В этой войне пули лучше цветов

      Кадеты сто четвёртого корпуса расположились на полу одной из спальных казарм, образовав круг. За окнами чернела ночь, и пространство освещало лишь пламя в фитиле настольной лампы. Лампу поместили в центр кадетского круга, и блики причудливо оттеняли лица. Тени подрагивали на стенах. Атмосфера была разряжающая и довольно уютная, они непринуждённо переговаривались и смеялись.       Энни сидела не со всеми, а чуть в отдалении, облокотившись на ножку рядом стоящей кровати. Пальцы обхватывали кружку, в которую Имир настойчиво подливала вино. Пару бутылок с рубиновой жидкостью раздобыла каким то чудом пронырливая Саша. "Если на складах обнаружат пропажу, то вряд ли подумают, что это сделали мы - ученики. Некоторые старшие солдаты регулярно дышат на нас перегаром!". Да, слова балбески мало кто воспринял в серьёз, разве что Конни, но про себя подумали, что такой возможности нельзя упустить. Когда еще предоставится шанс попробовать вино? Они выбрали день, когда старшим не будет до них дела, и, принимая возможность плачевных последствий, устроили свои посиделки. Была категорично против одна Микаса, но в итоге и она сдалась под веселым напором однокурсников. Сидела с Жаном и Эреном по разные стороны от себя и сомнительно поглядывала на рубиновую жидкость у себя в кружке.       Энни вообще не собиралась принимать в этом всем участие, хотя ей и было интересно попробовать алкоголь. В Марли во время учебы никто из них не проворачивал ничего подобного: наказание могло быть слишком жестоким. Но Имир все решила, просто подойдя и грубо впихнув ей наполненную кружку с ехидной улыбочкой: "Давай, золотце". Хотя больше всего от ее напора страдала Криста. Кружка у этой неженки не пустовала ни минуты - Имир за этим следила чересчур тщательно.       Одним словом - Энни наблюдала со стороны за весельем однокурсников. Не пили, кажется, только Армин, вон, сидит рядом с Эреном и в отстранении смотрит на подрагивающий огонёк в фитиле. Уголки его губ приподнялись в полуулыбке.       Энни перевела взгляд еще на одного. Единственный, кто кроме нее также сидел не в круге. Бертольд не пил и следил за чересчур развеселившимся Райнером. Этот придурок в последнее время слишком правдоподобно вошёл в роль кадета. Его поведение было странным и совершенно ненаигранным. "Или он прекрасный актер, или у него шиза поехала.." Но все, что касалось Райнера, было в ответственности Бертольда. Еще в самый первый провальный день их чёртовой миссии Энни открестилась от них... Теперь ее связывала с ними лишь общая цель.       Подобно ей, Бертольд всегда был чуть в стороне от всех, не подпуская никого близко. Энни понимала, это было необходимой мерой - иначе начнешь привязываться. Она знала, как его напрягает их вынужденное нахождение здесь. Интуитивно ощущала, что он также глубоко внутри очень одинок.       Чем дольше шло время, и опустошались бутылки, компания расходилась все больше и больше. Имир сидела рядом с Кристой, у которой на щеках от выпитого алкоголя выступил румянец. Энни почему то стало неловко смотреть на них. Имир наклонилась совсем близко к этой румяной головке и шептала ей что то в самое ухо, полуприкрыв глаза. Все отводили взгляд от этой странной парочки.       Почему то именно сейчас девушка остро ощутила, насколько одинока среди всех. Острый шип надавил на ее очерствевшее сердце, и она почти физически чувствовала эту боль в груди. Вино ударило в голову? Как бы там ни было, Энни ощущала себя несчастной и жаждущей хоть какого то внимания и тепла.       Райнер зажал разъяренного Эрена и кулаком стал тереть по его макушке. Этакий дружелюбный здоровяк, который журит балованного мальчугана. Аж тошно. И не ей одной: Бертольд скривился, встал и прошаркал к выходу. Смех Райнера действовал на нервы, девушка решила улучить момент и в кое то веки поговорить со своим товарищем. Энни вышла за ним следом.       В коридоре было довольно мрачно и темно, возле их двери на стене горел лишь один фитиль. Берт остановился и оглянулся на нее через плечо. Она не могла видеть, но его кулаки крепко сжались в карманах брюк. - Сбегаешь? Настолько плохо? - Чувствую себя настолько паршиво, что просыпаюсь каждое утро с мыслью о том, почему не помер во сне. - Ого, даже не догадывалась о наличии у тебя чувства юмора. - Это не юмор. - Я знаю.       Энни сделала шаг вперёд, оказавшись совсем близко. Еще шаг. "Леонхарт, что ты творишь?". Словно наблюдая за собой со стороны, она прижалась к нему и осторожно обхватила руками сзади. Бертольд вздрогнул, а затем замер. Энни до кома в горле ощутила от него человеческое тепло, чувствовала его смятение, слышала участившееся биение сердца. "Только сегодня".       Он медленно и осторожно развернулся, словно боясь спугнуть, пристально и неуверенно вгляделся в ее льдисто-голубые глаза. К удивлению Энни, внутри все затрепетало: у них до смешного просто огромная разница в росте. Ее голова не доставала ему и до плеча. Тот напряженно смотрел на нее сверху вниз, не зная, как поступить дальше. - Скажи, я же тебе... вроде нравилась когда то? - возможно тон был более холоден, чем ей самой хотелось бы.       Выражение его лица стало таким страдальческим, в глубине зрачков даже вспыхнуло какое-то отчаяние. Брови сдвинулись, Бертольд открыл рот, силясь ей что то ответить. Но закусил губу. "Ну же.."       Энни смотрела слишком пристально, и ему стало жарко. Проклиная свои подрагивающие руки он осторожно обхватил ее предплечья. - Энни.       И внутри что то надломилось. Сколько моментов было прожито вместе, сколько у них общих воспоминаний из прошлого. *** - Леонхарт, шевелись! От твоей порции уже вряд ли что то осталось. На эти конфеты так набросились, что наверное пожрали все с обертками.       Энни ничего не ответила, но шаг заметно ускорила, и, когда надзиратель скрылся из виду, перешла на бег. Она никогда в жизни не пробовала конфет. И именно в этот день, когда ее очередь в прохождении полевых испытаний была последней, марлийцы побаловали своих питомцев импортным шоколадом. Все раздали, когда она еще не освободилась. И теперь ей могло не достаться и кусочка!       Вот она - спальня кандидатов в воины. Энни остановилась перед дверью и попыталась успокоить дыхание. Внутри слышался громкий смех Райнера и Порко, и она зашла. Все расположились у кровати Марселя, и посередине стояла уже опустошенная, небольшая коробка. Блестящие золотые обертки из под конфет разметались по всей кровати, пара валялась даже на полу. Все разом посмотрели на Энни, а у нее сильно защипало в глазах и носу. - А...- все, что она из себя выдавила, потому что к горлу подкатил ком. Хуже отчаяния из-за упущенной возможности попробовать шоколад, была только перспектива разреветься перед всеми. "Забыли, они про меня забыли". - Энни!- прозвучал голос Бертольда сзади.       Он тронул ее за плечо, и она развернулась, всеми силами пытаясь придать лицу беспристрастность. Его брови, как всегда, были сложены домиком, когда он улыбался. Открыто и так радостно. Глаза Энни распахнулись в недоверчивом восторге: на его протянутой ладони лежали три кругляшка в золотой обертке. А Бертольд чувствовал, как тепло растекается внутри, впервые видя перед собой ее расцветающую улыбку. ***       И Энни улыбнулась ему. Почти как тогда. И Бертольд осознал, что у него есть то, ради чего нужно продолжать этот нелегкий путь. Руки крепче сжались на ее предплечьях и осторожно потянули к себе. Невесомая прядка светлых волос, выбившаяся из отросшей челки, падала на ее лицо и слегка подрагивала в такт дыханию. Энни закрыла глаза, и через мгновение губы ощутили сухие и горячие губы Бертольда. Большие ладони обхватили ее лицо. Она ответила, и внутри вся трепетала, ощущая его едва уловимую дрожь - он сдерживался, боясь отпугнуть своим порывом. Но страха не было, все так, как должно быть. Энни сама углубила поцелуй, их губы сливались все более крепко. Она ощутила влажное прикосновение его языка. "Так странно, так волнительно". Не отставая от его маневров, она выдохнула ему в рот.              Действуя по какой то интуиции, их губы на мгновение разъединились, и Бертольд подхватил ее на руки, прижимая к стене. Энни ногами обвила его сильный торс, и он вжался в нее сильнее. В блеклом свете фитилей зрачки были расширены, дыхание сбитым и глубоким. Наклонившись, Берт оставил нежный поцелуй на ее шее. А затем еще один, более чувственный и влажный. - Мх -, тихо выдохнула Энни. Руки, сжимавшие ей бедра, неожиданно напористо подтолкнули ее ближе к торсу. Еще теснее.       И что сейчас толкает в его объятия? Вино? Или жажда тепла? Простого и человеческого тепла..