Оптимизм

Мэд не был близок с родителями. Но его любовь к ним можно было почувствовать при одном лишь взгляде на родителей. Даже когда они называли его «разочарованием», Мэд не переставал их любить, как и они его. Его любовь к ним почувствовалась особенно на похоронах, когда он стоял и смотрел на уже закопанные тела. В его взгляде читалось всё: Боль. Разочарование. Ненависть. Злость. Грусть. Любовь. Мы по очереди находились рядом с Мэдом, пытались его разговорить. Но он не слушал никого из нас, просто глотал алкоголь и говорил: «Заткнись или уходи». В один момент Мэд просто вытолкнул нас из дома, а на следующий день закрыл все двери и окна, никого не впуская. — Мэд! Открывай! Да твою ж, Мэд!!! Открывай! — я колотила в дверь руками и ногами, пока Карл и Том пытались забраться на второй этаж, а Мэй безуспешно звонила Мэду. — Бесполезно. — сказал Карл, спрыгивая с шеи Тома. — Что будем делать? — взволнованно спросила Мэй. — Идём на трубы. Алкоголь в гараже, за машиной. — я указала на гараж. — Ты хочешь напиться? — спросила Мэй. — Мэд этим сейчас и занимается. — в подтверждение моих слов из окна второго этажа полетела пустая стеклянная бутылка, разбившись о землю. — Ему нужна наша поддержка! — сказала Мэй. — Тогда сиди под дверью в одиночестве. — коротко сказала я, пока Том и Карл забирали ящик пива из гаража. — Ты ничего не сможешь сделать сейчас, Мэй. — спокойно сказал Том. — Мэд нам не откроет, трубку не берёт. Нет смысла сидеть и ждать чуда. Он выйдет тогда, когда захочет, или пока у него не закончится алкоголь. — Ему плохо… — прошептала Мэй. — Конечно, ему плохо, он остался без родителей и без музыкальной группы. Мы не можем позволить остаться ему ещё и без друзей, поэтому придём к нему вечером, через часа четыре. — сказал Карл. — Вот именно. Не волнуйся, Мэй. Мэд сильный парень, справится. — я похлопала Мэй по плечу. — Идём. Мы вышли на проезжую часть. — Даже машины по одной в час проезжают. — усмехнулась я, глядя на дорогу. — Все уже поняли, что ты ненавидишь этот город. — закатил глаза Том. — Я не говорила, что ненавижу. — сказала я. — Просто знаю, что жить здесь невозможно. Тебе проще всех Том, свалишь через пять дней и всё. Том нахмурился. — Нихрена. Я буду уезжать с мыслью, что моему другу плохо, а по городу бродит убийца. Как мне с этой мыслью уезжать, а, Мишель? — усмехнулся он. — Ты прекрасно знаешь, что мы сделаем всё возможное для того, чтобы ему не было плохо. А Шон сделает всё возможное, чтобы поймать убийцу. — сказала я. Том кивнул. До труб мы дошли в тишине. Каждый думал о своём, но у каждого мысль сводилась к одному: «Мэд». Каждый из нас выпил по три банки пива, и только тогда я нарушила тишину. — Вы знаете, что из всех его многочисленных родственников о нём побеспокоилась только румынская пара? Они наняли переводчика, который сидит рядом с ними при их с Мэдом разговорах по видеосвязи. Они купили учебник английского. — Тебе Мэд рассказал? — спросила Мэй. — Да, они позвонили тогда, когда я была с ним. — Мэд всегда доверяет тебе больше всех, почему? — спросила она. — Потому что Мишель не боится сказать ему, что он тварь. — сказал Карл, допивая четвёртую банку пива. — Он не тварь… — тихо произнесла Мэй. — Он не тварь. — согласилась я. — Он ведёт себя как тварь. И не говори, что ты с этим не согласна. Мэй посмотрела на меня взглядом, который я узнаю из тысячи. — Не говори, что мы возвращаемся к тому, с чего начали. — сказала я, тыкая пальцем в шрамы на запястьях девушки. — Я не знаю… — прошептала она, шмыгая носом. — Ты идиотка. — сказала я. — Ты злая. — с грустью усмехнулась Мэй. — Я не лицемерю. — отмахнулась я. — Советую вам того же. Я запрыгнула на трубы и побежала. — Вы со мной или как? — крикнула я. — Надеюсь, мы ничего не сломаем. — прошептал Карл и забрался на трубы следом за Мэй и Томом. Я остановилась, чтобы дождаться ребят. — Даже не думал, что трубы такие длинные. Сколько? Метров шестьдесят? — запыхавшись, спросил Карл. — 88. — сказала я, высмеивая способности Карла в подсчёте. На что Карл показал средний палец. — Будете отставать, придумаю вам сотню кличек и оскорблений. — сказала я и побежала дальше. — Вы похожи с Мэдом. — сказал Том, обгоняя меня. — Закрываетесь под маской грубости от смерти. — Правда всегда груба. Мы не умеем врать. Разве что в тех случаях, когда сбегаем с уроков, чтобы покурить на пару. — Вы друг друга ненавидите любя. — усмехнулся Карл, который кое-как нас догнал. — Только не говорите Мэй, она меня сожжёт своей ревностью. — усмехнулась я. — Помните, как год назад она сломала Катрине нос? — спросил Том. — Катрина тогда только влилась в нашу компанию ради того, чтобы подкатить к Мэду, Мэй об этом узнала первой, не могу этого забыть. — улыбнулась я. — До сих пор не могу понять, к кому она подкатывает: к Мэду или к Тому? — улыбнулся Карл. — Я вообще-то здесь. — Том помахал рукой перед лицом Карла. — И я между прочим тоже. — Мэй догнала нас, тяжело дыша. — Мне вообще-то всё равно. — передразнил их Карл. Мы добежали до конца и спрыгнули на землю, прямо около дуба, на котором выцарапано десять инициалов. «М.Л.» «М. Х.» «К. У.» «М. М.» «Т. Ф.» «Ф. О.» «К. Г.» «А. Р.» «М. Р» «Т. Л.». Я провела рукой по последним трём инициалам. — Тони мастерски пользовался ножом. — улыбнулась я, касаясь последнего инициала, который был выцарапан невероятно ровно и точно. — Он был слишком идеальным и надоедливым для девятилетки. — сказал Том. Я усмехнулась, вспоминая брата.

***

В комнату ворвался светловолосый парень лет девяти и начал рыться в вещах, не замечая двух курящих подростков. Мэд усмехнулся. — Что, даже не скажешь, что курение вредно для здоровья? Не пожалуешься родителям? — спросил Мэд. Тони ухмыльнулся. — Я, конечно, знал, что ты умом не блещешь, но чтобы настолько. — сказал он, доставая маленькие ножи из-под матраса. — Мне плевать, что вы делаете. Мишель не пять лет, чтобы ругать за то, что она курит. Да и тем более она старше меня. Не мне её отговаривать. Если она умная, то знает, чем это чревато. Если она тупая, но умеет читать, то на пачке написаны все болячки, которые можно подхватить. Если она тупая и не умеет читать, то это её проблемы. А на тебя мне глубоко насрать. Пока! — он помахал нам рукой и вышел из комнаты, а за дверью уже крикнул. — Через двадцать лет от рака лёгких лечить вас не буду, так и знайте. — Он тоже школу прогуливает? — поинтересовался Мэд. — Вероятно, что он забыл ножи, поэтому пришёл. Но шанс того, что он вернётся на два последних урока, очень мал. — Наш человек. — улыбнулся Мэд. — Весь в тебя, Мишель.

***

— Пытаешься убить невидимого человека? — я перепрыгнула цветы, на которые мама убила целую неделю, чтобы красиво высадить, полить и дальше ухаживать за ними. Тони оторвался от метания ножей в воздух. — Ага, пытаюсь тренироваться, чтобы заглянуть к тебе в комнату, пока ты спишь. — невозмутимо сказал Тони, метнув нож в мою сторону. Нож попал на сантиметров шесть выше моей головы. — Но пока что в мои планы твоё убийство не входит. — он указал на нож, который застрял между кирпичами над моей головой. Конечно, я знала, что он никогда не сделает мне ничего плохого. Поэтому я ничего ему не сказала насчёт того, что он мог меня убить, если бы мастерски не владел ножами.

***

Тони закатил глаза, проходя мимо меня, пока я вытирала слёзы с лица. — Ненавижу твои слёзы. — сказал Тони. — Мне всё равно. — сказала я. — Причина? — коротко спросил Тони, заваривая кофе на двоих. — Катрина Мэддис. — Понятно. — больше он ничего не сказал, просто заварил кофе и отдал мне чашку, а затем ушёл в свою комнату. После физкультуры, когда все пошли переодеваться, Катрина нашла своё платье, которое было изрезано в клочья ножиком. И на стенке рядом было выцарапано: «Привет от Т. Л. Ты не стоишь чьих-либо слёз, особенно слёз оптимистичных людей. P.S: Твоя запасная одежда в том же состоянии, что и эта тряпка, что ты называешь «писком моды».

***

— Таких людей, как он, надо было поискать. — улыбнулся Карл, вспоминая что-то.

***

— Что за ерунда? — спросил Тони, когда Карл рисовал вазу с цветами. — Моя визитная карточка в художественную школу. Туда не примут без вступительной работы. — сказал Карл. Тони плюнул на картину. — Ты ненавидишь вазы рисовать, так что сожги это дерьмо. — сказал он. — Мне нужно в художественную школу попасть. — спокойно ответил Карл. — Хочешь этого? — спросил Тони. Карл промолчал. — Делай, что хочешь, мне насрать. — сказал Тони, прежде чем уйти. Карл дорисовал картину и пошёл в художественную школу. Но не прошёл отбор. Это его очень расстроило, что не мог не заметить Тони. И уже на следующий день на стенах художественной школы баллончиком кто-то написал: «Вы потеряли лучшего художника, вы не стоите его грусти из-за вас».

***

— Таких, как он, в принципе больше не существует. — сказал Том, вероятно тоже придаваясь воспоминаниям.

***

— Не облажайся, Филлипс. — сказал Тони, забежав в раздевалку футболистов перед началом финального в этом сезоне матча. Том не облажался, хотя они и проиграли уже известным вам «Зайцам» со счётом 12:13. Он забил девять мячей, а попыток было больше пятидесяти точно. Но Тони был вреден, чтобы признать то, что Том не неудачник. — Мог и лучше. — коротко сказал Тони перед тем, как незаметно сделать надрез на фанатской майке «Зайцев». Парень, который был в ней этого даже, и не заметил. — Эй, Филлипс! — закричали игроки «Зайцев». — Твоя команда такая жалкая, как и ты сам! — очевидно, что это провокация. Том дёрнулся, но Тони своей маленькой рукой преградил ему путь. — Стоять. — грубо сказал Тони. Было непонятно, кому это было сказано: Тому или «Зайцам». Тони метнул один из ножей в ботинок высокого «Зайца», тот вовремя отскочил. Тони быстро подбежал к ним и отодвинул в сторону половину куртки, показывая во внутреннем кармане весь свой арсенал ножей, лезвий и всего прочего. «Зайцы» даже не успели заметить, как Тони незаметно чирканул самым острым ножиком по их рукам, оставляя длинный след. — Слушайте сюда, никто из вас не докажет, что вас поцарапал я. Сколько ни пытайтесь. — он дал им две секунды на размышления, а затем продолжил. — Филлипс забил за этот матч грёбанных девять мячей, в то время как ни один из вас даже не ударил по воротам. Поверьте, я следил. — он ухмыльнулся. — Так что заткнули рты и пошли жрать водку в честь НЕ своей победы. Потому что вы для неё ничего не сделали. И не думайте, что в следующем сезоне в финале «Филины» не надерут вам задницы. — он подмигнул им и пошёл в нашу сторону. Тони умер за месяц до финала следующего сезона. «Филины» выиграли у «Зайцев» со счётом 15:3, разгромив их полностью. Том принёс свою грамоту о победе на чемпионате между школами штата на могилу Тони и закопал рядом. — Мы надрали им задницы, Тони. — только и сказал Том, а затем ушёл прочь с кладбища.

***

— Он умел поддержать. — усмехнулась Мэй.

***

— Что на этот раз? — с громким вздохом спросил Тони. — Хотя, нет, подожди! Дай я угадаю! Мудак Мэд опять что-то сказал о том, что у него новая девчонка. Мэй ничего не ответила, только слегка качнула головой. — Забудь о чувствах, если не хочешь в них захлебнуться. — А если это будут счастливые чувства? — с надеждой спросила Мэй. — Бесишь. Твои чувства никогда не будут взаимными. Только погубишь себя и всё. Он ценит тебя, как близкую подругу. Но как девушка ты ему не сдалась. Пойми это и живи дальше. — Как ты понял раньше, чем Мишель, о моих чувствах к Мэду? — спросила Мэй. — Мишель слепа в некоторых моментах. Я наблюдателен. Не пропускаю ни одной детали. Взгляды. Нервные движения ногами и пальцами. Закусывание губ или внутренней стороны щеки. Грустный взгляд при разговорах о новой девчонке. Весёлый взгляд при рассказе Мэда о том, как он бросил эту девчонку. Мой мозг это суммирует и выдаёт ответ: ты в полной заднице, Мэй. — Тони продолжил читать какую-то книгу, вроде как это было произведение из русской классики. — Кстати, — Тони оторвался от книги. — Ты зачем вообще пришла-то? — Проект задали, мы с Мишель его две недели откладывали до последнего. Завтра нужно защищать. — сказала Мэй. — В моей комнате на столе лежит проект. Твоя с Мишель задача просто выучить текст. — скучающе сказал Тони. — Она мне не сказала, что уже сделала проект. — Она его и не делала. — То есть? — То есть это я сделал, увидев у неё на руке пометку с этим проектом, она же любит забывать дневник дома. — усмехнулся Тони. — Идите и учите текст. Без пятёрки я не пущу Мишель домой. — сказал Тони. Тони всё же пришлось пустить меня в дом на следующий день, так как мы на пять защитили проект. — Я думал, что ты забьёшь на зазубривание и получишь тройку, тогда я бы выпер тебя на улицу и вздохнул бы спокойно. — зевнул он. — Не дождёшься. — усмехнулась я.

***

— Я восхищаюсь им… — призналась я. Ребята подошли ко мне ближе. — Поверь, Мишель, мы тоже. — они обняли меня со всех сторон. — Думаю, что нам всё же пора идти. — сказала я в тот момент, как мне на телефон пришло сообщение. «Я пае-дту на бвйке на могиллллу. Мэд». — Быстро к Мэду! Это придурок пьяным решил сесть на байк! — мы быстро побежали к дому друга. Пешком до дома Мэда от труб было где-то минут тридцать, бегом — пятнадцать. Но уже на полпути мы остановились, услышав звуки скорой. Через секунду мы бежали ещё быстрее. Никто из нас не подозревал, что может бегать с такой скоростью. Мы были в двухстах метрах от дома Мэда, как увидели машину скорой помощи, двух полицейских, водителя фуры, который ревел, и байк, который было проще назвать грудой железа, чем транспортным средством. Один из полицейских кинул взгляд на нас и застыл. Это был тот хмурый полицейский, который пытался задавить меня своим высокомерием. Он резко пошёл в нашу сторону. Четыре сердца, казалось, остановились. Я перестала дышать вовсе, будто воздух отравлен и я умру, только вздохнув. Хмурый полицейский подошёл к нам и сказал: — Его было невозможно спасти. Мэй упала в обморок, но Карл успел подхватить её. Я оттолкнула полицейского в сторону и побежала к двум работникам скорой, которые уносили тело в черном пакете. — Дайте мне посмотреть. — сказала я. — Мисс, вы уверены? — недоверчиво спросил один из врачей. — ДАЙТЕ МНЕ ПОСМОТРЕТЬ НА СВОЕГО ДРУГА! — закричала я. Они медленно расстегнули пакет. И я увидела безжизненное лицо друга, который вчера говорил о том, что собирается навестить румынскую парочку на зимних каникулах. Он ухмылялся. Даже при смерти он ухмылялся, словно говорил: — Жду, когда на моей могиле напишут «Подонок. Так тебе и надо». Я упала на колени и закричала, слёзы одна за другой покатились из глаз, уже через минуту я билась в истерике, пока не прокричала, смотря на небо: — Придурок! Том и Карл сидели неподалёку. Они не подходили ко мне, так как сами были в не лучшем состоянии, по взгляду Карла можно понять, что он готов также биться в истерике, как и я. Последнее, что я помню, так это укол в бедро от одного из работников скорой, после чего я погрузилась в тревожный сон.