Все тузы были продемонстрированы.
***
После досадного разговора с доктором Ватсоном Майкрофт, спешно покинув злосчастную квартиру, поспешил на запланированную встречу с той самой «папкой», что, видимо, перестала быть секретом после обнаружения в его кабинете розового шампанского Шерлоком. «Как же это всё было глупо! Предполагать, что Шерлок! Шерлок, считавший Джона как минимум братом, мог не сказать ему о столь щепетильной информации?! Которая так задевает меня…» Ругал себя политик по дороге к дому мисс «Б». Он не мог отрицать, что вёл себя словно пойманный матерью за курением подросток. И причём второй раз! Интересно, сама мамочка уже в курсе последних новостей? И догадывается ли хоть кто-то, что Шарлотта Бромфилд была той самой раскрытой «подружкой»? Ужинали сегодня, к слову, у мисс «Б» — приятное нововведение — оказывается, такой тет-а-тет был гораздо приятней и спокойней, чем, к примеру, в людном ресторане. Но даже это счастливое обстоятельство предстоящего вечера не могло заглушить раздражение мужчины. Хмуро доехав до дома Шарлотты, шумно закрыв дверь автомобиля и громко прошагав к входной двери, Майкрофт, наконец, чересчур сильно надавил на кнопку звонка, ожидая хозяйку. Он уже однажды приходил, пару раз, на их встречи в не самом лучшем расположении духа, и, как оказалось, девушка на редкость легко могла отвлечь его от такого настроя и переменить гнев на милость. С ней вообще как ни странно было просто. Это Майкрофт стал подмечать сравнительно недавно. Да, он уже давно понимал, что в её обществе ему не было противно, но всё же… с каждой новой и особенно с каждой более «болтливой» из «встреч» мисс «Б» повышала в его глазах свой статус всё выше и выше. — Ну и гримаса, — открыв дверь перед «кавалером», встретила его девушка, и до его носа тут же донёсся сладкий и пряный запах предстоящего ужина. — Добрый вечер, — угрюмо гаркнул мужчина, вместе с зонтиком шагая в проём, не дожидаясь приглашения войти. Слишком он уж был зол, чтобы быть доброжелательным, и, в конце концов, сколько раз он уже был в её доме?***
Но предположение Холмса, к сожалению, не увенчалось успехом. Даже милая Шарлотта не смогла унять его гадкого настроя. Да что говорить! И холодные закуски и горячее (!!!) не смогли его успокоить. Мисс Бромфилд, разумеется, пыталась аккуратно подковырнуть мужчину для дальнейшего развития разговора, но тщетно. Да и её настойчивость и упёртость в итоге сдали позиции. Когда с горячим было покончено, девушка устало опёрлась о спинку кресла, поправляя браслет часов, пока Майкрофт нахмуренный и насупленный ковырялся в утке, ведя немую дискуссию про себя: — «Ну почему так много соуса, и когда это стало принято, чтобы Стивен не присылал ему отчёт о проделанной работе за день ровно к одиннадцати тридцати?» — Как же время летит, только сели за ужин, а уже так поздно… — сухо отметила Шарлотта, разговаривая предпочтительно с салфеткой на столе. — Да, — немного резче, чем рассчитывал, отозвался Майкрофт, разрезав затянувшуюся тишину и тут же вспомнив, добавил: — Почти двенадцать, а просыпаться вам в пять тридцать, так что рекомендую поспать. Сказав это, он почувствовал ещё одну волну раздражения. Почему всё не может идти так, как он того хочет?! Зачем это ей уезжать? — Спасибо Майкрофт, — неприветливо отозвалась Шарлотта, посмотрев на мужчину исподлобья: — Но меня весь вечер мучает один вопрос — в чём дело? — Не понимаю, о чём вы, — хмыкнул Холмс с пренебрежением. — Перестань! Прекрасно ты понимаешь! — выпрямилась в кресле Шарлотта, чуть повышая голос, из-за чего брови политика подпрыгнули на лоб, хотя сам он скорее обращался взглядом к блюду перед собой. Молчание. — Что случилось? Не зная тебя, я бы сказала, что ты просто не хочешь, чтобы я уезжала, — уже спокойней произнесла Шарлотта. — Скажи, и я останусь, — добавила она с ухмылкой. — Останешься? Это ведь самый крупный аукцион года, — не глядя на собеседницу, хмыкнул мужчина. «Было бы неплохо… хоть этот аспект его жизни остался бы на месте, не меняя своего местоположения.» Мисс Бромфилд закатила глаза и через миг продолжила: — Да, ты прав, не останусь. Так в чём дело? Молчание. Майкрофт со вздохом помассировал переносицу. — Кроме Шерлока, теперь обо всём знает и Джон. — Ну… это не так уж и удивительно, — заметила девушка. — Полагаю, он приложил немалое ехидство, говоря об этом, — миг. — И, наверное, не только с Джоном. — И сомнений нет, — устало хмыкнул Майкрофт. Секунда передышки с обоих фронтов, и на губах Шарлотты расцвела ухмылочка. — Что? — каркнуло «Британское правительство» автоматически, чуть жестикулируя руками, находящимися сейчас на подлокотниках кресла. — Я только что поняла, что мне очень нравится, когда ты бурчишь, — с улыбкой ответила блондинка. Майкрофт цокнул губами и со вздохом отвёл взгляд в сторону, через секунду вернув его на собеседницу, чтобы дать отпор. — Только не надо сантиментов! — поморщился Холмс. — Они тебе нравятся, — гнула своё девушка, переменив расслабленное положение на стуле, поставив локотки на стол и чуть придвинувшись ближе, чтобы сказать: — И даже не смей отрицать этого. — Переубеждать тебя — себе дороже, — канючил Холмс. — И это тебе нравится, — выпрямилась на месте блондинка, отодвигая кресло и убирая с коленей салфетку, встала. — Я сегодня решила поэкспериментировать с датской выпечкой, ваше преосвященство пробовало Drømmekage? — поинтересовалась девушка, улыбнувшись и направившись в сторону кухни. — Нет, в единственный мой визит в Копенгаген я был на соковой диете, — морщась, вспомнил политик. — И как? — донеслось из кухни. — Безрезультатно и пресно. — Я о визите, — показалась в столовой с тарелочкой, на которой находился оставленный заранее остывать датский десерт. — Не люблю работать в полевых условиях, — кратко ответил мужчина, ловя приятный запах бисквита и чуть ёрзая на месте от предвкушения счастливого финала столь неудачного дня. Конечно, самая сладкая часть вечера была ещё впереди, но и то, что он находил сейчас в руках у мисс «Б», не могло не радовать его раздосадованную натуру. — Ууу…. В полевых условиях, — многозначительно повторила его слова блондинка, устанавливая блюдо на стол. — Звучит крайне возбуждающе, — добавила она, подмигнув мужчине и взяв со стола грязные тарелки и приборы. — Спешу успокоить тебя, я не бегал с автоматом томпсона и не возглавлял кавалерию, — чуть наклонил голову вбок и оскалил зубы в улыбке Майкрофт, тут же добавив: — Просто влился в местное гангстерское общество и шпионил на М6 пару недель. — Это всё ещё достаточно будоражащее, чтобы я отпила вино с неприкрытым сексуальным контекстом, — ответила девушка, одной рукой держа посуду, а второй взяв бокал и многозначительно и крайне красноречиво глядя на Холмса, отпила, а вернее допила его содержимое. Мужчина усмехнулся. Десерт оказался неудачным: сухой бисквит и жирный крем сверху. Но будучи джентльменом, Майкрофт не проронил ни слова, пока хозяйка со вздохом раздражения сама не признала своего поражения: — Этот дроммо… драммо… дроммекейе — несусветная гадость, у меня вроде бы оставались печенья, если их не украли… будешь? — вновь поднялась с места Шарлотта, Майкрофт одобрительно кивнул головой, чуть улыбнувшись. Он знал, вернее следил за теми, кто входит в дом Шарлотты и выходит из него, а Джеймс как раз таки не раз бегал сестрёнке за «перекусом». Печенье оказалось превосходным. Оно всегда было вкусным, но после неудавшегося датского бисквита стало особенно приятным. — А, что было ещё до этого? — Ещё? — моргнул Майкрофт. — Да, каким был Майкрофт Холмс лет в пятнадцать? Майкрофт чуть поджал губы. Он не особо любил рассказывать о своём детстве и о прошлом в целом… Да и он только что рассказал ей одну историю, а значит, на сегодняшний вечер лимит визитов в прошлое был окончен. Бромфилд так не считала: — Ну пожалуйста. — Те года нечего вспоминать, — сухо ответил Майкрофт, девушка чуть наклонила голову вбок. — На сегодня историй хватит. — Ну обрисуй хотя бы тезисно, — взмолилась блондинка. Майкрофт закатил глаза, но всё же недовольно пробурчал. — Я был толстым, несуразным, самым высоким и большим среди всех сверстников, прыщавый и вечно вырастающий из всей одежды, ну и, — он поправил пиджак, ёрзая на месте. — Мечтающий стать актёром. — А! — девушка негромко ахнула, сомкнув руки и в восторге глядя на Холмса, добавила: — Актёром?! Да ты надо мной издеваешься?! — Нисколько, — весело усмехнулся мужчина. — Я даже в школьном театре играл. — Хотела бы я на это посмотреть! — Не стоит, это было скорее унизительно, чем гениально, — хмыкнул Холмс. — Унизительно? Не поверю ни на миг, — наклонила голову Шарлотта, а Майкрофт наконец улыбнулся. Покончив с печеньем, к нему пришло огорчение, вернее он его не выразил и никак не показал, но всё же осадочек остался. А всё после слов блондинки: — «Ты прав, слишком поздно. А я так устала… А ещё так рано вставать, ты не против, если сегодня обойдёмся без продолжения?». Майкрофт, разумеется, согласился, но чувство незавершённости дало о себе знать моментально. Ещё одна причина, по которой так хорошо воздержание. Вот что вожделение делает с людьми! Такого рода зависимость, которую он приобрёл в общении с милой Шарлоттой, сегодня его немного испугала. Но, как и говорилось ранее, Холмс постарался не показать огорчения и, как настоящий джентльмен, сохранив спокойствие и силу духа, пожелал спокойной ночи блондинке, после чего вместе с разочарованием и полным желудком отправился домой.***
Давно Шарлотта не выбиралась за пределы любимого старого Лондона, кто-то скажет: — «Пять месяцев без полётов, в общем-то, норма», но мисс «Б», привыкшая чуть ли не к новому путешествию каждый месяц, уже соскучилась по передвижениям по карте. В первые годы службы она вообще передвигалась на самолётах чуть ли не каждую неделю, так что подобный затяжной «псевдо» отпуск подначивал её натуру выложиться на полную и, разумеется, показать мистеру Льюизу, что она ещё много чего может и что никто (никто!) не смеет сомневаться в её хватке и наработанных умениях. Пусть та девица юна, пусть до безумия красива, но и она, Шарлотта, ещё на что-то годится! Верный Мистер Уильям, впрочем, в этот раз остался в Британии, Шарлотта сочла, что короткая поездка на конференцию, хоть и важную — гораздо менее важное событие, чем столетие бабушки верного шофёра, так что с лёгкостью дала ему выходные. Да и тем более она уезжала всего на три дня… Вряд ли в Брюсселе по её приезде введут меморандум о незаконности такси. И вот! Чуть больше часа, и она в другой стране. В Бельгии она была порядка трёх раз и всякий по работе, но местная обстановка и некое сохранение старинного средневекового шарма особенно ей нравились. Решив не откладывать в долгий ящик дело, по которому она, собственно, и прибыла в Брюссель, девушка поспешила на конференцию (дефис) аукцион, где сейчас собрались любители искусства со всего света. Целью её визита были парочка картин Ренуара и одна ранняя работа Пабло Пикассо, так не похожая на всё его творчество в будущем. Первым на Фуршете перед лекциями её заметил бывший некогда министр культуры Дании, самый высокий и большой человек, которого Шарлотта когда-либо видела — Элиот Полсон. Политик, превышавший в росте два метра, и к тому же был ещё тучный, а с большой доброй улыбкой и маленькими глазками он походил на старого доброго медведя, пахнущего недешёвым крепким бурбоном. — Lille Charles! — пробасил бывший премьер, расставив руку и приобняв улыбнувшуюся ему девушку одной рукой, пока во второй держал дымящуюся сигару. — Уже не Lille, — дружелюбно улыбаясь, произнесла девушка после отеческих объятий больших рук. — Не-ет! — ещё громогласнее заявил мужчина, заставив окружающих людей оборачиваться. Кто-то мог подумать, что он пьян, но Шарлотта, знакомая с ним уже давно, знала, что это привычная интонация для мистера Полсона. — Lille, Lille! — качал головой датский медведь. — Была, будешь и есть! Шарлотта усмехнулась, поправив золотистые кудри. — Спасибо… но извините, если ненароком обижу, но разве вы, сэр, не ушли по слухам на пенсию? — произнесла блондинка, глядя в приятное лицо собеседника. Тот весело хмыкнул перед тем, как ответить: — Верно, Lille, я стал слишком стар для этой должности, пора уступать молодым, — он качнул головой, подтверждая свои слова. — Но вы тут… не поймите, — с улыбкой продолжала Шарлотта: — Но разве приветственный фуршет не предназначен только лишь для политиков, коалиционеров, послов различных по величию держав, а также знатных богатеев? Здоровяк хохотнул. — Милая Шарли! Мне и старые времена вспомнить грешно?! Я, как ни посуди, более половины жизни провёл на страже художественного достояния Дании! — Я ни в коем случае не хотела… — Да не обижен я! — отмахнулся, не дослушав девушку, мистер Полсон. — Эй! Саша́! — заметил кого-то среди гостей и поманил к себе «медведь», Шарлотта, моргнув, повернула в ту сторону голову и тут же чуть выпрямилась, завидев кисло шагающего к ним Александра Слодковского. Это был высокий костистый мужчина пятидесяти пяти лет, хотя в компании Элиота Полсона казавшийся ниже и тоньше собственного роста. Все присутствующие знали про его непростой, прям-таки противный характер и ничем не прикрытую гордыню, но терпели его из-за неслыханного наследства, доставшегося мужчине от родни. И только мистер Полсон почему-то не замечал сие излишки, называя Слодсковского своим другом, хотя сам Александр таковым его точно не считал. И терпел все его бурные проявления чувств: как похлопывание по плечу, близкое нахождение со своей персоной и откровенную, ничем неприкрытую, грандиозную, громкую речь — с кислой ухмылочкой на тонких губах. Слодковский был родом из России, но меньше чем в годовалом возрасте вместе со своей роднёй иммигрировал в Германию, где прожил всю свою жизнь, хотя всегда завывал о сложной Русской Долли и горькой утрате Родины. Среднего роста, с коротким острым носиком, как у куницы, большими голубыми глазами и тонкими губами он походил на вытянутого хорька. И этот хорёк Шарлотте никогда не нравился: в первые такие аукционы, званые ужины и подобные встречи она не совсем понимала его, относясь к нему так же, как и большинство — с уважением к состоянию, но с полным неодобрением поведения, но как-то, помнится в Австрии, всё поменялось, когда этот русский не русский попытался подобраться и пофлиртовать с ней, вызвав в блондинке приступ отвращения не только к собеседнику с его явно сексистскими ничем не обоснованными манерами, но и к самой себе, что позволила лишь заговорить с ним. С тех пор если они и пересекались за каким-то подобным вечером, то обходились без разговоров. Но нет, добродушный мистер Полсон всё же смог невольно прервать длившийся уже более пяти лет бойкот со стороны Бромфилд. — Представляешь, милая Шарль Бромфилд не желает меня видеть среди вас! — похлопал по плечу совсем не друга, хотя в его глазах друга, датский медведь. — Неужели…! — выдавил из себя Слодковский, Шарлотта быстро и льстиво улыбнулась, терпя неприличный, осматривающе-плотоядный взгляд хорька на своей особе. — Нет, я рада видеть вас, — резче обычного отозвалась, решив сосредоточить всё внимание на Полсоне, Шарлотта. — А по вашему тону не скажешь, — пробормотал Русский. Шарлотта кисло улыбнулась, решив искать пути побега среди рядом находившихся знакомых лиц. — И я об этом! — улыбался Полсон, для него этот разговор был забавной игрой. — Как скажете. Но это неправда, — кашлянула девушка. — Так, что привело вас? — добавила она, вновь взглянув на бывшего политика, не найдя средь близстоящих более или менее интересного собеседника, знакомство с которым могло бы стать причиной для относительно уместной причины, чтобы покинуть Полсона и Слодковского. — Мунк, разумеется, — улыбнулся мистер Полсон. Шарлотта моргнула — на этой конференции самым дорогим и ценным полотном несомненно был подлинник Эдварда Мунка «Вампир» (вернее одна из копий, написанная самим автором, который любил повторять собственные шедевры неоднократно). — Вы о «вампире»? — чуть прищурилась Шарлотта. — Да, — хохотнул мужчина. — Эдвард Мунк — любимый художник моей внучки! Хочу порадовать её картиной на рождение моего первого правнука! — Поздравляю… — медленно произнесла Шарлотта, оценив такой щедрый подарок, цена которого, скорее всего, будет превышать ежегодный бюджет какого-нибудь небольшого городка. — Несомненно, искусный подарок! — прокряхтел Александр, в своей несколько презрительной манере подозвав к ним девушку-официанта и взяв бокал с шампанским. — А что вы желаете приобрести на аукционе? — спросила холодно Шарлотта, с отвращением глядя, как Слодковский откровенно пялится на задницу отходящей от них девушки. — Из мелкого: одну картину из серии Гогена, ну и, разумеется, раннего Пикассо, — Шарлотта на это притворно улыбнулась, чертыхнувшись про себя. Она также имела претензии на Пикассо, а это значило, что ей придётся побороться с этим гадом. — Гоген?! — произнёс датский медведь, добавив: — Я слышал, один итальянский барон претендует на всю эту серию. Шарлотта улыбнулась, вспомнив этого самого барона, интересно они встретятся? И приедет ли он на первые два дня конференции или же сразу заявится на третий, где пройдёт аукцион второго дня? — Посмотрим, кто ухватит своё. Я умею добиваться всего, чего хочу, — неприятно отпив, словно змей из бокала, произнёс Слодковский, на последнем слове заострив гаденький взгляд на Шарлотте. Девушка криво улыбнулась ему и, наконец, отбившись от их общества, ушла к старым знакомым лицам. Как и следовало ожидать, первый день трёхдневной конференции прошёл довольно предсказуемо. Ещё около часа фуршета и жеманных разговоров сменились двумя часами лекции скучнейших умов цивилизации и весёлой болтовнёй Шарлотты со старыми знакомыми на задних рядах, будто двоечники в школе, и после наконец наступил долгожданный отдых в заранее забронированном номере отеля на самом высоком этаже с неимоверно величественным видом и не менее шикарным интерьером. В номере даже была картина одного, хоть и забытого, пуантилиста, что стало приятной деталью сегодняшнего дня для блондинки. Но в глаза при заселении всё же бросился один изъян — странно расположенное длинное зеркало напротив большого ярко-сливового дивана. Необычное расположение этого зеркала настолько её раздразнило, что на следующее утро, после тщательной подготовки к первому дню аукциона, что должен был проходить сегодня, а затем плавно перетечь в торжественный вечер в одной из центральных филармоний, девушка попыталась переместить это зеркало, но загадку дизайнерского решения оказалось не так просто даже поднять, поэтому, сдавшись и обругав ретро-предмет совсем не ретро-ругательствами, Шарлотта сдала позиции и ушла из номера, намереваясь вернуться только, чтобы переодеться на торжественный вечер в более подходящее платье. На самом аукционе ей повезло больше: она урвала по отличной цене картины Ренуара и отбила у Александра Слодковского по неприличной — одну из первых работ Пикассо, и в прибавок поймала на себе довольно очевидный, увлечённый ею взгляд молодого красивого мальчишки. День, как не посмотри, проходил как нельзя лучше. Оставались вечер и ночь…***
Майкрофт посмотрел на часы — ещё полтора часа до окончания официального рабочего дня. Надо сказать, с появлением мисс «Б» Майкрофт скрепя сердцем урезал время, проводимое за большим столом в решении судеб целого мира, аж на три часа, вернувшись к стандартному часовому распорядку дня и почти забыв о днях, проведённых до глубокой ночи за работой. Сейчас он даже откровенно скучал. Шарлотта в Брюсселе, значит, ему никуда не надо, работать (Боже правый!) не хочется. А чувства незаконченности и неудовлетворённости до сих пор сидели в его голове с позапрошлого незавершённого, так сказать, вечера. — Стивен, — гаркнул мужчина, вызвав секретаря нажатием на кнопочку обратной связи. Через короткий миг в кабинет ворвался секретарь, со взглядом верного пса глядя на начальника. Майкрофт было приоткрыл рот, но помощник первее его заявил: — Все бумаги по делу GI445 переведены и отправлены другой стороне на подписание и одобрение. Майкрофт чуть прищурился и, вспомнив ещё кое-что, хотел было опять заговорить, но и тут Стивен опередил: — А папка первого знамения уже в красном ящике, а её дубликат, как всегда, у премьер-министра. Холмс поджал губы, желая всё же найти, к чему придраться. — А… — Ваша встреча с мистером Чангом передвинута на неделю, как и просили, — будто прочитал его мысли парень. — Хорошо, — после полуминутного молчания и изучающего взгляда, произнёс Холмс. — Вы, мистер Стерджес, наконец оправдываете всё то время, которое я на вас потратил, чтобы обучить, — качнул головой политик. Стивен робко улыбнулся. — Можешь идти, — спокойно вздохнул Холмс, махнув рукой в сторону двери и пробежавшись взглядом по столу, решив наконец покинуть его. — Конечно… — тихо произнёс мальчик, кивнув, и направился было к двери, но, взявшись за ручку, обернулся и спросил: — Сэр. Можно задать вопрос? Майкрофт кивнул. — Сегодня… вы будете сегодня работать по старому, до поздней ночи? Майкрофт чуть приподнял голову, изучающее глядя на юношу. — Простите, сэр, — тут же потупился Стерджес. — Нет, Стивен, — не слушая последнюю реплику, ответил Майкрофт, про себя подмечая, что у парня явно есть планы на ближайший вечер, и какая жалость, что у него, Майкрофта, их нет. — Я уже собираюсь, — прибавил мужчина, сразу же завидев посветлевшее лицо помощника. Вечер Холмс решил провести дома, перед камином как в старые добрые… а то в последнее время он возвращался домой только, чтобы поспать и затем снова идти на службу. Но и там он не обрёл покоя, руки так и чесались что-то сделать, прямо как в детстве, когда целый вечер проспоришь с братом. Перестав довольно скоро наблюдать за языками пламени, Майкрофт достал телефон и решил посмотреть на карту, чтобы узнать, где и что делает мисс Бромфилд. «Всё ещё в этом проклятом здании…» — бурчал про себя Холмс. В последние пару дней он мониторил местоположение данной персоны ежечасно и так же ежечасно ворчал. Хотя, наверно, он бы всё равно бурчал, если бы девушка покинула здание — ему в принципе не нравилось, что та как-то передвигается без его дотошного надзора. Недовольство вызвало мысли о кое-чем другом, ни много ни мало интересном и цепляющее-отталкивающем: ежегодном сборе высших чинов на склоне гор в Швейцарии, где разные мужи и жёны, а также их партнёры и партнёрши собирали некое общество, к которому Холмс как-никак, но всё же относился, зачастую пропуская подобные мероприятия почём зря (хотя его туда в знак приличия постоянно зазывали, зная, что тот никогда и ни за что не явится). А цепляло его то, что Швейцария была так близко расположена к Бельгии… и дата встречи так идеально вписывалась… ради такого можно было бы и пару дел отложить… и оправдание для отъезда и внезапного появления в Брюсселе придумать… Холмс потянулся к внутреннему кармашку в пиджаке за телефоном.***
После удачного аукциона последовал праздничный банкет с речью одного из членов королевской семьи Бельгии, затем состоялся ужин, и уже после него выступление музыкантов на сцене филармонии. Шарлотта сидела в глубине зала, со стороны наблюдая за выступающими на сцене, «не классика — Ха! что-то новенькое…» Это было приятным нововведением в обычно пресные вечера данного общества. Но всё же ей было скучно, одной рукой она качала бокал с Просе́кко, а второй отбивала ноготками ритм по небольшому лакированному столику, за которым находилась одна, так как высокородные соседи разошлись по знакомым и болтали с кем-то из присутствующих в зале. Ей же хотелось движения, редкое желание, но сейчас почему-то Шарлотте было ближе пробежаться по ночному Брюсселю или потанцевать, чем раздавать приличествующие её статусу улыбки и то и дело вести пустые беседы. К слову, на ней было потрясающее лёгкое, без лишних деталей, тёмно-синее длинное платье, из аксессуаров — браслет из белого золота и под него миниатюрное, аккуратное колье и серёжки, на ногах — заострённые туфельки, а под самим платьем — чулки на подвязках, что с появлением в её жизни «снеговика», стали её постоянным предметом гардероба. Без лишних слов можно было сказать, что она была донельзя очаровательной… В былой раз девушка бы наверняка проводила вечер с каким-нибудь новым влиятельным или богатым знакомым и, возможно бы, хотя нет — вероятнее всего, продолжила столь приятный вечер у того в номере, но сейчас она этого от чего-то не могла себе позволить. Хотя, почему бы и нет? Романтических отношений как таковых меж ней и Холмсом не было, и она была вольна, собственно, делать, что заблагорассудиться, но всё же почему-то не могла. «Опять думаю об этой занудной лысине…» — замечала про себя девушка, ей хотелось злиться из-за этого на себя, а заодно и на него, но она не могла. Что-то очень приятное сразу пробегало по всему телу, а губы сами собой пытались изобразить улыбку, пока тело вспоминало прикосновение знакомых рук и так любимые поцелуи на шее. Шарлотта неосознанно скользнула пальцами по шее, но, заметив это, убрала руку и, допив игристый напиток, поджала губы, заметив приближающуюся фигуру. К её столику подошёл уже знакомый по дневному аукциону мальчишка, на вид он был младше Джеймса, в сидящем на нём в идеальном беспорядке костюме от BALMAIN. Парень был выше среднего роста, но по-юношески мелковат и крайне симпатичен, с кудрявой шевелюрой, с густыми чёрными бровями и мягкими чертами на красивом лице. — Должен покаяться, что не могу отвести от вас глаз весь вечер, — положил руку на грудь юноша, проговорив слова с весьма заметным мурчащим французским акцентом, один из уголков губ Шарлотты подёрнулся вверх в кошачьей довольной ухмылочке. — Что ж… у вас хороший вкус, — облокотилась о спинку диванчика мисс Бромфилд, отставляя пустой бокал на стол. Юноша красиво рассмеялся. — Гильом Рамнульфид, — изобразил изящный поклон француз, взмахнув курчавой головой, отчего в неярком освещении зала показался ещё более красивым. — Рамнульфид… — проговорила Шарлотта, эта фамилия что-то навевала. — Да. Похожа на Бромфилд, но только с французским ажуром, — улыбнулся юноша. — Знаете, кто я? — посмотрела на него блондинка. — Да, мы встречались, — подмигнул мальчик. Шарлотта чуть нахмурилась, улыбаясь, но не вспоминая этого. — Мне было тринадцать, — подошёл ближе к дивану и к обескураженной англичанке Гильом. — Позволите? — Конечно… — выдала из себя Шарлотта, позволяя ему сесть неподалёку. — Тогда вы проводили сделку с моим отцом, — поправляя пиджак, добавил юноша. — Картина Эдгара Дега! — вспомнила мисс Бромфилд, на что Рамнульфид кивнул с улыбкой. — Я был тогда надолго очарован! — признался он. Блондинка, продолжая довольно улыбаться и поправляя волосы, произнесла: — Благодарю. Юноша усмехнулся. — Не надо… вами невозможно не любоваться, — добавил он, мурлыкнув и наклонив голову вбок. — Ох… мистер Рамнульфид… — выдала из себя Шарлотта, любуясь этим мальчиком, сошедшим будто с картин Караваджо. — Вы флиртуете, как пятидесятилетний донжуан, что же будет, когда вы чуть повзрослеете? На эти слова юноша опять приятно улыбнулся. А через несколько секунд чуть двинулся к Шарлотте и прошептал ей на ушко, обжигая оголённую шею тёплым дыханием. — Вы бы хотели увидеть это, мисс Бромфилд? — Шарлотта усмехнулась, пока парень отстранялся. — Вы смелый, — заметила она, глядя на юного обольстителя. — Могу поспорить, что среди французского высшего общества не осталось ни одной девицы, жены и вдовы, что не смотрит на вас без желания познакомиться с вами поближе. — Le vin est tiré, il faut le boire! — всплеснул руками, вспоминая пословицу, красавец, продолжая улыбаться идеальной белоснежной улыбочкой и имея в виду, что раз он является Beau, то почему бы ему и не пользоваться данным положением. — Уверена, что сегодня вы точно не проведёте вечер в одиночестве, — качнула головой Шарлотта, постукивая пальчиками по столу в такт играющей на сцене новой мелодии. — Как и вы, — смело заявил француз, и Шарлотта рассмеялась. — Не сегодня, мистер Рамнульфид, — покачала головой блондинка. — Отчего же? Мы могли бы… как вы это сказали… поближе познакомиться, — заявил мальчик. — Нет, мистер Рамнульфид, не сегодня… будь я помладше… — Так дело в возрасте. — Нет! — моргнула Шарлотта. — А я вижу, что да, — залихватски улыбнулся брюнет. — Но не пойму, почему вас смущает моя юность, если вы всё ещё лучше всех la demoiselle в собравшемся сегодня обществе! — Мистер Рамнульфид! — с весёлым укором произнесла Бромфилд. — Поверьте, я бы вам понравился! — заявил тот. — Не сомневаюсь! — Тогда в чём дело? — Il n’y a pas de bonne fête sans lendemain, — теперь Шарлотта вспомнила одну из французских пословиц. Гильом усмехнулся. — Так у вас кто-то есть, — заключил после недолгой паузы парень. Улыбка Шарлотты стала более слабой. — Что ж. Он везунчик! — повёл плечами юный ловелас.***
(Примечание от автора в срочном порядке включить: Derik Fein — Chanel Perfume — https://www.youtube.com/watch?v=j83EgG16qQI (я обижусь если не включите))
Какие же яркие коридоры и залы в отелях ночью. Как будто засвеченная прожекторами сцена! Шарлотта неспешно шла по подобному коридору, напевая неопознанную рассеянным рассудком мелодию. Дойдя до двери своего люкса, облокотила о неё кудрявую голову и, зевая, принялась искать карточку. — А вот и ты… — медленно проговорила девушка, выпрямляясь и открывая дверь номера. — Дом милый… Что… — девушка не двинулась с места, так и застыв у двери, пока удивлённая улыбка медленно и верно поражала её лицо. — Как проходит конференция? — поинтересовался Майкрофт, не сдерживаясь и залихватски усмехаясь от того факта, что смог её удивить. — Что ты тут делаешь? — закрывая за собой дверь, спросила девушка, глядя на нежданного гостя, вальяжно сидящего в большом кресле рядом со старинным торшером — единственным источником тёплого, настраивающего на кокетливо-божественный лад светом. — Я снял соседний номер, — пожал плечами политик, Шарлотта лишь наклонила голову, показывая, что неудовлетворенна ответом, Майкрофт на это усмехнулся, но всё же продолжил: — Хотел пригласить тебя на выходные в Швейцарию. — Что за повод? — довольно улыбаясь, поинтересовалась девушка и медленно направилась к сидящему в кресле мужчине. — Считай, что это просто рабочая командировка, — с некоторым явным пренебрежением произнёс он, демонстративно достав часики на цепочке. — Просто рабочая командировка… — медленно повторила девушка, поставив ножку в острой туфельке на кресло меж ног мистера «британское правительство». — Именно, — отводя взгляд от часиков и приподнимая один из уголков губ, произнёс мужчина. — А как же конференция… — тише прежнего произнесла блондинка, пока мужчина, убрав часы, поддался к ней вперёд и аккуратно коснулся её колена, убирая с того тёмно-синюю ткань платья и чуть поведя бровями, увидев чулки, поддерживаемые подвязками. Шарлотта прикусила губу, силясь не улыбнуться, как Чеширский кот, она давно знала, как Холмс обожает эту часть её гардероба. — Ты разве намерена купить что-то кроме Ренуара и Пикассо… — аккуратно обводя парой пальцев очертания чулок, соприкасающихся с подтяжками, и не отрывая от них своего внимательного взгляда, поинтересовался мужчина. — Общался, значит, с мистером Льюизом… — догадалась блондинка, ласково огладив его голову, он тут же посмотрел на неё с некоторым удивлением. — Тебя больше удивляет это? Или же всё-таки моё появление? — проговорил он, пока Шарлотта, уже не скрывая радостной приятной улыбки, заметила, какие широкие у него сейчас зрачки. — Не то и не другое, — произнесла она, потянувшись к молнии платья сбоку, но Майкрофт остановил её, лёгким касанием отодвигая её руку за запястье. Девушка чуть приподняла брови. — Не делай мою работу, — произнёс он, переведя взгляд с лица девушки на платье и отпустив её руку, самостоятельно медленно расстегнул молнию. Девушка чувствовала почти осязаемый трепет и старалась не показаться наивной и взволнованной, когда он, наконец поднявшись, избавил её от платья, потом от колье, серёжек и, наконец, браслета. Чуть отшагнув от неё и оглядывая её вытянутую фигуру, оставшуюся лишь в лёгком полупрозрачном чёрном белье, чулках с подтяжками и острых каблучках, он выглядел довольным своей работой, но крайне неторопливым, как кот, загнавший мышку в угол, но неспешащий её проглотить. Девушка слегка улыбнулась ему, такому сейчас задумавшемуся, и повернула голову в сторону спальни, огладила оголённую длинную шею, чувствуя его всепоглощающий взгляд на себе, и прикрыла глаза, мысленно пытаясь успокоить собственное сердце, что отбивало чечётку, пока кожа покрывалась мурашками. Странно… подобного волнения она не ощущала уже довольно давно. Такое было, наверно, лишь в самый первый её раз, очень-очень давно… «Всё из-за этого оценивающего всевидящего взгляда…» решила блондинка. Приглушённый шум шагов ознаменовал, что он наконец захотел всласть поиграть с добычей, и «мышка» тотчас улыбнулась, почувствовав руки на своей талии, прижимающие почти оголённое тело спиной к его персоне. Она совсем была не против «поиграть». Холмс аккуратно огладил её живот, перейдя к груди, всё также находясь позади. Оставил легчайший и даже сухой поцелуй на шее, зарываясь носом в кудрявые волосы, сжимая её грудь. Девушка, всё ещё не открывая глаз, сумбурно набрала побольше воздуха в лёгкие, ликуя под его касаниями и желая, чтобы он прочитал её мысли, в которых она полностью и, не требуя ничего взамен, отдала всю себя в его руки. Поцелуи на шее переросли в некие покусывания, а одна из рук, сжимающая до этого маленькую грудь, переместилась ниже, проскользнув сквозь трусики и заставив её открыть глаза и шумно выдохнуть накопленный воздух, содрогнувшись в его руках и тут же услышав довольное еле слышное хмыкание позади. — Ма-аайкрофт… спальня… — выдавила из себя девушка, пока одна из его рук «играла» с ней внизу, а вторая от груди переместилась к шее и чуть наклонила её голову вбок, чтобы освободить пространство для тонких губ и горячего языка. В ответ он издал нечто, похожее на приглушённый смех, целуя и прикусывая освободившееся место и преображая бледный мрамор её нежной кожи в тягуче-розовый цвет ранней розы. Шарлотта чувствовала его возбуждение, но Холмс, видимо, не спешил сегодня к быстрой и ставшей уже привычной короткой кульминации. Прекращая движения пальцев и придерживая её теперь за талию и плечи, мужчина подтолкнул свою леди к дивану. Бромфилд, не ожидав подобного и немного пошатнувшись, упала на него и повернулась было к Майкрофту, потянувшись к галстуку, чтобы приблизить к себе, но мужчина, перехватив её руку, покачал головой, улыбаясь и несвойственно по-собственнически глядя на неё. Девушка на мгновение чуть нахмурилась, не понимая, чего именно он хочет. Майкрофт слегка прищурился, отложив галстук, и предложил Шарлотте руку, отпустив её запястье. — Тебе бы пора перестать спрашивать моего дозволения, — вложив в его руку свою, произнесла девушка. — Я ведь джентльмен, — довольно мурлыкнул Майкрофт. — Встань на колени… — произнёс он, через миг всё же добавив: — Пожалуйста. — Без «пожалуйста» было бы более… — не договорила девушка, поднимаясь было с дивана, чтобы опуститься перед ним на колени, но он остановил её, категорично покачав головой. Девушка слегка нахмурилась в непонимании, уже не на шутку желая, чтобы он наконец закончил начатое. — На диване, — произнёс он, кивая вперёд, девушка помедлила, но опустилась обратно на диван, подобрав под себя колени. Он покачал головой и опять чуть приподнял её, отвернув от себя, заставил положить руки на спинку дивана и встать к нему спиной. У Шарлотты вновь перехватило дыхание, когда она увидела картину, что можно было узреть в том самом длинном зеркале, и теперь, видимо, поняла интерьерную задумку. А картина была впечатляющая: она, в одном белье и чулках, стоит в довольно компрометирующей позе, цепляясь за спинку дивана, пока мужчина позади неё снимает со своих плеч пиджак и, не отрываясь, смотрит на вид, что был даже, наверно, поинтереснее чем тот, что показывало зеркало. Шарлотта на миг перестала дышать, когда рука коснулась ягодиц, а вторая с лязгом откинула в сторону ремень. «Будь, чёрт возьми, джентльменом…» Думала она, уже сгорая изнутри, из последних сил сдерживаясь, чтобы не начать молить его об одном единственном. Избавившись от ремня, он всё же не спешил избавляться от брюк и всего остального, судя по отражению, продемонстрированному в зеркале. Чуть сжал упругую плоть ягодиц, из-за чего Шарлотта в очередной раз шумно выдохнула, чувствуя ноющую боль внизу живота и уже невыносимое желание быть его по-настоящему. Он сел около дивана, оставив влажный поцелуй на внутренней стороне ноги, чуть ниже ягодиц, и сжимая рукой последнее, пока другая, плавно преодолев барьер в виде белья, проникла внутрь, аккуратно оглаживая её, но не торопясь вторгнуться в неё и принести девушке так желаемую покалывающую сладкую боль, смешанную с вожделением. Шарлотта зажмурилась и, вцепившись в спинку дивана, опустила на него и голову. «Ещё чуть-чуть, мистер Холмс, и я не выдержу…» Уже ругала его про себя блондинка, наконец чувствуя медленные продвижения его пальцев, и выдала из себя невольный еле слышный стон. И, видимо, уже это стало для него решающим стимулом, и он, сам не выдержав, ускорил движение, чертыхнувшись и вставая. Шарлотта, неровно дыша, слабо приподняла голову, взглянув в отражение зеркала в тот самый момент, как мужчина, выпрямившись, освободил её от трусиков и расстегнул ширинку, она сглотнула, почувствовав, что он наконец соизволил войти в неё. Мисс Бромфилд никогда не любила стонать или фальшиво имитировать крики в постели, но сейчас ей действительно этого хотелось, но вместо это она, сведя брови, чуть мычала под его натиском, глядя, как он имеет её, через отражение в длинном зеркале. Это ещё больше возбуждало, и ей захотелось, чтобы и он почувствовал это, поэтому она с мучением выдавила из себя. — Зеркало… зеркало… — сначала политик не понял, чуть прерывая установившийся темп, но потом, осознав, что к чему, взглянул на неё через отражение, выдавил из себя что-то нечленораздельное и напротив ускорил темп, глядя, как и она сама, на девушку через зеркало, от чего Шарлотта сильнее выгнулась, поддаваясь его движениям и закрывая глаза, сжала спинку дивана, облокотив на неё лоб, выдавив из себя сладкий стон, отчего незамедлительно получила взаимную реакцию Майкрофта в виде кульминационного освобождения наслаждений друг друга. — Чёрт… — послышалось еле заметное с его стороны, но Шарлотта продолжала стоять в той позе, лишь облокотив лоб о спинку дивана и тяжело дыша. Он редко такое делал, по пальцам можно было сосчитать, однако он кончил в неё, но ничего, разницы не было, она всё равно на противозачаточных… Наконец, встав с дивана и поправив сползшую на плечо бретель так и не снятого в процессе лифчика, она наблюдала, пока Майкрофт застёгивал брюки и забирал с кресла пиджак, девушка усмехнулась и, подобрав с пола ремень и рядом лежащие собственные трусики, подошла к нему, отдавая первое. — Спасибо, — кивнул мужчина, слегка быстро, но явно не фальшиво улыбнувшись. — До завтра, — подмигнула ему девушка, прекрасно зная, что на ночь он не останется, и, виляя бёдрами под его взглядом, направилась прямиком в душ. Находясь под тёплыми струями воды, она почти что только не мурлыкала, улыбаясь обволакивающему её со всех сторон счастью и мечтая, что выйдя из ванны и отправившись в спальню, увидит там Майкрофта, читающего, к примеру, какой-нибудь отчёт о сегодняшнем дне… она бы тогда юркнула под одеяло, прижалась к нему, обняла, заставив его забыть о делах… поцеловала, в конце концов. Влюблённость — она такая…Влюблённость.
Вдруг моргнула, прервав поток мечтаний, блондинка, как по щелчку пальцев, перенесясь в настоящее. Она аккуратно сглотнула и, поморгав, огладила мокрую голову, заправив волосы за уши. В прошлый раз она влюблялась несколько лет назад, а до этого только в Университете… оба этих чувства закончились неудачей и болезненным расставанием… В первый раз чувства были сильными, а объектом обожания стал приехавший по обмену из Германии в Англию симпатичный и умный юноша по имени Себастьян Майер. Со смешным акцентом, задумчивым внешним видом и самыми голубыми глазами, что когда-либо видела Шарлотта. Их отношения, как пары, продлились три года и до сих пор были самыми долгими из всех, что у неё были. А расставание-то какое было… нет. Тогда её из такого внутреннего забвения выталкивали, не нужно об этом думать… Вторая её влюблённость была в очень-очень красивого и взрослого мужчину, старше её на семнадцать лет, с волнистой кучерявой копной чуть поседевших волос и завитыми усами, кошачьими шоколадными глазами и, к сожалению, чрезмерной любовью к противоположному полу. Новость об измене сильно отразилась на ней, чуть не погрузив её обратно в ту дыру, из которой она выбралась с таким трудом после чувств к Себастьяну, а уж после этого у неё было ни один и ни два непродолжительных романов в том или ином месте на глобусе. По большей части все они походили на интрижку в Италии, но некоторые длились и по несколько недель или месяцев, но без какого-либо намёка на подлинные чувства. Поэтому немудрено, что девушка не на шутку встревожилась, осознав в себе подобные забытые чувства. Но они ли это? А, может, я ошибаюсь? Сомневалась она потому, что будь на месте Майкрофта, например, её прошлый изумительно очаровательный и харизматичный любовник — барон Фарнезе, она не сомневалась бы. А так, зная, что она чувствует это всё к мистеру М.Х… что ж, это казалось нереальным. Хотя… то, что она больше не считала его не НЕпривлекательным, наверно, ой как подтверждало, что она по уши очарована этим противным для большинства снобом. «Когда одно сердце влюбляется в другое, то и плоть тоже влюбляется в плоть.» Вспомнила она прочитанные где-то слова, но изменилось не только её отношение к его непривлекательности, она буквально замирала, увидев его. Полюбила пряно-алкогольный, порой с примесью табака запах мистера Холмса. Однажды заметив, что он благоговеет, увидев на ней чулки на пряжках, стала их носить на ежедневной основе. Увидела довольную ухмылочку, когда нанесла новую не яркую персиковую помаду, и стала пользоваться только мягкими цветами в макияже. Она знала, что по вечерам пятницы мужчина очень устаёт, поэтому если и приезжала к нему, то заранее с продуктами, чтобы что-нибудь приготовить и порадовать его… Знала, что он любит, к примеру, томаты, но терпеть не может перец и отчего-то морковь. Знала, что по понедельникам, после выходных, он обычно возвращается домой позднее обычного и на взводе из-за некомпетентности сотрудников и всего, что они натворили в его короткое отсутствие, знала, что он любит сладкое, но не любит есть его при всех, поэтому порой отходила попудрить носик, когда изредка ему готовила что-то вредное для талии. Знала, что он терпеть не мог спорт и в некотором «майкрофтском» роде смущался, когда его застают занимавшимся им, поэтому не беспокоила его в такие моменты. И многое-многое другое… Ей было очень интересно пытаться понять его скрытную и такую, с первого взгляда, непроницаемую натуру, в которой, как она теперь точно знала, преобладали одновременно колоссального размера и обличия угрюмость, порой снобизм, нацепленные, как защитная маска, горделивость и надменность, и вместе с этим невероятная мягкость и даже спрятанные доброта и ласковость, чувство справедливости и чувство долга, любовь к семье, к тёплым слоеным булочкам со сливочным кремом и домашним ужинам, а иногда, (она ловила это редко) и к её улыбке. Она улыбнулась. Всё же не так уж и плохо, что она влюбилась в этого человека. Теперь это точно.