Путь

      Помню, была ночь, сильная гроза, такие не часто бывают у нас на планете. И тут грохот. Я думал молния ударила в веранду. Выхожу – а там девочка. Такая худая, кости торчат отовсюду, вся в ранах и гематомах. Стоит, опирается о балку у входа, пытается устоять на ногах. Вся одежда изорвана, волосы спутаны в клочья. Дождь льет как из ведра. И только глаза… Эти темные-темные глаза, бессловно молящие о помощи.       – П-помогите…пож-жалу-луйства, – из последних сил выдавливал их себя ребенок.       Я не знаю, сколько прошло, мне кажется, что целая вечность. Она только открыла рот, чтобы снова что-то простонать и протянула ко мне руку, как начала терять сознание и падать. Я поймал ее и отнес в дом. На кровати она пришла в себя через пару минут, пока я осматривал рану на животе. Она так сильно напугалась, что подскочила. Её пронзила режущая боль свежих ран, и она с адскими стонам легла обратно. В течение нескольких часов у нее был сильный жар. Я сбивал ей температуру, зашивал раны, извлекал из них стекла и периодически успокаивал, когда она приходила в себя. Я никак не мог понять, что могло произойти с этим ребенком. Ближе к обеду следующего дня, пока я молился на пороге дома, она вышла. Её тонкие ноги дрожали. Заметив, что я обернулся, она упала на колени и стала молить о прощении. Она ревела, не в силах больше терпеть все это, и все спрашивала, чем она может отплатить, говорила, что у нее нет ничего, кроме своего тела. Она дрожала как осиновый лист в самый ветренный день. Я медленно встал, подошел к ней, но тем больше напугал ее, сел на колени рядом с ней, поднял лицо за подбородок, посмотрел в глаза и сказал: «Мы никогда не сможем добиться спокойствия во внешнем мире, пока не добьемся его во внутреннем». То, как она на меня тогда посмотрела… это дало мне новый смысл жизни, я захотел помочь ей. Весь оставшийся день она рассказывала мне о свое детстве, о том, что с ней произошло, и о том, как она попала ко мне. Я был так удивлен, честно говоря это первый опыт в моей жизни в воспитание четырнадцатилетнего. Все наши занятия были построены на внутреннем умиротворение, на борьбе со злостью, обидной, жаждой мести и крови. Я научил ее всем техникам, которые знал сам, начиная с айкидо и кэндо, и заканчивая хёхо нитэн ити-рю. Сюрикены, катана, кулаки.       – Ну все, хватит. Син, я терпела сколько могла и не перебивала лишь из уважения к тебе, но хватит. Зачем ты это делаешь!? – не выдержав и вскочив с места, перебила старика Гамора.       – Дитя, когда ты уже научишься доверять людям? – сохраняя спокойствие в голосе и лице сказал Син.       – Я много кому пыталась доверять, ничего из этого не вышло. Они гоняются за призраком, я – это не она… – схватившись за голову, девушка попыталась за что-то ухватиться и чуть не упала. С испуга стражи встали на ноги и попытались протянуть к ней руки.       – Не надо! Со мной все хорошо, - немного оклемавшись зенхоберианка поспешила удалиться.       Выждав, пока она выйдет на улицу, Хан Син сказал:       – Это все камень, то есть душа, то есть камень души… это все так трудно, я еще сам до конца не понимаю, но создается парадокс. Она здесь, и ее душа в этой вселенной, их разумы конфликтуют за права главенства. Это происходит само собой. Она вечно медитирует, пытаясь бороться, но когда она теряет контроль, когда происходит что-то, где она больше не хозяйка своих чувств, то старший разум, то есть ваша Гамора, пытается попасть в ее голову, потому что это ее вселенная. Не намерено, это происходит само-собой, как электрон поскорее пытается заполнить себя протонами.       – То есть она не хочет знать, что здесь было? Она же была счастлива, то есть, я так думаю, – пытался размышлять Ракета.       – Но это не ее жизнь, это жизнь нашей Гаморы, она имеет право прожить ее так, как хочет. Ты представь, твой отец – тиран просто прыгает во времени, ты здесь застреваешь, к тебе приходит кучка побитых ребят и говорит, что ты должна пойти с ними, ведь они по тебе скучают, и… – рассуждения Питера явно зашли в тупик.       – Я есть Грут.       – Грут прав, нам пора, Пит, ей сначала надо разобраться с собой, – сказал Ракета.       – Да, пошли, – Питер встал и пошел к выходу.       В саду, облокотившись на широкое и согнув одну ногу в коленке, сидела девушка, смотря куда-то в пустоту. Проходив мимо, капитан шепнул:       – Ты все равно часть нашей семьи. Если что-то произойдет, если просто захочешь поговорить, найди нас, мы не прячемся. Так или иначе, за тобой идет охота, мы будем приглядывать за тобой, пока угроза не исчезнет… Прости. Гамора смотрела в след уходящей команде.       Через пол часа ходьбы в полной тишине стражи добрались до корабля.       – А где Гамора? – засуетившись на , спросила Мантис.       – Ничего не вышло, она не в ладах с собой, – фыркнул енот.       – Ракета! – встав на сторону любимой и не желая выставлять ее в не лучшем свете, заступился капитан.       – А нечего отрицать действительность, у девчонки едет крыша, – явно не со злости съязвил ракета. Он не знал, как по-другому развеять обстановку.       – Ещё хоть слово, и я отбивную из тебя приготовлю, – заметно покраснев, Питер начал подходить ближе к Ракете.       – А вот ты попробуй, – продолжил спор енот.       – Хватит! – вмешался Дракс, останавливая Звездного Лорда, который уже был готов накинуться на своего инженера.       – Ребят, встряска – это, конечно очень здорово и помогает разрядить обстановку, но что обозначает этот красный фонарик на панели? – вклинился между парнями Тор.       – Я есть Грут.       – И много кораблей заходят на орбиту? – распереживалась Мантис.       – Нет, всего два трехместных. Странно, кто мог до такого додуматься? И не армия для завоевания, и не одиночные разведчики, да и летят прямо в лоб, – пояснила Небула.       – В чей лоб? – не понял Дракс.       – В твой. Такой же большой, как и твой тупизм, – стоя позади, все еще язвил Ракета.       Дракса это смутило ещё больше, но времени разбираться не было.       – Рассчитала траекторию их полета, они сядут на 36 градусов северной широты и 138 градусов восточной долготы, – доложила Небула.       – Это же дом Син Хана, – наконец опомнившись сказал Ракета.       – Дом кого? – спросил Дракс.       – Я есть Грут.       – У Гаморы есть наставник? Еще один? Помимо Чедвика? – еще больше запутался Дракс.       – Да, здоровяк, мы тоже ничего не понимаем, – активно вбивая каки-то данные и поднимая корабль, ответил Питер.       – Ты уверен, что она будет рада нас видеть? Снова? – насторожившись, сказал Ракета.       – Поругается потом, она там одна, совершенно не в боевом состояние, да еще и с каким-то стариком. Всем пристегнуться! – приказал Звездный Лорд, и Милано направился вперед.