* * *
Он уже тянется, чтобы схватить руками лицо Арсения, прижать к себе сильнее, но слышит, как в замке поворачивается ключ. Попов вздрагивает, Антону кажется, что тот разочарованно вздыхает, и резко отстраняется от юноши. — Уходи. Сейчас же, — бросает мужчина. Антону хочется расплакаться от обиды, но он понимает: выбор у него небольшой. Он вскакивает, задевает ногой кувшин, тот, как в замедленной съёмке, падает на плитку, разбивается, а Антон поскальзывается и падает. Он успевает вытянуть руки, чтобы упасть на них. Ладони пронзает резкая и острая боль. — Что у вас там происходит? — из коридора доносится обеспокоенный голос Майи, она спешит в кухню. — Арсений?! Мужчина стоит перед ней, держа в руках ручку от кувшина, на полу — осколки и разлита вода. Его волосы взлохмачены, а взгляд непроницаем. Когда что-то очень нужно скрыть, лучше отключить все эмоции, чтобы случайно не выдать себя. — Разбил кувшин, — равнодушно пожимает плечами. Арсений чувствует, как его сердце медленно, но верно разбивается на мелкие кусочки. Ему почему-то становится так невыносимо больно и неприятно стоять здесь и сейчас перед любимой женщиной после всего того, что произошло на этом самом месте. — Боже, дорогой! Ты не порезался? — Майя испуганно подбегает к брюнету, хватает его руки, чуть дрожащие и напряжённые, и разглядывает их. — Я в порядке, — он аккуратно отстраняет её от себя. — Правда. Не трогай! Я уберу. Не волнуйся за меня, — женщина подчиняется и взволнованно разглядывает Арсения. Что-то с ним не так. Но она не понимает, что именно. Он словно за мгновение стал каким-то другим. Его вежливость слишком холодная, а глаза слишком пустые. Она мнётся минуту на месте и выходит из кухни, идёт в коридор, чтобы разобрать покупки. Но на душе у неё неспокойно.* * *
Антон мучительно стонет от безысходности и переворачивается на спину, упирая взгляд в потолок. Ему очень хочется, чтобы кто-то сказал ему, что он в порядке; что он не сошёл с ума, и то, что он сделал — это не сумасшествие. Что он, Антон, не сошёл с ума! Парень вытирает мокрые щёки, внутри него такое напряжение, что грудная клетка, кажется, сейчас взорвётся. И это напряжение морально убивает Антона. Он не должен быть таким. Он не должен быть слабым. Не этому его учил отец. И от своей слабости он чувствует себя таким уязвимым и ничтожным. Хочется, чтобы это просто закончилось. Антон влюблялся. Несколько раз. Один раз в свою ровесницу-соседку, второй раз в одноклассницу. И, может быть, ещё пару раз, когда был маленьким, но это не считается. С одноклассницей даже удалось переспать. Это был его первый опыт. Но, влюбляясь в самую красивую девчонку в классе и завоевывая её, он испытывал приятное волнение, радость и что-то ещё очень хорошее. А то, что происходило с ним сейчас, он не может понять и объяснить самому себе. Он пытается расшифровать свои чувства, пытается упростить уравнение, чтобы осознать и прочесть то, что он испытывает, но у него не получается. Антон просто ощущает внутри такую болезненную, но очень сильную необходимость быть рядом с Арсением, завоёвывать его улыбку и взгляды. Но он понимал, что, наверное, поступает плохо. Но что-то поделать с собой… это, кажется, выше его сил.Антон Шастун Ребят…
Серёжка Салам всем волкам! Димка Боже, ты невыносим! Привет, Антоша! Мы только расстались, а я уже скучаю! Серёжка Ты охуел?Антон Шастун Ясно Пока!
Серёжка Брат, прости! Димка Реально Ты чего, Тох?Антон Шастун Мы поцеловались
***
Дима и Серёжа переглядываются в немом удивлении. Покинув квартиру Антона, они решили завалиться в гости к Диме, родители которого уехали в гости к родственникам. — Охуеть, — Серёжа растерянно чешет макушку. — В нашем полку прибыло, получается? — Боже! Как ты можешь так шутить?! — Дима возмущённо толкает парня в бок. Они устроились в комнате Позова, развалившись на кровати. — Я уверен, он сейчас в ужасе. Сам вспомни свой первый поцелуй. — Есть такое, — соглашается Матвиенко. Серёжка Ты как? Димка Я даже не знаю, что тебе сказать… Ты в порядке?Антон Шастун Не думаю Я запутался Ребят, я просто блять запутался
— Я не знаю, что именно у них там произошло, но ты же понимаешь, что мы поступали плохо, когда шутили про него и Арсения Сергеевича? Они не могут быть вместе. — Я понимаю, — Серёжа опускает голову, перечитывая сообщения друга. Он не знает, что это может означать. Был ли этот поцелуй правдой и Антон откроет в себе что-то новое, или парень просто запутался? Серёжа, как никто другой, понимает, какая буря сейчас бушует у Антона в голове и в сердце. Серёжка Мы завтра поговорим Димка Не делай глупостей! Мы любим тебя!Антон Шастун И я вас Спасибо, пацаны! 💕
Димка 💕 Серёжка 💕 Возможно, посылать сердечки друг другу не очень по-мужски, — скажет кто-то, но ребятам в общем-то всё равно. Если Антону нужна поддержка, они постараются дать ему её любой ценой. Серёжа откидывает телефон на кровать. Он подумает обо всём этом завтра. Сейчас всё равно ничего нельзя сделать. Дима сидит, уткнувшись в экран смартфона, снова и снова перечитывая сообщения Антона. Он волнуется за друга. Шастун — это ураган, это шквал эмоций и чувств. И Дима очень боится, как бы парень не натворил ерунды. Хотя, казалось бы, куда хуже. — Дим, — Серёжа отвлекает Позова. Тот машет рукой в его сторону, мол, подожди, дела поважнее есть. — Ах так?! — Матвиенко не любит, когда ему отказывают. Если он решает добиться чего-либо, то он это получит. Серёжа хлопает по рукам своего молодого человека, выбивая телефон, который падает на простынь. Дима поднимает голову, непонимающе останавливая взгляд на парне. — Ты думал, пока твои родаки свалили, я буду тут сидеть без дела? Серёжа фыркает, закидывает ногу и по привычке оказывается верхом на Диме. — О Боже, прямо сейчас? — Димка морщится, но не может скрыть подступающую улыбку. — Завтра мы поговорим с Антоном и решим все проблемы на свете, а сейчас… — Позов пытается приподняться с кровати и ловит ладонями лицо Серёжи для поцелуя, перебивая его пламенную речь.* * *
— Не спишь? — дверь спальни Антона осторожно приоткрывается, Арсений заглядывает внутрь. — Нет, — тихо бормочет парень, резко садясь на кровати, наспех вытирая мокрые щёки. — Ты как? — Попов закрывает дверь ногой и идёт к юноше, держа в обеих руках аптечку. Он садится рядом с кроватью на ковёр, ставит на пол ящик и открывает его. — Живой? — Живой, — Антон понимает, что сейчас будет происходить, поэтому слезает на пол и послушно плюхается рядом с мужчиной. — Хороший мальчик, — брюнет улыбается. Его голос становится неприлично низким, от чего у Шастуна по всему телу бегают мелкие мурашки. Арсений берёт ладони Антона в свои и внимательно рассматривает их. По телу юноши пробегает разряд тока, прикосновения обжигают его, к горлу подкатывает ком, ему снова почему-то хочется разрыдаться. Но он не должен делать этого. Это глупо. По-детски. И очень унизительно. «Парни не плачут, по-моему, пела Польна», — в голове бегущей строкой вспоминаются слова из песни ST. — Будет щипать, — предупреждает Попов, смачивая ватку в антисептике. Он переворачивает ладони парня и осторожно обрабатывает мелкие царапины. — Не больно? — Нет, — Антон упрямо трясёт головой. Знакомая ситуация. — Как скажешь, — Арсений пожимает плечами и чуть сильнее надавливает ватой на пальцы парня, тот только сжимает губы и зубы изо всех сил от резкой боли. Кажется, в коже ещё остались кусочки стекла. Их нужно вытащить. — Тебе не обязательно всегда терпеть. — Это неважно. — Все мы люди, — мужчина наклоняется и заглядывает в зелёные грустные глаза, смотрящие на него исподлобья. Зачем он так делает? Зачем отталкивает его от себя, а потом снова пытается сблизиться? Зачем он играет с ним? Хочет сделать ему больнее, чтобы он, Антон, понял, где его место? Шастун молчит. Арсений вздыхает и подносит пальцы юноши ближе к своим глазам, пытаясь рассмотреть получше и понять масштаб бедствия. — Всего лишь маленький кусочек стекла, — успокаивающе произносит он. — Я сейчас вытащу его и всё будет хорошо, — Попов гладит его по руке и встаёт. Скрывается за дверью и через пару минут снова возвращается. — Нашёл у твоей мамы пинцет. Сейчас мы быстро всё уладим. Антон кивает, наблюдая за преподавателем. Тот берёт ладонь парня в свою, переворачивает её, сжимает в пальцах пинцет и подносит его к ранке. Секунду подумав, он резко и точно подхватывает инструментом стекло и вытаскивает. Юноша не успевает даже испугаться. — Отличная работа, — хвалит Арсений то ли себя, то ли Антона. Он обрабатывает ранку перекисью, смазывает её края йодом и аккуратно заклеивает пластырем. — Готово. Ты в порядке? — Да, — только и может вымолвить юноша. Он ненавидит всё, что происходит сейчас в этой комнате. Он прекрасно понимает, что вся эта «отеческая» забота сильнее привязывает его к Арсению Сергеевичу. А тот только и рад. Хочет, чтобы Антон, как послушная собачка, бегал за ним, но не приближался слишком близко? — Спокойной ночи, — мужчина закрывает аптечку, встаёт с пола и направляется к выходу. — Это всё? — он оборачивается. Антон смотрит на него снизу вверх, руки сжаты в замок. — Что-то ещё? — невозмутимо интересуется Попов, стараясь дышать как можно спокойнее и размеренно. Блять. Кажется, я понял. Я разгадал вашу стратегию. Антон машет головой и отворачивается. Он понимает, какую тактику выбрал Арсений Сергеевич. И это, мать его, гениально! Ему хочется, чтобы брюнет накричал на него, разозлился, отругал, что-то сделал с ним, лишь бы не молчал. Молчание — убивает. Особенно в те моменты, когда тебе так отчаянно нужны слова, крики, любые эмоции, только бы понять, что ты не один что-то чувствуешь. Дверь за его спиной закрывается. Боль обвивает его со всех сторон. Сердце начинает навязчиво барабанить, каждый удар отдаётся тупой болью. Блять, блять, блять. Что вы творите, Арсений Сергеевич? Разве так можно поступать? За что вы так? Арсений не спеша направляется в ванную комнату, запирает дверь, открывает шкафчик, убирает туда аптечку. Он подходит ближе к зеркалу и внимательно разглядывает своё лицо. Ни одна мышца не дрогнула. Всё так, как он и планировал. Попов смотрит в своё отражение и вдруг замечает, как его глаза сужаются, зубы скрепят и челюсть ходит ходуном. Он пытается совладать со своими эмоциями. Пытается даже наедине с самим собой ни за что не признаваться. Тело напряжено до предела. И кажется, что он взорвется. Чёрт. Почему я не могу взять себя в руки? Он включает воду, наспех смачивает руки и бьёт мокрыми ладонями себя по лицу. Сильнее, сильнее, ещё сильнее. Только бы успокоиться и прийти в себя. Арсений выключает воду, облокачивается на раковину, закрывает глаза дрожащими пальцами. Что же происходит? Он резко выпрямляется, поворачивается к стене и бьёт по ней кулаком. Удар. Боль пронзает его руку. Хорошо. Он бьёт ещё раз. Просто отлично. То, что надо. Арсений бьёт третий раз, чуть сильнее, чем в предыдущие разы, и всю руку, от кончиков пальцев до плеча, охватывает резкая боль, которая, кажется, приводит его в чувство. Ты же обещал себе никогда так не делать. С последнего раза прошло двадцать лет. Двадцать грёбаных лет. Он поднимает руки, уже не пытаясь унять дрожь, и разглядывает их. На костяшках пальцев правой руки — кровь. На запястьях почти незаметные белые цепочки шрамов. Их очень сложно разглядеть. Только если приблизить руки к глазам или просто знать. Знать, что они там есть. Успокойся. Просто успокойся. Арсений снова включает воду, садится на край ванны и опускает израненные пальцы под струю ледяной воды. Намного легче. Но какой ценой? Ценой забытого прошлого? Двадцать лет назад отец избивал его, пятнадцатилетнего пацана, каждый день до потери сознания. Эта боль всегда будет преследовать его. Давно зажившие синяки снова начинают болеть. Или Арсению просто кажется. Двадцать лет назад отец выгнал его из дома. Двадцать лет назад Арсений первый раз по-настоящему влюбился. Проблема в том, что это был мальчик. Лохматый мальчишка с кудрявыми волосами из параллельного класса. Отец застукал их за домом, когда они целовались. И тогда начался его личный ад. Они больше не виделись после того дня. Его отец избил Арсения и парню тоже досталось. Тогда он первый раз в своей жизни расплакался. Он плакал ещё много раз после этого, но после побега из дома — никогда. Иногда, во сне, он снился ему. Улыбающийся во весь рот. Кудряшки, которые так любил перебирать пятнадцатилетний Арсений. Большие карие глаза, смотрящие на него нежно, с любовью и восхищением. Худое тело, которое он любил сжимать в своих объятиях. И громкий, искренний смех. Все двадцать лет Арсений пытался его забыть. И у него почти получилось. Пока в его жизни не появился Антон. — Дорогой, ты в порядке? — Майя обеспокоено стучит в дверь. — Да, — мужчина выключает воду. — Чищу зубы и иду спать. Не жди меня, ложись, — он слышит, как женщина вздыхает и уходит в комнату. Попов берёт щётку, выдавливает пасту и начинает чистить зубы. Он смотрит в зеркало, в свои красные глаза. Он больше никогда не переживёт это снова. Он уже не мальчишка, а взрослый мужчина. И его чувства никогда не возьмут верх над ним. Тебе стоит держаться от меня подальше, Антон Шастун.