Я тонул в твоих волосах, хоть и не хотел признаваться в этом до самого конца.
***
Вечер мерно опускался на захудалые улицы Нижнего города. Всё больше были слышны вусмерть пьяные голоса, чей-то плачь и даже звуки разбивающегося стекла за углом полуразваленного дома где-то там, в зловещей тьме. В здешних местах вечерами из освещения импровизированных улиц были только неоновые вывески и провода, светящиеся и часто помигивающие, обвивавшие некоторые жилые здания из тёмного кирпича. На какое-то мгновение это место погрузилось в кое-какую тишину, словно раздумывая о своей нелёгкой судьбе. Всё развеялось вновь, когда по основной дороге из серого камня спешно пробежал человек с позвякивающими склянками, наполненными чем-то ярко-фиолетовым, в деревянном ящике и быстро скрылся за тем самым поворотом, что вёл в неизвестность. Светло-зелёный пол, поблёскивающий в свете внутри бара, накрыла большая нога высокого тёмного парня. Незамедлительно он включил круглую вывеску самого знаменитого здешнего бара и она тут же загорелась непонятным и даже мутным оттенком зелёно-голубого. Его чёрные глаза устремились в темноту впереди скорее по привычке и не увидев там чего-то примечательного, он уже хотел зайти обратно, как внезапно оттуда показалась беспокойная и стремительно движущаяся навстречу фигура. Когда она была уже почти рядом, можно было заметить, что это всего лишь щуплый худой парнишка не высокого роста. Его круглые прозрачные очки давали яркий отблеск от окон большого помещения. Когда он выбежал из темноты, издалека высоко поднял руку и сделал несколько опознавательных жестов. Чак прищурился и только тогда всё понял. Он даже знал этого паренька лично, ведь он тоже часто захаживал в "Последнюю каплю" за пинтой чего-то бодрящего. Он командовал на погрузке изготовляемых в лаборатории веществ в порту. В левой руке же он сжимал светящийся пузырёк с какой-то неведомой для Чака жидкостью. — Что же могло стрястись так поздно, да ещё и в порту?.. — пробубнил парень почти про себя, — Эй, что случилось? — прикрикнул он, когда шатен был уже совсем близко. — Нужно.., — поправляя очки и крепче сжимая скляночку, не мог отдышаться последний, — Мне срочно нужно к Силко.***
Ласковый мутно-жёлтый свет пробивался сквозь ткань старенького светильника на заваленном рабочем столе, где, не смотря, на общий визуальный шум, царил относительный порядок. Всё было здесь тихо. Даже вечно трескающиеся деревянные балки справа молчали — это навивало некую тревогу. Однако и она моментально улетучивалась, стоило лёгкому детскому смешку вновь прозвучать. Казалось, что ничего вокруг не могло нарушить покой, устоявшийся этим вечером в этом месте. — Не дёргайся, — тонкие мужские пальцы ловко сгибались и разгибались, окутанные длинным голубым потоком прядей и если бы сейчас можно было разглядеть лицо мужчины, вы бы вряд ли нашли там что-то, кроме пустоты. Обычно это было хорошо. Так, ни один человек не мог вычленить слабость, сокрытую в самом дальнем уголке его чёрной, по мнению всех окружающих людей, души. Возможно потому что это лучшее, что было в нём. — А ты не тяни, — без тени сомнения можно сказать, что Джинкс пробуждала в нём всё самое светлое, то не многое, собранное по кусочкам за столько лет одиночества. Сегодняшние сутки впервые обошлись Силко без истерик с её стороны за последнее время. Сидя на его коленях и играясь со своим плюшевым подранным зайцем, успевшем стать каким-то тёмно-серым, сейчас она была по-особенному спокойной и мужчина решил поэкспериментировать с запутанными волосами девочки, что всегда были наскоро заплетены в неравномерную косу, которая, к слову, уже доходила до тонкой талии. Согласитесь, вас бы тоже бесило, если бы кто-то возле вас бесконечно поправлял выпавшие прядки. — Почти всё, — показавшийся слишком громким на фоне слегка прерываемой снизу тишины, голос его был всё таким же спокойным и убаюкивающим. — Знаешь, — почти сразу и как-то нетерпимо начала девочка, не много поджимая нижнюю вишнёвую губу и смотря куда-то в пол, сквозь зайца, — Я их сегодня почти не слышала, — с характерной для неё сиплостью в высоком голосе, произнесла она, будто ожидая похвалы. Длинные пальцы на секунду замедлили своё движение, а сизый глаз, ставший вновь серьёзным под слегка сведённой к переносице бровью метнул свой взгляд в голубой поникший затылок. За скачками в настроении Джинкс ему можно было только наблюдать. — Это нормально, — руки вновь возобновили свой бег по ручейкам, струящимся по маленькой спинке. — Без них мне кажется, что что-то не так, — громко прошептала она и не много развернувшись в сторону мужчины, посмотрела на левую часть его вытянутого лица, вернее на ту его часть, где в уютном полумраке виднелся его шрам и глаз, что никогда не смыкался, будучи самым весомым пережитком неведомого ей прошлого. — И что ты хочешь услышать? — этот вопрос был жестокой правдой, которую ребёнок не хотел признавать: всем всё равно, что ты чувствуешь, даже если этот кто-то — самый близкий тебе человек. — А как ты получил этот шрам? — девочка резко развернулась, опираясь коленками о тыльные части ног Силко, быстро тыкнула маленьким пальчиком во внешний уголок круглого мрачного глаза и две густые косички, только что им заплетённые ударились о её локоток. — Посмотри, — тихо произнёс мужчина, рукой огладив правую струящуюся косу так, чтобы она это заметила, — Так ведь лучше, — упёрто игнорировал он заданный с неподдельным интересом вопрос и многие могли бы его здесь понять. Джинкс тут же обратила свой взгляд вниз, на густую косу, затем на другую такую же с другого бока, с глубинным удовольствием сознавая, что в глаза больше не лезут выбившиеся непослушные прядки, только одна с правой стороны была короче, чем все остальные, от того её можно было оставить в покое. — Мне так нравится.., — большие тёмные в свете лампы глаза снова уставились вперёд, беспощадно впиваясь в пустынную бездну напротив в то время, как бледные ручки вжали в худой торс многострадальную плюшевую игрушку. Ленивая ухмылка тут же смягчила жёсткое мужское лицо и маленькие морщинки проскользнули где-то в темноте, словно зловещие полумесяцы, хоть на самом деле в них и не было ничего такого, однако атмосфера, царившая тогда в том углу комнаты, навивала именно такие мысли. Всё существенное стало несущественным стоило милой детской улыбке появиться на круглом бледном личике, сейчас казавшемся особенно тёплым в свете мимолётно мигнувшей лампы. Силко был её копией. Хоть она и поняла это недавно, это было очевидно с самого начала. Единственное их отличие друг от друга было молчанием. Джинкс не умела молчать и никогда не могла понять его, он же в свою очередь принимал её любой, за что она по-своему эмоционально любила его и ни за что бы не призналась себе в этом в то счастливое время. Ей казалось, что именно это связывало их вместе, что могло бы объяснить многое в их поведении, когда они были рядом друг с другом. Не столько им самим, сколько окружающим, недоумевающим, почему же их босс так изменился, хоть и не подавал никого вида, пусть это всё равно местами было очевидно. — Слезай, — отчеканенное слово врезалось в плавный поток мыслей, разрезая их напополам, — Нужно работать, — мужчина равнодушно взглянул на захламлённый стол и от чего-то появилось ощущение, что он совсем не хотел этим заниматься. "Не сейчас" будто твердило всё в этом травмированном взгляде. Девочка быстро сползла на пол, который сразу же поприветствовал её скрипом своих старых пыльных досок. Не много пройдясь по тесному кабинету, заставленному всякими старыми вещами, Джинкс ещё раз обратила внимание на свою новую причёску. Она бы простояла так ещё много минут, разглядывая то одну косу, то другую, думая о чём-то своём, неизведанном строгим мужчиной. Однако все эти мысли развеялись в тесном пространстве моментально, когда девочка заметила светящийся взгляд сизо-голубого здорового глаза. Силко лишь усмехнулся и вернулся к своим бумагам. Признаться, иногда, когда он оставался наедине со своими мыслями, что происходило крайне редко, задумывался, о чём этот ребёнок думает в такие моменты и каждый раз ответ уходил от него, но не сказать, что он уж сильно любил над этим размышлять. Снизу по-прежнему доносился пьяный шум, в то время как здесь было настолько тихо, что девочка не смела нарушить эту, стучащую в висках, тишину. Теперь она чувствовала себя третьей лишней с его этими ценными бумагами и печатями, документами и записями. Всё это было слишком упорядоченно, сдержанно и так серьёзно, что ей не терпелось превратить этот порядок в чистый хаос, порвать, сжечь, лишь бы он перестал думать об этом хотя бы на самую малость. — Мне кажется, даже когда он рядом со мной, он всё равно думает об этом, — как-то пожаловалась Джинкс с диким возмущением, отхлёбывая глоток своего любимого сока. — У него работа такая, — глубоко вздохнул тогда бармен Чак, глядя в поверхность барной стойки, — В конце концов, ты говоришь так, будто ревнуешь его ко всем его делам, — заметил он, разводя руками. Впервые с того разговора она задумалась об этом, откладывая эту дурацкую безосновательную мысль в сторону. Может быть шатен и был прав, но эта правда колола ей глаза куда сильнее, чем если бы ей самой довелось ослепнуть от какого-нибудь неудачно прилетевшего осколка. Силко был кем угодно, но только не объектом ревности с её стороны. По крайней мере, она усердно пыталась убедить себя в этом. Из странных мыслей её выдернул резкий и громкий звук удара кулаком по тёмной деревянной поверхности двери. Через секунду последовал ещё один такой же и дверь с тягучим скрипом отворилась, впуская стучавшего. Стучавшим оказалась Севика, что было неудивительно для Джинкс — она всегда портила хорошие моменты девочки своим присутствием. По крайней мере, она была твёрдо убеждена в этом. — Тут такое дело.., — не успела договорить женщина, как сразу за её спиной показалась макушка того самого парня, которого Силко тут же узнал. — Что? — мужчина сразу поднялся, обходя свой письменный стол. Не смотря на его взволнованный тон, он был готов к такому визиту. Другим было то, что никто и никогда не готов к неприятностям на все сто процентов. Перебои в поставках товара в порту случались гораздо чаще, чем тем же дирижаблем. Однако всё это было не дано понять маленькой Джинкс ни в силу возраста, ни в силу того, что ей было тошно от всего, чем занимался Силко, когда она была не нужна ему и эта мысль колола само сознание девочки. — Простите, — вмешался запыхавшийся блондин, — У меня есть для вас кое-что, — теперь он просунулся в щель между Севикой и косяком двери, проходя вглубь помещения и только сейчас замечая недоумевающего ребёнка, теперь смотрящего прямо на него и как-то неловко сжимающего свою потрёпанную игрушку. — Джинкс, — тут же окликнул её мужчина, теперь подходя ближе, приседая перед ней и немного улыбаясь бледными тонкими губами, — Иди к Чаку, — более серьёзно произнёс он и она не могла его ослушаться. На самом деле, он не мог не улыбаться, когда видел девочку такой. В моменты ревности её глаза с каждым разом становились всё красивее по-своему, по-особенному. Конечно он видел всё, что овладевало девочкой, когда он отсылал её к тому же бармену, или куда угодно, лишь бы ребёнок не мешал работать. Он не мог иначе. — Хорошо, — медленно кивнула она и обойдя двух пришедших людей, тихо вышла, прикрывая за собой хлипкую дверь. Вновь встав, Силко тяжело вздохнул, сводя брови к переносице, что только подчеркнуло его высеченный в полутьме шрам. Внимательно посмотрев на знакомого парня в блестящих очках, затем переведя взгляд на неоново-фиолетовый пузырёк в его руке, он произнёс: — Рассказывай. — В общем, не знаю, что за формулу вывел ваш химик, но.., — ставя на захламленный бумагами стол пузырёк, блондин продолжил, — Но упустив один ящик, в чём мне жаль признаваться, несколько пузырьков разбилось и.., — никак не мог закончить он, — Проело насквозь руки двух моих ребят, которых я лично послал грузить это, — щуплый паренёк вновь указал на светящуюся баночку. Медленно взяв её в руку, Силко не был удивлён. Он знал, на что был способен его давний приятель и лишь для того, чтобы убедиться в своих догадках, спросил: — Что было написано на ящике? — предвкушая ответ, он сощурил и без того узкий сизый глаз. — Эксперимент Вай, сэр, — отчеканил тот, сложив руки за спиной. Мужчина только кивнул в ответ на это, отводя взгляд и смотря прямо перед собой. У старого извращенца всё же получилось притворить его задумку в жизнь. Было странно осознавать, что впервые он делал что-то не на благо городу, но отдельно взятой Джинкс, благо которой было и его благом тоже. Однако, что именно это значит, до конца не мог понять даже он сам. Есть ли благо в том, чтобы превратить человека в орудие массового поражения только за то, что он хотел забрать у тебя одно из самого важного, что есть в твоей ничтожной жизни? На этот вопрос рано или поздно приходится отвечать каждому человеку. И дать свой ответ Силко всё ещё не был готов. Правда он не знал, что девочка не ушла к Чаку. Сейчас она стояла, выронив ужасного зайца из маленькой ручки, смотря на узоры двери, за которой её опекун всё ещё молчал.To be Continued…