Точка схода

      Наступили четвёртые сутки с исчезновения Шинсо, и ситуация становилась хуже: скоро СМИ разнюхают о пропаже студента, и с этим нужно было что-то делать. Медперсоналу хоть и было сказано молчать, но их молчание не могло длиться долго. Айзава не вылезал из больницы три дня, суетясь то тут, то там. Все эти дни он выслушивал благодарности от родителей за спасение их детей, но Айзаву так или иначе скручивало чувство вины. Студенты из его адского класса — те, кто остались по своей воле, а не те, кого силком забрали домой родители, — не приносили проблем, но ему казалось, что что-то назревает.       Ему казалось подозрительным, что никто из студентов не подходил к нему и не задавал вопросов после того раза, как они спросили о Шинсо, а он просто указал им на дверь. Обычно они были настойчивыми. Впрочем, Айзава был рад погрузиться с головой в расследование, поэтому спустил на нет возможное... Он сам не знал, как это сформулировать: возможное непослушание, может быть? В любом случае он всё равно откладывал в мысленную полку что-то, что выглядело странным.       Например, поведение Джиро и Яойорозу. Они частенько слонялись по этажу, где Айзава, Цукаучи и Кан засиживались в предоставленном им медперсоналом кабинете. Изначально Айзава заметил студенток случайно: когда Цукаучи зашёл в кабинет, через отражение стекла на двери мельком отобразились их силуэты. После Айзаве стало ясно, что Джиро и Яойорозу, якобы прогуливающиеся по больнице (прикрытие, однако, хорошее: Яойорозу ещё не выписали из больницы, так что у них было оправдание ходить то тут, то там) — просто-напросто подслушивали. Джиро использовала наушные разъёмы, прикрепляя их к стенам, а Яойорозу стояла с журналом в руках и загораживала обзор суетящимся медсёстрам. Но Айзава знал лучше и ничего с их выходками не делал; если им так будет легче — то пусть. Яойорозу, по крайней мере, перестала выглядеть подавленной из-за маячка, который не сработал на Ному.       Джиро и Яойорозу бы всё равно не узнали ничего важного, потому что ничего важного на данный момент не было: Лига Злодеев ушла на дно, а расследование шло ходом улитки. Кота дал показания, и это избавило лишь от того, что Эри свои показания давать не будет. Информация о том, что Шинсо использовал на Эри свою причуду не удивила Айзаву; по словам Коты это был единственный вариант, при котором Эри покинула бы брата. Череда бестолковых разговоров с Геройской Комиссией не приносила никаких плодов. Комиссия по отношению к Каминари пока что отмалчивалась, но они поручили Цукаучи сообщить им, когда Каминари очнётся. По словам медсестры, Каминари должен был очнуться ещё вчера, но Айзава решил, что она переоценила свои способности. Но он не мог её в этом винить; электрическая причуда нередко истощала Каминари на уроках Айзавы, а с учётом того, что на этот раз — куда больше, чем прежде — Каминари вышел за пределы своих способностей — не было возможности изучить влияние причуды на его тело раньше. Родители Каминари так и не приехали, а Ясуко практически прописалась в палате внука.       Ашидо и Сэро постигла участь родителей, и им пришлось уехать вместе с ними домой. Но Бакуго, Киришима и — Айзава был слегка удивлён, — Тодороки добрались до палаты Каминари. Они познакомились с Ясуко; и если они и были озабочены наручником на запястье Каминари, то не задавали вопросов, по крайней мере Айзаве. Возможно, Ясуко им всё рассказала. Возможно, они тоже что-то замышляли. Возможно, Джиро и Яойорозу всё-таки смогли узнать некоторые детали. Айзава не стал выяснять.       Пару дней назад Ямада приехал с сумкой, где была сложена повседневная одежда (так же он притащил два комплекта геройского костюма Айзавы, и это было кстати). Им едва удалось переговорить пятнадцать минут, прежде чем Ямада был вынужден вернуться обратно домой к Эри и Немури, которая согласилась посидеть с ребёнком. Эри пока что думает, что её брат в больнице и к нему нельзя, потому что он заболел чем-то заразным. Никто не хотел ей врать, но ни у кого не поднималась рука сказать ей правду. Айзава возьмёт всю ответственность на себя, если они не найдут Шинсо раньше, чем Эри начнёт что-то подозревать. Скорей всего, она уже подозревала.       Айзава ещё в первый день пропажи Шинсо отправил в сообщении для Незу информацию о том, что Комиссия что-то замышляет насчёт Каминари, и Незу убедил его, что начнёт «копать» под них. Маленький засранец знает своё дело: он был в курсе уже несколько лет о том, какие именно отношения связывают Айзаву и Ямаду. Как Незу это выяснил — Айзава без понятия. Было всего несколько людей, знающих суть их отношений, например Каяма; и её мало что могло смутить, потому что её геройское имя уже включало в себя фразу «18+».       Вопреки всеобщему мнению, Ямада был скрытен. О Ямаде в СМИ писали много, но всё это было лишь поверхностной информацией для фанатов; хобби в виде коллекционирования пластинок или перьевых ручек; топы любимых фильмов или комиксов, которые постоянно обновлялись на его официальном сайте; высказывания о музыке допричудной эпохи и советы, что можно послушать в определённых жанрах; посещения телешоу, где Ямада обозревал контент блоггеров и тому подобное. Ничего о личной жизни, потому что «да где я время найду, чтобы ходить на свиданки?!». Айзава тупо не светился в СМИ.       Но всё однажды бывает в первый раз.       Ямада позвонил прежде, чем Комиссия сделала звонок Айзаве.       — …Комиссия хочет, чтобы я выступил перед толпой журналистов, — неверяще повторил Айзава.       — СМИ всё разнюхали, каналы уже готовят материал, но Комиссия хочет сыграть на опережение, — объяснил Ямада.       — И поэтому им нужен я? Не Кан, не кто-то из Кошечек, не Незу?       — Ой, забыл! Незу и Кан будут с тобой.       Айзава выдохнул. Хорошо, они смогут сдержать его в случае чего перед стервятниками. Ругательства вертелись на языке Айзавы и вот-вот готовы были посыпаться в телефон, но Ямада не был ни в чём виноват — он не заслужил в свою сторону вспышки гнева.       — Я привезу тебе твой костюм и бритву, — сказал Ямада, когда тишина затянулась.       — А Эри? Ты не привезёшь её-       — Конечно нет! — перебил Ямада, успокаивая Айзаву. — Немури взяла отгул, поэтому она с Эри снова у тебя дома. Немури, кстати, удалось поставить фильтр на все новостные каналы ещё в первый день, — усмехнулся Ямада, но в голосе его не было веселья. В первый день пропажи Шинсо. — …Уверен, что мы не должны ничего сообщать Эри про маленького слушателя?       Айзава покрутил ручку в руках над листами с расследованием, пока Цукаучи, ей богу, пырился на него со вздёрнутой бровью. Наверняка он всё ещё не мог отойти от информации, что Айзава будет выступать перед кучкой журналистов.       — Мы скажем Эри после моего дебюта на телевидении.       ***       Отведённый им кабинет был похож на один из тех, которые можно было увидеть в фильмах у поп-звёзд — светлое простирающее пространство, где на напольных вешалках с колёсиками висела яркая разноцветная одежда. Айзава смотрел на своё отражение в крупном зеркале с кучей лампочек, пока стильная гримёрша с тихим цоканьем приводила его непослушные волосы в порядок. Айзава и представить не мог, что его волосы могут так блестеть, а лицо может быть таким чистым и опрятным без щетины. Гримёрша закончила с Айзавой и теперь принялась за внешний вид Кана. Айзава бы и сам справился со своей причёской или бы поручил это Ямаде, однако Ямада сказал, что будет смотреть на него из зала. (Айзава подозревал, что Ямада решил быть там в качестве зрительной поддержки). К тому же время поджимало; Незу уселся к Айзаве на колени и озвучивал ему и Кану «вопросы-ответы», которые им приготовила Геройская Комиссия.       По мнению Айзавы — пустая трата времени. Он слушал Незу вполуха, зная, что даже если бы у Комиссии был целый год на приготовление этих тупых бумаг, журналисты бы всё равно не следовали бы планам Комиссии. Впрочем, Незу думал о том же, потому что едва дойдя до трети, он просто отложил бумаги и улыбнулся в зеркало, ловя своими маленькими чёрными бусинками взгляд Айзавы       — Нервничаешь? — спросил Незу.       — Нервничаю, как бы ты мне шерсть на костюме не оставил.       Это был чёрный костюм с его выпускного из академии, одежда оказалась немного тесновата, потому что с тех пор Айзава нарастил мышцы, однако всё сидело по фигуре.       Кан гоготнул:       — Когда у тебя вообще сезон линьки?       — Вы оба не смешные, — вздыхая, сказал Незу, но всё равно улыбнулся.       Выход Айзавы, Кана и Незу оживил зал, как рой пчёл, и вспышки фотокамер последовали незамедлительно. Айзаве казалось, что на пресс-конференцию созвали не только журналистов и папарацци, но вообще всех, кого можно было бы засунуть в этот зал. Все сидячие места были заняты, а вдоль рядов стояли остальные люди, вплоть до дверей. Именно там Айзава обнаружил Ямаду; без своего геройского костюма его никто не мог узнать. Разница между его гражданской личностью и геройской была слишком велика. Ямада стоял в очках с красной оправой, волосы его были собраны в хвост, а одежда была в тёплых тонах. Ямада и правда был маленьким утешением для Айзавы перед тем, как земля под ногами разверзнется и острые вопросы посыплются со всех сторон.       Когда оператор за видеокамерой подал знак, Кан, Айзава и Цукаучи встали перед заполненным залом.       — Из-за некомпетентности с нашей стороны пострадало двадцать семь наших студентов. Мы готовили студентов к экстремальной ситуации, но не смогли предоставить достойной защиты от нападения извне, — ровным тоном сказал Айзава в микрофон, уничтожая любое беспокойство, клокочущее в его груди. Затем все трое низко поклонились. — Мы приносим свои глубочайшие извинения.        Едва они уселись на стулья, как молодой мужчина, одетый в опрятный костюм, встал со своего места и начал говорить:       — Телеканал «Юмиру ТВ», — сказал мужчина спокойным тоном. — С начала года это уже четвёртый раз, когда студентам Юэй пришлось столкнуться со злодеями. В этот раз студенты получили серьёзные ранения. Скажете что-то семьям пострадавшим? Какие меры вы примете в дальнейшем?       Незу нагнулся к микрофону.       — Безусловно, я и состав персонала Юэй приняли меры. А также мы предусмотрели возможность дальнейших нападений, поэтому будьте уверены, что мы усилили контроль и защиту студентов в несколько раз.       Айзава пока что не знал, что именно имеет в виду Незу. У Айзавы не было возможности явиться хотя бы на одно собрание. Ямада и Немури, скорей всего, были в курсе, о какой защите идёт речь. Но они не сказали ему об этом ни слова, лишь посылали ему поток фотографий с Эри и рыжим котом. Они старались лишний раз не тревожить его, и Айзава был им за это благодарен. В любом случае Незу расскажет ему всё после пресс-конференции.       — Что до семей пострадавших… — взял слово Кан, и Айзава незаметно ото всех выдохнул, заглушив шум вокруг себя. Он не вслушивался в то, что говорит Кан, но знал, что тот следует «вопросам-ответам», разбавляя их своими искренними словами, потому что ранее он высказался, что наставления Комиссии «лишены души».       Пока что всё шло по плану. Незу и Кан отбивались от вопросов, но это было временным явлением.       — Телеканал «Япония сегодня», — представилась журналистка с оранжево-красным платком на шее. — Сотриголова, согласно отчётам, вы дали разрешение студентам сражаться со злодеями. Как вы объясните это, с учётом того, что ранее здесь были произнесены слова о безопасности студентов?       — Я принял это решение, исходя из ситуации, в которой мы оказались. Мы должны были избежать куда более худших последствий.       В голове Айзавы появился образ Мидории, который тащил на своём теле заплаканных Эри и Коту.       Шинсо защитил их от злодея, от Мускула, но сам остался с ним. Каминари пошёл ему на помощь, — тараторил Мидория.       — Что значит «худших последствий»? — спросила журналистка, вкладывая в свои слова ядовитый укол. — Двадцать шесть детей ранено, один похищен. Что может быть хуже?       — Худшей ситуацией могла стать смерть всех студентов от рук зазнавшихся злодеев, — резко ответил Айзава, но выдержал ровный тон голоса.       — Большинство студентов пострадало от газа одного из злодеев, — пришёл на помощь Незу. — Этот газ усыпляющий и токсичный, но не настолько, чтобы привести к смерти. Распространение газа было умело остановлено нашими студентами — Тецутецу и Кендо. В результате их действий удалось избежать серьёзных последствий, и студенты, оставшиеся в сознании, смогли противостоять атаке злодеев и спасти своих одноклассников.       — Все эти дни Сотриголова и я, Король Влад, не покидали больницу и следили за состоянием студентов. На данный момент у студентов не выявлено серьёзных психологических травм.       — Думаю, мой коллега согласится со мной, что это слабое утешение, — фыркнула женщина.       — Нас больше волнует угроза для будущего наших студентов, —ответил Незу, пока журналистка передавала микрофон рядом сидящему с ней мужчине средних лет.       — А что насчёт похищенного студента Шинсо Хитоши? — пробасил мужчина, встав со стула. — Что насчёт второго студента Бакуго Кацуки, которого злодеям не удалось похитить? Но прежде, чем вы ответите насчёт Шинсо, я бы хотел обратить внимание на Бакуго. Все мы знаем, что он из себя представляет. Бакуго эффектный победитель спортивного фестиваля, знаменит ещё с сопротивления грязевому злодею по окончании средней школы. Его достижения отражают отличные качества героя, но с другой стороны все мы видели его взрывное поведение. На церемонии награждения вы заковали его тело в цепи и в ремни к столбу, нацепили на его руки устройство по блокировке причуды и надели на его лицо маску, чтобы он не мог выкрикивать нецензурные ругательства. А всё потому, что его вспышки гнева настолько сильны, что даже про-героям не удалось их обуздать. Исходя из этого, цель злодеев становится очевидной — они намеревались перетянуть на свою сторону психически нестабильного студента.       Айзава почувствовал твёрдую, удерживающую его на месте руку Кана на своём колене прежде, чем он бы сделал опрометчивую ошибку, а именно — он почти использовал причуду, которая была привычным способом сделать из себя пугало со взметнувшимися вверх волосами и взглядом красных глаз в качестве устрашения. Вопреки действию Кана, Айзава всё равно вскочил со стула, уперев руки в край стола; костяшки его пальцев побелели. Прищур его глаз стал острым и неумолимым, пока он обводил ими кучку собравшихся журналистов. Но внезапно его взгляд нашёл Ямаду. Ямада в конце зала выглядел злым и встревоженным, но при этом он твёрдо покачал головой из стороны в сторону, призывая Айзаву не делать глупостей.       Айзава выдохнул.       Верно.       С того самого момента, как Айзава вошёл в зал, где проходила пресс-конференция, он знал, что не нужно показывать никаких эмоций.       Абсолютно никаких эмоций.       Потому что любая его реакция, любое выражение его лица будет истолковано против него.       Маленькая улыбка, короткая усмешка или ухмылка в сторону глупого вопроса — и СМИ подумают, что он не воспринимает пресс-конференцию всерьёз.       Покатившаяся из уголка глаза слеза, намёк на грусть или сетование несправедливости ситуации — и СМИ решат, что он неискренен.       Лепет о том, что журналистам не ясна вся картина, и они ошибаются — и СМИ решат, что он уходит в детские оправдания, пытаясь скрыть ложь.       Но Айзава уже нарушил самое главное правило в поведении перед этими трупными червями.       Он показал им малейший признак гнева со своей стороны и тем самым невольно подтвердил самые худшие их опасения. СМИ сожрут его заживо.       Именно поэтому Айзава ненавидел всех их. Журналисты изначально были настроены враждебно, они пытались выбить неосторожные слова, о которых Айзава, Кан или Незу могли бы в итоге пожалеть.       Айзава с трудом поклонился и начал говорить из своего сгорбленного положения:       — Как классный руководитель 1-А класса я приношу вам свои извинения и беру на себя всю ответственность за… — Айзава замолчал; слова «…за поведение Бакуго» чуть не сорвались с его языка, и ему пришлось плотно сжать губы. Это звучало неправильно.       Бакуго, безусловно, имеет взрывной характер. Но слова о психологической нестабильности были несправедливы по отношению к Бакуго. Он один из лучших студентов, показывающий блестящие результаты на практических и теоретических занятиях. Как Айзава может извиняться за это? Извинившись, Айзава лишь подтвердит, что сам думает так же, как и они. Он подтвердит, что Бакуго «психологически нестабилен». Проблема в поведении Бакуго есть, но она куда глубже, чем это представляют себе СМИ; те стычки Бакуго с Мидорией нездоровы и подозрительны, но это что-то личное между студентами, и только со временем Айзава сможет узнать, что между ними не так.       Айзава выпрямился, нашёл взглядом ухмыляющийся дуэт журналистов, а затем вложил в свои слова всю непоколебимость:       — Я беру свои слова обратно. Вы не заслуживаете извинений. Никто из вас их не заслуживает. Те, перед кем я хочу извиниться, сейчас не находятся здесь. — Айзава увёл взгляд от шокированных женщины и мужчины и посмотрел в одну из камер. На этот раз поклон вышел легко. — Как классный руководитель 1-А класса я приношу свои извинения Бакуго Кацуки и его семье. То, что мы сделали с сыном семьи Бакуго на церемонии награждения — ошибка, и я сожалею о том, что мы пошатнули авторитет нашего студента перед СМИ. Бакуго не заслуживает гнева в свою сторону, не заслуживает тех статей, которые мешали его с грязью.       — Всё, что хотел на тот момент Бакуго, — подхватил Незу, и Айзава сел на место, — это отказаться от первого места, которое он посчитал несправедливым. Это ли не черта, которая подобает будущему герою? Мужественно и стойко принять поражение даже в тот момент, когда все вышестоящие про-герои говорят ему обратное? Когда сам Всемогущий говорит ему обратное?       Мужчина стиснул губы, выглядя едва ли удовлетворённым. Упоминание Всемогущего — ловкий ход со стороны Незу.       — Надеюсь на ваше благоразумие и в дальнейшем, потому что теперь хочу поговорить о Шинсо, — сказал журналист, возвращая себе самообладание. — Его появление на спортивном фестивале не было эффектным. Он был как рябь на воде, но так же быстро, как появились круги, так же быстро вода снова стала гладкой. Казалось бы, Шинсо тихий и неприметный подросток, участвовавший в спортивном фестивале для того, чтобы исполнить свою мечту стать героем и перейти на геройский факультет с такой необычной причудой, как у него. Это, конечно, похвально: стремление Шинсо сломать устоявшиеся стереотипы в обществе — удивительны, ведь ему удалось перейти с одного факультета на другой. Однако есть одно «НО».       Уголок рта мужчины дёрнулся в намёке на ухмылку, он обернулся к женщине, которая задавала вопросы ранее, теперь она стояла бок о бок с коллегой. Женщина, оторвав взгляд от папки с бумагами, приняла от мужчины микрофон в руку.       — То, что нам удалось узнать за дни вашего молчания трудно игнорировать, — отчеканила журналистка, делая паузу; она вытащила листок из папки и обвела им зал, и всё озарилось вспышками фотокамер. Её оранжево-красный нашейный платок сиял под светом. — По нашим данным мать похищенного Шинсо Хитоши — Шинсо Харука, — на данный момент отбывает срок в тюрьме за кровожадное убийство своего мужа.       Женщина резко убрала лист обратно в папку, а в зале появился гул из охов, ахав и шепотков. Несколько журналистов привстало со своих мест с поднятыми руками в попытке обратить внимание на себя, но журналистка вновь взялась за дело; её голос был стальными и жёстким, пока она говорила.       — Исходя из всей информации, выборка академии Юэй в студентах, которые попадают на геройский факультет — весьма сомнительна. И если с Бакуго ситуация немного иная, то с Шинсо дело обстоит иначе. По закону Японии, если у поступающего лица в общеобразовательное учреждение — в данном случае Шинсо Хитоши — есть прямой родственник, отбывающий срок в тюрьме, то ему не доступны некоторые из профессий. Не доступны те профессии, которые так или иначе смогут помочь ему вытащить родственницу из тюрьмы. В категорию таких профессий попадают: про-герои, полицейские, юристы, следователи, судьи и прочие. Как так получилось, что Шинсо смог обойти закон? Он использовал свою причуду на вас, а вы этого даже не знали? Он промыл мозги кому-то незаконным путём? В любом случае напрашивается один вывод — Шинсо имел какую угодно цель, но негероическую. Какое будущее ждёт Шинсо Хитоши, если вам удастся вернуть его обратно из лап злодеев? Если, конечно, он не предпочтёт остаться с ними, — ухмыльнулась она.       На этот раз Кан, сурово смотревший на журналистов, даже не пытался остановить Айзаву, который второй раз за пресс-конференцию вскочил со стула, всё так же уперев руки в край стола с побелевшими костяшками пальцев. Но кое-что всё-таки изменилось.       Нет, Айзава не использовал причуду в качестве устрашения, попросту не успел.       Вместо этого в шумном от голосов зале послышался пронзительный, оглушающий свист. Каждый человек в помещении ошеломлённо заткнулся или застонал и схватился за свои уши. Айзава, Кан и Незу не трогали уши, потому что свист для их слуха был привычен.       Взгляд Айзавы в один миг нашёл человека, который перекрыл весь остальной гул, заставляя зал встрепенуться не от слов дуэта журналистов, а от резкого звука. Айзава увидел жёлтого цвета хвост за закрывшимися дверями — Ямада сбежал из зала, спасая задницу Айзавы таким оригинальным способом.       — Что это было?       — Кто это сделал?!       — Атака злодеев?!       Журналисты озирались по сторонам, ища виновника.       — Пожалуйста, придите к спокойствию, — с очарованием улыбнулся Незу. — И тогда пресс-конференция продолжится в обычном режиме.       Айзава хмыкнул, он уселся обратно на место и пару раз щёлкнул пальцами по микрофону; из динамиков послышался неприятный стук, и это обратило внимание журналистов на него. Гул в зале постепенно утих.       — Шинсо Хитоши — блестящий студент академии Юэй, и это не изменится, когда он вернётся обратно, — твёрдо сказал Айзава.       — Но его мама-       — Да, Шинсо Харука действительно находится в тюрьме. И вам бы стоило узнать заранее о том, что в озвученном вами законе есть одно огромное «НО», — отзеркалил Айзава предыдущие слова журналистов. Ему удалось не усмехнуться, когда зал асинхронно заахал, и журналисты повыскакивали со своих мест в попытке перекрикнуть друг друга вопросами. Айзава посмотрел на молчащий и растерянный дуэт журналистов. — Зарылись в бумажки? Ну, удачи вам отыскать нужную информацию. А я, пожалуй, продолжу.       Мужчина залепетал:       — Вы не можете утверждать, что-       Айзава стукнул по микрофону, скрежещущий звук из динамиков снова заполнил зал, обрывая скривившегося в лице журналиста на полуслове.       — Не устраивайте из пресс-конференции балаган. Мы вам позволили это один раз, но больше такого не допустим. — Под холодным взглядом Айзавы половина журналистов съёжилась, другая же половина на него озадачено смотрела, но, как и первая, молчала. Айзава выдохнул. — Уясните вот что. Вы можете смешивать с грязью академию Юэй сколько хотите, вы можете разобрать каждого из про-героев на кусочки — мы это заслужили, потому что именно из-за нашей некомпетентности была совершенна атака злодеев. Но знаете что? Никто из вас не будет клеветать на похищенного студента и обвинять его в чём-либо. По крайней мере, не в мою смену. Поэтому каждый, кто поведёт себя как цепная псина и сорвётся на ребёнка — будет наказан по всей строгости закона.       — Вы не можете нам угрожать! — крикнула женщина.       — Я всего лишь констатирую факт, — спокойно отозвался Айзава. — К слову, так же, как и вы. Именно вы начали пропихивать нам в лицо закон как неопровержимый факт, но, в отличие от нас, вы о законе ни черта не знаете. Бумажки вашего коллеги не помогли? Вопрос риторический. Думаете, мы настолько глупы? И здесь мне не нужен от вас ответ. — Айзава медленно поворачивал голову от журналистов до тех пор, пока не остановился взглядом на видеокамере; оператор выкрутил зум на максимум, увеличивая его лицо. — Хотели сенсацию? Получите: «необычная» причуда Шинсо, — Айзава с издёвкой показал пальцами кавычки, — это не слабость, а прочное стремление стать героем вопреки. То стремление, которого вы страшитесь. Шинсо Хитоши попал на геройский факультет своими силами, не используя причуду во вред остальным. У вас есть сомнения? Что ж, это ваши проблемы. У меня и персонала Юэй сомнений нет.       — У вас нет доказательств!       — А какие доказательства вам нужны? — хладнокровно бросил Айзава, вновь вернув взгляд на дуэт журналистов.       — Доказательства невиновности Шинсо!       — Есть что-то, в чём его нужно винить? — спросил Айзава, показательно склонив голову в мнимой заинтересованности ответа. — В чём же?       — Вы сами прекрасно знаете, хватит увиливать, — укорил мужчина, с силой сжимая микрофон.       — Думаю, что никто из нас не в курсе, что именно вы имеете в виду, — пробасил Кан. — Директор Незу, может быть вы знаете, о чём идёт речь?       — Ох, боюсь, что не имею понятия…       — Так вы нам поясните или нет? — спросил Айзава.       Мужчина выпятил грудь и вздёрнул подбородок.       — С такой необычной… нет. С такой злодейской причудой, как у Шинсо Хитоши, есть все основания полагать, что сейчас вы просто-напросто его выгораживаете, пытаясь отбелить крошащийся на глазах авторитет академии Юэй.       Пока мужчина говорил, женщина в то время ёжилась от его слов; ей явно было неудобно находится рядом со своим коллегой. Хоть она и пришла с той же целью, что и он, — нажиться на сенсации, — вот только мужчина произнёс то, чего не нужно было говорить в прямом эфире. Женщина попыталась взять у мужчины микрофон, но Айзава задал вопрос прежде, чем она бы успела это сделать.       — Правильно ли я понимаю, что вы предлагаете винить студента в том, с какой причудой он родился?       — Это логично! — Мужчина непоколебимо кивнул, и женщина наконец вырвала микрофон у него из рук, затараторив:       — Прошу простить-        Айзава снова стукнул по своему микрофону, положа конец так и не начавшимся извинениям журналистки. Что ж, Айзава должен признать, что может остановить надвигающийся поток сочащегося бреда не только своим грозным видом при активации причуды, но и обычным тычком по микрофону.       Поговаривают, что защита — лучшее нападение, но это применимо только в том случае, если человеку в итоге удастся нанести удар. Если в начале Айзава пытался защищаться, то теперь он только и делал, что нападал, не давая возможности перечить ему.       — Кажется, в прямом эфире пресс-конференции имеет место быть дискриминации по причудам. Хм, стоит ли это вообще комментировать? — обратился Айзава ни к кому и ко всем одновременно. Кан скрыл смешок покашливанием в кулак.       Тем временем в зале то тут, то там послышались смешки от некоторых журналистов. «Минус» быстро сменился на «плюс»; теперь свои насмехались над своими. Камеры навелись на покрасневшего мужчину, который уронил пару листов бумаги, и стыдливо прячущей лицо в оранжево-красном платке женщину. Она не учла, что цвет её нашейного платка делал только хуже       — У вас всё равно нет доказательств его невиновности! — выкрикнул мужчина, так и не отобрав микрофон у коллеги обратно.       — Как будто бы доказательства есть у вас. — Айзава сверкнул на них тяжёлым взглядом, сохраняя хладнокровие в голосе. — Если вам нужны доказательства, то, ну что ж, займитесь этим после тех бумажек, с которыми вы так и не смогли разобраться.       Если многие журналисты изначально были настроены враждебно, то сейчас около трети из них сменили полярность. Теперь смешки посыпались по залу уже без утайки, улыбки становились тем шире, чем больше суетился дуэт журналистов у бедного микрофона, который никак не мог перейти из рук в руки; динамики вспыхивали их препираниями и шорохом одежд.       Айзава пробурчал: «Может кто-то им отключит микрофон?», но судя по вновь раздавшимся смешкам, зал услышал Айзаву, хотя он этого не хотел.       Он вздохнул так, как делал это всегда, когда проблемные подростки снова творили какую-то хрень, но стоило его взгляду чуть задержаться на двоих взрослых журналистах, как из него невольно вырвалось:       — Даже дети ведут себя лучше, чем вы. Если вам больше нечего сказать, кроме пустых обвинений, то передайте микрофон другим. Раздражаете.       Когда журналист, мужчина, издал крайне постыдный вопль на щипок своей коллеги в плечо, тогда и другие журналисты подхватили настроение Айзавы, заголосив, чтобы микрофон наконец передали.       После этого в течении полуминуты сохранялось непрекращающееся мельтешение, но, так или иначе, микрофон оказался у парня, чья рука была ближе остальных и сумела выхватить микрофон.       — Телеканал «Другая Япония». С-Сотриголова, — обратился журналист с запинкой, его щёки покрылись румянцем. — Я, и думаю многие из моих коллег, хотели бы всё-таки услышать ваш комментарий на тему, которую так или иначе пытаются замалчивать на телевидении.       — Если вы так смелы попросить у меня комментария, то озвучьте «замалчиваемую» тему, — спокойно попросил Айзава.       — Ах, да! Извините… Здесь была поднята тема дискриминации по причудам, — уточнил журналист. — Сейчас я спрашиваю не про Шинсо, а в целом. Скажите, как про-герой, что вы думаете насчёт того, что многие люди в обществе с так называемыми «нормальными» причудами не принимают людей с так называемыми «злодейскими» или попросту «неприятными» причудами?       Айзава заметил, что костюм на молодом парне смотрелся на пару размеров больше, чем нужно, и судя по красным щекам, неприкрыто-горящему взгляду и наивному вопросу — это был совсем новичок в своём деле. Возможно, только дебютировавший.       — Думаю, что в список дискриминации стоит так же добавить людей, лишённых причуд, — аккуратно добавил Незу, и журналист, что так решительно задал вопрос, моментально сник, но буквально за секунду собрался с силами и выдавил из себя крохотную улыбку. Айзава, наученный замечать самые мельчайшие детали, не оставил это без внимания.       Что ж, Геройская Комиссия сама послала сюда Айзаву, и кто такой Айзава, чтобы отказывать ей?       — Думаю, что многим людям не хватает здравомыслия, — ответил Айзава. — Люди, полагающие, что они чем-то лучше остальных из-за причуд, с которыми родились, очень сильно заблуждаются насчёт…       ***       Айзава сел на переднее сиденье машины, стянул с себя галстук и пиджак, кидая вещи назад, и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Ямада сел за руль и завёл машину, после выезжая на дорогу. Ямада не начинал разговор и даже не включил радио, давая Айзаве пространство для размышлений.       Айзава глубоко вздохнул и откинул голову на спинку сиденья, прикрывая веки. Поездка домой прошла в тишине.       Наконец, они остановились, и Айзава открыл глаза. Они были у ворот дома.       — Почему не въезжаешь? — спросил Айзава.       — Думаю о твоём выступлении на телевидении, — признался Ямада с улыбкой. — Знаешь, я думал, что будет хуже.       — Куда уж хуже…       Ямада слабо покачал головой.       — Ну, знаешь, никто не упомянул маленького электрического слушателя. Я, хм, растерян.       Айзава знал, что Ямада имеет в виду. Если бы хотя бы до одного журналиста дошёл слух о том, в какой ситуации оказался Каминари, то вопрос обязательно был бы задан на пресс-конференции. Айзава не знал, справился бы он с этим или нет. Из этого вытекал другой вопрос: что будет, когда СМИ узнают?       Айзава не знал, что лучше: затронутая тема о Каминари в прямом эфире пресс-конференции или запоздало-дошедшая до журналистов информация о нём, которая так или иначе попадёт на телевидение.       Айзава понимал смешанные чувства Ямады: ни один из этих вариантов не приносил облегчения.       Возможно Айзаве стоило самому сказать журналистам о том, что есть студент, лишивший одного из злодеев жизни, но тогда Айзава поставил бы под удар Каминари, отвлекая их от Шинсо. Айзава пока что не видел статей, но полагал, что в центре событий находится Шинсо. Но это изменится, обязательно изменится, и тогда фокус с похищенного ребёнка сосредоточится на ребёнка, убившего злодея.       Айзава вытащил телефон из кармана; Цукаучи ему не писал, значит Каминари всё ещё находится без сознания.       — Я думаю, что для того, у кого не было практики, ты хорошо выступил, — усмехнулся Ямада, проезжая через ворота и паркуя машину у дома.       — Я в болоте, и я уже не выберусь оттуда, — пробурчал Айзава, направив руку к дверце машины, но прежде, чем он даже успел нажать на кнопку открытия, Ямада потянулся к нему и схватил его за переднюю часть рубашки, разворачивая к себе.       Ямада посмотрел на него с нежностью, что контрастировало с сильным сжатием ткани в его кулаке.       — О последствиях твоих высказываний на телевидении мы подумаем позже. — Взгляд Ямады на секунду скользнул к губам Айзавы.       Прошло всего пару мгновений, прежде чем Айзава первым преодолел короткое расстояние, сжимая их губы вместе. Где-то далеко в одном из закоулков сознания он знал, что не время и не место к моментам близости, но он ничего не мог с собой поделать. Не тогда, когда рука на рубашке разжалась и пробралась к его шее, поглаживая. Боже, Айзава скучал по этим шероховатым, мозолистым пальцам, дарящим тепло. Айзава придвинулся ближе к Ямаде и начал касаться в ответ: его ладонь нашла затылок Ямады и стянула резинку с волос, распуская жёлтые длинные пряди.       Как только Айзава хотел углубить поцелуй, поглаживая щёку Ямады, резкий стук о стекло побудил Ямаду отшатнутся от него и удариться головой о противоположное окно.       — Чёрт возьми, Немури! — ругнулся Ямада, схватившись за грудь.       Айзава обернулся, не ощущая смущения; Каяма смотрела на них с хищной улыбкой, вздёрнув бровь. Её облегающий геройским костюм сменился жёлтыми пижамными штанами Ямады и тёмной футболкой Айзавы. И только потом смущение нагрянуло на Айзаву, когда он заметил, что Каяма прячет за собой Эри. Надеясь на благоразумие Каямы, надеясь на то, что она сумела скрыть их поцелуй от Эри, Айзава вышел из машины.       — Мы так или иначе вошли бы в дом, — буркнул Айзава тоном таким же угрюмым, как и его выражение лица. Ямада вышел и встал рядом, обратно заплетая волосы в хвост.       — Эри услышала, как вы приехали, и она не хотела ждать. — Рука Каямы вывела Эри из скрытного положения. К этому моменту Ямада привёл свои волосы в порядок, но широко открытый взгляд Эри устремился на Айзаву.       — Почему… — Эри прищурилась сначала на Айзаву, после на Ямаду, как будто пытаясь что-то понять. У Айзавы в голове выстраивалось множество мыслей; как объяснить ребёнку, что он и Ямада только что… — Почему вы такой чистый? Что с вами? — спросила Эри, вновь смотря на него.       Айзава и не знал, что затаил дыхание, пока из Каямы не вырвалось пару смешков.       — Опрятный вид Айзавы-сана кажется тебе странным? — спросил Ямада, улыбаясь.       — Он выглядит так же странно, как выглядит тётя Немури без своего костюма.       — Не называй меня тётей! — возмутилась Каяма. — Просто Немури…       — Эри, — выдохнул Айзава. Одной проблемы удалось избежать, но разговор с Эри о её брате всё ещё завис в воздухе. — Я расскажу тебе, почему я выгляжу таким… чистым, когда все мы окажемся в доме.       Айзаве удалось на некоторое время отложить разговор, пока он переодевался из брюк и рубашки в привычный геройский костюм — он не рисковал переодеваться в домашнюю одежду, зная, что в любой момент с ним может связаться Цукаучи, и ему придётся снова покинуть дом.       Он нашёл Эри в гостиной; она потягивала из трубочки яблочный сок, полубоком сидя на диване, пока Ямада заканчивал заплетать ей косичку и о чём-то спорил с Каямой. Кажется, речь шла о музыке?       Не отвлекайся, одёрнул себя Айзава.       — Хизаши, Немури, не могли бы вы выйти?       Внезапно, весёлое настроение этих двоих улетучилось, но, сохраняя перед Эри полуулыбки, они покинули гостиную.       Легче было проиграть битву, чем рассказать Эри о её брате, но причин откладывать неизбежное больше не было. Уж лучше пусть Эри узнает новости от него напрямую, чем случайно. Фильтр на новостные каналы, настроенный Каямой на телевизоре, после пресс-конференции едва ли имел значение — найдутся каналы, которые косвенно могут затронуть тему академии Юэй, и тогда секрет вскроется.       Айзава полубоком сел к Эри на диван, и она зеркально повторила его движения. Колени Эри соприкоснулись с бедром Айзавы.       — Эри, — тяжело сглотнул Айзава. Она посмотрела на него своими большими, детскими глазами, и у Айзавы сдавило горло. Подобно резко сорванному пластырю, он сказал: — Кое-что случилось. Кое-что с твоим братом.       Он боролся с дрожью в руках, когда Эри потрясённо расширила взгляд, а затем чуть нахмурилась и наклонила голову, начиная играться с собственными пальцами.       — Мой брат… — тихо сказала она, поджимая губы. — Тоши умер? От за-заразной болезни? — запинаясь, спросила она сдавленным голосом.       — Нет. Нет… То есть… — Поспешно сказал Айзава. У него по коже пробежали мурашки от одной мысли о возможной смерти Шинсо. Он тряхнул головой, отгоняя из сознания блеклые очертания. — Мне кажется, он жив, — признался Айзава, выдохнув. Он не считал Лигу Злодеев идиотами, которые похитили Шинсо лишь для того, чтобы убить его. На данный момент известно то, что Шинсо хотят завербовать, и Айзава придерживался этого образа мыслей. Эри подняла голову. Теперь она была сбита с толку; в её выражении лица было искреннее непонимание. — Шинс… Хитоши. Он… Я уверен, что Хитоши жив, но я пока что не знаю, где он находится. Никто не знает.       Эри вновь нахмурилась, теперь она сжалась в плечах, дёргая подол футболки.       — Не знаете, где он? — кротко спросила Эри. — Я… мне… Лига Злодеев… Мне снился сон, но это был не сон?.. Там… в лагере… Когда я уснула из-за… и просыпалась…       Айзава взял её маленькую ладонь в свою, останавливая сбивчивые лепетания Эри.       — Ты можешь просто сказать, что тебе «снилось», — сказал он, полагая, что Эри говорит о том, как она плавала на поверхности сознания, то засыпая, то просыпаясь.       Эри умолкла, опустив голову, в ответ сжимая своей ладонью руку Айзавы.       — Лига Злодеев украла моего брата, да? — Её голос был не более, чем шелестом. — Я… слышала разговоры. Студенты пытались не говорить громко, но я их слышала. Значит всё-таки не сон…       Айзава судорожно вздохнул. Он понял, о каком промежутке времени она говорит. В холле базы Диких-Диких Кошечек собирали всех студентов после инцидента, чтобы дождаться полицию и медиков. Айзава в тот момент не мог сосредоточиться лишь на ней, она спала на одном из футонов, но, видимо, не так крепко, как он думал. Возможно действие токсичного газа вместе с успокоительным лекарством заставили её барахтаться в полусне. Эри слышала шепотки студентов, значит она уже несколько дней боролась с мыслями о похищенном брате. В одиночку.       Айзава сожалел о том, что изначально не поставил в известность Эри.       — Прости за то, что тебе пришлось услышать о том, что твой брат якобы болеет чем-то заразным, — сказал он, ощущая, как пересыхают его губы. — Прости, что солгал тебе.       Эри какое-то время молчала, её глаза медленно наполнялись слезами. Но затем она резко вытерла их плечом и подняла голову, смотря на Айзаву доверчивыми, наивными глазами.       — Я понимаю, — сказала Эри с маленькой дрожащей улыбкой, тем самым выбивая воздух из груди Айзавы. Её голос был мягким и смиренным. — Раньше Хитоши много врал мне. О маме и о себе, о своей причуде. Он сказал, что не хотел меня беспокоить. Но я… Но сейчас он не врёт мне, потому что он пообещал мне это на мизинчиках.       Эри убрала свою ладонь из ладони Айзавы. Она не смотрела на Айзаву, её лицо стало грустным, она всхлипнула. Айзава почти потянулся к Эри, чтобы обнять её, но слезы, которые покатились из её глаз, были решительно остановлены резким движением её рук, и из-за этого остановился сам Айзава. Эри сдерживала себя, как могла. Значит Айзава тоже сдержится. Пока что.       — Я хочу, чтобы вы мне тоже пообещали, — сказала она, вскинув голову. Она осторожно выгнула мизинец и коснулась пальцем руки Айзавы. — Пообещайте, что о чём бы я ни спросила, вы мне больше не соврёте. Вы. И Ямада-сан, и тётя Немури.       Грудь Айзавы сжалась. В словах Эри было что угодно, но не просьба. В её словах сквозила мольба. Отчаянная, осыпавшаяся осколками, ускользающая мольба, будто ещё немного — и всё исчезнет. Её слова были криком. И шёпотом. И упрямством. И слабостью. И силой. Её слова были попыткой дотянуться до облака.       Её слова были безмолвным приказом, и Айзава выгнул мизинец, сплетая его с пальцем Эри.       — Я обещаю не врать тебе. — Он вкладывал в обещание именно то, что имел в виду, и старался передать ей это совсем мелкой улыбкой, показавшейся на его лице. Наконец, Эри улыбнулась в ответ, подрагивая губами, и после она не останавливала резкими движениями слёзы, сорвавшиеся с её глаз. — С Ямады-сана и тёти Немури возьми такие же обещания. Они не будут против.       Эри кивнула, расплела их мизинцы, теперь её руки медленно тянулись к Айзаве: она обняла его, кольнув его рогом в грудь, но для него это было приятной болью. Айзава подтянул её к себе на колени.       Наверняка Эри задаст много вопросов, но передышка, которую она дала Айзаве, так же была передышкой для неё. Сердце Айзавы грохотало о грудную клетку, готовое вырваться наружу, пока Эри беззвучно оставляла слёзы на его геройском костюме. Она искала утешения, и Айзава крепко держал её в своих объятиях.