***
Бывают дни, когда всё идёт как задумано. Когда дела спорятся, мысли приходят только свежие, незаезженные, когда сама природа улыбается тебе и делает всё, чтобы все задуманное сбылось. Сегодня у Элизабет был как раз такой день. С самого утра дул нежный ветерок, разгоняя знойный воздух, прохожие улыбались, автобус подошёл вовремя, охранник в редакции в кои-то веки поздоровался первым. Её переполняла чувство удовлетворения от прекрасно написанной статьи, от чудесных разговоров с коллегами, от вкусного обеда в компании Дэвиса. И то, что он вызвался отвезти её к пристани не было сюрпризом, всего лишь закономерным развитием этого дня. За окном проносились оживлённые улицы, расцвеченные сочной летней зеленью. Солнце играло на шпилях и окнах домов, слепя глаза. Автомобиль быстро преодолевал ярд за ярдом, притормаживая, чтобы пропустить прохожих, виляя на поворотах и снова разгоняясь на прямых участках дороги. Эдмунд крепко держал руль в бежевой кожаной оплётке, явно наслаждаясь процессом езды. Горячий воздух в салоне приятно пах мужским одеколоном и свежими булочками. Элизабет приоткрыла окно, чтобы впустить тёплый июньский ветер, как на неё обрушился свежий бриз с залива. Они почти добрались до места. На заднем сиденье автомобиля лежали свёрнутый плед и большая корзина для пикника. — Куда ты потом? Дэвис увидел, что она заметила большую корзину. — В парк, ловить хорошеньких голодных девушек на наживку. — Я бы клюнула, — мужчина скептически вскинул брови. Элизабет не смогла сдержать своё любопытство, — у тебя свидание? — Ревнуешь? — Элизабет закатила глаза, а Дэвис заулыбался и затормозил у обочины. — Тебя подождать? У меня ещё есть время. Он как всегда был невозможно галантным. — Нет, лети к своей голодной нимфе. А я дождусь заката, чтобы фото получились максимально фактурными, — она хлопнула дверцей автомобиля. — Спасибо тебе! — Как знаешь, Элизабет, увидимся завтра. Распрощавшись с коллегой, журналистка устремилась к своей цели — новому кораблю, совершившему свой первый пробный рейс по маршруту Гамбург — Нью-Йорк. Вокруг спешили люди, толкаясь, смеясь, переговариваясь. Женщины с покупками, мужчины с тросточками и вечерними выпусками газет. Над всей этой вечерней суетой возвышался белоснежный красавец, ослепляя, поражая воображение своим величием. На верхней прогулочной палубе находились несколько человек, смотрящих с высоты лайнера на вечерний город. Элизабет задорно помахала им рукой и широко улыбнулась. Рядом с кораблём, вдыхая солёный ветер, она чувствовала непонятное ей самой воодушевление. Она слушала обрывки разговоров, ловя настроение города, заряжаясь им. Хотелось разделить этот простой, но счастливый момент с кем-то близким. Хотя кого она обманывала, не с кем-то, а с вполне конкретным человеком. Сердце болью отозвалось на мысли о Шарлотте. Коротко вздохнув, Элизабет переключила внимание на лайнер. Статья о нём уже была готова, оставалось только сделать подходящее фото. Раскрыв жесткий кофр, приятно пахнущий кожей, она бережно достала новый фотоаппарат Лейка. В очередной раз засмотревшись на строгие линии камеры, на сияние хромированных деталей, она любовно провела ладонью по корпусу и, надёжно взяв камеру, медленно пошла вдоль корабля, ища лучшую точку для съемки. Лейка была подарком Витторио. Он прислал её через несколько дней после их последней встречи, сопроводив коротенькой запиской: «Благодарность приму только лично». На что она не обратила внимания и в тот же вечер набрала его номер, чтобы сказать спасибо. Их лёгкий разговор напомнил ей их встречу, ещё не омрачённую событиями в казино и всем, что произошло после. И всё же, не смотря на тон беседы, между ними висела некая недосказанность. Элизабет не предложила встретиться, а Витторио, угадывая её настроение, так же молчал об этом. С тех пор прошла уже не одна неделя. Мысли о Витторио преследовали каждую свободную минуту, но тем не менее Элизабет не спешила возобновлять их общение. Она догадывалась, что Витто слишком сильно изменит её жизнь. Про карьеру репортёр скорее всего придётся забыть. Боязнь сильных перемен удерживавших её от того, чтобы окончательно повернуться к нему и отбросить былые убеждения, переплеталась с почти болезненным желанием увидеть его. Снова ощутить горячие ладони спиной, позволив им медленно скользить по телу, изучая. Вдыхать запах его кожи, пробуждающий инстинкты, дышать с ним в так. Элизабет сжимала белые крашеные перила ограждения, глядя на свое отражение в воде далеко внизу. Она как будто ждала чего-то, ждала, что судьба рассудит всё сама. Найдя нужный ракурс и сделав подходящие фото, Элизабет ещё долго гуляла по набережной, наслаждаясь атмосферой вечернего города, яркими огнями уличных кафе и звуками джаза, доносившимися из их дверей.Сомнения
14 мая 2022 г. в 16:29
Решение засадить Джулиано за решётку нарушало главный закон мафии — омерту. Витторио уважал правила, на которых держался весь его бизнес. И, он был честен перед собой, благодаря которым самые крупные семьи Нью-Йорка ещё не перегрызлись друг с другом, но продолжали относительно мирно сосуществовать. С другой стороны, законы для Витторио существовали лишь для того, чтобы их нарушать. В этом у него был богатый опыт и он отлично умел уходить от наказания. Омерта была хороша, чтобы держать в узде обычных солдат и даже капореджиме, но следовать ей или нет он решал сам.
Ситуация с Фрэнки выбивалась из привычных взаимодействий. Открыто убрать его Витторио не мог, это мгновенно бы развязало кровавую войну между семьями, чего он совсем не желал, к тому же Джулиано был слишком силён.
Пьюзо всегда знал, что рано или поздно они столкнутся с Франческо, и одному из них придётся умереть. Витторио умирать не собирался, особенно сейчас. Но последние события показывали, что момент столкновения всё ближе. Он давал обещание проголосовать за Фрэнки на собрании пяти семейств, зная заранее, что того там быть просто не должно. Зная, что к моменту собрания тот должен быть мёртв. Формально Витторио не собирался ничего нарушать, сделав всё чужими руками.
Майкл, человек которого нашёл Нино, имел сильную мотивацию засадить Франческо, тот в пьяном угаре спалил мастерскую Майкла, а заодно и всех домочадцев. И он успешно справился, сблизился с девчонкой из «Воробьиной комнаты», Дарьей, которая в конце концов рассказала о том, где же находится этот мерзкий бордель, где держат детей. Дарья наотрез отказывалась идти в полицию, справедливо полагая, что её убьют уже на выходе оттуда.
Всё это ему рассказал Нино, который сейчас сидел напротив него в небольшом уютном ресторанчике возле театра Уоллиса. На столике возле солонки лежали маленькие афишки с анонсами предстоящих спектаклей. Витторио уже который раз перечитывал название представления, слушая подручного.
— Он привёл все аргументы, предложил ей денег и свободу, но она все равно боится.
— А ты бы не боялся? Она не верит, что сможет вырваться из лап Франческо. — Витто отложил афишу и взял в руки кофейную чашку. — Пусть твой человек действует медленно, заставит поверить, что у неё есть шанс.
— А он у неё есть?
Мужчина потянулся за сигаретой, лежащей на краю белоснежной пепельницы, от сигареты вилась тонкая струйка горького дыма. Стопроцентной гарантии он дать не мог, но готов был сделать всё возможное, чтобы девушка осталась в живых. Докурив одной длинной затяжкой, он ответил, выпуская со словами клубы дыма.
— Мы сможем отправить её в Мексику или в Италию. Пусть решает сама. Здесь ей оставаться уже нельзя, думаю, она это понимает.
Риччи кивнул. Витторио снова взял в руки крохотную чашечку, втянул кофейный ароматный.
— Давить не нужно, это только отпугнёт. Пусть действует не спеша, но методично.
— Понял тебя. Витто, с тобой хотела поговорить синьора Луккезе.
Риччи поднялся, уступая место пожилой итальянке. Витторио привстал, когда она тяжело усаживалась за стол. Сделал знак официанту, и перед синьорой тут же возникла чашка, в которую уже наливался крепкий кофе из кофейника.
— Витто, ты такой же предупредительный как и твой отец. Он был отличным портным, жаль, что ты оставил его дело.
— Вы же знаете, синьора Лукеззе, у меня не было никаких способностей к портняжному делу.
Синьора поджала губы. Она считала, что дети должны продолжать дела своих отцов. Её неодобрительное выражение лица странным образом сочеталось с чёрным платьем, отороченным чёрным же кружевом. На груди она всегда, сколько Витторио себя помнил, носила брошь в виде красной розы. Когда-то давно она жила по соседству и всегда находила доброе слово для двух оборвышей, Витто и его сестры. Он улыбнулся женщине.
— Как ваша внучка?
Он находился в курсе многих дел в своём районе Нью-Йорка, если не всех. И был прекрасно осведомлён о том, что внучка синьоры Лукеззе была полукровкой. Дочь синьоры родила от чёрного. Скандал, который потряс весь итальянский квартал, быстро угас только потому, что Витто лично вмешался и приказал оставить в покое эту семью. Синьора Луккезе, несмотря на свои консервативные взгляды, полюбила крошку всем сердцем. Дочь уже давно умерла, и девочку воспитывала бабушка.
Услышав вопрос, пожилая женщина покачала головой и охая достала платок из сумочки.
— Именно из-за неё я и пришла к тебе. Я помню твою малышку, Витто, — мужчина кивнул. — Какая была красивая девочка! Словно черноволосый ангелочек.
— Синьора Лукеззе, — прервал её мужчина.
Его лицо оставалось всё таким же доброжелательным, но взгляд вдруг потемнел. Привычный карий цвет сменился почти чёрным. Женщина осеклась. Не стоило, наверное, упоминать о девочке… Прочистив горло, продолжила:
— У моей Эми астма. Но её отказываются лечить в детском госпитале. До прошлого месяца я обходилась доктором Брускини, но он переехал на Восточное побережье. И я безуспешно вот уже несколько недель ищу доктора.
Сеньора всё мяла свой белый платок в морщинистых руках. Витто знал, с каким трудностями сталкивается эта семья каждый день. Их не принимало как белое, так и цветное общества. В последнее, впрочем, синьора Лукеззе и сама не стремилась. И ещё он знал, что в этом вопросе он был её последней надеждой на справедливость. Он наклонился к женщине.
— Синьора Лукеззе, с завтрашнего дня Больница святого Луки будет ждать вашу внучку. Просто скажите, что вы от Витторио Пьюзо.
Женщина крепко сжала руки мужчины.
— Я буду молиться Богу каждый день за тебя, Витторио, и за упокой твоих родителей и малышки. Ты хороший человек.
Когда она ушла, Витторио закурил новую сигарету, глядя в окно на проезжающие мимо автомобили. Хороший человек. Он усмехнулся. Замолвить словечко за чернокожую девочку не стоило ему никаких усилий. С директором больницы он был в хороших отношениях с тех самых пор, как стал одном из основных спонсоров. Отказать ему просто не посмеют, хоть и будут плевать вслед маленькой пациентке.
Витто вложил купюру в счёт, оставляя приличные чаевые. Официанту он тоже, наверное, казался хорошим человеком. Оставив рефлексию вместе со счетом, он вышел из дверей ресторана и уселся на заднее сиденье автомобиля.
Его мысли снова вернулись к той, о ком он думал, пока не заявился Нино. Они давно не виделись, но Витто мог мгновенно вызвать в памяти её лицо, её голос. Ему бы хотелось снова увидеть тот жест, которым она поправляет волосы. Услышать сонный голос с утра с коротким смешком, который разрядом тока снова бы прошёлся по натянутым нервам. Но Элизабет не появлялась. Можно было бы окружить вниманием, окутать своей заботой так, что у неё просто не осталось бы шансов вырваться из сладкого плена, но он так не хотел.
Он был одним из тайных хозяев этого города, где многое решалось по щелчку его пальцев, чиновники всех мастей ели с его руки. Сила, которой он обладал, сначала заставляла смотреть на всех свысока, совершать ошибки. Но постепенно он свыкся с ней, научился с легкостью использовать людей и обстоятельства незаметно, но с максимальной выгодой. В отношениях с женщинами он действовал так же, редко допуская эмоции, которые делают человек слабым и зависимым. Вот только с Элизабет всё было по-другому. Она разрушила постоянство его мира своей переменчивой натурой. С ней он позволил эмоциям взять верх, поглотить себя и заставить вести совсем несвойственным ему образом. Это было странное чувство, новое, волнующее. Витто всё ещё не мог понять, что теперь с этим делать. Но одно ему было ясно, Элизабет была именно той, кого он готов был ждать всегда.