***
— Со дня рождения Карла прошло две недели, а я себя чувствую так, словно оно было только вчера. — Мэд приложил к голове взятый у медсестры лёд. — Пил вчера? — усмехнулась я. — Немного. — прищурился, вероятно от головной боли, Мэд. Может, я и ошибалась, говоря, что у него нет алкогольной зависимости. — Что за украшения? — скривился Том, разглядывая стены в коридоре школы. — Ты забыл? Послезавтра осенний бал. — сказала Мэй. — Да блин… Идти с кем? — устало пробормотал Том. — Советую быстрее выбрать пару, Том. Иначе Катрина от тебя не отвяжется. — улыбнулась я, вспоминая, как в прошлом году Том не смог ей отказать и весь вечер слушал о «Замечательной поездке в столицу моды!». — Мэд? Ты с кем идёшь? — спросила я. — О-о-о-ой! У меня от этой мысли ещё сильнее голова разболелась! — зашипел Мэд, хватаясь за голову. Мэй грустно на него посмотрела, а затем сказала: — Если у тебя нет пары, можем вместе пойти, как друзья… — еле улыбнулась Мэй. — Начинается… — прошептала Тому и Карлу я. — Рад, что ты предложила, правда. — улыбнулся Мэд. — Тогда пойдём вместе. — он также мило улыбнулся ей. «Мишель Лайт, Мэд Харрис, Мэй Митчелл, Том Филлипс, Карл Уокер, вас вызывают к директору!» — прогремел голос на всю школу. — Класс! — закатил глаза Мэд, пошатываясь от головной боли. — Что ему нужно? — спросила я, спрыгивая с подоконника. — Сейчас узнаем. — пожала плечами Мэй. Кабинет директора мне напоминал фильм ужасов. Ремонт в школе давно не делался, поэтому штукатурка местами обсыпалась, лаковое покрытие стола истёрлось, а иконки в разных углах всё ещё стояли, как в первом классе. — Здравствуйте. — мы как ни в чём не бывало зашли в кабинет. Директор поднял на нас глаза, поправил свой клетчатый пиджак и начал свою короткую речь. — Напоминаю вам о том, что на футбольном поле за две недели до матча вы сломали ограждение. Поэтому вот вам исправительные работы: будете после уроков украшать школу к балу. — Это слишком жестоко. — усмехнулась я, чем вызвала лёгкую улыбку на лице директора. — Идите в класс, пока я вас туалеты не заставил украшать. У меня родилась шутка по этому поводу, но сказать её я не решилась, а то реально туалет украшать заставят.***
— Зачем из бумаги вырезать листья? — недовольно спросил Том, приклеивая листья на стены. — Зачем их гуашью раскрашивать, а не сделать из цветной бумаги? — спросила Мэй, раскрашивая другие листья. — Зачем устраивать бал? — спросил Мэд. — В таком случае, зачем нужна осень? — усмехнулся Карл, рисуя огромный плакат. — Добрый день! — в актовый зал быстрым шагом зашёл Шон. — Добрый, нашли? — коротко спросила я, продолжая вырезать короны из картона, уже зная, кому они достанутся. — В процессе. — также коротко ответил Шон. — В таком случае, что вы здесь делаете? — поинтересовалась Мэй. — Хотел у вас спросить, были ли враги у Сэма? — Были ли друзья у Сэма? — вслух спросила я. — То есть он был недружелюбным? — У него не было друзей после того, как он пригласил к себе несколько ребят на свой день рождения, обкурился на нём, и его увезли в реанимацию. — сказала я. — Были ли те, с кем он конкретно враждовал? — спросил Шон. — Мы не знаем. Скрытный парень был. — сказал Карл, заканчивая рисовать плакат. — Хорошо, спасибо за помощь. — он улыбнулся нам не самой доброй улыбкой. — Вот что служба в полиции делает с добрыми людьми… — сказала я, когда Шон скрылся из вида. — Так, надо сосредоточиться на тексте… — я мысленно прочитала текст ведущей этого мероприятия несколько раз. — Ура! — выдохнула Мэй. — Я докрасила последний листочек. — она помахала им около наших лиц. — Давай его сюда! — Том выхватил листочек у неё из рук, чтобы приклеить на стенку. — Краска ещё не высохла! — возмущённо крикнула Мэй. — Быстрее отстреляемся — быстрее домой пойдём. — сказал Том, приклеивая листочек на скотч. — Главное, чтобы никто его не коснулся одеждой, пока он не высохнет. — сказал Мэд. Двери в актовый зал снова открылись. — Привет, беспризорники! — закричал мистер Миллер. — Здравствуйте, многоуважаемый мэр нашей дыры. — я наигранно поклонилась. Мистер Миллер рассмеялся. — Тебе почти восемнадцать лет, Мишель, а ты всё ёрничаешь! — он щёлкнул меня по носу. — Вы не видели вашего директора? Я пришёл обсудить осенний бал и танцы. — В последний раз мы его видели у себя в кабинете, когда он нам сказал, что украшать школу будем мы. — сказала Мэй. — Окей. Удачи… Ой! — он облокотился на стенку, на которой был приклеен листочек с не до конца высохшей краской. — И вам всего доброго! — мы быстро ретировались из актового зала. Последнее, что мы слышали — смех мэра. С мэром города мы успели познакомиться три года назад. Слишком уж часто мы попадали в полицию. Как-то там же оказался и мэр, который любезно поручил полицейским нас выпустить. Город у нас небольшой, в лицо, конечно, всех не запомнишь, но вечно попадающих в полицию подростков можно запомнить запросто. — Домой! — Мэд громко вздохнул воздух, выйдя на улицу. — Не хотите у меня посидеть? — спросила я. — Если ты нальёшь своего вкусного чая, то, конечно, хотим. — улыбнулись ребята. — Да ради Бога. — усмехнулась я. — По-моему, людей на улице поубавилось… — заметил Том. — Все испугались третьего убийства. — Мэд изобразил в воздухе пистолет. — Боятся, что их никчёмным жизням придёт конец. — Ты тоже можешь умереть. — заметил Карл. — В этом-то и суть. Я не боюсь смерти. Если мне суждено умереть — я умру. Если же мне суждено жить — никто мне не помеха. Я не боюсь выходить из дома. Они боятся. Только никто из них даже не думает о том, что в их дом может заявиться убийца. От смерти не спрячешься в любом случае. — Возможно, в твоих словах и кроется истина… — начала я. — Только вот в чём суть. У всех людей есть те люди, которые будут плакать на их могиле. Ради них они не выходят на улицу, закрывают окна и двери. Бегом забегают в дома после работы, школы, детского сада. Лишь бы те не плакали на их могиле. Ты думаешь, твои родители бы не плакали? Ты думаешь, мы бы не плакали? Думаешь?! — я посмотрела прямо ему в глаза, пытаясь ответ на вопрос. — Думаю, что на моей могиле ночью кто-нибудь припишет: «Подонок. Так тебе и надо». — усмехнулся Мэд. — Ты не можешь говорить о смерти! — закричала я, вспоминая роковой для себя день. Мэй моментально оказалась рядом, сжимая меня в объятиях. Тони. Ты слишком рано ушёл из этого мира. Автокатастрофа унесла жизнь моего младшего брата за собой. Ему было девять… Я долгое время тогда лежала под ИВЛ, через три недели очнулась, затем, узнав о смерти брата, долго лечилась от депрессии, которую поставил врач. Я никогда не верила в депрессию у себя. Я долго притворялась оптимисткой при других, до того момента, пока у меня не случился срыв. Мне было тринадцать лет. Благо, родители, друзья, приложив все силы, вытащили меня из этой эмоциональной дыры, которую после себя оставил брат. После того, как я вышла из этого состояния, в этом же состоянии оказалась Мэй, огорчённая бессилием в лечении депрессии у своей мамы. Та в таком состоянии находилась уже более шести лет, после смерти отца Мэй. — Прости… — прошипел от злости на самого себя Мэд. Я медленно поднялась на ноги. — Всё в порядке. Его не вернуть, но он бы хотел видеть меня оптимистичной. Какой я была всегда. И буду. — улыбнулась я, вытирая не показавшиеся слёзы. Родители не менее болезненно восприняли его смерть. Мы с братом были не родными. Его родители умерли, ещё когда тот был мал. Родители, не раздумывая, взяли опеку над Тони, он всегда был частью нашей семьи. Его родители были школьными друзьями моих. Хотя, теперь уже наших. Родители долго отходили от его смерти, тот день изменил их навсегда. Они были довольно грозными до аварии, никогда не давали поблажек никому из нас, но после смерти Тони смягчились. Перестали контролировать мою жизнь, не полностью, конечно, но в какой-то мере. Кому-то может показаться, что родители забили на меня, но это не так. Не смотря на то, что они стали задавать меньше вопросов по поводу школы или каких-то скучных домашних дел, они стали больше интересоваться именно мной. Не моими оценками, поведением, а моими чувствами, переживаниями. Но тем не менее, я никогда не рассказывала о своих мыслях по поводу брата. После его смерти я ни разу не упоминала его имя в разговорах. Как и родители впрочем. — Ты точно в порядке? — взволнованно спросил Карл. — Точно. — я закатила глаза, откидывая мысли о брате. Путь до моего дома мы преодолели в тишине. — Чай, виски? — спросила я у ребят, открывая сервант. — Чай. — сказала Мэй. — Виски. — улыбнулся Карл. — Чай. — сказал Том. — У меня тренировка вечером, готовимся к игре через две недели. — Кстати, я же надеюсь, вы придёте? — Конечно придём. Это же твоя последняя игра в этом городе. — грустно усмехнулась я. — Мы не можем пропустить. — улыбнулась Мэй. — Мне и чай, и виски. Я смешаю. — только и сказал Мэд, усаживаясь в отцовское кресло. — Ты с «белым другом» давно не общался? — спросил Том. Мэд махнул рукой, мол: «Отстань». Вскоре чай закончился, и ребята начали опустошать виски. Только Том пил свой апельсиновый сок, который в последний момент предпочёл чаю. — Вы же знаете, что бал будет в стиле «Хэллоуина»? — пьяным голосом спросила Мэй. — И в кого мне нарядиться? — недоуменно спросил Мэд. — Не поспи пару суток. Надень свой потёртый костюм. Не мой голову три дня и вот тебе костюм. — рассмеялся Карл. — Очень смешно. — А ты, Мишель? Во что оденешься? — спросила Мэй. — Просто найду своё самое чёрное платье и залью его искусственной кровью. Этого будет достаточно. — сказала я. — Я ведущая, от меня требуется подобающий вид. У меня нет такого обширного выбора как у вас. — Сочувствую. Напиться ты сможешь только на вечеринке у Мэдди Джонсон. — сказал Том. — У Джонсон вечеринка? И мы приглашены? — удивилась я второму вопросу. — У неё вечеринка после бала. — сказала Мэй, допивая свой виски. — Надеюсь, Катрина не испортит нам вечер. — сказала я. — Она там будет — считай, вечер испорчен. — усмехнулся Карл, сбрасывая пепел с сигареты. — Мне нужно морально к этому подготовиться. — улыбнулась я. — Нам тоже. — сказала Мэй. Я потянулась к вину, которое когда-то так надёжно спрятала. — Значит, будем готовиться. Бал послезавтра. — сказала я, разливая вино по бокалам. — Вы заметили закономерность? — спросил Мэд. — Какую? — спросила я. — Убийства происходят каждый раз, когда мы вместе. — усмехнулся Мэд. — Это паранойя. — улыбнулся Карл. Была ли это паранойя или нет, нам так и не удалось выяснить. Но факт остаётся фактом. На следующий день, накануне бала, на дверях школы тело Дэна Миллера, мэра города, было распято.