***
В противоположность дню накануне, следующий выдался прохладным и дождливым. Элизабет еле-еле вытащила себя из постели и теперь проклинала все на свете из-за того, что нужно было тащиться в редакцию. Радовало только то, что на сегодня не было запланировано никаких выездов. Исключительно конторская работа, заключающаяся в наборе и редактуре статей. Серая погода за окном создавала сонную атмосферу, и Элизабет прикладывала немалые усилия, чтобы не уснуть. В очередной раз зависнув над одним словом, она вздрогнула от возгласа прямо возле уха. — Колвин, проснись, ты уже на работе! — Может я уже и на работе, но мыслями я все ещё в своей постели. Тут же поняв, что именно сейчас скажет Дэвис, Элизабет успела его опередить, схватив мужчину за руку. — Лучше промолчи! — Эх, а я такую фразу придумал! Раздраженно выдохнув, Элизабет пробурчала. — Давай лучше выпьем кофе, иначе я совсем усну. Бодрящий аромат немного встряхнул, и она уже с чуть большим энтузиазмом продолжала. Кофе был почти выпит, когда на столе затрезвонил телефон. — Мисс Колвин, это Энни. Мисс Бозман ждёт вас сегодня после обеда. — Хорошо, Энни, я буду, — Элизабет состроила недовольное лицо. План отсидеться в тепле провалился.***
— Элизабет, тебе нужно писать статью на основе тех данных, что мы имеем. — Но вы же сами говорили, что этого недостаточно! У нас кроме этих странных счетов и подозрений ничего и нет. Элизабет помнила разговор двухнедельной давности, когда передавала Бозман счета, которые ей отдала Шарлотта. — Это, конечно, подозрительно, но не доказывает ровным счетом ничего. Нужно что-то более существенное, Колвин. Единственный плюс, который я вижу во всем этом — это то, что мисс Харрис доверяет тебе настолько, что готова пойти против отца. — Да, говорила, но обстоятельства изменились. Первое — скоро выборы, если мы не настроим общественнее мнение против Харриса, не запятнаем его репутацию, то у него есть все шансы переизбраться. И вот тут возникает второй момент, почему я прошу тебя написать статью, не имея веских улик — после переизбрания он намерен закрыть специальную прокуратуру. Элизабет закусила губу. У неё было, что рассказать Бозман, пусть и без доказательств, но она обещала мистеру Пьюзо молчать… Она сделала ещё одну попытку возразить: — Мисс Бозман, если я напишу статью, основываясь лишь на наших домыслах и подозрениях, то это будет чистая манипуляция общественным мнением. Это не в моих правилах. Это нарушит мои принципы! — Твои принципы? — Тёмные графичные брови взлетели. Диана холодно смотрела на журналистку. Та инстинктивно сложила руки на груди, словно защищаясь от сурового взгляда. — Элизабет, сейчас не время думать об этом. На кону жизни детей! Если он переизберется, то специальную прокуратуру упразднят, и им уже никто не поможет. Нам нужно повлиять на выборы, дискредитировать Харриса! Элизабет признавала правоту Дианы. Её обещание Шарлотте не обвинять голословно советника, не убедившись на сто процентов, что тот виновен, она формально не нарушала. Встреча в «Кокопаццо» ясно давала понять, что Харрис не брезгует вести дела с мафией. Да и все эти мелкие моменты — сомнительные счета, подозрения самой Шарлотты, председательство советника в школах для девочек — выстраивались в одну большую неприглядную картину. — Мистер Кейн никогда не согласится опубликовать такую статью. — Это я уже предусмотрела. Прокуратура давно сотрудничает с «Нью-Йорк Дэйли». Я буду соавтором, чтобы отвести удар от тебя в случае, если Харрис подаст в суд. Элизабет сжала зубы. Бозман явно всё просчитала заранее. И сейчас ей просто требовались умения журналистки правильно подать материал. — Я бы предпочла, чтобы мое имя вообще не фигурировало. Диана быстро взглянула на Колвин. — Почему? — Боюсь стать мишенью для мафии. У вас есть хоть какая-то защита, а я просто никому не известная журналистка. Тень сомнения пробежала по лицу прокурора. Она поймала взгляд Колвин, словно собиралась что-то сказать. Слегка покачав головой, она произнесла: — Но в случае нашей победы эта статья может сделать тебе имя. — Я уже получила свою порцию славы после той статьи о больнице. Спасибо, больше не надо. Диана пожала плечами. — Как хочешь. Кстати, тебе будет интересно, Росси пошёл нам навстречу. Про Уайта он пока молчит, но готов раскрыть информацию о Джулиано. Элизабет скептически подняла бровь. — В обмен на что? — Это мы пока не обсуждали, — уклончиво ответила Бозман. Статья произвела фурор. Весь город гудел, обсуждая Харриса и его возможное снятие с выборов. Как и предсказывала Бозман, он подал на нее в суд. Но она вела себя так, словно имела козырь в рукаве. О роли Колвин никто не догадывался. Спустя несколько дней, когда шум немного улёгся, Элизабет нашла в себе мужество позвонить Шарлотте. Она специально задержалась в редакции, и, дождавшись, когда все ушли, набрала номер, который знала наизусть. Сердце глухо стучало в груди в такт протяжным гудкам. Мисс Харрис ответила после пяти ударов, и Элизабет едва узнала в этом безжизненном голосе свою подругу. — Шарлотта… — О, Элизабет, змея, которую я пригрела на своей груди. Можешь не отпираться, что ты не имеешь отношения к этой статейке. Твой почерк видно издалека. Ее злость можно было пощупать руками. Элизабет цеплялась за трубку, в попытке сохранить спокойствие. — Не говорит так, прошу тебя. — Не говорить? Знаешь, во что превратилась моя жизнь? Меня выгнали из совета университета, мое участие в гонке над Америкой аннулировали. Издательство, которое собиралось издавать мою книгу, разорвало контракт! — Чем дольше она говорила, тем большую силу набирал ее голос. — И все это из-за тебя. Ты просто разрушила мою жизнь! Внутри всё заледенело от её слов, тогда как щеки и шею зажгла горячая волна отчаяния. Именно она, Элизабет, стала причиной крушения всех надежд любимой подруги. — Боже, Лотти, я не думала, что всё так обернётся. Я только пыталась не дать твоему отцу совершать преступления и дальше. — Преступления? Ты мне обещала, Колвин, обещала, что не будешь голословно обвинять его! Но в твоей статье одни домыслы и манипуляции. Ты выставила моего отца чудовищем! — Он связан с мафией, я это знаю наверняка. — Элизабет безуспешно пыталась убедить подругу в своей правоте. — Это больно слышать, но это правда! Я связана обещанием не раскрывать детали, просто поверь мне, Шарлотта! В последний раз! — Ты совсем завралась, Элизабет. Ты ещё хуже, чем все эти бандиты вместе взятые! Элизабет сжала трубку до боли в пальцах, губы шевелились в безмолвном шепоте — я другая, Лотти, другая! Слова оставляли на губах привкус вранья и безнадёжности, и она не могла произнести их вслух. — Я жалею о том дне, когда познакомилась с тобой, Элизабет. Нам больше не о чем говорить. Она так и сидела на стуле в опустевшей редакции, держа в руках телефонную трубку. Слёзы катились по щекам, ни чем не сдерживаемым потоком. В их отношениях с Шарлоттой была проставлена жирная точка.