Ты можешь быть слабым

— Да ты просто влюбился, — подводит итог после всего услышанного Серёжа. Ребята лежат в комнате у Антона. Серёжка и Дима валяются на ковре, закинув ноги друг на друга, а Шастун лежит на кровати, раскинув руки и страдальчески разглядывая потолок. — Ничего я не влюбился, — возражает он. — Как я могу влюбиться, если… мне даже не нравятся, блять, парни? — Я тоже так думал, — парирует Серёжа, переворачиваясь со спины на живот и сверля друга взглядом. — Думал, что это всё какое-то безумие, но по-другому не мог объяснить свои чувства. — И с того момента ты больше не встречался с девушками? — Антон округляет глаза. — Не-а, — отвечает Матвиенко. — Если честно, с парнями всё по-другому, не так, как с девушками… — Ой, Боже, заткнись, заткнись немедленно! — Шастун машет руками и морщится, парни смеются, Серёжа, словно назло Антону, ловко закидывает ногу и оказывается верхом на Диме, тот смеётся ещё громче, а Антон визжит, закрывая глаза руками. — Вы ещё потрахайтесь здесь! — Весело тут у вас, — на пороге комнаты стоит Арсений Сергеевич, Серёжа краснеет и слезает с Димы. — Простите, я стучал, но вы, видимо, не слышали. — Шастун вздыхает. Ну конечно, в какой ещё момент он мог зайти. — Я зашёл сообщить, что мы ждём вас на ужин… после того, как закончите всё это, — на этих словах он улыбается, поджимает губы и, не дожидаясь ответа, выходит, прикрывая дверь. — Вы меня компрометируете, — снова вздыхает Антон, на этот раз более демонстративно. — А он ничего такой у тебя, — Серёжа одобрительно качает головой, ухмыляясь. — У меня? — Действительно, — подключается к разговору до этого молчавший Дима. — Никогда не видел Арсения Сергеевича таким. Под прилагательным такой они, несомненно, имеют в виду внешний вид Попова. Дома он по-особенному мил: взлохмаченные волосы, мягкие тапочки, босые ноги, серые спортивные штаны и бежевая футболка с короткими рукавами, обнажающими мышцы мужчины. — Видал, у него бицуха, да? — заговорщически шепчет Серёжа Диме; не громко, но чтобы до Шастуна точно долетело. — Не говори, — отвечает Позов, лениво почёсывая нос. — Я вас сейчас скину с окна, — шипит Антон ребятам. — А ну, попробуй! — дерзко восклицает Серёжа, вскакивая на ноги. Антон срывается в его сторону, но поздно: парень вылетает из комнаты, увлекая за собой Диму, так троица оказывается в столовой, где Майя с Арсением о чём-то общаются. — Явились, — тепло улыбается женщина. — А ну-ка быстро мыть руки и за стол! — парни переглядываются и дружно направляются в ванную комнату. — Смешные они такие, — обращается она к Попову, тот только улыбается и кивает ей. — О Боже, мои любимые котлетки с пюрешкой, — театрально стонет Серёжа, первым возвращаясь на кухню. — Дай Бог вам, Майя Олеговна, здоровья и всего самого лучшего! — Майя с Арсением смеются. — О, котлетки, — жизнерадостно вторит за Матвиенко Димка, появляясь рядом с ним. — Вы давно не заглядывали к нам, вот и решила вас побаловать, — женщина раскладывает тарелки, Арсений помогает ей. Ужин проходит незаметно, за болтовней и общением. Серёжа постоянно тыкает Антона ногой под столом, Дима хихикает, а сам Антон просто молится, чтобы Арсений Сергеевич ничего не заподозрил. — Ну и что это было? — сердито начинает отчитывать ребят Шастун, когда они сбегают из кухни. — Поговори с ним, — тихо отвечает Дима. — О чём? Вы издеваетесь надо мной? — Антон поднимает руки к потолку, словно Господь Бог или соседи сверху могут чем-то помочь ему. — Так и будешь мучиться, — Серёжа усаживается на ковёр, скрещивает ноги и достаёт из своей сумки тетради. — А сейчас предлагаю всем позубрить налоговое право, если вы хотите жить. Ребята садятся к другу на пол, образуя полукруг юридической секты первокурсников. — Попал, блять, в кружок геев, спасибо, — продолжает бухтеть Антон. Парни переглядываются, затем Дима наклонятся к Серёже и демонстративно целует парня, Антон таращит глаза, суёт два пальца в рот и издаёт очень правдоподобные звуки блевания.

──────── • ✤ • ────────

— Ребята ушли? — интересуется Арсений, когда юноша заходит на кухню попить воды. — Мама уехала в торговый центр. — Получается, мы снова одни дома, — Попов оборачивается и поднимает брови. — Да, ушли, — переводит тему Антон. Господи, ну кто тянул его за язык? Шастун тоскливо тянется за кувшином с водой и уже снова мысленно в который раз совершает суицид. Как вообще можно было родиться таким неудачником? Это законно? Может быть, ему стоит подать в суд на свою мать за такую его неуклюжесть по жизни? Ему никогда не наладить контакт с Арсением Сергеевичем. Стоп, а зачем ему это? «Влюбился», — противно звучит в голове голос Серёжи Матвиенко. «Пошёл нахуй. Просто иди нахуй. Я не влюбился», — мысленно посылает воображаемого Серёжу. — Я помогу, — отвлекает парня от самобичевания мужчина. Он находится ближе к нужной Антону вещи, поэтому протягивает руку и подаёт кувшин. На секунду их пальцы соприкасаются: уши Антона с космической скоростью приобретают привычный красный цвет, а Арсений, как ни в чём не бывало, смотрит на него. — Спасибо, — Антон неловко берёт кувшин с водой, прижимает к груди и краснеет ещё сильнее. Более неловкой ситуации, кажется, придумать невозможно. — Пожалуйста, — Попов пожимает плечами и направляется к двери. — Пойду проверять работы, — он какое-то время стоит, разглядывая Антона, но, не получив никакой реакции, снова пожимает плечами и окончательно уходит. Шаги. Где-то в глубине квартиры Антон слышит, как закрывается дверь комнаты Майи и Арсения, которую последний периодически эксплуатирует, как свой рабочий кабинет. Наконец-то. Ушёл. Антон медленно и, по возможности, аккуратно опускается на холодный пол кухни, ставит кувшин с водой рядом и по привычке обхватывает острые колени руками. Он запутался. Его щёки горят, сердце бьётся быстро-быстро и часто-часто, где-то внутри что-то тоскливо сжимается. Антон уже давно перестал себя понимать. Когда тебе восемнадцать лет, все вокруг считают, что ты уже вырос. Ты уже не подросток. Ты окончил школу, уже должен был определиться с профессией, поступить в университет, возможно, работать и, если останется время, завести отношения. Восемнадцать лет — это просто цифра. Но твой настоящий возраст — это то, что у тебя в голове, так считает юноша. И, к своему разочарованию, он понимает, что совсем ещё не готов ко взрослой жизни. Он словно мечется где-то на перекрёстке, никак не может понять и определиться, кто же он есть, чего хочет и что чувствует на самом деле. Арсений листает работы студентов. Настроения читать эту писанину у него просто нет. Цифры смешиваются с буквами, перед глазами всё плывет. Мужчина откладывает ручку, жмурится изо всех сил, пытаясь отогнать подступившую усталость. Несмотря на все его убогие попытки настроиться на работу, мысли никак не хотят уходить. Антон. Что это с ним? Арсению показалось, что мальчишка был чем-то взволнован, растерян и даже напуган. Тогда, на кухне, он не стал акцентировать на этом внимание, постарался как можно скорее уйти, погрузиться в работу. Попов старался держаться от этого неуклюжего и лохматого чуда как можно дальше. В квартире подозрительная тишина, как бы Арсений ни старался напрячь слух, он не может различить ни звука. Когда живёшь в квартире с таким феноменом, как Антон Шастун, то покоя тебе, скорее всего, не видать. То звенят тарелки и чашки, когда юноша сооружает себе углеводный перекус на время подготовки к зачётам, то кричит телевизор, показывая какое-нибудь очередное шоу на ютубе, не блистающее особым смыслом для Арсения, то просто что-то постоянно стучит и падает в комнате у мальчишки, словно домовой решил провести инвентаризацию. Но сейчас, на удивление, тихо. Просто тихо. Как будто Антон, как мышонок, забрался в какую-нибудь неприметную щель и прячется там от всех невзгод. «Ты же взрослый человек. Тебе это не нужно. Просто не нужно», — уговаривает себя Попов. Его распирает от любопытства: чем же там занят его юный друг и почему стало так тихо? — «Я просто схожу убедиться, что с ним всё в порядке», — внушает себе мужчина, растерянно наматывая прядь волос на палец. — «Это мой долг. Я просто проверю, как он». Эти слова — пустышка. Он пытается замаскировать свои реальные переживания. И Арсений это осознаёт. Просто не хочет признаться. Ведь признаться — это значит потерпеть поражение. А он пока что, как считает мужчина, ещё не проиграл. Арсений выходит из комнаты. Только сейчас в полной мере он ощущает, какая может быть оглушающая и пугающая тишина. Он решает сразу зайти на кухню, попить воды и привести мысли в порядок. — Осторожно! — откуда-то снизу доносится угроза. — Раздавите же! — Арсений отпускает взгляд и замечает Антона, который, сгорбившись, одиноко сидит на полу вместе с кувшином с водой. — Привет. — Здравствуйте, — юноша неохотно здоровается и злится на самого себя. Не будь он таким слюнтяем, давно бы уже напился воды и смылся бы в свою комнату: смотреть сериалы, есть всякую ерунду, но уж точно не сидеть на голом полу перед Арсением Сергеевичем. Фэйл года. Шик и блеск. — Ты в порядке? — Арсений присаживается рядом и на всякий случай отодвигает кувшин подальше. От взгляда Антона это не ускользает, и он закатывает глаза. Как будто преподаватель считает его ребёнком. Очень мило. Хотя совсем недавно парень размышлял именно об этом. Но одно дело, когда ты сам ищешь в себе недостатки, а совсем другое — когда это делает небезразличный тебе человек. — Вы были когда-нибудь женаты? «Самое время засунуть себе в глотку какой-нибудь предмет. И побольше. Чтобы никогда в жизни более не задавать тупых вопросов», — думает про себя Антон. — Нет, — Попов мягко улыбается и усаживается поудобнее рядом с Шастуном. — Почему? Вы же такой… — юноша проглатывает слова, которые рвутся изнутри, осознавая, как странно это будет звучать. — Обаятельный, привлекательный и замечательный? — шутит мужчина. — Не знаю. Просто не было, наверное, времени. Сначала учёба, потом практика, потом работа, работа и ещё раз работа. Для женитьбы нужно больше свободного времени, нежели у меня, — Антон почему-то очень удовлетворён его ответом. — А что, так переживаешь за мою личную жизнь? — Просто спросил, — упрямо мотает головой парень и надувает губы. Арсений сглатывает накопившуюся слюну. Не обращай внимания. Не смотри на него. На Антона было тяжело не смотреть. Лохматые пшеничные волосы, завивающиеся где-то надо лбом, просто огромные яркие и одновременно такие детские и наивные зелёные глаза, отливающие самым чистым изумрудом, пухлые слегка розоватые губы, сейчас скорченные в обиженной гримасе, скулы, аккуратно вычерченные самым искусным архитектором и торчащие ключицы, прорезающие тёмную футболку. Сейчас он выглядит по-особенному красивым и уютным, в своих пижамных штанах, которые успел переодеть после ухода гостей, и коротких носках с новогодним принтом. — Почему сидишь здесь, на полу, холодно же? — Арсений наклоняется к юноше, порываясь убрать соринку с его волос. Антону кажется, что он находится в каком-то полуобморочном состоянии. Глаза мужчины так близко, что, кажется, пронзают его насквозь. Он чувствует, как его взгляд, словно магнитом, притягивается к губам брюнета. Слегка влажные и сосредоточенно сжатые, эти губы полностью завладевают его сознанием. Это просто какое-то безумие. Такого не бывает. Это всё не по-настоящему. Антон чувствует, что его тянет к Арсению. И это чувство нельзя сравнить с обычной дружеской привязанностью. Это что-то иное, непонятное и совершенно незнакомое ему. Но чем дольше мужчина находится так близко, тем большую власть и силу имеет это чувство над ним, пробираясь буквально в каждую клеточку его онемевшего тела. — Эй, ты в порядке? Тош? — рука Попова мягко ложится на плечо Антона и осторожно сжимает его. Место, где он касается парня, словно пронзает удар тока, и юноша вздрагивает. — Да, — он тоже наклоняется чуть ближе к преподавателю, заглядывая в его глаза, светящиеся каким-то невероятно тёплым и родным светом, пытаясь отгадать, о чём он думает. Ты не должен делать этого. Ты не хочешь этого. Ты просто запутался в себе. Ты просто соскучился по отцу и тебе не хватает внимания и заботы. Это всё неправда. Ты никогда не сделаешь это. Антон ощущает какое-то отчаяние, решимость и даже раздражение от того, насколько сильно всё, что он чувствует к Арсению скопилось внутри него и никак не может отыскать выход. Может быть, потому что выход всего лишь один? И он стремительно сокращает расстояние между ними. Последнее, что успевает заметить юноша, это удивлённый и непонимающий взгляд мужчины, который сразу же пропадает из виду, как только Антон закрывает глаза. Он чувствует, как от избытка эмоций по его щекам текут слёзы, обжигая нежную кожу. Его губы касаются губ Арсения. Мягкие, податливые и такие нежные. Антон не уверен, что именно ему нужно делать и как именно. Он просто прижимается своими губами к губам мужчины и вбирает в себя запах и вкус прикосновения. Просто насладиться этим моментом, этой близостью, которая, несмотря на свою запретность и невозможность, была такой правильной и нужной в этот момент, как хотелось думать Антону, им обоим. Арсений не успевает даже пошевелиться. Он чувствует, как губы мальчишки касаются его губ, так настойчиво нежно и так… сладко? Его тело больше не принадлежит ему, он теряет над собой власть именно в то мгновение, когда парень решает завладеть им, через такое неожиданное и обжигающее действие. — Ты что, мать твою, творишь, Шастун? — тихо стонет в губы парня, не имея сил ответить на поцелуй, но так же и не смея прервать его. Что же ты натворил, глупый мальчишка. Если бы ты только знал, что ты наделал!