Друг

      Через полчаса самолёт приземлится в Москве. Я нервничаю и из-за страха летать, и из-за того, что после моего признания в любви к Филиппу, события не стали развиваться так, как я себе мечтательно придумала. Последние пять гастрольных дней каждый из нас занимался своими делами. Киркоров не предложил жить с ним в одном номере и не устроил ни одного свидания. Пару раз мы мимолётно поцеловались: один – встретившись в пустом коридоре, а второй – в самолёте позавчера.       Да, я это считаю и, почему-то, запоминаю. Наверное, как-то иначе я представляла себе «любовный роман».       Ещё недавно я была готова встретиться в Москве с неудобными вопросами про наши с Филиппом «не просто рабочие отношения», а сейчас я не то, чтобы не готова, я этого боюсь. Боюсь, что скажу всем о своём чувстве и окажусь лишь очередным для него одноразовым случаем, если вообще не случайностью.       Киркоров сидит в кресле перед моим, но спросить у него всё то, что вызывает у меня сомнения, я не решаюсь.       Объявляют о начале посадки, просят пристегнуть ремни, но я трусиха – в этот раз как защёлкнула замок ремня перед вылетом, так к нему больше и не прикасалась. - Не бойся, – вполголоса говорит мне Филипп, повернувшись к иллюминатору.       Невольно улыбаюсь, становится чуть легче, но на сердце такая обида и тяжесть, что при выходе из самолёта я планирую ничего не отвечать, если, конечно, хоть какие-нибудь журналисты приедут встречать нас этой ночью.       Шасси с неприятным грохотом касаются полосы, и сквозь заложенные уши пробивается: «Уважаемые пассажиры, мы прибыли в место назначения – аэропорт "Домодедово". За бортом +7 градусов Цельсия». - Мда, и это начало мая, называется, – хмыкаю, ощущая, как страх потихоньку меня отпускает.       Самолёт завершает манёвры, и пассажиры начинают вставать со своих мест и суетиться. Я планирую выходить последней, поэтому всё ещё сижу в широком бизнес-классовом кресле. В иллюминатор мне уже машут человек двадцать с камерами, блокнотами и диктофонами. И почему я не догадалась его закрыть?       Стюардесса приходит за нами. Первыми идут музыканты и бэк-вокалистки. Филипп использует это время – достаёт с багажной полки мою сумочку, помогает мне надеть плащ и подставляет свой локоть, чтобы я взяла его под руку. Но я обижена. Делаю вид, что не замечаю этого благородного жеста, забираю сумку и иду в сторону выхода. Филипп следует за мной. Хотела бы я сейчас видеть его выражение лица, но не могу позволить себе обернуться.       На трап уже светят фонари камер, мелькают вспышки. Каждому хочется урвать сенсацию. Неужели и правда так интересно, кто с кем спит? - Алла Борисовна, почему вы скрывали этот брак? – спрашивает какой-то молоденький мужчина справа, но я его не вижу, одна лишь шапка микрофона на секунду оказывается у моего лица, пока на этот выпад реагирует охранник. - Вы простите Филиппа? – на сей раз вычленяю из гула яркий женский голос.       Я улыбаюсь и молча иду к машине. Филипп менее устойчив – его проще вывести на эмоции, поэтому на сыплющийся шквал вопросов он громко спрашивает в ответ: «С чего вы это вообще взяли?!».       Толпа на мгновение затихает, но затем «улей» с новой силой начинает гудеть. Мы успеваем оказаться на заднем сидении авто, и я, наконец, могу увидеть лицо болгарина. Брови сдвинуты, глаза выражают растерянность, а по тому, как он заламывает пальцы, я понимаю, что эта невозможность нормально ответить его бесит. - Не обращай внимания, – я пытаюсь поддержать Филиппа, но, кажется, это вызывает в нём ещё больше раздражения.       Нас подвозят к vip-терминалу. Здесь уже нет никого, а в голове всё ещё фантомно продолжается шум. Я уже готова на разговор с болгарином, поэтому спрашиваю: - Ты говорил водителю, во сколько мы прилетаем? - Да, конечно, ещё вчера позвонил, – я и не сомневалась в его исполнительности.       Мы выходим на парковку. Я вижу свою машину с грузящим в багажник мои чемоданы водителем. Но сумок Филиппа там нет. Оглядываюсь по сторонам и замечаю другое авто. - Мои чемоданы, пожалуйста, вот к той машине, – командует Киркоров носильщику. - Мы не вместе едем? – спрашиваю, надеясь на совместную дорогу и, возможно, приглашение его к себе «на чай».       Филипп слегка мнётся, но всё же не соглашается: - Мне нужно заехать сначала по делам, – как-то обречённо выдыхает и добавляет для весомости: – Срочно. - Хорошо, я тебя поняла, – пытаюсь сдерживаться, но понимаю, что лицо у меня довольно сильно погрустнело.       Он коротко меня целует и улыбается, а затем уходит. А мне кажется, что мужской силуэт медленно растворяется в темноте вместе с моими мыслями. Порыв холодного ветра заставляет прийти в себя, и я замечаю уже давно ждущего рядом с открытой дверью водителя.       Весь следующий послегастрольный день я посвящаю себе: отдыхаю, объедаюсь, читаю, звоню Кристине в Лондон. Врачи говорят, что недели через две родит. И я стану бабушкой. Господи, уже бабушкой! А позволила себе влюбиться в парня, который моложе аж на восемнадцать лет! Ужас!       С другой стороны, что я с собой сделаю... Да и «ставить на себе крест» в сорок два – глупо. Конечно, скорее всего, эти отношения вряд ли хоть сколько-нибудь ещё продлятся.       Только я смиряюсь, по моему мнению, с неизбежным, тишину разрывает трель телефона. - Алло, – я поднимаю трубку. - Привет, Аллусь, – это Филипп.       Я только что себя так накрутила, что от звучащего бархатного голоса на том конце провода у меня проступают слёзы, но я стараюсь погасить этот порыв. - Привет. Уже соскучился? - Конечно. А ты, я надеюсь, отдыхаешь? – его тон игрив. - Стараюсь. А что? – спрашиваю в ответ, надеясь на приглашение на свидание. - Тут только что звонили с телевидения, звали на интервью в «Светские беседы». Ждут нашего с тобой ответа.       Блять! Я всей душой ненавижу это шоу, но как только натыкаюсь на него по телеку, не могу заставить себя переключить канал. - А когда они зовут? – я надеюсь, что у нас будет хоть немного времени, чтобы выяснить отношения. - Завтра в восемь вечера, – почему-то Филиппа эта спешка веселит. - Тебе не кажется, что рановато? – выражаю скептицизм. - А когда, если не сейчас, Алл? – Киркоров не хочет отступать. – Позже это уже не произведёт фурор. - Ладно, хорошо, – соглашаюсь чисто из азарта. - У меня днём дела, после я поеду сразу в «Останкино», поэтому не смогу за тобой заехать. Доберёшься сама? Тебя там встретят, – с осторожностью произносит Филипп и затихает в ожидании ответа.       Такого я, конечно, не предполагала, но могут же у него быть свои важные дела. - Доберусь. - До завтра, целую, пока, – тараторит болгарин и бросает трубку, не дожидаясь моего ответного прощания.       Его поведение кажется мне, мягко говоря, странным. Неужели я ему нужна только для пиара..? Хотя другом эти несколько лет он был хорошим. Не может же он так предать мои чувства...       Встряхиваю головой, чтобы вернуться из этого потока мыслей. Сердце из-за постоянного волнения начинает болеть. А я ведь уже не девочка. Да и какие мне свидания? В моём возрасте сплошные «очные ставки».       Звоню водителю и прошу заехать завтра за мной в половину седьмого, предвидя вечерние пробки. Без меня съёмки вряд ли начнут, но опаздывать не люблю.       Следующее утро начинается с кофе и мелкой дрожи. Я как будто бы не знаю, что буду говорить на этом интервью. Обещала, что правду, но сомнения сверлят мозг.       Начинаю собираться в два часа дня. Моя гардеробная обнажает типичную женскую проблему – шкафы ломятся, а надеть нечего. Сейчас так модно нанимать стилистов, носить брендовые вещички, но я предпочитаю всё выбирать сама. Поэтому обещаю себе разобрать эти горы одежды и свести количество «тряпок» к минимуму. И только потом «прибарахлиться» в компании Вали или Славы.       Когда я останавливаю свой выбор на чёрном коротком балахончике с поясом, коих в гардеробе у меня штук двадцать, время уже подбирается к пяти часам. Оставшиеся полтора я трачу на макияж и завивку.       Выхожу из подъезда. Шквалистый майский ветер чуть не сбивает меня с ног. Отмечаю для себя, что это плохая примета, и сажусь в машину.       В дороге обещаю себе быть откровенной со зрителями, несмотря на то, что это та ещё тошнотная передачка, но уже у «Останкино» вижу, как из машины Филиппа выходит какая-то женщина. Он обнимает её, и они расходятся. Киркоров замечает мою машину на парковке и бежит меня встречать. - Привет, – он открывает дверь авто и подаёт руку.       Я выхожу, не скрывая недовольства, но мерзкий ветер оставляет пререкания на потом и заставляет скорее бежать в помещение. Там нас сразу встречает девушка и ведёт на съёмочную площадку. Пять минут на подготовку, и мы уже сидим в креслах интервьюируемых.       Звучит отбивка, и ведущий начинает свою речь: «Совсем недавно вышла скандальная статья о двух известнейших в стране артистах. Этот текст взбудоражил всех: и поклонников, и ненавистников. Но так ли всё на самом деле? Сейчас и спросим. В эфире "Светские беседы". У нас в гостях Алла Пугачёва и Филипп Киркоров». На съёмочной площадке нет зрителей, а потому всё сопровождается только звуками и наездами-отъездами камер. - Здравствуйте, Алла! Здравствуйте, Филипп! - Добрый вечер, – отвечаем хором, не сговариваясь. - С недавних пор все хотят узнать из первых уст, что это за история? И правда ли вы женаты? – ведущий и сам не скрывает любопытства. Походу, мой поклонник. - Нет, мы не женаты, – начинает Филипп, – но...       Я не даю ему договорить, потому что уже совершенно не хочу рассказывать о том, что растаяла и отдалась этому бабнику: - Но кое-какие отношения между нами действительно есть. С недавних пор Филипп – мой концертный директор. - Ох, серьёзно? Тогда с чего автор статьи решила обратное? - Это был фарс, – я снова все беру в свои руки и краем глаза вижу, как лицо Киркорова краснеет, затем белеет, потом зеленеет то ли от стыда, то ли от злости. - Спектакль? – пытается понять ведущий. - Своего рода, – и я не лгу, просто расписываю события и статусы отношений, произошедшие до всяких признаний. - Филипп, может, вы расскажете? – не заметить это молчание было невозможно. - Да, конечно, – болгарин, наконец, отмирает. – Я просто попросил Аллу мне подыграть, чтобы избавиться от назойливой поклонницы. - А с ней у вас что-то было? - Ну, было бы глупо это отрицать. Ведь мне назло она всё это написала и отдала в газету. - Кроме дружбы и работы, между нами нет ничего, – я утвердительно улыбаюсь. - Ничего, – вполголоса вторит Филипп. Он явно расстроен. - Что ж, друзья, расходимся! Сенсации не произошло! – иронизирует ведущий. – Тогда поговорим о планах и новинках!       Остальной час проходит формально и скучно. Хорошо, если они нарежут это интервью хотя бы минут на двадцать.       После съёмки я чуть раньше ухожу с площадки, а Филиппа задерживает какой-то вдруг возникший знакомый. Но через пять минут он уже врывается в гримуборную, где я чинно притулилась покурить. - И что это было? – он сильно растерян и немного зол. - Я просто остудила твоё желание оказаться в центре внимания, – я выдыхаю струю дыма в потолок, стараясь не смотреть на болгарина. - Но мы же договаривались! Ты могла заранее сказать, что стратегия изменилась?! Я сидел там, как ледяной водой облитый! – он изо всех сил старается не повышать голоса, но получается так себе. - А я приняла это решение за десять минут до съёмки, когда увидела девицу, которая вышла из твоей машины. Ты с ней ещё обнимался, помнишь?! – я тоже начинаю возмущаться, не в силах сдержать ревность. – А ещё между нами секс был один раз. И больше ты ко мне не прикасаешься, постоянно куда-то убегаешь. А я не хочу быть очередным расходным материалом для тебя. Хотя, походу, уже стала!       Он горько улыбается и пытается меня успокоить: - Не кричи. Нас могут подслушать. Собирайся, поехали! - Куда? – я ошарашена таким его ответом. - Собирайся, я говорю, – Филипп настойчив и даже убедителен.       Он везёт меня молча, и я не смею задавать вопросов – заинтригована и напугана.       Через полчаса он останавливает авто в ухоженном дворе, и мы поднимаемся на пятый этаж одноподъездного многоквартирного дома. В голове проскакивает мысль, мол, не так буквально я бы хотела потрахаться.       Филипп поворачивает ключ в замке, мы проходим в квартиру. Щелчок выключателя, и над нами загорается большая блестящая люстра на высоком потолке. - И зачем ты меня сюда привёл? – робко разрываю это долгое неловкое безмолвие. - Наша с тобой квартира, – Киркоров вскидывает плечи. – Конечно, не дворец. Но два уровня, восемь комнат, две ванные комнаты, большая лоджия. - П-послушай, – я слегка в шоке, начинаю заикаться, – а зачем нам квартира? - Ну как? Я, идиот, решил, что мы будем вместе жить, когда-нибудь поженимся, а потому нам нужен свой просторный угол, – Филипп наивен и честен.       Вот чёрт! Кажется, я сама себе надумала, что ему не нужна, но отступать некуда: - А что за баба, с которой ты обнимался? - Это Ира, – он улыбается, – риэлтор. Она помогла найти мне эту квартиру, пока мы завершали гастроли. А вчера ночью у меня была сделка. А убегал я, потому что мне всё время нужно было решать вопросы по поводу квартиры, да и боялся проболтаться. И теперь вот – она наша. - Ты вот сейчас не шутишь? – я уже не могу верить происходящему, меня ни один мужик раньше не приводил в квартиру и не говорил, что здесь мы будем жить. - Какие шутки, Аллусь? Я впервые в жизни люблю! Это чувство надо беречь. Я не могу тебя потерять, – он обнимает меня за талию и припадает к губам.       А во мне всё смешалось: растерянность, любовь, желание, волнение... Но пусть это длится как можно дольше.