***
Чимин прижимал отзывчивое тело к стене подсобного помещения. Здесь разносился запах химии из-за чистящих средств, пыли и старых тканей, но аромат Тэхёна был ярче, забивался в ноздри, казалось, растекался по венам. Юноша откинул шею, вплетая пальцы в волосы омеги и не позволяя ему отстраниться от его кожи. Тэхён шумно дышит наслаждаясь мягкими губами и мокрым языком, которые обновляли метки после прошедшей ночи. Чимин начал приставать к нему в коридоре, тогда юноша возвращался в комнату после завтрака, и когда Пак потащил его в подсобку, Тэхён не нашёл в себе и не хотел искать силы, чтобы противостоять ему. Чимин кусал его кожу, оставляя следы от зубов, которые потом не будут скрыты воротником тонкого свитеров, которые обычно носил Тэхён. Он чувствует себя странно, но ощущения, о которых он мог только в книгах читать, ему нравились, сейчас он отдавался им полностью. В тех напечатанных неправдоподобных романах, не было любви между омегами, родители никогда не рассказывали ему о том, что такое возможно, а значит, то, что происходит между ними, — что-то неправильное. С реальностью эти мысли никак не вязались, потому что, будучи прижатым к стене, таким же, как и он, хрупким омегой, а не сильным альфой, обнимая его, не позволяя отстраниться, Тэхён чувствовал себя правильно. — Ангел мой, ты волшебный, — говорит Чимин, оставляя на его губах несколько коротких поцелуев. — После вчерашней ночи у тебя ничего не болит? — Тэхён вместо ответа отрицательно помотал головой и смущённо закусил губу, отводя взгляд. — Значит мы могли бы это повторить? — Прямо сейчас? — Именно. — И прямо здесь? — Не подумай, что я принуж… Тэхён обхватил ладонями его лицо, отгоняя робость и целуя пухлые губы. Чимин ухмыляется и отвечает, проскальзывая языком в рот. Чимина мало, как бы близко он не прижимался, хотелось ещё больше, так, как невозможно. Лёгкие уже были забиты им, сознание скандировало его имя, насытить им тело было необходимо. Если бы Чимина нужно было с чем-то сравнить, то Тэхён назвал бы его наркотиком, потому что стал зависимым он слишком быстро. Тэхён разорвал поцелуй и повернул голову, открывая доступ к украшенной чиминовыми губами шее, тут же чувствуя, как кожи касается язык. И сквозь пелену возбуждения Тэхён обращает внимание на то, что не заметил Чимин: знакомый запах, ассоциирующийся с неприятностями, и внимательный пронизывающий взгляд. Тэхён открыл глаза, встречаясь с теми, что чернее ночи. Чонгук стоит, скрестив руки на груди и опираясь плечом о дверной косяк, он не рассматривает их, вместо этого не прерывает зрительного контакта с Тэхёном. — Чимин-а, — тихо позвал омега, но тот никак не отреагировал, будто не услышал. Будучи слишком занятым Тэхёном, он не заметил ничего необычного и не распознал тревожных ноток в его голосе. — Чимин, пожалуйста. — Не стоит, ему сейчас явно не до этого мира, — усмехнулся он. Чимин замирает, поднимает голову и смотрит на Тэхёна, тот видит в его глазах, как страх танцует со злостью. — Уходи, — говорит Чимин, не награждая Чонгука даже привычно равнодушным взглядом. — Разве я мешаю? — Альфа приблизился, напрягая этим омег. Чимин не сдвинулся с места, закрывая собой Тэхëна, который жался к нему сильнее по мере приближения Чона. — Рад, наконец, познакомиться с тобой, Тэхён. Кажется, тебя от меня прятали, только, видимо, недостаточно хорошо. — Что тебе нужно? — резко произнëс Чимин, чуть повернув голову — Ты такой нервный, боишься? — Тебя? Не смеши меня. — Чимин отстранился от Тэхёна и встал перед Чонгуком, не позволяя приблизиться. — Не меня, но ты боишься, а этого я никогда за тобой не замечал. — Зачем ты пришёл? — Я соскучился, вчера вы слишком быстро ушли, — произнëс альфа, бросив быстрый взгляд на Тэхёна и против воли задержав его на омеге, который вызывал в нëм не самые тëплые чувства одним своим существованием. Он нахмурился, заметив яркие следы на карамельной коже шеи, которые Тэхён попытался быстрее прикрыть ладонью. — Нам нужно поговорить. — Дай угадаю, вновь повторишь своё предложение. Ты знаешь мой ответ. — Я всё жду дня, когда он изменится, я сделаю всё, чтобы он наступил. Я тебе обещаю. Его слова были адресованы Чимину, но он продолжал испепелять взглядом Тэхёна, который обнимал себя руками за плечи, так как чувствовал себя неуютно. Чонгук вышел из подсобки, громко хлопнув дверью и заставив юношу вздрогнуть. Чимин подошёл к нему, и он благодарно принял успокаивающие объятия. Оба понимали, что Чонгук не будет сидеть сложа руки, он точно что-то придумает.***
— Все так напряжены сегодня, неужели из-за моего прихода? — поинтересовался Чонгук, сделав глоток виски. Он сидел на диване и смотрел на Хосока за его рабочим столом, который рассматривал узоры на дереве, будто видел их впервые. — Думаю, это из-за ваших предложений, господин Чон. — Ты продаëшь их и платишь им за это большие деньги. Это бизнес, Хосок, ты не должен чувствовать себя обязанным или виноватым. — Ты любишь его? — А ты свою пампушку? — Откуда ты знаешь? — спросил мужчина, метнув в него острый взгляд. — Слухи быстро расходятся, тем более такие, да про тебя чуть ли не в газете пишут. «Владелец «Дома чайных роз» взял под крыло шлюху?» «Владелец «Дома чайных роз» — постоянный клиент в своëм же борделе?» Не подумай, это не мои слова, просто цитаты из пабликов. — Ты перегибаешь, — произнëс Хосок, голос его звучал спокойно, пока пальцы до характерного хруста сжимали карандаш. — Не лезь в мои дела, и я не буду лезть в твои. Я не осуждаю тебя, даже понимаю, хоть бы сейчас забрал отсюда одного конкретного омегу. — Вам бы стоило выбрать другого омегу, он не дастся. — Ещё как дастся, ведь выбора у него нет. Насколько они близки? — Спрашиваете после того, как подписали договоры с их именами? Это жестоко, они люди, такие же, как мы, и… — Юнги. Так его зовут, верно? — произнëс Чонгук, задумавшись. — Омегу, которого ты укусил, только бы он не достался другому, в тот момент ты дал ему выбор? Нет. — Чонгук расплылся в лëгкой понимающей улыбке, но через секунду его лицо снова не выражало никаких эмоций. — Я не люблю священников, которые читают проповеди о том, что грешно, а за кулисами трахают прихожанок. Ты ведь не такой? — Нет. — Тогда зачем строить из себя героя? Ты мне нравишься, мы могли бы сотрудничать. Хосок не отвечает, только смотрит в его глаза, думая, что ему следует сказать, и понимая, что не выдерживает тяжëлого взгляда. Предложения Чонгука с подвохом, а Хосока устраивает нынешнее положение дел. В руках человека рядом с ним много власти, и еë размер растëт в геометрической прогрессии с каждым годом. Их отвлекает стук в дверь, за которой через секунду показался Сокджин. С разрешения Хосока омега вошёл, и Чонгук почему-то обратил на него внимание: на свободную одежду, отсутствие макияжа, не уложенные волосы. Джин был противоположностью того, как выглядел вчера вечером, но всё равно был красив. Чонгук не ловит себя на мысли, что прежде он не смотрел в его сторону: альфа любит всё блестящее, а Джин блистает — всё просто. — Доброе утро, — произнëс омега, улыбнувшись мужчинам и подошёл к рабочему столу Хосока. — Тебя Юнги ищет, он звонил, но ты не берëшь трубку. — Это срочно? Я сейчас немного занят, — сказал альфа, бросив быстрый взгляд на Чонгука. — Такое ждать не может, он хочет сказать тебе кое-что очень важное. — Он в квартире? Я поднимусь через пятнадцать минут. — Хорошо, я предупрежу его. Взгляд Джина случайно скользнул по столу, на котором всегда был идеальный порядок. В глаза бросились несколько листов, разложенных на две стопки. Не понадобилось много времени, чтобы понять, что перед ним два договора, оформление было им выучено за долгие года работы здесь. Не было ничего странного в том, что они лежали на столе того, кто их заключает, но какое-то непонятное предчувствие заставило Джина вчитаться в строчки. Он поднял ошарашенный взгляд на Хосока, который глаза тут же отвëл, затем посмотрел на Чонгука, который беззаботно попивал виски. — Можно поговорить с тобой? — обратился он к Чону. — Конечно, я всё равно уже ухожу. С тобой приятно иметь дело, Чон Хосок. Чонгук закрыл за собой дверь кабинета, и они оказались в коридоре. Джин стоял к нему спиной, не желая видеть его сейчас, но в то же время понимая, что ему нужен этот разговор. Омега повернулся к Чонгуку, который терпеливо ожидал, пока тот заговорил. — Что тобой движет? — негромко произнëс Джин. — Ты знаешь. — Любовь? Поэтому ты хочешь причинить боль ему и тому, кого он любит? — Он его не любит, — возразил альфа. — Ты живёшь в иллюзиях, которые построил сам, но другие в них жить не будут. — Это мы ещё посмотрим. — Чонгук усмехнулся и подошёл к омеге, который опустил голову. Альфа недолго на него смотрел, а затем приподнял его подбородок, чтобы видеть глаза. — Что? Ненавидишь меня, Мелисса? — Ненавижу, — пробормотал он. — Какой ты милый. Возможно, вчера ты подумал, что я не такой, каким пытаюсь казаться, но ты ошибся. Не пытайся искать во мне что-то хорошее, если не хочешь потратить время зря. — Не потрачу, не волнуйся, — резко ответил Джин, отбросив его руку и сделав шаг назад. — Надеюсь, вообще тебя никогда не увижу. — Какая жалость, а я буду ждать нашу следующую встречу, Мелисса. Ты красивый, почти настолько же, как и Чимин. Не будь его, возможно, я бы нацелился на тебя. — Урод, — выдохнул Сокджин, когда тот ушёл. Он сгорал от злости, ненависти, и от какого-то непонятного противного чувства, что скребëт душу не хуже тоски. Чуть позже, лëжа в своей комнате на кровати и глядя в потолок, он понял, что это чувство — разочарование, потому что Чонгук действительно был прав, и ему показалось, что вчера он увидел другую его сторону, которую он никому прежде не позволял увидеть.***
Юнги нервничал, сотни раз прокручивая в голове их разговор, который должен был скоро состояться. Он не готов говорить об этом Хосоку прямо сейчас, и чем дольше альфы не было, тем сильнее становилось желание временно утаить от него правду. Юнги быстро поднялся с дивана, когда услышал хлопок входной двери. Хосок ушёл на кухню, не заметив его. Когда Юнги последовал за ним, он увидел альфу, который опирался руками о столешницу, свесив голову так, будто рассматривал что-то. — Хосок, что случилось? — спросил он, подходя, ощущая его подавленное настроение. — Чувствую себя злодеем. — Почему? — Юнги положил руку на его плечо, и Хосок накрыл еë своей ладонью. — Для этого много причин, — произнëс он устало и повернулся. Юнги переместил руку ему на щëку, а Хосок поцеловал центр ладони, посылая мурашки от неë по всему телу. — Тебе не кажется, что я принуждаю тебя к чему-то? — Откуда взялись такие мысли? — Я ведь не дал тебе выбора, не ухаживал за тобой, единственные свидания, куда я тебя водил, так это в постель. Я просто укусил тебя, всё было по-моему. Не об этом же мечтает каждый омега. — К чему ты клонишь? — Скажи, о чëм ты мечтал. — Об уютном доме, счастливой понимающей семье и о большой любви. — Ты почувствуешь такую любовь к человеку, который привязал тебя к себе силой, как это сделал я? — Мне кажется, что ты хочешь расстаться, — произнëс омега, отойдя от него. — Что? Нет, почему ты так говоришь? — Потому что ты ведëшь к этому. — Тебя устраивает наше положение сейчас? — Да, а тебя? — Да, значит нам не нужно ничего не менять, я рад, что наше мнение сходится. Хосок улыбнулся неправдоподобной улыбкой, Юнги показал ему такую же и отвернулся к окну, потому что глаза защипало. Альфа обнял его сзади, поцеловал в висок и, напоследок сжав в своих руках чуть сильнее, ушёл. Юнги не смог признаться ему, ни тогда, когда альфа уверял его в том, что ему нравится то, что между ними сейчас, а это означало, что пока нет места для кого-то третьего. Если Хосок имел в виду не это, то Юнги его неправильно понял, но уточнять он не станет. Омега смотрит на город, не понимая, что ему делать дальше. С одной стороны, это ведь ещё не ребёнок, а всего лишь набор клеток, ему не может быть больно, он ничего не чувствует. Другая сторона заставляла Юнги представлять, как он держит в руках маленькое плачущее существо, которое хочется защитить. По щеке омеги катится слеза, потом ещё одна, и через секунду он уже не может сдерживать их поток. А Хосок не ушёл, он стоял в нескольких метрах от него, смотрел то на его дрожащие плечи, то на тест в своих руках, который нашёл в ванной. Он приблизился к Юнги, прижался лбом к его плечу и обнял одной рукой, разместив ладонь на животе. — И когда ты собирался мне сказать? — поинтересовался Хосок, дав ему минуту, чтобы он немного успокоился. — До того, как ты сказал, что тебя устраивает то, что между нами сейчас, а ребëнок — это большие перемены. Наверное, мы ещё молоды для подобного, я понимаю, но избавляться от него не буду. — Ты предупреждаешь меня? — Хосок положил тест на подоконник, чуть отодвинул край воротника, касаясь губами метки. — Дурачок, как ты мог подумать, что я попрошу тебя сделать подобное? Наш разговор не содержал даже намёка на это, просто из-за одного человека я снова думаю о том, что не дал тебе выбора. — Не дал, — обиженно проворчал он, повернувшись к нему лицом. Хосок рассматривал покрасневшие щëки и нос, который омега забавно морщил, шмыгая, а внутри разгоралось ещё неизведанное чувство, которое он не мог контролировать. Хотелось защитить, стереть слëзы с щëк собственными губами, зацеловать веки. — Но я не жалею, — продолжил Юнги. — Всё выходит так, как я и мечтать не мог. — Не говори мне этого, твоя самооценка разбивает мне сердце. Ты мира достоин, не то, что какого-то альфы. — Значит, ты не против того, чтобы у нас родился ребëнок так скоро? — А разве не ясно? — Кто вас знает? — Чимин создаëт армию, — произнëс Хосок, не переставая улыбаться и смотреть на Юнги. За окном дождь, а у него на душе так тепло, потому что он рядом. — Он такой сильный, хотел бы я быть хоть на процент таким же. — Тебе это не нужно, у тебя есть я. Тем более, ты не знаешь цену, которую он заплатил, чтобы стать сильным. — А ты знаешь? — Хочешь пирожное? — спросил Хосок, слишком заметно переводя тему. Однако Юнги не стал его расспрашивать, а только закивал часто, соглашаясь, и сказал подождать его, пока он будет умываться. Хосок бы сейчас не отказался от бутылки коньяка, что ждëт его в кабинете. Он представить себе не мог, что ему так скоро придётся стать примерным семьянином. С другой стороны, неожиданные вещи не всегда значат что-то плохое, по его мнению, сейчас всё складывается очень даже хорошо.***
Чонгук остановился возле комнаты, дорогу к которой за два года выучил наизусть. Он толкнул дверь, которая оказалась не заперта, и бесшумно вошёл внутрь, осматриваясь и замечая омегу, который сидел возле раскрытого шкафа среди брошенной на пол одежды, выбирая нужную вещь. Он замер, глядя вглубь шкафа и не решаясь повернуть голову. В последние дни его обоняние усилилось, и, чтобы понять, что в комнате посторонний, нужно было лишь втянуть носом воздух. Чонгук закрыл за собой дверь, а Тэхён поднялся на ноги и повернулся к нему. — Ты выглядел более уверенным, когда Чимин был рядом. Впрочем, всё так же трясëшься от страха, — говорил он, медленно приближаясь, Тэхён же отступал назад. — Что вам нужно? — Мне? Ничего, а тебе? Чимин — кто-то вроде твоего покровителя? Пока он рядом, никто ничего с тобой не сделает, так? Он физически не может быть рядом всегда, вот как сейчас, например. — Вы угрожаете мне? — Тэхён упëрся спиной в стену и прижался к ней, будто пытаясь стать еë частью. — Нет, конечно, нет. Я просто хочу понять вас, хочу, чтобы понял ты. Ты с ним, потому что он тебя защищает, он с тобой носится, потому что ты его милая игрушка, красивая, но очередная, — объяснял ему Чонгук, стоя почти вплотную и заправляя прядь волос ему за ухо. Тэхёну бы молчать, а не лезть на рожон, но слушать подобные речи, не возражая, он не может. — Я люблю его. — Любишь? — повторил он насмешливо, а потом и вовсе рассмеялся. — Намджун мне рассказывал, как ты перед ним ноги раздвигал. — Всё было не так, — возмутился он. — Правда? В следующий раз не забудьте позвать меня, чтобы я увидел это «не так», — сказал Чонгук, наслаждаясь удивлением и испугом, преобразившим чужое лицо. — Что? Действительно думаешь, что он не вернëтся? Ты понравился ему, и когда он придёт, ни Чимин, ни Хосок, ни господь Бог его не остановят. — Уходите, — произнëс Тэхён, глядя на него исподлобья. Чонгук хмыкнул, окинув быстрым взглядом всю его фигуру, цепляясь за следы на шее. Он нахмурился, чувствуя, как злость на пару с непониманием ситуации взяли верх над его эмоциями, ведь слишком много происходило того, к чему он был не готов. Чонгук обхватил ладонью его шею и прижал к стене, чувствуя кожей ладони шероховатые заживающие следы от чужих зубов. — Что это? — прошипел он, держа омегу на расстоянии вытянутой руки от себя. Тэхён упрямо молчал, глядя на него злющим зверьком, которого посадили в клетку. — Скажи, что это не он поставил. Тэхён молчит, но его ответ и не нужен, потому что от него пахнет лишь ярким запахом сирени, смешанным с ароматов лимона, и сколько не принюхивайся — нельзя было найти других оттенков. — Это глупо, — нервно усмехнулся Чонгук, чуть крепче сдавливая его шею и заставляя омегу задыхаться. Тихо подошедший Чимин, ударил локтëм по его вытянутой руке и преградой встал между альфой и омегой. — Ещё раз тронешь его, и пожалеешь, что родился на свет. — Ещё как трону, — произнëс Чонгук, растягивая губы в ядовитой улыбке и протягивая Чимину листы, на которые никто из них прежде не обратил внимания. — И не только трону, но и сделаю с ним всё, что пожелаю. Чимин держал в руках два договора, на которых в строке «заказчик» было написано имя ненавистного человека, относящегося к числу тех, кому отказать невозможно, и Чимина бы не смутила ещё одна ночь с Чонгуком, но на втором договоре в качестве омеги, оказывающей эскорт-услуги, был записан Тэхён. Внутри похолодело, и кожа покрылась мурашками. Выход есть всегда? Сейчас Чимин этому верит с трудом, потому что ему кажется, что он стоит на краю, путь назад обрезан, а впереди пропасть. — Что это? — спросил он, поднимая на него глаза, зная, насколько глупый и очевидный вопрос задал. — Что такое? — поинтересовался Чонгук, играя беспокойство. Он приблизился к Чимину и заглянул в бумаги. — Там какая-то ошибка? Ты, Тэхён, время одно и то же, и кто заказчик? Ах, да, это я, и баснословная сумма внизу, ты же любишь деньги? Чимин смотрел на него, питая свою ненависть, затем перевёл взгляд на Тэхёна, который всё ещё не до конца понимал, что происходит. Он глазами задавал вопросы, но Чимин не знал, как ему сказать, что их ждëт сегодня. — Чонгук, нужно поговорить, — сказал Чимин, кинув бумаги на постель и выйдя из комнаты. Альфа бросил последний взгляд на омегу, который поглаживал руками ноющую шею, и пошёл за Чимином, который ждал его в коридоре. — Вот как, сейчас ты всё-таки захотел говорить, — усмехнулся Чонгук, смакуя вкус победы. — Ты не можешь так поступить. — Я могу, малыш, я всё могу. Ты вздумал играть со мной? Не выйдет, потеряешь слишком много. — Чонгук-и, давай не будем детьми? — Чимин ласково улыбнулся и подошёл близко, положив руку на его плечо и поглаживая через ткань пиджака. — Давай, как раньше, ты и я, зачем нам кто-то лишний? Чонгук смотрел на него, чуть прищурив глаза, снаружи он был спокоен, но внутри бушевали стихии из-за трепетных обманчиво нежных прикосновений омеги. Он знает, как им вертеть, на какие места нужно надавить, чтобы эффект был ожидаемым. Чонгуку так хочется повестись и поверить ему, но нужно быть глупцом, чтобы не понять, что Чимин им играет. — Что для тебя значит этот мальчишка? — спросил Чонгук, немного наклонив голову. — Ничего. — Чимин улыбнулся шире и переместил ладонь ему на щëку, чувствуя, как под кожей напрягаются желваки от его касаний. — Что он может значить? Он просто игрушка, красивая и неопытная, мне нравятся такие. — Поэтому он живёт с тобой в комнате и носит твою одежду, в том числе которую я подарил? И его прячут все, словно по чьему-то приказу? — Чонгук схватил его руку, отнимая от себя, сжимая запястье и глядя на его пальцы. — Кольца у вас одинаковые тоже поэтому? И метку ты ему поставил по этой же причине? — Чонгук-и, успокойся, метка омеги ничего не значит, — говорил он, целуя губами скулу и обнимая за шею, тесно прижимаясь к нему. — Не значит, но твой запах течëт по его венам, он пропитан тобой. — Давай забудем обо всём, выберем комнату и пойдëм туда прямо сейчас? Я помогу тебе снять напряжение. Чимин оставлял короткие поцелуи на его шее, пока мимо проходили другие омеги, не обращая на них внимания. Чонгук обнял его за плечи так крепко, будто не будет такой возможности больше. — Ты сделаешь всё, чтобы я его не тронул? — напрямую спросил он. — Всё, — ответил Чимин, отстраняясь от него. — Почти всё, то, что мне нужно, ты не хочешь мне давать. Будьте готовы к вечеру. Чимин провëл его недобрым взглядом и выдохнул, прижавшись затылком к стене сзади. Он мог ненавидеть сколько угодно, но их положения это не меняло. Собственная беспомощность наваливается на его плечи и давит, намекая на то, что он бессилен. Чимин возвращается в комнату, когда Тэхён сидит на кровати и поплывшим взглядом всматривается в бумаги. Он садится рядом, и омега поворачивает к нему голову, откладывая листы. — Он заказал нас? — Да. — Одновременно? — Думаю, ты знаешь, что такое групповой секс, — произнëс Чимин, избегая его взгляда. Он ведь обещал ему, что не позволит кому-то ещё раз тронуть его, навредить ему, и сейчас он не может противостоять другому альфе, а значит, нарушит обещание. Голова пустая, ни одной хорошей идеи в ней не было, разве что действительно сбежать. — Ты участвовал в подобном? — Ты не сможешь придумать что-то, в чëм я не участвовал за годы здесь. Трое, четверо, пятеро, с разным составом, меня давно не пугает такой секс, но участвовать в групповом с тобой… я бы не хотел этого. — Мне стоит оставить вас с Чонгуком наедине? Его голос дрогнул, и когда Чимин повернул голову, увидел мокрую дорожку на его щеке и обиженно поджатые губы. Мысленно обозвав себя всеми матерными словами, которые он знал, Чимин приблизился, прижался лбом к его лбу и стëр большим пальцем слезу. — Ты мой сказочник, — начал Чимин, глядя на его губы, но не пытаясь поцеловать, просто хватаясь за них взглядом, как за то, что связывает его с реальностью. — Понимаешь, когда я сидел под дверью, а ты кричал, плакал и умолял, я думал, что убью его, если дорвусь до него. Дело не в том, что чувствовал я, а в том, что тебе было больно и страшно. Ты знаешь, что со мной делают за закрытыми дверями за большие деньги, что я позволяю с собой делать, но когда ты увидишь это своими глазами, боюсь, ты не сможешь смотреть на меня так, как прежде. — Это глупости, я не… — Мой ангел, в этом месте не существует понятия «измена». Пока мы здесь, мы не будем друг другу верными, я не буду. Этот мир… Мне так жаль, что ты его часть. — Любить мы тоже не можем, да? Потому что мы в этом мире. — Можем, только это будет очень больно, опасно и страшно, — говорит Чимин, и чем больше слов он произносит, тем тише становится его голос. — Но мы будем вместе? — шепчет Тэхён, укладывая голову на его плечо. — Да. — Тогда пусть будет больно. — Мой храбрый маленький принц. Чимин улыбается, целует в макушку и обнимает за плечи. Тэхён выпускает из рук договоры и те падают на пол, но никто не обращает на них внимание. Те самые юридические документы, которые дают им гарантии безопасности и выбора, становятся простыми бумажками, не имеющими значения.***
Вечер наступил быстрее, чем хотел кто-либо из них. Тэхён лежал на кровати в комнате, которую выбрал Чимин, и ждал, пока он выйдет из ванной, слушая шум воды. Он смотрел в стену пустым взглядом, и, когда Чонгук вошёл, юноша не посмотрел на него. Альфа опустился в кресло у стены рядом с дверью, изучая глазами Тэхёна, однако ответным взглядом он награждён не был. — Будем играть в молчанку? — поинтересовался Чонгук. Не получив ответа, Чонгук усмехнулся и встал, снимая пиджак и расслабляя галстук, и, наконец, Тэхён посмотрел на него, но лишь за тем, чтобы убедиться в том, что он не направляется к нему. Чонгук сел обратно, удерживая зрительный контакт с омегой. — Ничего личного, Тэхён, ты просто встал у меня на пути. Скажи, тебе нравится Намджун? — Вы издеваетесь? — негромко произнëс омега, сдвинув брови к переносице, будто вот-вот собирался заплакать. — Почему же? Он богатый, красивый, ты первый омега, которого он снял. Он не любил платить за секс, и не жадность им движет, но за тебя он отдал несколько миллионов. Почему бы не попробовать? Я бы мог замолвить за тебя словечко. Тэхён прикрыл глаза, делая глубокий вздох и успокаивая разгорающееся в нëм раздражение. Он сел на кровати, уставившись на Чонгука, который не прекращал на него смотреть. — Вы его так хвалите, может, сами и попробуете? — сказал он, и Чонгук рассмеялся. — Учишься дерзить? Твоя дерзость не к месту, положение у тебя невыгодное и выгодным не будет. — Господин Чон, мне кажется, что вы мне завидуете, — произнëс омега, растянув губы в улыбке. — Чему я завидую? — спросил он, недобро прищурившись. — Ты шлюха, как я могу тебе завидовать? — Наверное, вы в самом невыгодном положении, если завидуете такой… шлюхе. — Ты забываешь, что следующий час мы играем по моим правилам, солнышко. Хорошо прятаться за юбкой Чимина, правда? — Я не ношу юбки, — произнëс Пак, стоя в дверях ванной комнаты. Единственным, что скрывало его наготу, было полотенце на бëдрах, по рукам и груди всё ещё стекали капельки воды. — И давно ты там стоишь? — спросил Чонгук, обжигая голодным взглядом тело омеги, Тэхён отвернулся, потому что от всей той мерзости, что была в глазах альфы, начинало тошнить. Его одолевает тревога, хочется раскрыть рот и жадно глотать им воздух, но Тэхён себя контролирует, вздыхая медленно и почти незаметно. — С тех пор, как он начал дерзить, — отвечает Чимин, подходя к кровати. Тэхён подобрал ноги к груди и обхватил их ладонями, не смотря ни на кого из присутствующих. Ему хотелось убежать, исчезнуть, будто его здесь никогда и не было. — Я не очень нравлюсь твоей омежке. — Назови человека, которому ты нравишься. — Я даже не знаю. — Чонгук поднялся с кресла и подошёл к Чимину, остановившись сзади. Он оставил невесомый поцелуй на затылке и выпирающем позвонке, стрельнув острым взглядом в омегу на кровати. — Мне кажется, что в глубине души ты от меня без ума. — Тебе кажется. Чонгук обнял его за талию, продолжая целовать шею, оставляя на ней мокрые следы и розовые отметины. Тэхён зажмурился из-за противных звуков и открыл глаза, разглядывая узор на обоях, который становился всё более мутным и расплывчатым с каждой секундой. — Мне нужно выйти, — предупредил юноша. Он встал, когда глаза наполнились влагой, которая вот-вот должна была сорваться с ресниц слезами. Омега направился к двери, но не успел сделать и шага, как Чонгук схватил его, впечатывая спиной в свою грудь. — Куда ты так спешишь, милашка? — сказал Чонгук ему на ухо. Тэхён попытался увернуться от чужих настойчивых губ, но тиски из чужих рук только сильнее сжались. — Я заплатил за вас двоих, поэтому вам следует покорно выполнять то, что я вам скажу. — Чонгук, — предупреждающе произнëс Чимин, положив руку на его плечо и сжав сильно. — Возвращайся на кровать, Тэхён, — приказал он, отпуская его. Рядом с креслом, в которое опустился Чонгук, был расположен столик, а на нëм открытая бутылка красного вина и несколько бокалов. Альфа налил вина в бокал и, сделав глоток, улыбнулся. Может, всё идёт не совсем так, как он того желает, но по крайней мере сейчас омеги перед ним будут делать всё, о чëм он попросит. Ему нравилось чувствовать свою власть и осознавать, что он на вершине своеобразной пищевой цепи, что его не столкнуть оттуда. — Начинайте, я присоединюсь позже, — сказал Чонгук, но они не сдвинулись с места. Тэхёну было неловко и страшно, Чимин всё ещё пытался придумать способ вывести Тэхёна из этой игры. — Вас нужно учить, как ублажать друг друга? Сомневаюсь. Чимин недовольно фыркнул и подошёл к юноше, который всё так же продолжал стоять рядом с кроватью, не решаясь делать что-либо. Он оставил поцелуй на его щеке, чувствуя губами соль, и когда Тэхён поднял голову, он коснулся его чуть дрожащих губ. Юноша обнял его за шею и и прижался к обнажëнной груди в поисках защиты, отвечая на поцелуй. Чимин чуть толкнул его, намекая на то, что он должен лечь, и Тэхён покорно опустился спиной на кровать, двигаясь к изголовью. Чимин стянул полотенце, бросив его на пол и навис над Тэхёном, утыкаясь носом в его шею, ведя им выше, к уху. — Представь, что здесь только я, что это наш обычный вечер, — шепчет Чимин, касаясь ушной раковины губами. — Обещаю, он не причинит тебе вреда. — Я вообще-то всё слышу, — произнëс Чонгук, играя жидкостью в бокале. — Даже в безвыходной ситуации смеешь обещать. Ты не волшебник и не Бог. — Тэхён повернул голову, глядя на Чонгука и открывая шею Чимину. — Если Бог — этот тот, кто должен тебя спасать, то я им стану. — От вашей романтики тошнит, — хмыкнул Чонгук, осушая бокал. — Раздень его. — Может, заткнëшься? — пробормотал Чимин. — Здесь я раздаю приказы, милый, и я сказал раздеть его. Проглатывая все нелицеприятные слова, которые он бы хотел озвучить, Чимин принимается выполнять очередную прихоть. Омега медленно снимает с юноши свитер, так же, не торопясь, стягивает штаны и нижнее бельё. Но как бы сильно он не пытался занять этим время, через минуту Тэхён лежал перед ним нагой и закрывал глаза ладонью. Он ничего не делал, даже почти не дышал, желая, чтобы это поскорее закончилось. Невольно в голове всплывали воспоминания, связанные с Намджун. Страх сейчас был такой же, только Тэхён больше не умолял, после того альфы он понял, что это бесполезно. Чонгук рассматривает их, не скрываясь и раз за разом наполняя свой бокал. Чимин оставляет новые следы на теле юноши поверх старых, пытается успокоить и абстрагировать его от действительности, а Тэхён почти не реагирует, смотря пустым взглядом в потолок и иногда отвечая на ленивые поцелуи. Спина Чимина расцарапана, кожа тоже в разных местах покрыта метками, из-за чего Чонгук сжимает челюсти. Омега часто упрекал его за то, что он оставляет следы, напоминая о том, что у него есть ещё клиенты, намекая на то, что он ему не принадлежит. Чимин спускается поцелуями к груди, втягивая в рот один сосок. Тэхён закусывает губу и сжимает его волосы у корней, закрывая глаза и постепенно расслабляясь. Из-за страха и чужого о цепкого взгляда он не мог возбудиться, у Чимина, научившегося контролировать своё тело, такой проблемы не было. Омега целовал всё ниже, обводя губами и языком каждое ребро и уделяя внимание тазобедренным косточкам. Он надавил языком на головку, из-за чего Тэхён не сдержанно простонал. Горечь цедры ощущалась на языке, запах лимона наполнял лëгкие и оседал на коже. Чимин играл с феромонами, пытаясь воздействовать на сознание и тело юноши, который в силу своей неопытности не мог обуздать реакцию своей внутренней омеги. Рассудок помутился, посторонний аромат не чувствовался, Тэхён едва улавливал свой собственный, утонувший в цитрусе. Чимин втягивает головку в рот и сжимает губами, Тэхён выгивается дугой, одной рукой сжимая подушку рядом со своей головой, а второй дëргая за волосы омегу. Тэхён закатывает глаза, не переставая постанывать и ëрзать, а Чимин старательно двигает головой, то выпуская член полностью, то погружая по основание. Он сжимает пальцами мягкие половинки, подталкивая Тэхёна навстречу своим губам. Чимин сглатывает, сдавливая головку стенками горла, Тэхён вскрикивает, а затем повторяет его имя на жарких выдохах, чувствуя приближающийся оргазм. Чонгук глотает накопившуюся во рту слюну. Ему становится жарко, и он расстëгивает сначала три верхние пуговицы, затем все и распахивает рубашку. Возбуждение давит на ширинку джинсов, но Чонгук ждëт, не желая прерывать их. То, что он называет и считает мерзким и неправильным, на самом деле, так красиво. Тэхён тонет в удовольствии и забывает обо всëм вокруг, а Чимину нравится ласкать его. Чонгук за нежность и внимание Чимина платил большие суммы, а Тэхёну, чтобы получить это, не нужно даже просить. Ревность гложет, альфа внутри мечется между тем, чтобы разорвать того, кто встал на пути, и тем, чтобы завладеть обоими. Чонгук видит, как похоть и низменные желания окутывают юношу настолько, что он прекращает тосковать и каким-либо образом замечать его. Чимин на омегу влияет как-то странно и необъяснимо, имеет над ним такую власть, словно Тэхён в течке, а Пак — альфа в гоне. Тэхён ведёт рукой вверх по животу, играясь пальцами с соском, а второй рукой стягивает пряди на макушке Чимина в своебразный хвост и толкается навстречу его рту. Тэхён выгибается сильно, из-за чего лопатки отрываются от кровати и замирает, раскрывая рот. С губ скрывается вскрик, ноги подрагивают, глаза зажмурены, а на ресницах собраны капельки слëз. Тэхён крупно вздрагивает, опускаясь обратно на кровать, продолжая постанывать и ëрзать. Чимин посасывает его член, продлевая удовольствие, и отстраняется лишь тогда, когда Тэхён начинает хныкать и звать его. — Чимин, Чимин, — тихо повторяет юноша и тянется к нему руками, замолкая, когда омега нависает над ним, позволяя себя обнимать, и оставляет несколько коротких поцелуев на губах. Чимин опускает руку, и Чонгук прослеживает еë путь. Он гладит мокрую дырочку, а затем погружает внутрь два пальца. Тэхён упирается ладонями в его грудь, шумно дышит, но не морщится, потому что боли нет, как и дискомфорта, только приятное чувство наполненности, но его недостаточно. Чимин, подождав полминуты, ввëл три пальца. После вчерашней ночи Тэхён всё ещё был податливым и мягким внутри, колечко мышц судорожно сокращалось и юноша теснее жался к телу над ним, требуя продолжения. — Оседлаешь меня? — спросил Чимин, сжав губами мочку его уха. — Да, — выдохнул юноша едва слышно. Чимин отстранился от него, сел рядом у изголовья кровати, наконец, глядя на Чонгука, в сторону которого он долгое время не смотрел. Альфа явно возбуждëн, его взгляд был тëмным, в глазах почти не было осознанности. Тэхён поднялся, повернувшись лицом к Чимину, он перекинул ногу через его бëдра, придвигаясь ближе к его телу. Юноша приподнялся, глядя на омегу сверху вниз и сразу находя его губы. Чонгук скользит взглядом от их переплетающихся языкам, по затылку Тэхёна, его спине, украшенной губами Чимина, ямочкам на пояснице. Возбуждëнный член омеги касается обнажëнных половинок, и альфа следит за каплями смазки, вытекающими из дырочки на член под ней. Чонгук чувствует, как сбивается собственное дыхание, когда Чимин, немного подразнив дырочку и испачкав в омежьей смазке член, насаживает Тэхёна на себя, пока бëдра не встречаются с его ягодицами. Чимин низко стонет, за талию удерживая омегу, что никак не мог успокоиться, продолжая извиваться. Тэхён хнычет, и Чимин сдаëтся, укладывая ладони на его ягодицы. Юноша приподнимается, держась за его шею и снова опускается, подрагивая от приятного проникновения. Когда головка касается заветной точки у него внутри, он мычит, откидывая голову назад, и Чимин не может отказать себе в удовольствии и не поставить ещё одно пятнышко на шее. Чужой взгляд полосует по коже, Чимин не может не скашивать глаза в его сторону. Хочется раствориться в человеке, который сейчас извивается в его руках, но чувство опасности не покидает. Тэхён трахает себя его членом, с губ стекает слюна, и он не обращает внимания на то, что Чимин и Чонгук играют в гляделки. Звуки соприкосновения голой кожи ягодиц с бëдрами и стоны разной высоты наполняют комнату. В идеальное сочетание лимона и сирени вторгается чуть горьковатый дягиль. Чонгук поднимается с кресла, Чимин следит за тем, как он раздевается, берëт презерватив со столика, и отводит взгляд, обнимая юношу и целуя в висок. Чонгук забирается на кровать, садясь рядом с ними, и проводит рукой по спине Тэхёна, убеждаясь в том, что кожа мягкая. Омега сначала подставляется под прикосновения, но, поняв, что ладонь незнакомая, пытается отстраниться, вжимаясь в тело омеги. — Тише, Тэхëн-и, всё хорошо, — произносит Чимин тихо, целуя в ключицу. Чонгук ведëт ладонью ниже, почти доходит до ягодиц, пока Чимин про себя принимает какое-то решение. — Ложись на спину, малыш. Тэхён его не слушает, из-за вмешательства Чонгука рассудок постепенно возвращается к нему. Чимин покидает его тело, меняя их местами, он укладывает Тэхёна на спину и, нависая над ним, снова входит. Он полностью погружается в него и замирает, чувствуя, как его касаются чужие немного холодные руки. Чонгук клюнул на его уловку и увлëкся им, поэтому Чимину не страшно, разве что немного мерзко от себя самого. — Я уже начал чувствовать себя третьим лишним, — произнëс Чонгук, прикусывая ушную раковину. Он говорил с Чимином, но смотрел на Тэхён, морально давил на него и пытался что-то доказать себе и омеге. — Правда? А я-то думаю, как тебе намекнуть. Чимин усмехается, что, по мнению Тэхёна, в данной ситуации крайне не уместно. Чонгук обхватывает омегу под грудью, заставляя выровняться и прижаться к собственному телу, а от юноши отстраниться. Тэхёну вдруг становится холодно, а от того, что его ничто и никто не прикрывает, не просто неуютно, а панически некомфортно. В следующую секунду Чимин шипит, стискивая зубы, чтобы не закричать, потому что Чонгук входит в него без подготовки, загоняя член по основание. Чимин не принимал клиентов неделю и отвык от подобного, поэтому сейчас смазка лишь смягчала скольжение, но сопротивление стенок всё равно было сильным. Задний проход саднил, боль не проходила, Чимин просто привык к ней, но никакая физическая боль не могла сравниться с той, которую причинял ему омега, распластанный на кровати. Чимин видел, что он ломается и винил в этом себя, а не человека, который не жалея сил врезался в его бëдра. Тэхён чувствовал на себе каждый толчок, который совершал Чонгук, ощущения были приятными, и его от этого тошнило. Альфа смотрел на Тэхёна, который упустил тот момент, когда перестал контролировать слëзы, и те стекали по щекам крупными пальцами. Противно было из-за представлений о том, как они выглядели со стороны, от осознания того, что он просто безвольное тело, словно кукольное, с таким можно делать всё, что угодно. Тэхён наблюдает за чужими руками, которые блуждали по телу Чимина, и ловит себя на мысли, что он бы хотел их выкрутить, хотел бы причинить их владельцу такую боль, которую чувствует сейчас. Чонгуку хорошо, он упивается их беспомощностью, упивается своей мнимой победой, не понимая, что ему никогда не победить. Тэхёну воздуха мало, он приоткрывает рот, понимая, что задержал дыхание почти на минуту. Мука, кажется, длится вечно и прекращаться не собирается. Голову заполняют мысли о родителях, Тэхён жмурится и просит у них прощения за то, каким они видят его сейчас. Альфа стонет, чувствуя приближение разрядки. Чимин слышит, как звенят осколки собственного сердца, ударяясь о глянцевую поверхность измученной души. А Тэхён ничего не чувствует и не слышит, на мгновение ему кажется, что он умер, потому что внутри пусто. Слëзы стекают по вискам, прячутся в волосах, некоторые впитываются в подушку. Чимин отворачивается, закусывая губу, глаза становятся влажными, а смотреть в чужие разбитые стыдно, потому что обещал безопасность, но исполнить этого не смог. — Подрочи ему, хочу, чтобы он кончил, — произнëс Чонгук на ухо Чимина. Омега склоняется над ним, целует шею, сжимает пальцами член. Лицо Чимина скрыто в изгибе его плеча, и он смотрит на Чонгука, который также не открывает от него глаз. Тэхён кончает, но это почти не приносит ему удовольствие, а пытки всё продолжаются. Омега замечает чуть удлинившиеся клыки Чонгука, и, когда тот почти прикоснулся к плечу Чимина, Тэхён положил туда руку. Чонгук усмехнулся, нежно коснулся губами тыльной стороны ладони, а через секунду омега вскрикнул от боли, пронзившей руку. Альфа прокусил кожу там, где поцеловал недавно, и отстранился, быстро толкаясь в Чимина и порыкивая на каждом толчке. Чонгук кончает в презерватив, не чувствуя при этом удовлетворения, которое он испытывал с Чимином обычно. — Отпусти, — выдыхает Пак раздражëнно, и альфа только сейчас понимает, что всё это время сильно сжимал талию омеги рукой. Чонгук почему-то слушается, выходя из омеги и отстраняясь от него. Тэхён садится на кровати, прижимаясь спиной к изголовью. Всё тело потное, из заднего прохода вытекает сперма, лицо мокрое от слëз. Чимин приближается к Тэхёну, который чуть раздвигает ноги, пропуская его между ними. Пак боком прижимается к его животу, обнимая за талию. Он удобно устраивает щеку на острой ключице, дышит шумно, словно бежал до этого несколько километров, и прикрывает веки, под ними нет слëз, потому что Чимин привык. Тэхён смотрит в одну точку на кровати, Чонгук переводит туда взгляд. Угрызения совести и вина, которые он до этого не испытывал, накрывают его, когда он видит капли крови на белой простыне, в голове сравнивая этот кадр с картинкой из фильма ужасов. Красные разводы заметны и на презервативе, который он торопливо стягивает и выбрасывает на пол, будто отмахиваясь от греха, который он только что совершил. — Уходи, — тихо произносит Тэхён, поднимая на него глаза и обнимая Чимина за плечи. — Если ты недостаточно развлëкся, можешь остаться, но его ты больше не коснëшься. — Нет, я уйду, — сказал Чонгук, не выдерживая его взгляда. Он встал с кровати и быстро оделся, желая поскорее покинуть комнату. Чон причинил много боли тем, чьи действия ему пришлись не по душе, но вопреки своим представлениям он не был доволен собой. — Чонгук, — позвал Тэхён, и альфа остановился на пороге, обернувшись и осмотрев взглядом омег, которые не сменили позы. — Знаю, что тебе всё равно, но я тебя ненавижу. С этими словами он отворачивается от него и прижимается губами ко лбу Чимина, пока его собственные слëзы текут по щекам и скрываются в его волосах. Чонгук ушёл, ничего не ответив. Дверь комнаты открывалась снова и закрывалась, Чимин не знает, сколько людей их видело, с кем-то Тэхён разговаривал, кто-т заходил в комнату. Для Пака всё сейчас происходило в полудрëме, через некоторое время он вообще не слышал ничего, но видел сон в котором он обнимал ангела. Возможно, это был не сон. Чимин обещал, что ни один альфа больше не причинит Тэхёну такой же вред, как и Намджун, он не мог нарушить это обещание, и совсем не имеет значения, что от него самого ничего не осталось и что Тэхён запомнит этот день как один из тех, что кардинально его изменил.***
Юнги стоял, не двигаясь, у двери, которую только что открыл, и смотрел на обнажëнных омег на кровати. Он не мог заставить себя ни ступить назад, ни шагнуть вперëд, пока на его плечо не легла ладонь, что заставила его обернуться. — Уходи отсюда, тебе лучше не переживать, — произнëс старший, глядя парню в глаза. — Джин, что произошло? — немного заторможенно спросил Юнги. — Я расскажу тебе позже, хорошо? Не волнуйся ни о чëм, иди к Сынмину и поговори с ним, если не хочешь оставаться один, — произнëс мужчина и встряхнул его за плечи, потому что тот почти не слушал, то и дело пытаясь обернуться. — Юнги, не тормози сейчас. — Хорошо, — тихо сказал омега, решив следовать совету Кима. Когда Юнги ушёл, Джин зашёл в комнату и закрыл за собой дверь. Он приблизился к кровати, а сердце сжалось, когда он увидел кровь на постельном белье. Чимин спал на груди Тэхёна, который не обращал внимания на Джина, смотря сквозь него влажными глазами. Ким подошёл к шкафу, быстро достал пуховое одеяло и вернулся обратно. Он укрыл трогательно прижатую друг к другу пару и сел рядом, поправляя складки на ткани. — Чья это кровь? — Чимина, — говорит он голосом, Джину не знакомым. — Чонгук… он… — Я думал, это никогда не закончится. Это я виноват. — Нет, Тэхëн-и, конечно, нет, в данной ситуации может быть виноват весь мир, но точно не ты, — произнëс Джин, взяв его ладонь в свою. Тэхён шикнул, вырвал руку, и тогда Ким заметил следы от зубов. — Это же не метка? — Не каждый укус — метка. Метка ставится на шее и плечах — в этих областях, это странно, но это так. Не волнуйся, это обычная рана, которая заживëт скоро. — Он хотел поставить ему метку, но я не позволил. — Ты молодец. Джин тепло ему улыбнулся, но Тэхёну сейчас не могла помочь никакая улыбка. Дверь снова открылась, и на пороге показались Розе и Джису. Девушки торопливо зашли в комнату, приближаясь к ним. — Боже, как он только посмел? — произнесла Розе, присаживаясь рядом с Джином, Джису стояла у изголовья. — Не думала, что он способен на такое. — Как по мне, именно такое впечатление он всегда и производил, а сейчас он полностью раскрылся, — сказала Джису, осматривая парней. — Тебе страшно? Я понимаю, ненавижу дни, когда нас с Джису снимает один альфа одновременно, — произнесла девушка. Розе хотела коснуться его щеки, но Тэхён отвернулся, и она покорно опустила руку, виновато посмотрев на него. — Извини. — Как вы узнали о них? — спросил Джин. — Мне сказал Чимин. — Мы увидели Чонгука в коридоре, он зашёл в комнату Чимина, а потом мы пошли к Хосоку, и он нам сказал. — Значит Чонгук не ушёл? — Почему он не ушёл? — возмутился Тэхён, у него всё ещё было ощущение, будто альфа может вернуться в любой момент. — Не бойся, если он придёт, мы выкинем его в окно. — Милая, не время для шуток, — мягко обратилась к ней Джису. — Извините. — Принесите Тэхёну чая и обработайте видимые раны. Я приду позже, сменю бельë и принесу мазь. — Куда ты? — Сделайте то, что я сказал, и идите отдыхать. Джин нашёл Чонгука там же, где, по словам девушек, он должен был быть. Он сидел на кровати, повесив голову и скрестив пальцы на затылке. Ким усмехнулся, подошёл к столику с косметикой и взял круглую пудру с зеркальцем внутри. Он подошёл к альфе, который ни как не реагировал на чужое присутствие, хоть и слышал шаги. — Подними голову, — приказал Джин, но ответа не последовало. — Чонгук, подними голову. — Что тебе нужно? — устало произнëс альфа, посмотрев на Джина. Сейчас он никого не хотел видеть, тем более человека, который будет читать ему морали. — Посмотри сюда, — он указал глазами на зеркало в своей руке. — Что ты видишь? — Ты издеваешься? — Чонгук нервно усмехнулся, переведя взгляд с омеги на своë отражение. — Я вижу себя. — Нет, ты видишь монстра. Чонгук поднялся с места за секунду и рывком выбил пудру из руки омеги, услышав характерный треск стекла, когда зеркало ударилось о пол. — Заткнись, — произнëс он, встав вплотную к нему. — Или что? Изнасилуешь меня? Не стоит, ведь насилием ты проявляешь свою любовь, и я подумаю, что ты в меня влюблëн. — Что ты хочешь от меня услышать? — закричал Чонгук, но омега даже не вздрогнул. — Что мне жаль? Хорошо. Мне. Жаль. — Я не знаю, что я хочу услышать, но я знаю, что я хочу сказать. Я разочарован в тебе, Чонгук. — О, спасибо, Мелисса, ты разбил мне сердце. Мне плевать на тех, кто во мне разочарован, мне вообще на всех плевать, и на тебя в том числе. — А вот ты мне сердце разбил. — Джин улыбнулся, говоря тихо и спокойно, будто их разговор шёл о погоде. — Потому что мне на тебя не плевать. Я знаю тебя два года, с тех самых пор, как ты начал ходить к Чимину, и только к нему, когда-то мне казалось это милым. В последние дни мы больше пересекались, и мне казалось, что ты раскрываешь свою светлую сторону, пусть твои поступки всё ещё были приправлены эгоизмом. Сейчас я понимаю, что это был не свет, а просто тьма в тебе блестела чëрными глазами. Ты причиняешь боль тем, кого любишь, потому что ты не умеешь любить. Но у тебя есть чувства, и это единственное, что заставляло меня думать, что ты не безнадëжен. Заставляло раньше. Чонгук слушал его, затаив дыхание, запоминал слова и выражение лица, считывая эмоции. Всё оставалось в его голове, воздействовало на него и давило на мозг тяжëлой бетонной плитой. — Дай ему несколько дней, прежде чем закажешь снова, хорошо? Ему нужно восстановиться. — Джин, — позвал он, когда омега стоял на пороге, собираясь уйти. — Мне правда жаль. — Никто в это уже не поверит. — И ты? Джин лишь посмотрел на него, не найдя в себе нужных слов, и ушёл, оставив Чонгука наедине со своей совестью. Альфе казалось, что у него еë нет вовсе, до этого момента. Он был в тупике: первостепенным для него сейчас было не завоевать Чимина, а получить прощение от него, отмыться от своего поступка.***
Юнги сиял, и это было заметно невооружённым взглядом. Хосок хорошо отреагировал на новость о будущем ребëнке, поэтому омегу переполняла уверенность в завтрашнем дне, о котором в этих стенах мечтать было глупо большинству омег, но Юнги повезло, он оказался особенным. Он уже представлял, как будет обнимать маленькое чудо, которое будет тянуть к нему крохотные ручки. Этой новостью хотелось поделиться с каждым, и он искал друзей, чтобы рассказать им, но все, казалось избегали его. На кухне Юнги встретил Сюмина и Соми, которые что-то обсуждали. — Ребята, вы не видели остальных? — Смотря, кого ты подразумеваешь под словом «остальные», — произнëс Сюмин, вертя в руках вилку с листом салата — Ну, где Сынмин? — Наверное, обжимается с Хëнджином, как и всегда, — ответила Соми вместо брата. — А Джин? — Не видел его. — И девочек? — Их заказали сегодня утром. — Тэхёна с Чимином, кстати, тоже, — сказала девушка, улыбнувшись. — И мне не сказала об этом? — возмутился Сюмин, несильно толкнув еë плечом, из-за чего она засмеялась. — Извини, я забыла, сложно держать столько сплетен в голове. — Выкинь оттуда немного журналов и место появится. — Кто заказал Тэхёна? — спросил Юнги, чувствуя, как начинает беспокоиться. — Определëнно тот, кому я обязан хорошим настроением. — Чонгук, он и Чимина заказал, точнее их обоих одновременно. Кажется, ему не очень нравится их союз. — Как же я понимаю его. — Сюмин улыбнулся, переводя взгляд на Юнги. — Ты немного побледнел, иди к себе, я тебе искусственное дыхание делать не буду. Юнги закрыл за собой двери, решив послушать совет не приятного ему человека. Омеге стало тревожно, хотелось поговорить с кем-то, чтобы успокоиться, а лучше — с Чимином и Тэхёном, чтобы убедиться в том, что с ними всё хорошо. От волнения немного тошнило, и, вернувшись в квартиру, он проспал несколько часов. После пробуждения Юнги чувствовал себя намного лучше, но лëгкая тревога всё равно таилась в груди. Он спустился на этаж, где были расположены комнаты его друзей. В номере Чимина никого не было, Джина он тоже не нашёл, но заметил, из какой комнаты вышел Чонгук. Он толкнул дверь этой комнаты и замер на пороге. Чимин прижимался к Тэхёну и то ли спал, то ли не дышал вовсе, их тела была обнажены, а простынь смята, и на еë белоснежном фоне выделялись красные пятна, по руке Тэхёна стекало несколько тоненьких струек крови, а вокруг талии Чимина полоской лежал розовый след, словно от змеи, что обвивала его кольцами. Они не смотрели на него, казалось, будучи частью не этого мира. Юнги поднял руку, держась ею за дверной косяк, чувствуя, как из-за волнения слабеют ноги, сердце бьëтся в висках и паника подступает к горлу. Он поворачивается к Джину, когда тот кладëт ладонь на его плечо. Разговор проходит словно в тумане, он даже почти не помнит его. Шагая вдоль по коридору, Юнги забывает, куда направлялся, и, остановившись на несколько секунд, припоминает, что ему нужно было найти Сынмина. Голова тяжëлая, еë переполняют мысли о Тэхёне и Чимине, но к комнате омеги он приходит по инерции. Дверь открыта, и Юнги становится свидетелем откровенного разговора. — Ты отдаляешься от меня, — произнëс Хëнджин, подходя к Сынмину, который стоял к нему спиной, обнимая себя руками. — Нет, это неправда. — Ты отказываешься проводить со мной время, ссылаясь на самочувствие или занятость, но врача я у тебя не видел, и никто тебя не заказывает. — Просто клиенты переключились на новичков. Мне ведь это на руку. — Ты что-то скрываешь от меня. — Альфа положил руки на его плечи, и Сынмин закусил губу, чтобы не заплакать, и поднял глаза к потолку. — Скажи честно, ты передумал, да? Насчëт меня? — Да, я передумал. — Почему? — спокойно спросил Хëнджин, укладывая подбородок ему на плечо и из-за разницы в росте чуть горбясь. — Ты разлюбил меня. — Нет. Понимаешь, у нас нет будущего. — Ты опять начнëшь свою тираду о том, что я хороший альфа, который должен найти достойного омегу, а ты на эту роль не подходишь? Пойми, мне плевать сколько альф у тебя было. Я люблю тебя. — Хëнджин, пожалуйста, не нужно меня любить, — тихо произнëс он, а его голос дрогнул. — А как же наши мечты? Наш будущий дом, дети, домашние питомцы, моя работа в офисе, твои пироги и запечëнная курочка? Ты готов променять наши мечты на свои страхи? Я могу тебе помочь. — Ты не можешь мне помочь. — Сынмин отмахнулся от его рук и отошёл на пару шагов, повернувшись к нему лицом. — У меня вич. Я заразился от клиента. Хëнджин смотрел на него, а в его глазах буквально читалось: «Скажи, что это шутка, засмейся и скажи, что это глупый розыгрыш». Но Сынмин смотрел серьёзно и с сожалением, пока в голове Хëнджина рушились мечты, старательно возводимые обоими. Юнги почувствовал сильный страх, не осознавая, что паника больше не поддаëтся контролю и что дышит он с трудом. В памяти крутились последние слова Сынмина, и всё, произошедшее за день, в один момент свалилось на него. Он не помнил, когда Сынмин его заметил, когда над ним нависли две фигуры, не ощущал прикосновений тех, кто пытался привести его в чувства. Перед глазами было темно, а в голове пусто.