите честно, — попросил я, вернув лисичке с голубыми глазами ее кружку-кольцо, которое она тут же снова уместила на пальце, — какая вам с меня выгода, что вы так почти спокойно делитесь со мной важной информацией? — Нам? — подняла брови она и хихикнула. — Нам просто интересно, что будет дальше. Мое лицо неприятно вытянулось. Я им что, реалити-шоу? Или клоун несчастный? — Да нет, нет! — всколыхнулись девочонки-лисички. — Ты неправильно нас понял, Даоши! — Мы не со зла! — Нам всего лишь скучно… — Чем вы вообще занимаетесь здесь? — поинтересовался я, и в ответ на их резко ставшие недовольными лица добавил с хитринкой: — Мне тоже просто интересно. Оказалось, что эти девицы — дочери приближенных к Черному Лису царедворцев, которые обучаются магии, изредка собачатся друг с другом и попутно изнывают со скуки, ведь новых лиц в дворцовом комплексе почти что нет, все новости кончаются уже утром, а занятия колдовством такие нудные, что хоть волком вой. — Кстати о колдовстве… — задумался я. — Вы говорили о том, что временная петля может сама по себе распасться, если ее расшатать?.. — Да… — неуверенно ответила одна из девушек после молчания хором всей лисьей стайки. — Но… — Мы не станем это делать, — вмешалась громкоголосая лисичка. — Нам еще наши головы дороги! В принципе, я ожидал чего-то подобного. Никто здесь не обязан мне помогать — даром что это еще и очень опасно. Но и отступаться так просто я не хотел… — Тогда расскажите мне по секрету, как это сделать, — сказал я с хитрой усмешкой и подмигнул лисичкам.