***
Элизабет ненавидела опаздывать, но пятничный траффик сделал своё дело, и она открыла тяжёлую резную дверь в клуб позже чем следовало на целых сорок минут. — Ты всё-таки пришла! — Лицо Девиса осветила искренняя улыбка. Он поднялся, отодвинул стул, чтобы Элизабет села, и тут же проворчал, — я уже начал сомневаться. Элизабет надеялась, что быстрый бег по улице не отразился на её виде. Она взбила волосы руками и улыбнулась Эдмунду и Аманде, миловидной девушке в роскошном платье с открытыми плечами. Та сразу протянула руку журналистке: — Я Аманда, девушка Эдмунда и немного художница. Открытый взгляд, приветливая улыбка — Элизабет выдохнула, она боялась, что пассия друга будет не столь любезна. — Не скромничай, — Дэвис расположился за столом и развернулся к Элизабет. — Аманда очень успешная художница, ее картины пользуются бешеным спросом. Слово за слово, молодые люди нашли множество общих тем. Элизабет наслаждалась приятным вечером и не менее приятной компанией. С этими двумя она чувствовала себя непринуждённо, даже несмотря на то, что они уже успели создать свой маленьких мирок двух влюблённых. От взгляда не ускользало то, как Дэвис легко пожимал хрупкие пальцы Аманды, как загорались её глаза особым, ярким блеском, когда он удачно шутил или просто посылал ей мягкую улыбку. — Я чувствую, что готова замедлиться, остановить свой бег, — струйка серого дыма поднималась от сигареты в изящном мундштуке, зажатом между длинными пальцами художницы. — Мои картины пользуются успехом по обе стороны океана, но я никогда не чувствовала себя более счастливой, чем сейчас, когда мы с Дэвисом вместе. Тот смотрел на девушку с обожанием и даже не думал поясничать, что забавляло Элизабет, и было, по её мнению, главным свидетельством его чувств. Слова Аманды заинтересовали Элизабет. — Но как же твоё творчество? Что ты имеешь ввиду, когда говоришь «замедлиться»? — Творчество, самореализация, амбиции это прекрасно. Я всегда была из тех, кто ценит личную свободу и возможность заниматься любимым делом превыше всего. Но с Дэвисом я осознала, что любовь может дать не меньше. Рассеянный свет настольных ламп, приглушённый тканевыми абажурами. Мягкая музыка, и неспешные покачивания пар на танцполе. Атмосфера клуба постепенно погружала Элизабет в созерцательное настроение. Она размышляла о своих чувствах к Витто. Он так и оставался для неё загадкой. Молчаливый, заботливый, больше слушающий, чем говорящий. И в то же время невыносимо привлекательный, с тонкими чертами лица, редкой, но такой красивой улыбкой, вызывающий трепет во всем теле. Могла бы она оставить всё ради него? Она выждала момент, когда Аманда отлучится и задала Дэвису назревший вопрос. — Как ты понял, что Аманда та самая? Элизабет никогда бы не подумала, что лицо человека может одновременно выражать две противоположные эмоции, но Дэвис выглядел именно так — мечтательный и одновременно предельно серьёзный. — Это нельзя объяснить, Лиз, ты просто знаешь и всё. — В карих глазах вспыхнул хитрый огонёк. — Но мне отчего-то кажется, что ты прекрасно понимаешь о чем я. Элизабет грустно покачала головой. — Я ни в чем не уверена, Дэвис. Иногда я понимаю, что ты имеешь ввиду, но чаще чувствую себя в западне. Лицо собеседника приняло непонимающе выражение. — Ах, забудь, Эдмунд. Она замолчала, и Дэвис, проявив чудеса такта, что далось ему нелегко, не стал расспрашивать. После непродолжительного молчания он снова заговорил: — Знаешь, что по настоящему имеет значение, Лиз? Только то, чего ты хочешь сама. — Дэвис послал ей ободряющую улыбку. — Не слушай никого. Даже меня, хоть я и мудр не по годам, не стоит слушать. Элизабет заулыбалась. Интересно, Аманда понимает, как ей повезло с Дэвисом? Мысль, высказанная художницей в начале вечера, продолжала крутиться в голове. Что, если она права? Что, если и правда наступает момент, когда нужно остановиться, перестать бежать. Чего она хотела от будущего? Пулитцер не был такой уж целью. Те слова в кабинете Бозман были сказаны лишь для того, чтобы получить эксклюзив. На самом деле ей просто хотелось качественно делать свою работу. Вот только работа это не вся жизнь. Да, важная, огромная, но далеко не вся. На ум пришла Шарлотта. Девушка, у которой было всё. Которая смогла достичь своей цели упорным трудом. Получить признание в той сфере, куда не каждый мужчина готов был сунуться. Но, несмотря на это, у Шарлотты не было надежного тыла, места, где она могла спрятаться от невзгод мира вокруг. И когда в её жизни случилась катастрофа рядом не оказалось человека, который смог бы поддержать и смягчить тяжесть удара. Самолёты не могли осушить слёзы, все награды и регалии не могли раскрыть объятия и приласкать. — Эй, Лиз, о чём задумалась? — Почему всё так сложно, когда дело касается отношений? Тот усмехнулся, но через секунду его лицо снова приняло серьёзное выражение. — Иногда нам нужно отбросить то рациональное, что в нас есть, и пойти на поводу у чувств. Ответ на твои вопросы только в твоём сердце.***
Громкий женский голос прорезал ночную тишину. — Где он, чёрт возьми! Она сказала, что он будет в порту! Ищите его, ищите Пьюзо! Вы его упустили, придурки! Этот истеричный выкрик Нино расслышал слишком хорошо, прежде чем прыгнул в неприметное авто и с визгом умчался в ночь. Спустя двадцать минут бешеной езды он влетел в особняк Витторио и, оглушительно хлопнув дверями, ввалился в его кабинет. — Она сдала нас! Твоя сучка Колвин сдала тебя! Витто поднялся из-за стола. — Они повязали всех! Меня спасло только то, что я отошёл отлить! И знаешь, что кричала эта сумасшедшая прокурорша? Она знала, что ты будешь там, она знала это на сто процентов. Потому что Колвин ей сказала об этом! По мере яростных криков лицо Нино становилось все краснее, тогда как лицо Витторио каменело все больше. Он потянулся за портсигаром, пододвинул к себе пепельницу. Щелкнула зажигалка, и между длинными пальцами замерцал ядовито-красный огонёк. Глубокая затяжка, и Витто выпустил дым, склонив голову вниз. Так вот чего он ждал весь день, и это совсем не было связано со Стеллой. Он из подлобья посмотрел на подручного. — Ты говорил кому-то? — Я?! — Риччи задохнулся от негодования. — Ты думаешь, я такой тупой? Он вдруг ядовито усмехнулся. — Ты совсем съехал на ней, Витторио. Пытаешься придумать ей оправдание? Я как-то застукал, как она роется в твоём столе. Да, да, в этом самом, на котором ты сейчас сидишь. Не знаешь, что она там искала? — Он горестно покачал головой. — Ты совсем ослеп. Бозман подсунула тебе ее на блюдечке, чтобы она следила за тобой и докладывала все, что происходит. И ты клюнул. — Последняя мысль похожа на здравую, Нино. — Говорю тебе, Витто, твоя Лиззи сдала тебя с потрохами. Он устало упал в кресло. Уронил голову на руки. — Это была самая крупная партия за последнее время, и уже вся распродана. Что мне говорить покупателям?! Где мы возьмём быстро столько же? — Я разберусь. — Витторио оставил окурок догорать в пепельнице и направился к выходу.***
Грохот захлопнувшейся двери гулко отозвался в общем коридоре многоквартирного дома. Элизабет чертыхнулась. Так и весь дом можно перебудить. Она задвинула щеколду и наклонилась, чтобы расстегнуть сапожки. Острое чувство того, что она не одна в квартире возникло внезапно, но охватило сразу все естество. Скинув обувь, Элизабет медленно вышла в гостиную. Страх, начавший было подниматься от живота вверх тут же оставил ее, стоило только уловить в воздухе терпкие нотки табака и знакомого парфюма. Она увидела яркий ровный огонёк сигареты и мужчину, стоявшего возле раскрытого окна. — Витто, — в голосе послышалось явное облегчение, — ты меня напугал! Она быстро подошла к нему и, сложив руки на его груди, прижалась к ней щекой. Витторио размеренно дышал. Ровный стук его сердца странно успокаивал. Элизабет подняла лицо, уперев подбородок в мужскую грудь. — Откуда у тебя ключи? — Витто не ответил. — Хотя да, вопрос риторический. Он опустил пальцы на ее затылок и чуть развернулся, чтобы выбросить окурок в окно. — Это Девис тебя привёз? — Да, мы ходили в новый джаз-клуб. Витто поглаживал затылок, перебирая мягкие волосы. Элизабет зажмурилась от удовольствия, настолько приятными были его прикосновения. — Кому ты рассказала о моих планах на вечер? — Что? — Она распахнула глаза, не сразу поняв о чем он говорит. Витторио испытующе смотрел ей в лицо. — В порт, где я должен был быть сегодня вечером, нагрянула полиция. Взяли всех. Так кому ты рассказала? Элизабет почувствовала, как внутри все оборвалось. Она наконец поняла, что он подразумевает под своим вопросом. — Никому, Витто! Это правда! Его пальцы остановили движение. Он отнял руки, уперев их в подоконник, и сразу стало холодно и неуютно, словно она оставила нагретую постель в морозное утро. Элизабет отошла к дивану и щелкнула выключателем настольной лампы. Мягкий желтый свет окрасил бахрому платья в цвет старого золота. — Кроме тебя знал только Нино. Его голос был ровным, бесцветным, но Элизабет чувствовала, что стоит за этим мнимым равнодушием. Она горько усмехнулась. Присела на диван. — Ну конечно, я самая подходящая кандидатура на предателя. Ведь я уже однажды сдала Нино. Витторио в два шага преодолел разделявшее их расстояние, сел рядом. — Элизабет, подумай хорошенько, ты могла проговориться случайно. Она замотала головой. Заглянула ему в глаза, словно ища в них подтверждение того, что он ей верит. — Нет! Зачем мне кому-то говорить? — Элизабет внезапно осеклась. Яркой вспышкой перед глазами встал букетик фиалок на фоне заснеженной улицы и мужская рука, протягивающая деньги. Девис? Но зачем ему это? Все ее мысли тут же отражались на лице, и Витто считывал их без труда. — Имя. — Я… — Она не могла заставить себя произнести имя Дэвиса, зная, что за этим может последовать. — Элизабет… — Я сказала это не нарочно, Витто, — в её голосе сквозило такое отчаяние, что он взял холодные руки и сжал их обеими ладонями. — Кому ты сказала? Элизабет закусила губу и молча помотала головой. Мужчина вздохнул. Кого она могла так защищать? Кандидатура у него была только одна. — Дэвис? Судя по тому, как она зажмурилась, он попал в яблочко. — Не делай ему плохо, Витто! Он пропустил мимо ушей ее мольбу, напряжённо раздумывая. Дэвиса люди Витторио проверили в своё время вдоль и поперёк, и он знал, что тот не имел никаких связей с прокуратурой или полицией. У него возник тот же вопрос, что и у Элизабет минутой ранее — зачем ему это? — При каких обстоятельствах ты упомянула порт? — Я покупала цветы у лавочника, и Дэвис спросил о планах на вечер. Буду ли я одна. — Лавочник? Это было возле редакции? Он часто там стоит? — Да, последнее время часто. Я покупала пару раз фиалки… Высокий лоб прорезала морщина, мужской взгляд стал отсутствующим. Элизабет оставалось только дожидаться вердикта. — Думаю, за тобой следят. Вероятно, люди Бозман. Мне сразу показалось странным, что она так легко тебя отпустила. — Следят? Из-за тебя? — Витторио коротко кивнул, а Элизабет вспомнила странные взгляды Дианы, её недомолвки и непонятные намёки. — Господи, Витто, я так рада, что ты мне веришь. Она во все глаза смотрела на мужчину. Страх того, что он сочтёт ее предательницей, за секунду высосавший все силы, сменился радостью от того, что он не сомневается в ней. Даже более того, похоже, он верил ей с самого начала. Элизабет видела каждую морщинку возле глаз, едва заметный шрам на переносице, изгиб чувственных губ, тонкую кожу на шее, под которой ходил кадык. В эту секунду она поняла то, о чем говорил Дэвис. Совершенно новое чувство, не влечение, не интерес, не просто влюблённость, более глубокое, чем всё то, что она чувствовала раньше, затопило её. Элизабет забарахталась в нём, пытаясь осознать, разобраться, когда Витто ответил. — Я верю… Но сейчас тебе нужно сделать выбор, Элизабет. Наши отношения в том виде, какой они имеют сейчас, больше не могут продолжаться. Я не могу так рисковать. От меня зависит слишком многое. — Выбор между тобой и… чем? — Между мной и той жизнью, которую ты сейчас ведёшь. Его слова оглушили Элизабет, словно кто-то со всего маху приложил её о стену. — Ты называешь это выбором?! — Она вырвала руки и вскочила на ноги. Сердце, которое ещё секунду назад пело, зашлось от гнева, щеки заполыхали лихорадочным огнём. — А что выбрал ты между мной и «семьей»? Ты не слышишь меня! И не имеешь никакого права ставить меня в такие условия! — Элизабет, пойми наконец! От меня зависят жизни других людей, их благополучие. Тебя слишком легко использовать против меня, и Бозман, похоже, это известно. Сегодня не получилось, но рано или поздно обязательно получится. Она не сдастся. — Я тоже от тебя завишу, — ее голос, почти шёпот, звучал сдавленно от обиды и негодования. — Но тебя не волнуют мои чувства, мои желания. Я не могу покончить со своей жизнью даже ради тебя, Витто, не могу. Мужчина молча поднялся на ноги. Он выложил ключ от её квартиры на стол и просто ушёл. Элизабет зачем-то схватила ключ со стола, упала на диван. Раскрыла ладонь с ключом. Пальцы дрожали. Отчаяние бурным потоком затопило сознание. Следом за пальцами задрожали плечи, и слёзы градом покатились из глаз.