Есть ли путь домой?: 2. Словно комета, сошедшая с орбиты

      На второй день загадочной болезни Зуко было решено собирать вещи и спускаться с горы. Разреженный воздух и холод не способствовали выздоровлению, а из отведенных на экспедицию двух недель осталось пять дней. Это было бы приличное количество времени, если бы не надо было нести бессознательного Покорителя Огня. В итоге приходилось каждый день вставать раньше, а лагерь разбивать позже, чтобы успеть к сроку.       На то, чтобы добраться до подножья, ушли все пять дней, но путники были рады, когда наконец смогли остановиться там, где им не грозила опасность заблудиться в темноте и сорваться с обрыва.       Джин сидела у костра, помешивая суп, который они с Бато сварили из дичи, добытой мужчиной совместно с Токло. На другом конце лагеря Акела прислонилась к дереву, устроив Зуко головой у себя на коленях и, напевая, заплетала конский хвост мальчика в косички. Джин задалась вопросом, делали ли она это раньше со своим младшим братом или кто-то делал это для неё.       Девочка не знала песню, которую напевала Акела, но мелодия казалась успокаивающей. Джин надеялась, что Зуко тоже так думает, если слышит её. Казалось, что он сегодня чувствует себя лучше, чем вчера, но Акеле так и не удалось выяснить, что с ним. Оставалось надеяться только на Кустаа.       Джин еще раз помешала в горшке:       — Кажется, готово, — она налила немного в миску и отнесла Акеле, которая поставила суп рядом с собой на землю и слегка потрепала Зуко по плечу.       Мальчик открыл глаза и заморгал. Его остекленевший взгляд заметался между Джин и Акелой. Девушка подхватила его за плечи и посадила. Зуко сделал слабую попытку оттолкнуть её, потом что-то неразборчиво пробормотал и опустил руки.       — Проснулся, дружок? — спросила Акела, протягивая ему миску. Зуко вместо ответа фыркнул, но миску взял, проигнорировав предложенную ложку и начал отхлебывать суп через край.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Джин.       Зуко посмотрел на неё, стирая рукавом бульонные усы:       — Где мы?       — Пару часов назад мы добрались до подножья горы. Корабль будет здесь завтра.       Зуко обвел взглядом лагерь и его здоровый глаз распахнулся:       — Где Токло? И Бато?       — Они у ручья, — ответила Акела, поглаживая мальчика по волосам, чтобы успокоить его. Почему то последние несколько дней каждый раз, когда он просыпался, он хотел знать, где все, если не видел кого-нибудь сразу. Джин могла только предполагать, откуда взялась эта внезапная тревожность.       — Что они там делают?       — Чистят ножи. Ведут важные мужские разговоры, — предположила Джин. — С ними всё в порядке. Они вернутся через пять минут.       Зуко медленно кивнул и, немного успокоившись, съел половину своей порции, прежде чем отставить миску.       — Можно мне воды? — попросил он, откидываясь на дерево.       Вздохнув, Джин протянула ведро. Попытки заставить Зуко пить из чашки они бросили два дня назад. Всё равно итог был один — половина воды оказывалась на его одежде.       — Как ты себя чувствуешь? — спросила Акела, забирая ведро, как только оно опустело.       — Усталым. Больным, — тихо простонал Зуко.       — Поспи еще немножко, хорошо? Утром тебе будет лучше.       Зуко хмыкнул — ага-ага, конечно!:       — Непременно.       — Просто спи! ***       Экспедиция вернулась и Зуко был в полу беспамятстве. Похоже, что в таком полубессознательном состоянии он провел все последние шесть дней, пока его несли с горы.       Оглядываясь назад, Хакода понимал, что должен был предвидеть это — «Давайте отправим его на гору! Что может случиться?»       «Очевидно, много чего» — размышлял Хакода, постукивая пальцами по столу. Кустаа и Акела были в лазарете, пытаясь понять, что, во имя Ла, случилось с ребенком. Судя по доносящемуся разочарованному рычанию и хлопкам захлопываемых книг, мозговой штурм шел не слишком хорошо.       Джин и Токло сидели на койке Зуко, а Бато стоял у стола, на котором было разложено около десяти пыльных, выцветших свитков. Хакода оторвал от них взгляд:       — Сколько вы нашли?       Они оба знали, что речь идет не о свитках.       — Около двух дюжин, — ответил Бато.       Хакода почувствовал тошноту, но постарался это скрыть:       — Они были…       — Они были сожжены, — Токло говорил, хмурясь и глядя в пол: — Они все были такими…       — Маленькими, — закончила за него Джин. — Маленькие дети и младенцы…       — Тем, кто их нашел, был… Зуко, — сказал Бато, — и он даже не знал, что сделали… что это сделали силы Созина.       Он знал не всё.       «И узнал он всё самым ужасным из всех возможных способов» - Хакода вздохнул и закрыл лицо ладонями.- « Я не должен был этого допустить.»       — Джин, Токло, идите, приведите себя в порядок, поешьте и поспите.       Подростки кивнули, встали и вдвоем пошли на кухню. Хакода подождал, пока они уйдут и уронил голову лбом на стол:       — Бато?       — Да?       — Впредь отговаривай меня от подобных идей.       — Я попытаюсь. ***       Зуко проснулся, увидел знакомый деревянный потолок и едва не заплакал от облегчения. Это просто глазурь на торте предательства — чувствовать облегчение от того, что вернулся к своим похитителям, да?       Только похитители больше не были похитителями, не так ли? Они так много сделали для него, что он больше не знал, кто они для него, а он для них.       Зуко поднял голову и понял, что находится в знакомой маленькой комнате. В прошлый раз, когда он очнулся здесь, в лазарете было больше вещей, но сейчас, к счастью, было гораздо теплей. На затылке ощущалась незнакомая тяжесть. Зуко ощупал свои волосы и понял, что они заплетены во множество косичек.       «Кто это сделал?» — подумал он и сел, поморщившись от головокружения, вызванного резким движением. Во рту было сухо, а живот болел. Когда я ел в последний раз? Зуко смутно помнил какой-то суп, но когда это было? Вчера вечером? Или раньше? Он вспомнил, как его поднимают на борт (спасибо, Раналок. Это было мило), но после этого потерял сознание и не знал, как долго был в отключке.       Ощущения, что он вот-вот снова отключится, не было, поэтому Зуко рискнул слезть с койки. Пропотевшая одежда противно липла к коже и мальчик с ужасом подумал о неизбежной ванне.       Ладно хоть не моя очередь стирать.       Проходя мимо маленького зеркала на стене, Зуко остановился. Он всегда старался не смотреть в них, если мог этого избежать, но сейчас что-то было не так с его отражением. Потребовалась секунда, чтобы понять, что — Зуко подумал, что должен был это предвидеть — у него не было времени на бритье по пути на гору и, понятно, что он этого не делал по пути вниз, но видеть черную щетину вокруг конского (теперь искусно заплетенного) хвоста, было все равно неприятно.       Зуко печально провел ладонью по растительности на голове. На ощупь она была странной — мягкой и колючей одновременно.       «Думаю, мне всё равно рано или поздно начать их отращивать» — слабая улыбка смотрелась странно на его отражении. — «Меня не могут опознавать как Народ Огня в каждом порту»       Зуко вздохнул, отвернулся от зеркала и взялся за ручку двери.       По крайнем мере, это выглядит не глупей, чем раньше.       Он открыл дверь и вышел на палубу.