Точка схода

      Мидория уставился на Шинсо с обеспокоенным выражением лица. Его ярко-зелёные глаза были широко распахнуты, губы прикушены, а пальцы возились друг с другом у груди.       — Как… как прошла твоя тренировка с причудой? — Голос Мидории был пропитан волнением и испугом. И Шинсо знал, почему.       По пути сюда, когда он и Монома закончили тренировку, настрадавшись на сто лет вперёд, Шинсо встретил Эри у стола с клубничными тортиками. Если у Сато и Яойорозу было приличие смолчать, то Эри не колебалась и секунды, чтобы подбежать к нему с округлёнными глазами, полными волнения. Она сказала, что он выглядит очень, очень плохо. У Шинсо даже не было сил улыбнуться Эри, он просто уставился на неё, как полнейший тупица, чем ещё больше её встревожил. Когда глаза Эри блеснули страхом, он наконец-то нашёл в себе силы положить руку ей на макушку и легонько поднять уголок губы, проговаривая что-то о том, что у него была тяжёлая тренировка. Ему было стыдно, когда Эри начала его успокаивать, щебеча утешительные слова и гладя его по ноге, словно он маленький ребёнок.       Так что да. Шинсо знал, что выглядит плохо. Тоже самое можно было сказать и о его душевном состоянии, хотя, после встречи с Эри, ему стало немного легче.       — Тренировка, — как болванчик произнёс Шинсо, уставившись на Мидорию в ответ. — Как прошла моя тренировка… Ага. Ну, она… была изматывающей.       Мидория нервно улыбнулся. Шинсо увёл взгляд, всматриваясь мимо него и замечая, что некоторые деревья выглядели весьма потрёпанными. Где-то кора отслаивалась, а где-то были погнуты ветки. Он вздёрнул бровь и вернул взгляд к Мидории, немо задавая вопрос.       — Ах! — сказал он и начал махать руками. — Тигр швырял меня, чтобы моё тело стало более устойчивым к травмам. Знаешь, его методы очень… решительные! Как выразился Тигр, он — ответственный за пинки, насильственное обучение и воспитание! — Из Мидории вырвался нервный смешок. — Что логично, он хорошо вписывается в команду Диких-Диких Кошечек… Их характеры отлично гармонируют друг с другом, что очень важно в таких геройских союзах, как-       — ПОЧЕМУ ОТЛЫНИВАЕМ?! — прогрохотал голос. Мидория вздрогнул, а у Шинсо хватило сил лишь на то, чтобы легонько повернуть голову. Хотя и это было лишним: огромная мускулистая нога тотчас же просвистела в воздухе, прямиком ударяя Мидорию в бок. Шинсо с ленцой пронаблюдал, как Мидория с ошеломлённым лицом и глухим вскриком отлетел в дерево, после скатываясь вниз. Забавно.       — Смешно тебе, да? — услышал Шинсо, и после он осознал, что у него на губах была лёгкая ухмылка. Когда на его тело легла тень, загораживая от дневного света, он тут же превратил губы в прямую линию. Шинсо вскинул голову и увидел, как над ним возвышается Тигр, уперев огромные руки в бока. — Ещё один хилый птенец, который будет жевать землю, — сказал Тигр голосом, больше похожим на наждачку. — А ну-ка, залепи мне в прессуху, пацан!       Тигр смотрел на Шинсо сверху-вниз пронзительным и твёрдым взглядом, которым можно было бы разрушать камни. Шинсо неуверенно оглянулся на Мидорию, который уже успел встать с земли, баюкая бок осторожными движениями.       Шинсо уставился на свою ладонь и размял пальцы, боковым зрением замечая, что кулак Тигра размеров с его голову.       Ой.       Он уже не думал, что мимолётное веселье того стоило.       В любом случае, он решительно встал в стойку, сжал кулак и размахнулся в оголённый пресс Тигра.       Чтобы после отлететь как маленький камушек от массивного кулака в Мидорию, который не успел вовремя отпрянуть, что было странно, потому что Мидория отличался тем, что умеет быстро реагировать. Это означало только одно — Тигр ему спуска не давал.       — Сопляки! — прогремел Тигр. — Встали, сейчас же!       — Да, сэр! Есть, сэр! — прокричал Мидория, вскакивая на ноги, и инстинктивно Шинсо тоже вскочил, выпрямляя спину.       Только после он заметил, что позади Тигра находятся два человека из класса 1-Б. Одного он знал по общей боевой тренировке — Шишида Джурота с причудой Зверь. Тогда он выглядел иначе, а сейчас Шишида был в очках и стоял в своей «человеческой» форме, упираясь руками в колени и пытаясь отдышаться. Другой парень с тёмными лохматыми волосами находился рядом, облокачиваясь рукой на спину Шишиды, так же пытаясь вернуть нормальное дыхание, но более сдержанно. Шинсо припоминал, что у него причуда, связанная с превращением его конечностей во что-то вращающееся, будто дрель.       — Повторю для новоприбывших, — сказал Тигр жёстким голосом. Удивительно, как его геройский костюм, который был в таком же стиле, что и у остальных членов команды Диких-Диких Кошечек, контрастировал с его суровой внешностью. Устройства на голове в форме кошачьих ушек, бубенчики у горла на коротких топах, перчатки-лапы и пышные юбки с длинными хвостами всегда приводили Эри в восторг. Но в данный момент Шинсо не разделял восторга с сестрой. Перчатка-лапа, казалось, влепила ему со всей силы в живот; бубенчик теперь выглядел так, будто Тигр готов затолкать его в горло Шинсо; хвост точно предназначался для того, чтобы откручивать головы противникам. Шинсо думал, что каждый милый элемент геройского костюма Тигра представлял для него угрозу. — Я не собираюсь давать вам поблажки. Вы будете тренировать свои мышцы, пока они не порвутся! Мидория, Шишида, Кайбара, вы знаете, что делать. За работу!       — Да! Слушаюсь! — пропищал Мидория, и тут же привалился к земле, начиная так резво отжиматься, что даже скорость света за ним не поспевала. Шишида и Кайбара практически упали лицом в землю и менее быстро начали упражняться.       — Шинсо, подойди сюда, — более спокойно сказал Тигр, но в его голосе всё равно чувствовались стальные нотки. Шинсо неловко кивнул и в несколько поспешных шагов преодолел расстояние, вставая напротив про-героя. Тигр скрестил руки на груди, осматривая Шинсо с ног до головы, и хмыкнул. — У тебя не причуда, связанная с увеличением силы. Но это не значит, что тебе не нужны мускулы.       Тигр дал Шинсо строгие и чёткие наставления, объяснил, какие упражнения для разминки он должен сделать, прежде чем преступить к тренировкам, как остальные.       Шинсо снял ленты захвата и прошёл к столам с Яойорозу и Сато, передавая оружие в руки Эри, чтобы та присмотрела. После он принялся за разминку, пока неподалёку Тигр кричал на Мидорию, что ему нужно отжиматься быстрее. Мидория кричал в ответ «да, сэр!». У Шишиды и Кайбары, казалось, даже не было сил открыть рот, когда Тигр вопил рядом с ними.       Разминка была бодрой не столько от того, что она включала в себя весь спектр разных упражнений для разогрева мышц, сколько от того, что Тигр то и дело крутился рядом, гаркая, чтобы Шинсо старался изо всех сил и вышел за пределы своих возможностей. Плюс-ультра и всё такое. Это было не плохо, потому что мысли Шинсо больше не крутились вокруг тренировки с Мономой и воспоминаний. Теперь всю энергию он пускал на физические составляющие, энергично двигая телом.       После разминки шёл комплекс упражнений, направленный, как выразился Тигр, на то, чтобы «мышцы рвались, как бумага». Так что в какой-то момент Шинсо начал отжиматься от земли на манер Мидории, быстро и резко, побуждая руки, спину и всё остальное напрягаться так, словно он оказался один на краю обрыва, где никто не мог ему помочь. Подтягивания на ветке дерева, бег на месте с высоким поднимаем бедра, всевозможные скручивания, а после — упражнения в паре.       Уже изрядно потрёпанные Шишида и Кайбара, Шинсо и Мидория встали спиной к спине по наставлению Тигра, взяв друг друга под локти. В их задачи входило попеременное поднимание веса тела. Пока один горбился к земле, другой был над землёй. Они делали это до тех пор, пока Тигр не сказал, что тот, кто оторван от земли, должен подтягивать выпрямленные ноги под девяносто градусов, что было уже сложнее. Ноги и руки тряслись, мышцы ныли. Мидория страдальчески стонал. Шинсо запыхался до такой степени, словно весь день таскал картошку (что, конечно, едва ли было справедливым сравнением, ведь по ощущениям мешок картошки не был похож на целое здание). Коричневая шерсть на руках Шишиды выглядела так, словно её обваляли в земле, как котлету в панировке; а включая не только это, но и его клыки, Шишида был олицетворением бездомной собаки, которая сунулась в мусорку в поисках еды. Только Кайбара смотрелся так, будто вернулся с обычной пробежки, но и его стоический фасад треснул и выдал его с головой, когда он начал периодически ловить ртом воздух, как рыба, брошенная на берег. Тигр всех всячески подбадривал, называя их хилыми сопляками.       Так или иначе, после они перешли к спаррингам. Сначала Шинсо и Мидория дрались друг с другом, пока Кайбара и Шишида наблюдали. Шинсо сбивали с ног из раза в раз. Тигр их прервал, прогундел, что всё очень плохо и так не годится, а после, решительно взяв Шинсо под локоть и отведя его подальше от остальных, суровым шёпотом дал ему несколько советов по обхитрению оппонента. Следующий спарринг Шинсо выиграл, заставая Мидорию врасплох хлопком ладоней ему по ушам, оглушая и приваливая его к земле. Так что Шинсо не отказал себе в торжествующей ухмылке, пока Мидория вглядывался в небо, бормоча о том, что одно из облаков похоже на Всемогущего. Тигр рявкнул на Шинсо, что так намного лучше.       Спарринги продолжались, у Шинсо постоянно менялись оппоненты. Что его раздражало, так это то, что по сравнению с остальными (он уже понял, что на тренировке с Тигром собрались люди, у которых есть физические причуды усиливающего типа) он оставался позади. Причуды никто не использовал, но это не значило, что он не ощущал бешенство внутри себя, зная, что на данный момент он не может дать подходящий отпор. До перехода в геройский класс Шинсо обучался у Айзавы. Когда он перешёл в 1-А, у него было около месяца, чтобы поспарринговаться с одноклассниками и кое-как освоиться. Ещё два оппонента в лице Шишиды и его скользящей сквозь пальцы шерсти, когда Шинсо пытался сделать захват, и Кайбары с его чёткими, спокойными движениями, выбивающих воздух из лёгких — никак не помогали душевному состоянию Шинсо.       Мысль в голове неумолимо говорила о том, что он слишком слаб.       ***       Шинсо грохнулся на стул, поваливая голову о стол с глухим стуком и закрывая глаза.       — Тоши! — вскрикнула Эри, и после послышался топот ног.       Шинсо открыл глаза и повернул голову, пытаясь сфокусироваться на медленных движениях ножа о доску, где Киришима нарезал морковь. Эри образовалась сбоку между ним и Киришимой, вглядываясь в лицо брата.       — Скоро будет ужин! — сказала она. Маленькие ладони обхватили щёки Шинсо, побуждая его поднять голову. — Когда ты покушаешь, тебе станет лучше!       — Какая ты заботливая, — высказался Киришима, когда Шинсо выпрямился. На лице Киришимы появилась вялая улыбка. — Завидую.       — Тебе тоже нужно покушать, чтобы восстановить силы! — решительно сказала Эри, и Киришима легонько рассмеялся.       — Кто так нарезает морковь?! — гаркнул Бакуго, подходя с глубокой тарелкой, наполненной грибами и воткнутым в один из них ножом. Он грохнул тарелкой по столу и выжидающе вытянул руку в сторону Киришимы.       — О, Бакубро! Как прошла твоя-       — Дай сюда несчастную морковь, дерьмоволосый! Лучше порежь каждый шампиньон на четыре части! А ты какого хрена сидишь без дела, мешок-под-глазом?       — Справедливое замечание, — признал Шинсо и забрал из-под носа Киришимы доску с морковкой, чтобы после аккуратно вытянуть нож из его пальцев. Киришима тупо моргнул, затем, с опаской поглядывая на Бакуго, подтянул к себе тарелку с грибами. Бакуго прищурился.       — Я и Киришима заняты делом, а ты? — Шинсо невозмутимо опустил нож на доску, разрезая один из кружков моркови напополам. Эри хихикнула, и Бакуго глянул на неё острым взглядом, на что она спряталась в плечо Шинсо, тыкаясь туда рогом и всё ещё издавая смешки. Бакуго хватило приличия ничего ей не сказать.       — Режь морковь как следует, придурок! Я проверю! — после Бакуго зашагал от стола прочь.       — Он вредный, — тихо произнесла Эри, улыбаясь, когда Бакуго отошёл на приличное расстояние. — Похож на Ямаду-чана, когда я не даю ему фантик.       — Когда-нибудь он лопнет из-за своей вредности, как воздушный шарик, — сказал Шинсо, вырывая из Эри ещё один смешок.       — Но Бакуго хороший!       Шинсо резал оставшуюся часть моркови, понимая, что так смутило Бакуго. Киришима нарезал кривые кружки; некоторые были толщиной с большой палец, а другие размером с тонкую тетрадь.       — Только из-за того, что он объяснил тебе тему по математике, не значит, что он хороший, — категорично заявил Шинсо, но тон его голоса не был серьёзным.       Киришима отвлёкся от нарезания грибов, смотря на Эри округлёнными глазами.       — Бакуго объяснял тебе математику?       — Да. Он хорошо объясняет. Он учил на мармеладках, как правильно умножать!       — …учил на мармеладках?.. — голос Киришимы был немного растерянным. Эри бодро кивнула. — …значит, тебе понравилось, как он тебя учит?       — Да! За каждый правильный ответ я получала мармеладку!       — А я удары книгой по голове за каждый неправильный! — Киришима озарился клыкастой улыбкой.       Эри смущённо замолчала. Она оглянулась на брата с огромными глазами в немом вопросе, на который Шинсо не знал ответа. Поэтому он просто пожал плечами, доканчивая морковь и беря другую возле рук Киришимы.       — Тебе нравится, когда тебя бьют книгами? — озадаченно спросила Эри, повернувшись обратно.       — Только если это Бакубро. Он вбивает в меня знания. Ну, знаешь, буквально. Это очень бодрит и помогает мне сконцентрироваться! — весёлым голосом начал объяснять Киришима. — Я начинаю хорошо учиться под его руководством. Мои оценки стали немного лучше! К тому же, Бакубро хорошо объясняет материал, правда?       — Ага, — это всё, что сказала Эри, прежде чем задумчиво склонить голову. Киришима продолжал резать шампиньоны, совершенно не замечая размышлений Эри.       — Как прошёл твой день, Эри? — поинтересовался Шинсо, мерно отсекая куски моркови. — В тебя хоть ужин влезет? Или ты нажралась сладкого и теперь в твоём желудке не осталось места?       — Яойорозу и Сато перестали давать мне и Коте тортики после обеда, — насупилась Эри, и Шинсо усмехнулся. А потом Эри резко обернулась, вглядываясь в толпу студентов. — Я забыла, что меня ждёт Кота! Я пойду найду его! — затем она приобняла Шинсо за бок и убежала.       — Ну хоть кто-то с Котой ладит, — заметил Киришима, скидывая в тарелку куски шампиньонов. — Знаешь, я пытался с ним сегодня заговорить, но он обозвал меня мудилой, — рассмеялся он, качая головой. — Чем-то напоминает Бакуго.       — Не удивлюсь, если они родственники, — ответил Шинсо.       — Вы о ком? — Проходивший мимо Тодороки тащил одной рукой по земле мешок картошки, а в другой нож.       — Как думаешь, могут ли Кота и Бакуго быть родственниками? — спросил Киришима.       — О, — моргнул Тодороки, явно заинтересованный.       Тодороки глянул на дальний стол, где сидели Урарака и Иида. Видимо, он направлялся туда, но в итоге он скинул мешок у стола Киришимы и Шинсо и сел напротив них. Маленькая складка кожи на переносице и чуть поджатые губы говорили о том, что он глубоко задумался. Шинсо пронаблюдал, как Тодороки заторможено вытащил картофелину из мешка.       — Думаю, такое возможно, — наконец изрёк он, уставившись на овощ в руках с напряжением, будто не зная, что с ним делать. — Бакуго и Кота очень… дождливые.       — Как это понимать? — спросил Шинсо, вздёрнув бровь. — Типа, грустные?       — Хм. — Тодороки положил картофелину на стол и поднял взгляд на Шинсо. — Видимо, я странно излагаю свои мысли..?       Киришима издал смешок.       — Думаю, что Шинсо хочет объяснений в том, что ты подразумеваешь под словом «дождливые», — вмешался Киришима, являя из себя самого святого человека на земле. — Так что, не мог бы ты сказать, что ты имеешь ввиду?       Тодороки вновь уставился на картофелину, пальцами обхватив подбородок.       — Они… пасмурные, — ещё раз попытался Тодороки, затем он попеременно глянул на них обоих. Киришима продолжал неуклюже улыбаться, а Шинсо всё ещё глядел на Тодороки с поднятой бровью. — Мрачные, как тучки на небе.       — Теперь понял, — фыркнул Шинсо, возвращаясь к моркови.       — Ты молодец, Тодобро! — подбодрил Киришима.       Тодороки благодарно кивнул, взял нож в руки и занёс его над картофелиной, чтобы после замереть и нахмуриться.       — Мне кажется, что-то не так.       — Ты не дружишь с картошкой, — предложил Шинсо.       — Бакуго и Кота не могут быть родственниками, — пробормотал Тодороки. — Иначе я бы увидел хоть какой-то контакт между ними. Но сегодня второй день лагеря, а я не помню, чтобы они хотя бы обмолвились словом. — Тодороки поднял серьёзный взгляд на Шинсо. — У тебя больше шансов быть родственником Коты, чем у Бакуго, — торжественно заключил он.       Если бы брови Шинсо могли улететь в небо, они бы так и сделали.       — Вау. Моё семейное древо пухнет на дрожжах.       — И ещё. Разве можно «дружить» с картошкой? Странно быть другом овощу…       Киришима издал хрюкающий звук, давясь слюной.       ***       Шинсо слышал, как Бакуго подорвал взрывом печку, спалив дрова в угли и испортив несколько кастрюль. Не удивительно, что Джиро кольнула его наушным разъёмом в шею и выгнала его заниматься другими делами, сказав, что Яойорозу справится лучше него с разведением огня. Крики Бакуго были слышны на весь лес, но, так или иначе, он, подгоняемый пакетом Каминари с репчатым луком в спину, вернулся за стол с тарелкой сырого мяса, к своему большому несчастью обнаруживая Тодороки.       — Ты какого хрена делаешь с картошкой, двумордый?!       — Ой, ты явно не дружишь с картошкой! — высказался Каминари, мельком глядя на очищенные овощи и плюхаясь на стул рядом с Шинсо.       — Да, я не дружу со всеми овощами, — глубокомысленно изрёк Тодороки, пытаясь избавить картофелину от кожуры, тем самым отсекая треть овоща.       После объяснений о том, что конкретно Шинсо подразумевал под «дружить» с картошкой, Тодороки несколько смутился, что неправильно понял сказанное, но после он спокойно признал тот факт, что он не умеет готовить. Не то, чтобы Шинсо не знал об этом, днём ранее услышав данную информацию.       — Ой, ты что, игнорируешь меня, тупица?! — гаркнул Бакуго и сел на стул рядом с Тодороки, грохая тарелкой с мясом по столу.       Каминари ткнул Шинсо в бок, пока Тодороки бормотал о том, что Бакуго сложно игнорировать. Шинсо повернул голову, и Каминари приблизился к нему, зашептав на ухо.       — Мне кажется, или Тодороки очень серьёзно воспринял мой комментарий?       — Тебе не кажется, — усмехнулся Шинсо.       — …Бакубро, осторожнее с ножом! — вскрикнул Киришима. — Ты не можешь размахивать им так рядом с Тодобро!..       — Я просто покажу двумордому, как правильно чистить картошку! Никто из вас, блять, придурков, не сделал этого! Ты видишь эти квадратные хуёвины?! — Бакуго, поднимаясь со стула, схватил картофелину и резко ткнул ею в лицо Киришимы. — Я прослежу, чтобы эта картошка попала тебе в тарелку!       — Я съем всё, что ты мне дашь! — поспешил уверить Киришима высоким голосом.       — Думаешь, у меня получится подружиться с картошкой? — тем временем спросил Тодороки, вскинув голову к Бакуго.       Бакуго резко обернулся, всё ещё пыхтя от гнева, но его глаза комично округлились, видимо, в попытке понять, шутит Тодороки или нет.       — Ты безнадёжный идиот! — рявкнул Бакуго, сделав выводы по постному лицу Тодороки и плюхаясь обратно. — Если ты поднапряжёшь свои кривые пальцы и будешь следовать моим указаниям, то ты подружишься с ебучей картошкой…       — Не могу поверить, что ты произносишь слово «подружиться», — хохотнул Каминари, доставая лук.       — Ты чё там вякнул, электро-жопа?! Занимайся сраным луком!       Каминари поднял руки с зажатой в одной из них луковицей.       — Окей, мой друг.       — Мы не друзья! Иди нахуй!       — Боюсь, если я приму твоё приглашение, моя электро-жопа закоротит-       — МОЛЧИ!       — …твой член.       Из Шинсо моментально вырвался смешок. Сначала один, потом ещё, пока он откладывал нож на доску. После он прижал зажатый кулак ко рту и, уже приглушённо посмеиваясь, повалил голову прямо на кружки моркови, закрывая глаза и сотрясаясь всем телом.       Затем он услышал какие-то нечленораздельные булькающие звуки, узнавая в них голос Киришимы. А после и смех Каминари, немного сдержанный, будто он пытался не смеяться вовсе, но не мог сдерживаться.       — Это не смешно! ИДИОТЫ!       — Извини, Бакубро… Но это… это одна из лучших шуток Камибро, — сквозь сдавленные смешки рассудил Киришима.       — Все его шутки дерьмо!       — О. О-о… О! Я понял, — поведал Тодороки, и Шинсо приоткрыл глаз, чтобы посмотреть на него. Лицо Тодороки всё ещё было лишено видимых эмоций, но чуть приподнятые уголки губ и образовавшиеся мягкие морщинки у глаз говорили о том, что это его версия веселья. И почему-то от этого Шинсо стало ещё смешнее, и хохот, уже не сдерживаемый, проступил у него с новой силой. Как и у остальных, пока Бакуго сердито орал, чтобы они заткнулись, кидаясь в них шампиньонами.       ***       — У тебя всё ещё красные глаза, — сказал Каминари, пихая в рот ложку карри.       — Интересно, кого нужно благодарить, — проворчал Шинсо, глядя исподлобья. Каминари сидел с розоватой кожей и заслезившимися глазами. — Тебе запрещено находится рядом, если ты решишь резать лук перед моим лицом, балда.       Каминари полез пальцем в глаз, намереваясь стереть образовавшуюся слезинку, и, сделав это, он зашипел.       — Мои руки всё ещё в луке! — застонал Каминари, сморщившись. Он стукнул ложкой о тарелку, и затем его пальцы запорхали над глазом, не зная, какие действия дальше предпринять. — Обещай, что если я останусь без глаз, ты станешь моим псом-поводырём!       — После твоего выкрутаса с моим спальным мешком — даже не надейся, — отмахнулся Шинсо и сунул ложку с едой в рот, наблюдая, как Каминари притворно насупился, обижаясь.       — Камибро, я могу пообещать тебе свою помощь!       — Спасибо, — озарился Каминари. — Ты настоящий друг! Самый мужественный из всех!       — Всё для тебя, братан!..       Пока Киришима и Каминари изливались любезностями, Шинсо обвёл взглядом поляну со столами, пытаясь проморгать глаза от остаточных свойств резанного лука. Он уже решил, что если увидит Каминари с луком в руке, то либо использует на нём свою причуду и выгонит к Бакуго, где его взорвут к чертям, либо убежит куда подальше сам.       С места Шинсо было хорошо видно окружение, потому что он сидел на самом краю стола, более того, сам стол граничил с лесом. Казалось, все изголодались после тренировок, поэтому пища поглощалась с одинаковой остервенелой интенсивностью. Шинсо пихнул ещё ложку карри, замечая, что Эри и Кота сидят на бревне отдельно от всех с тарелками на коленях. Эри улыбалась и что-то рассказывала, а Кота хмуро глядел в тарелку и изредка кивал головой в ответ.       Через стол послышалось дикое бормотание Мидории, и Шинсо посмотрел туда. Мидория оказался подле студентов из класса 1-Б, резво делая записи в тетрадь. Шинсо видел, как Шиозаки обратилась к Мидории, и тот стал бормотать ещё быстрее, уткнувшись чуть ли не носом в тетрадь и продолжая записывать. Монома брякнул какие-то слова, явно с издёвкой, и Кендо возмущённо ударила его по голове. И тут Мидория перестал бурчать под нос, удивлённо смотря на Моному.       По какой-то причине Шинсо начал жевать быстрее, засовывая сразу по две ложки с едой в рот и не отводя взгляда от стола с классом 1-Б. Наверное, какой-то животный инстинкт.       — Ого, а ты в ударе! — просочился голос Киришимы в его уши.       Шинсо издал какой-то мычащий звук в качестве ответа.       Мидория что-то спросил, Монома ухмыльнулся и развёл руками, Кендо снова ударила Моному по голове.       — …почему он уставился на класс Б?.. — голос Сэро был тихим, явно непредназначенный для того, чтобы Шинсо услышал.       — …не знаю… — ответил Каминари.       Мидория вскочил к Мономе впритык, как какой-то возбуждённый щенок; ещё немного, и у него вырастет хвост.       Шинсо не параноик, нет, но ему показалось, что он различил что-то отдалённое на звучание своего имени из глупого рта Мономы.       После мозг Шинсо заработал слишком быстро. Каждый раз, когда он видел Мидорию с одной из его тетрадок, это не кончалось хорошо. Мидория хотел подробностей о причудах, он всё время бормотал какие-то несусветные вещи, чем сильно утомлял. Мидория наверняка спрашивал у параллельного класса о тренировках с их причудами, чтобы вписать новые сведения в тетрадь. Ну а после обратил своё внимание на Моному. А Монома, как самый невыносимый человек на свете, наверняка что-то упомянул о их совместной тренировке и сдал Шинсо с потрохами.       Шинсо быстро глянул в свою тарелку.       «Я не успел доесть карри» — уныло подумал он и вновь вскинул голову в сторону Мидории. Шинсо даже не подозревал, что его собственная реакция может быть такой быстрой. Мидория осматривал взглядом столы, явно ища его. Шинсо недолго думая схватил тарелку и вскочил на ноги.       — Шинсо?.. — услышал он недоумённый голос Каминари.       — Меня здесь нет, — буркнул Шинсо, сделал два быстрых шага к лесу и пригнулся, ныряя в кусты с тарелкой. Он грохнулся на колени, стараясь удержать карри на месте, которое чуть не выплеснулось наружу.       «У меня есть еда» — подумал Шинсо, но всё равно почувствовал себя круглым идиотом.       Боже, он надеялся, что к моменту, когда Мидория обернулся к тому месту, откуда он только что пропал, тот не заметил ничего странного. Запоздало Шинсо наклонил голову, потому что торчащие фиолетовые волосы могли сдать его местонахождение. Он гадал, мог ли вечерний приглушённый свет скрыть его пряди в тенях, вроде как сейчас достаточно темно.       Он сам не знал, что способен на такой иррациональный поступок. Шинсо просто не хотел расспросов. После окончания тренировок он был благодарен громкому голосу Бакуго, потому что его крики очень отвлекали в процессе приготовления ужина. Киришима был довольно разговорчивым, но ему не нужен был собеседник в лице Шинсо, он скорее рад был рассказать о том, как сегодня он с Тецутецу устроил кучу мужественных спаррингов; так что Шинсо просто слушал. Тодороки просто удивлённо хлопал глазами на руки Бакуго и хмыкал, когда тот показывал, как правильно чистить картошку, прикрикивая; за этим было забавно наблюдать. А Каминари со своим ебучим луком смог полностью отвлечь Шинсо от вихрящихся мыслей в голове. Шинсо тогда лишь желал о том, чтобы глаза не щипало.       Внезапно ветки кустов раздвинулись, и показалась жёлтая макушка с вплетённой чёрной молнией.       Каминари юркнул в кусты, как в бассейн, балансируя с двумя тарелками в руках наперевес. Он споткнулся, немного карри разлилось на траву, и он вляпался туда голым коленом.       — Фу, блин, — шепнул Каминари.       — Пригнись, — шикнул Шинсо, и Каминари поспешно сгорбился над землёй, натужно раскинув руки вверх из-за тарелок. — Надеюсь, ты не притащил с собой хвост в лице Мидории.       — Я так и догадался, что ты сбежал от него, — усмехнулся Каминари. — Но нам лучше уйти вглубь леса, потому что он ходит у столов и явно ищет тебя.       — Я не сбегал, это было тактическое отступление.       Взгляд Каминари говорил о том, что он не поверил ни одному слову.       — Молись, чтобы Мидория не спросил у Кири, где ты. Бро совершенно не умеет увиливать от прямых вопросов. А он видел твоё тактическое отступление.       Шинсо одарил Каминари прищуренным взглядом, но, расставив приоритеты, оглянулся в лес, осматривая обстановку.       — Вдоль кустов на карачках, пошли.       Они скорее ползли, чем шли. Шинсо переставлял голые колени, горбясь к земле и всё больше чувствуя себя идиотом. Каминари следовал за ним, шёпотом уговаривая карри оставаться на месте. Когда они добрались до конца кустов, Шинсо заметил в пяти метрах от них дерево, окружённое высокими кустами; ветки достигали земли, и листва могла скрыть их. Он указал головой туда, и Каминари, улыбаясь и явно забавляясь сложившейся ситуацией, кивнул. Нагнав и это место, Шинсо выпрямился во весь рост, но решил идти дальше, чтобы Мидория их наверняка не нашёл. Так что он и Каминари быстрым шагом направились вглубь леса, словно ниндзя, прячась за стволами деревьев и постоянно оглядываясь. Каминари в какой-то момент начал хихикать, расплёскивая карри из тарелок, и Шинсо сам не удержался от глухих смешков.       Каминари, уже не скрывая смех, и Шинсо достигли маленькой полянки, где было повалено небольшое бревно, на которое они в итоге сели. Каминари, издавая смешки, отложил одну тарелку на землю, а другую водрузил на колени. Шинсо тоже положил тарелку на ноги.       — Исключая случаи с учебными тренировками, я никогда не сбегал от одноклассника, — усмехнулся Каминари.       — Врёшь и не краснеешь, — поддел Шинсо, легко улыбаясь, и Каминари глянул на него со сконфуженным выражением лица. — Случай с Бакуго, когда ты и Сэро бегали от него по этажам Юэй, потому что подсунули ему майку с надписью «взорвусь как попкорн».       — Возмутительное исключение из правил, — заверил Каминари, посмеиваясь. Он взял ложку с карри и сунул её в рот.       — Кстати, почему у тебя две порции? — Шинсо тоже принялся за еду.       Каминари пережевал пищу, а после ответил:       — Стырил у Сэро, когда он и Кири пялились на то, как Кендо бьёт Моному. У меня не было времени бежать за ещё одной тарелкой, потому что я захотел присоединиться к весёлому путешествию!       — Воришка, — фыркнул Шинсо, и мысль о том, что Каминари решил потащиться вместе с ним, отчего-то его согрела.       — Ой, да ладно! Сэро может взять себе ещё. Тем более, пусть это будет его тренировкой.       — Ситуационная осведомлённость.       — Именно!       Они продолжили есть карри, переговариваясь с набитыми ртами. Шинсо подавился от смешка, когда Каминари рассказал, что Бакуго всё-таки выловил из кастрюли квадратные картофелины Тодороки специально для Киришимы. Каминари хлопал Шинсо по спине, когда он продолжал давиться едой по ходу разговора от смеха, потому что Каминари рассказывал забавные вещи, которые с ним приключились после его тренировки на горе.       У него тоже были спарринги с некоторыми из членов класса 1-Б. Каминари зарос грибами Комори, когда та схватила его, и решил поджарить их электричеством, чтобы попробовать на вкус грибы, потому что «мой пупок прилип к позвоночнику!». Комори прикрикнула на него в тревоге, тут же убирая грибы с его тела, но Каминари уже прожевал один из них, и его замутило. Он думал, что отравился, но Комори успокоила его, сказав, что с ним всё будет в порядке. После она создала несколько съедобных грибов, и они вместе разделили трапезу, решив немного передохнуть. На запах еды к ним примкнули Киришима и Тецутецу, спарринговавшие неподалёку. А когда их всех заметил Айзава, и они струхнули, тот сам не отказался поесть, невозмутимо приняв ветку с воткнутыми грибами от Комори.       — Видишь, не настолько он жуткий.       — Угу, конечно. Учитель Айзава потом скрутил меня лентами и оставил висеть на ветке дерева за то, что я подначил остальных пожрать! Он запретил остальным помогать мне выбраться из лент…       По словам Каминари, он раскачивался на лентах из стороны в сторону, пытаясь выбраться. А использовав электричество, он понял, что скорее сожжёт себя вместе с деревом и погибнет, чем выберется. Ленты не реагировали на его причуду, так же как и его вертлявые движения тела. Его обнаружил Сэро после своей тренировки, когда все остальные ушли готовить ужин. Сэро («Он мне больше не братан!») отказался ему помочь, но дал пару советов. Так что Каминари через некоторое время успешно выбрался, плюхаясь с лентами Айзавы на землю.       — Ну, теперь-то я знаю, как выбраться из лент учителя. Нужно расслабить тело и заскользить, словно рыба в воде!..       Когда Шинсо доел карри, Каминари предложил ему разделить вторую порцию напополам, на что Шинсо согласился. Так что теперь они совали ложки в тарелку Сэро, которую тот им любезно «одолжил».       Каминари вернулся разговором к тренировке с батареей высокой ёмкости, сказав, что в первые три часа он как чёткий будильник ровно три раза впал в режим «дурачка». Затем Каминари засветился самодовольством, потому что после он поделился с тем, как его настиг значительный прогресс: за следующие три часа данный режим побеспокоил его только два раза.       — Итак, — начал Каминари, кладя ложку на опустевшую тарелку, — ты сбежал от Мидории, потому что не хотел делиться информацией о своих тренировках.       — Ты обратил внимание на слона в комнате, — сухо сказал Шинсо, и Каминари стеснённо улыбнулся.       — Мне жуть как интересно, но я не настаиваю.       Каминари слишком проницателен для своего же блага. Шинсо не спеша отложил тарелку на землю, перед этим сунув в рот последнюю ложку карри. Он дожёвывал еду настолько медленно, что Каминари решил съехать назад задницей по бревну, ложась спиной на траву и закидывая руки за голову. Его ноги калачиком огибали бревно, что выглядело не очень удобно, но, кажется, самого Каминари всё устраивало. Шинсо со вздохом откинулся на траву, оказавшись в таком же положении, что и Каминари, за исключением того, что одна рука была вдоль тела, а другая на груди.       Стрёкот сверчков был единственным звуком, разрушающим тишину. Шинсо посмотрел наверх и понял, почему Каминари хранил молчание, засматриваясь на небо. Россыпь призрачных звёзд раскинулась в безграничной синеве, будто снежинки, застывшие во времени. Они слабо мерцали, окрашиваясь лунным отблеском. Шинсо подумал о том, что в городском небе звёзд почти не видно — они умирали под натиском искусственных огней. Хоть дом Айзавы и находился рядом с лесом, он всё равно не мог вспомнить подобного зрелища из окна своей комнаты. Наверное, всё дело в работающих фонарях вдоль улицы.       — Шинсо, — тихо позвал Каминари, не отрывая взгляда от неба.       — Мм?       — Ты знал, что некоторые храмы Японии построены на месте упавших метеоритов? Так гласят легенды.       — Не знал, — автоматически ответил Шинсо, понимая, что сейчас Каминари начнёт что-то рассказывать, как всегда бывало прежде. Так что он позволил себе расслабиться, готовясь слушать.       — Давным-давно, — начал Каминари таинственным голосом, — во времена допричудной эпохи, когда прогресс не достиг таких высот, как сейчас, крестьяне рано ложились спать и рано вставали. А всё потому, что они боялись ночи, веря в нечисть и голодных духов, которые могли за ними прийти. Поэтому они не наблюдали за ночным небом и звёздами.       — Глупые, — отозвался Шинсо.       Каминари усмехнулся.       — Они недолго были глупцами. Я опущу часть предыстории и скакну немного вперёд!       — Как скажешь.       Каминари вскинул руку.       — Полярная звезда, — указал он, и Шинсо пришлось немного придвинуться к нему и проследить путь его пальца. — Самая яркая звезда в созвездии Малой Медведицы и центр звёздного неба.       — Ага, вижу.       Каминари положил руку вдоль тела, случайно соприкасаясь пальцами пальцев Шинсо.       — Божество, олицетворяющее Полярную звезду, известно японцам как Мёкен. В то время как остальные звёзды словно вращаются вокруг неё, Полярная остаётся почти неподвижной. Мёкен считался повелителем звёзд, управляющим не только их движением на небосводе, но и судьбами людей здесь, на земле.       — Красиво.       — Ещё как! — вторил Каминари. — Мёкена почитали как покровителя мореплавателей и путешественников. А ещё в какой-то момент его стали рассматривать как символ императорской власти, что подчёркивало статус Полярной звезды, как царя неба, и роднило его с императором Японии.       — После этого крестьяне стали наблюдать за небом?       Шинсо увидел боковым зрением, как Каминари покачал головой.       — Крестьяне, увы, были последними, — отметил он. — Сначала в важных храмах императорского двора проводили ритуалы и устраивали подношения Мёкену. Ему молились о защите от бедствий, сохранности страны, спасении от болезней и о долгой жизни императора и его слуг. После подключилось воинское сословие. Они верили, что Полярная звезда может подарить удачу в битвах. А затем крестьяне стали думать, что молитвы Мёкену принесут им обильный урожай. Вот так вот!       После они снова погрузились в тишину, всматриваясь вверх в бесконечное небо. Тёплый ветерок развевал их волосы, а сверчки продолжали стрекотать.       — Ты это прочитал в одной из своих книжек? — спустя несколько минут спросил Шинсо.       — Нет. В детстве мне дедушка рассказывал обо всех этих штуках. Помню, что тогда я хотел со скуки сдохнуть от его рассказов. Так что тупой пятилетний «я» всегда сбегал от деда, как только он открывал рот. — Каминари замолчал на пару мгновений, прежде чем продолжить более тихо, вздохнув: — Но после его смерти я об этом пожалел.       Шинсо повернул голову. Взгляд Каминари был устремлён в небо, его лицо было ясным, а уголок губы был слегка вздёрнут вверх. Он выглядел печальным лишь немного, так что Шинсо решил спросить:       — Давно ты его потерял?       — Мне было восемь, когда его не стало. Так что мои сожаления уже успели превратиться в тёплые воспоминания о нём, хоть и немного грустные, — усмехнулся Каминари и повернул голову, возвращая на лицо улыбку. — Моя бабка тот ещё монстр! Именно она вправила мне мозги, чтобы я не винил себя за свои детские поступки.       Шинсо первым увёл взгляд, вновь всматриваясь в небо.       — Воспоминания, — тихо произнёс Шинсо. Не к времени в голове у него пронеслась вся тренировка с Мономой.       — Кстати об этом! — воскликнул Каминари и полуобернулся к Шинсо телом настолько, насколько это было возможно в его положении. Он поставил локоть на землю и подпёр ею голову. — А ты знал, что воспоминания — это доказательство того, что наше существование неповторимо? Мы состоим из воспоминаний спустя каждую пройденную секунду. Они отпечатываются в нашей личности и складируют опыт, превращая это в наши отношения с окружающими, в нашу жизнь-       — В наши страхи и обиды, — перебил Шинсо, и когда Каминари ничего не ответил, он повернул к нему голову, пристыжено бормоча: — Извини.       Но Каминари, похоже, не волновало то, что его перебили. Он лишь слегка склонил голову, а его глаза казались Шинсо двумя обжигающими солнцами, но в то же время ему думалось, что они дарили упрямое понимание, даже если это было не так.       — Не все воспоминания хорошие, — сказал Каминари спустя полминуты.       — Хотелось бы, чтобы некоторых воспоминаний не было вовсе.       — Но без них ты бы не был самим собой.       — Иногда я хочу быть кем-то другим, — признался Шинсо, поворачивая голову обратно к небу, но теперь прикрыв глаза. Каминари тем временем остался неподвижен.       В желудок Шинсо будто что-то упало, а в груди образовалась смутное давление — тяжёлое, словно бремя всех прожитых им лет — мешая вдохнуть. Очередной виток мыслей не привнёс ничего, кроме пустоты. Ему хотелось стукнуть себя по голове, забраться в собственные мозги и вырвать уродливые сорняки, которые корнями глубоко вцепились в него и не отпускали. Шинсо отчаянно желал, чтобы его зрачки затуманились поволокой забвения, тем самым разрушая вихрь проносившихся размытых лиц в воспоминаниях.       — Эй, Шинсо, — осторожно позвал Каминари.       Когда он распахнул взгляд, то Каминари оказался совсем близко, сверху заглядывая ему в глаза. И как Шинсо не услышал шороха его движений?..       Шинсо всмотрелся в простодушное лицо Каминари, в его неловкую улыбку и в два ярких жёлтых глаза, отображающихся в сознании подобно бликам на водяной глади. Он не знал, как долго смотрел, но робкое касание ладони Каминари о его ладонь, приглашающее переплести их пальцы, снесло губительной махиной все навязчивые грёзы. И Шинсо принял мозолистую ладонь в свою. Каминари лёг обратно в траву, макушкой упираясь в плечо Шинсо.       — Что сделала с тобой бабушка, что ты считаешь её монстром? — спросил Шинсо.       — Она постоянно тычет в меня своей тростью!..       И в воспоминании, внедряющимся в голову с каждой пройденной секундой, Шинсо запечатывал ощущение тепла рук и бойкого голоса Каминари, зная, что уж это он точно не захочет забыть.