Есть ли путь домой?: 2. Словно комета, сошедшая с орбиты

      Утром камбуз по-прежнему был в супе, но детей не было.       Хакода прошел по суповым следам до умывальника и обнаружил всех троих, спящих в наполовину наполненной водой лохани для стирки (к счастью, все были одеты, хотя Токло, похоже, успел где-то потерять рубашку). На коленях у Зуко балансировала миска с супом, из которой ела, изящно изогнув шею, устроившаяся на Джин его гусе-коза.       Позади Хакоды послышались шаги и в комнату заглянул через плечо Шефа Бато:       — Мне принести швабру? — после минуты созерцания спросил он.       Хакода вздохнул:       — Думаю, подло будет заставлять их убираться с похмелья, да?       — Ну-у-у…       Хакода понял это, как: «да, подло, но ты всё равно можешь это сделать».       — Давай сюда швабру, —скомандовал он.       — Уже бегу. ***       Зуко мало что помнил из вчерашнего похода на камбуз. Он был почти уверен, что суп они все-таки сварили, если судить по большой полупустой миске у него на коленях. И судя по тому, что вся его одежда тоже была в супе, бардак они при варке развели еще тот.       Еще всплывало смутное воспоминание, как после этого он и его друзья-идиоты решили помыться и это им почти удалось, потому что сейчас он и его друзья-идиоты находились в полупустой лохани для стирки. Спасибо Агни, хотя бы почти одетыми (Токло был без рубашки, но Токло умудрялся то и дело её терять, даже будучи совершенно трезвым).       Судя по пульсирующей боли, разрывающей голову, выпил Зуко вчера много. Или он просто плохо переносил алкоголь. Он не собирался проверять ни одну из этих теорий в ближайшем (и отдаленном) будущем.       На нём полулежала Джин, а на ней устроилась Юки, беззаботно жующая косу девочки. Зуко с завистью наблюдал за гусе-козлёнком. Не то, чтобы ему хотелось грызть чьи-то волосы — это даже звучало очень, очень противно — но не иметь головной боли было здорово.       Холодная вода, в которой он сидел, была мерзкой. Колено Токло, упершееся в спину, острым. Локоть Джин в подмышке веселья тоже не добавлял. Зуко шевельнулся и миска на коленях зашаталась. Мальчик еле успел поймать её до того, как остаток супа выплеснулся.       Как я дОжил до такого?       Не успел Зуко погрузить в бездну сожалений о нисходящей спирали своей жизни, как дверь скрипнула.       Зуко обернулся и почувствовал, что кровь отхлынула от лица (головной боли это не понравилось).       Ой, нет…       Он нацепил фальшивую улыбку и попытался сделать вид, что всё в норме, в абсолютном порядке!       — Доброе утро, вождь Хакода! ***       Изгнанные из теплого умывальника, Зуко, Джин и Токло приходили в себя от похмелья на палубе. Бато слышал через переборку, как Хакода отчитывает Акелу и Панука в своем кабинете.       «Дети меняют людей» — размышлял Бато, попутно вспоминая несколько алкогольных похождений из их с Хакодой детства и юности. Зачинщиком обычно выступал Хакода.       Наконец, воспитательная лекция закончилась и на палубу вышел вождь, а за ним Акела и Панук, причем у последних был такой вид, словно они с трудом сдерживают улыбки. Бато даже показалось, что он видел, как эти двое дали друг другу пять. Самодовольные сопляки.       — Зуко, — позвал Хакода, подходя к ящику, на котором дремал страдающий Покоритель Огня. Вождь постучал по дереву и мальчик со стоном поднял лохматую голову:       — Бато, эт ты? — язык у него заплетался.       — Это Хакода, — сказал Вождь с большим терпение, какое Бато мог представить — Есть кое-что, о чём я хочу с тобой поговорить.       Зуко дернулся, попытался встать, рухнул в щель за ящиком, вскочил и застыл с лицом, красным, как закат.       — Сэр? — выдавил он.       — Можем мы кое о чем поговорить? — спокойно повторил Хакода.       На лице Зуко мелькнуло беспокойство. Он нахмурился, но потом расправил плечи и резко кивнул:       — Да, сэр.